В хорошей плохой компании

– Так, построились. Петя тревожно оглядывается по сторонам. Дракон на тренировку не пришёл. Петя хотел набрать его – но меж толстых стен бассейна связь не брала. Пацаны, не глядя на Петю, переодевались, громко смеялись. Петя решился: подошёл и спросил, где Дракон. Пацаны пожали плечами. Один – одноклассник Дракона, кажется – всё-таки сказал: – Его на уроках тоже не было, кстати. Пете эта информация понравилась ещё меньше. Оленька оглядывает строй, но вопроса, где Дракон, не задаёт. Петя сверлит её взглядом – бесполезно, Оленька не реагирует. Петю жрёт тревога, и на нервяке он начинает плавать быстрее, как будто от этого тренировка скорее закончится. Оленька говорит громко, перекрикивая гулкий плеск: – Молодец, Хазин! Вот всегда бы так! Отдохнул хорошо на каникулах, что ли? Петя на каникулах отдохнул никак. Отец ездил по генеральским дачам – у них там традиция была – а мать вцепилась в Петю, как будто не было у них никакого бесконечного скандала, и заставляла его с собой ездить в центр: на Красную площадь, в Третьяковку, в Ботанический сад. Покупала Пете пирожные в кофейнях и смотрела потом с умилением, как Петя ковыряется в них вилкой. Петя их не хотел. Петя хотел половину «Сникерса» из рук Дракона. Дракону Петя смог написать только первого вечером, когда его, наконец, оставили в покое – днём они ездили к каким-то отцовским «друзьям» всей семьёй, хотя Петя знал, что никаких друзей у отца нет. Напротив Пети за столом сидела такая же «счастливая», как и сам Петя, длинная девица с косой – Лена – в блестящем платье с перьями, которое на ней совершенно точно не сидело, и Лена поминутно его поправляла. – Петенька, поухаживай за Леночкой, не стесняйся. Леночка, что ты будешь? Петя послушно накладывал Лене салаты, наливал морс, до которого ей удобнее было дотянуться, чем Пете. Отец с «другом» – лысым подтянутым мужиком с военной выправкой – смеялся натянуто, говорил: «Мы решили, что каратэ – бесперспективно. Ну что он, палатки крышевать будет, что ли? А вот плавание – совсем другое дело. Опять же, вытянется ещё». Петя охуевал от таких заявлений. Они решили. Ага. Лена напротив смотрела на Петю с тоской рыбьими глазами. Петя смотрел в ответ так же. Мать тыкала Петю локтем в бок, чтобы Петя за Леной ухаживал. Пете очень хотелось, чтобы от него просто все отъебались. Когда вернулись домой, наконец, Петя, оглядываясь по сторонам, Дракону написал: «Привет. Как у тебя?» Дракон ответил только на следующий день, тоже под вечер. «Я в Подольске на тусе у своих пацанов. Приезжай :)» Петя вздохнул. «Не отпустят». «Надо было тебя похитить. Не догадался, прости :)» Петя прикрыл глаза. Дракону он искренне завидовал. Но ещё сильнее он завидовал его пацанам. За все каникулы они так и не встретились – Дракон перемещался по каким-то друзьям, никогда сразу не отвечал на сообщения. Петя признался себе, что ревнует. Это, впрочем, никак ситуации не помогало. На первую после каникул тренировку Петя натурально летел – вышел на двадцать минут раньше, а потом нервно оглядывался в раздевалке. Очень жалел, что Дракону днём не написал, посчитав, что это будет как-то навязчиво. После тренировки, так и не получив ответов на свои мысленные вопросы, Петя идёт не в душ, а следом за Оленькой. – Ольга Анатольевна! – Хазин? Чего тебе? – А вы не знаете, случайно, где... Договорить Петя не успевает – Оленька сдвигает брови сурово, говорит: – Одевайся и в тренерскую зайди. У Пети тревога начинает натурально жрать всё внутри: чё случилось-то? Петя быстро смывает с себя хлорку, одевается в панике почти, до тренерской едва не бежит. Замирает под дверью, делает глубокий вдох и стучит. Отвечает ему, судя по всему, дед Дракона. – Да! Петя заходит. Оленька хмуро стреляет в Петю глазами, собирая сумку, обычную женскую, удивительно несуразную в Оленькиных руках. Дед Дракона на Петю тоже смотрит, как будто с осуждением. Петя решается: – Александр Сергеевич, а вы не знаете, где... Вадик? Чужое имя жжёт язык непривычно. – Знаю. В больнице. Петя едва сумку с плеча не роняет. – А что... Дед Дракона вздыхает, смотрит на часы, чешет крепкой рукой в затылке. – Так, ну в часы посещения мы не попадём уже, конечно. Но договоримся: я там у главврача внучку тренировал. Так, телефон есть у тебя? Ага. Мать набери и мне трубочку дай. Петя подчиняется. – Алло? Петя? Что случилось? – Мам, всё нормально. С тобой мой тренер поговорить хочет. – А... Петя не слушает, отдаёт телефон. – Вечер добрый. Александр Сергеевич. Нет, Ольга Анатольевна, верно. Я старший тренер. Смотрите, какое дело: у нас тут небольшое мероприятие, Пётр ваш задержится. Да на часик, я думаю, не дольше. Нет. Нет. Нет. А я на машине, отвезу его. Ага. Не волнуйтесь. Спасибо. До свидания. Дед Дракона протягивает Пете телефон обратно. – Боевая, однако, женщина. Тигрица. Ну чё, поехали. Петя кивает. – Шапку надевай. Вот хоть бы один волосы сушил перед выходом: не-е-ет, они все с сырой башкой вечно... Дед Дракона, не переставая хмуриться, достаёт куртку из шкафа. Спускаются вниз, Петя быстро переобувается. На парковке стоит старая «Нива», Петя, дождавшись кивка, садится на холодное пассажирское, пристёгивается. – А перчатки где? Петя послушно натягивает на трясущиеся совсем не от холода пальцы перчатки. Ему кажется, что «Нива» прогревается слишком долго. За дорогой Петя не следит – слишком тревожно. В машине играет «Авторадио», Петя кусает губы. Дед Дракона привозит их в «больничный городок» – Петя бы в одного там точно заблудился – паркуется возле девятиэтажного корпуса, светящегося всеми окнами одновременно. Заходят с торца в ржавую дверь, дед Дракона о чём-то договаривается с дежурной сестрой за стойкой. Та кому-то звонит, пока слушает ответ, смотрит на них неодобрительно, но всё-таки пропускает, заставив надеть бахилы и накинуть халаты. Поднимаются на седьмой этаж на лифте, идут по тускло освещённому коридору. В больнице пахнет больницей, и тревога внутри у Пети колотится в горле вместе с сердцем. Дед Дракона, видимо, знает куда идти, останавливается возле двери с номером «715», стучит в неё, заглядывает, здоровается. Петя стоит за его спиной, ему ничего не видно. В конце концов, дед Дракона проходит внутрь. Петя нетерпеливо просачивается следом. В палате шесть кроватей, заняты четыре. Слева у окна Петя, наконец, видит Дракона. Он даже подумать не успевает, что делает, но кидается, едва не сбив с ног деда Дракона и почти валится на Дракона, в отчаянной и неконтролируемой попытке его обнять. Дракон смеётся тихо и привычно: – Петя. Ну ты чего? У Дракона перебинтована голова – розовой пряди не видно – всё лицо в ссадинах, серёжек нет. И правая рука в гипсе. Петя не может поднять голову, потому что вся тревога, накопленная за последние несколько часов, нашла самый простой выход наружу и пролилась слезами. Дракон левой рукой гладит его по голове осторожно. Петя всё-таки заставляет себя с Дракона встать – ему же больно, наверное. Дракон смотрит на него насмешливо и одновременно как-то очень серьёзно. – Нормально всё. Мне телефон разбили, не мог тебе написать. Петя быстро вытирает глаза, встаёт рядом. – А чё случилось-то? – А. Да там, старые знакомые – твои тоже, кстати – решили, что хотят поговорить. Петя смотрит, как Дракон улыбается беззаботно. – И сколько их было? Дракон снова смеётся. – О, в этот раз они подготовились. Семеро. Даже биту где-то взяли. Бейсболом увлекаются, видимо. У Дракона сломана рука – Петя думает, представляет, как они поймали его, как доёбывались – Дракон же наверняка даже не пытался промолчать, посылал их на хуй – как били. Петя не хочет это представлять, но представляет. Кулаки сжимаются сами собой. – У меня отец в милиции работает. Надо... – А я уже. Тот умник, которому я не нравился, не такой уж и умник: ему восемнадцать исполнилось недавно. Так что... Петя зеркалит улыбку Дракона. Хотя он бы предпочёл тому умнику сломать что-нибудь лично. – Так, ладно. Ехать надо. Потом наговоритесь. Петя вздрагивает – только теперь вдруг вспоминает, что они не одни. Что в палате ещё три мужика и дед Дракона у него за спиной. – Петя. Только никакой самодеятельности, хорошо? И Оленьке привет. Петя кивает. Не глядя ни на кого, снова быстро и неловко Дракона обнимает. Тот говорит: – Самое обидное, что мне читать запретили. С ума схожу от скуки просто. Петя, если бы было можно, читал бы Дракону вслух, хоть Платонова, хоть его книги по истории. – Ага. Ладно. Пока. Выздоравливай. – Давай, Петя. Деду Дракон просто кивает. И уже в спину, когда они почти выходят, говорит: – Дед. Спасибо. Тот оборачивается. Пальцем Дракону грозит. «Нива» снова успевает выстыть насквозь. Дед Дракона ждёт, пока двигатель прогреется. Говорит, глядя прямо перед собой: – Вадику три было. Они из гостей возвращались: дочь, зять и Вадик. Дочь вторым беременна была, шестой месяц. Там лобовое было: ментовский генерал спешил куда-то, на встречку выскочил, пробку объехать решил. Ну и объехал. Сам-то, главное, выжил. Шрам у Вадика как раз от той аварии остался. Он у нас один. Петя не знает, что на это отвечать. Он Дракона о родителях стеснялся спрашивать. Хотя во второй комнате в серванте и на стенах было много фотографий. Но через комнату обычно проходили быстро, не задерживались. Дед Дракона больше ничего не говорит – только вздыхает – и трогается с места. *** – Петя, ты? – Я. Мать выходит из гостиной, хмурится. – И что это за мероприятие в девять вечера? – Да там. Помочь надо было. Петя стягивает зимние ботинки – матери не нравится, что он их не расшнуровывает, но у Пети нет сил. – И что, кроме тебя, некому? – Мам. Я вернулся домой на час позже. Тебя предупредили. Что не так опять? – А уроки? – Сделал. Днём ещё. Мать продолжает хмуриться, Пете опять не доверяет. – В следующий раз пусть найдут кого-нибудь другого помочь. Так и передай, слышишь? Петя уходит мимо матери сначала в ванную – развешивает на сушилке вещи, чистит зубы, потом в свою комнату. Снова упрямо открывает форточку – он тогда всё-таки орхидеи поморозил, мать ругалась, но унесла их, когда Петя заявил, что ему не хватает воздуха – и достаёт прочитанного до середины «Наполеона». Пальцем проводит по очередному вопросительному знаку на полях. Он кажется ему лучше метафорой к собственной жизни.