Кольца страсти

Почти полжизни королеву-регента Мириэль терзали ночные кошмары. И нет – не оттого, что её мучила совесть: мол, как это так, заперла родного отца гнить в башне? И даже не от того, что приходилось делить постель с Фаразоном, способным привести в ужас любую женщину (и не только). Нет-нет-нет. Причина была иной. Более возвышенной и великой. В годы молодости её несчастный родитель был обычным нуменорским парнем. Хаял эльфов, не хотел захватывать Средиземье (пусть за счёт колоний можно было невероятно обогатиться!). И, как любой порядочный дворянин, решал все дела через рюмашку. Как правило, в столичной пивной «Борода Элроса» (названную так, дабы подчеркнуть – он был человек, а не эльф). На эти рюмашки он спускал всё своё жалованье принца. Ибо бухал не один, а звал кого ни попадя, блюдя древнюю политическую традицию. Потому, когда золотишко в карманах кончалось, тащил трактирщику древние эльфийские артефакты из дворца, затолканные его отцом по пыльным кладовкам. Так он успешно пропил пять палантиров (большой пёрли из башни всей нетрезвой компашкой, едва не навернулись с горки). Отчего его и прозвали Тар-Палантиром – вначале в пивных, потом в подворотнях, а потом и во дворцах знати. Но на последнем, который он чуть не спустил на застолье по случаю восшествия на престол, он вдруг остановился. И стал другим. Аж не узнать. К винищу – ни губой, к пиву и бормотухе – тоже. Эльфам – почёт, традициям – ура! «Верные» возликовали, а двор, трактирщик и алкаши ревели в голос. Ибо пришлось не веселиться, а плясать с охами и бубнами вокруг Нимлота. Дабы он, не приведи валар, вдруг не осыпался, аки перестоявшая ёлка. Но хороводы вокруг дерева были ещё ничего. Однажды Тар-Палантир заявил: - А давайте-ка откроем границы с Тол-Эрессеа! И тут-то народ рванул, точно Тангородрим. На дворец хлынула толпа пьяни, орущая горячечный бред: - Долой остроухих! - Эльфы заберут рабочие места! - И наших баб! - В Валиноре – Йаванна! Они навезут наркоты и грибов! - Нахрена нам на улицах поножовщины?! И всё в таком духе. Короче, Тар-Палантира заставили отречься от престола. Но перед этим он успел подсунуть Мириэль тот самый палантир, который так и не ушёл за барную стойку. А вместе с ним – и ужас. Кажись, этот камушек нехило крякнули по дороге из Амана. Ну, или Феанор сваял его с браком, либо кто испортил намеренно. Но вместо того, чтобы показать расположение остальных пяти, он выкатил новоиспечённой королеве видение. Да не простое – мощнейшее. Как её шарахает огромной волной. С того дня Мириэль спрятала камень под тряпочку, боясь ненароком задеть снова. И почти каждая её ночь сопровождалась повторением кошмара. Она стала спать урывками, плохо соображать, забывать лица родственников (особенно Элендила, владетеля Андуниэ) и ходить надутой и злой, как варг. И немудрено – смежит веки, а Нимлот обваливается и Арменелос смывает водой. И всякий раз это прерывает её традиционные «бабьи посиделки», где она собирала женщин Нуменора поболтать о девчачьем! Детях, платьях, поперемывать косточки мужикам… Но если Мириэль думала: «Через ночь такое видение – плохо», вскоре стало ещё хуже. Из плаванья за пиратами с Тол-Эрессеа, придуманными Фаразоном для запугивания нуменорцев, «ой-а-кем-он-мне-приходится» Элендил привёз мужика и эльфийку. И если мужик разок набил кузнецам морды и спокойно сел, то его подружка окончательно вытрепала ей все нервы. Она хамила, орала, материлась на все лады, несла шизофренический бред, убегала из-под стражи, прыгала по домам, лазила в секретные архивы и приставала, приставала, приставала… Послушай, да послушай! Не хочу обратно в Средиземье, да не хочу! Точно шарманку заело. И, от получаемого стресса, Мириэль перестала спать вообще. Заклюёт носом – и раздастся в ушах вопль этой Галадриэль. А следом – бабьи посиделки и волна! Раз за разом, раз за разом, только и успевай просыпаться от собственного крика. И даже запереть надоевшую эльфийку в тюрьму не помогло. Хрупенькая деваха одной ручкой раскидала четырёх стражей-амбалов и дала дёру. Мириэль насилу удалось перехватить её в отцовской башне, куда она не пойми, как влезла. И пришлось врать ей: - Отец болен! Он не услышит тебя! Иначе больной Тар-Палантир точно бы помер от единственного разговора с ней. И на совесть королевы-регента легла бы ещё одна мука, окончательно бы её добившая. Но одновременно Мириэль посетила любопытная мысль. А что, если открыть этой Галадриэли душу? Показать свой кошмар? Чтобы отвязалась, поняв, какую опасность может принести её появление. Ибо мудрецы острова, вроде Фаразона и алкашей из «Бороды Элроса», именно с эльфами связывали его гибель. Ну и просто – шугануть её, чтоб присмирела, испугавшись огромной волны. Чуть смягчив гнев, Мириэль отвела её в комнату к бракованному палантиру. Но – увы! Упорства Галадриэли и это не проняло. Поглядев эпичный конец света, она только сильнее распалилась. Продолжила приказывать – а потом уговаривать и упрашивать внять ей. Сыпать громкими лозунгами и пафосными речами, на которые Мириэль упорно отвечала: «Нет». А потом – в один-единственный миг – тон Галадриэль изменился. Стал более человечным, мягким и живым. - Я знаю, каково это – быть единственной, кто видит, - молвила она. И невиданное раньше сочувствие тронуло сердце Мириэль. - Вера может связать сердца, Галадриэль, - ответила она. – Но на столько тонкой нити не подвесишь судьбу королевства. Она приметила, как эльфийка, было, озлилась. Испугалась: «сейчас начнётся опять!» Но искры в её глазах тут же… не потухли. Но стали мягкими и прозрачными, как стразики с королевского платья. - А что, если подвесишь? – Галадриэль шагнула ближе. - В смысле? – Мириэль не поняла и чуть подала назад. - Если это сердце – сердце королевы, - Галадриэль протянула к ней руки. – Вы показали мне – и я покажу. Доверьтесь мне. Хотя бы до рассвета, когда меня вышвырнут отсюда поганой метлой. И она нежно сжала её ладони в своих, по-воински мозолистых и загрубелых. А что было дальше – прямо мечта издания The Guardian. Пальчики Галадриэль побежали к локтям и плечам Мириэль. Начали выводить на её спине узоры. А её губы коснулись её губ, щек и гордой шеи. Да так, как ни разу не касался даже Элентир – страстный Элендилов дядюшка! Вначале Мириэль подумывала сопротивляться. Вроде неправильно, не по «законам и обычаям» и всё такое. Но это действовало так успокаивающе, что она не решилась. И догадавшись: «А вдруг, удастся уснуть без кошмара?» повела Галадриэль в свою спальню. В эту ночь где-то в тюрьме плакал одинокий Халбранд. И Фаразона никто не забрал вовремя из «Бороды Элроса». Так что он, напившись, завалился под стол и сладко продремал до первых утренних петухов. А королева и командир(ша) северных армий, как в хорошем повесточном кино, продавливали широкую кровать. И (о чудо!) утомлённая Мириэль и вправду забылась счастливым сном без сновидений. Наутро её разбудил сильный укус Галадриэли за ухо. - Ай-яй… что случилось, Галя? – пробурчала она, не желая выходить из сладкого сна. – Ну зачем так больно? - Рассвет, вот что! – крикнула Галадриэль, сидящая на краю кровати. – А ты, Миречка, не хотела вставать, когда я покусывала нежно! Меня ж скоро выпрут вон твои русские богатыри! - И? – Мириэль зевнула. – Иди, одевайся. Я тебе приготовила красивый плащ в дорогу. А я полежу… - Да какой плащ?! – Галадриэль так завопила, что благословенный сон сняло, как рукой. – Ты чокнулась, Миря?! Мы же с тобой… Я… Ты ж меня оставить, выслушать и подчиниться теперь должна! - Это ещё с какого балрога? – удивилась Мириэль. Галадриэль оскалилась и ударила себя кулаком в грудь. - Потому что я послушала Халбранда, который сказал: «Узнай её самый главный страх!». И поступила по его методичке! Его желания же все выполняют – значит ты должна выполнить моё! Или я зря всю ночь тут Профессора в гробу вертеться заставляла… в стопятьсотый раз?! - Видимо, зря! – Мириэль оскалилась не хуже. – Да, Галочка, нам было чудесно вместе. И я отоспалась… Но из-за тебя умрёт Нимлот! А я не могу пожертвовать деревом, пусть даже ради здоровья и любви! Весь день потом она ходила, как проклятая Мандосом. И когда Галадриэль посадили в шлюпку – на сей раз удивительно покорную и раздавленную, с печалью смотрела ей вслед. А потом случилось оно – Нимлот стал осыпаться. И метод Халбранда сработал. Мириэль поняла - это знак, чтобы вернуть любовницу назад. Ибо тогда она будет спать без кошмаров и прославится, одолев Ужасное Царство Зла. Так как, по законам современного мира, теперь перед ними падёт во прах любой чёрный властелин. Даже сам Моргот. Но, ослеплённая страстью, она не уразумела. Бедное дерево предупреждало о другом – не соваться с Галадриэлью в Средиземье. Ибо по законам своего мира, они совершили грех. А значит валар отвернулись от их начинаний. И Нуменора.