Котар

Все-таки квартира Куроко была интересной. В его комнате чуть ли не всю стену занимал большой шкаф из темного дерева вишни. Каждая книга в нём стояла на своем месте. Я касался пальцами пухлых томов, словно пробуя каждый, внимательно рассматривая полки без единой пылинки. - Что ты делаешь? - еле слышно прошептал Куроко, уже лежа на своей большой и мягкой кровати. Его помутневший взгляд скользил по мне так притягательно, что я слегка улыбнулся. Сказать, что мы оба были пьяны, не сказать ничего. Ибо не надо было пить на голодный желудок. Мой разум совсем отключился, однако животные инстинкты работали. Я медленно подошел к кровати и притянул юношу к себе, а тот в свою очередь обвил холодными ладонями мою шею. Жаль, что я не запомню эти моменты. - Стой…- сказал он, когда всё мое тело уже горело желанием. Меня удивляло, как он может еще что-то соображать или о чем-то помнить, но он вытянул из шкафчика презерватив, кинув мне. Зачем? Светлая комната быстро пропустила лучи бледного солнца, и я открыл глаза. В голове пульсировала боль, но это было далеко не то, о чем я вспомнил. Вчерашняя ночь… Тетсуя мирно посапывал рядом, обнимая подушку, и я решил его не беспокоить. Закрыв дверь в его спальню, хорошо, что она не скрипела, ноги понесли меня на кухню, чтобы сделать хоть глоток воды. Мой взгляд наткнулся на полку выше раковины. Вместо сладостей или круп на ней ровно выстроились разные баночки с таблетками. Они различались лишь цветами, никаких надписей или рецепта на них не было. Чайник оповестил меня о готовности, изрыгая обжигающий пар. К сожалению, кофе, которого мой воспаленный мозг просил с самого пробуждения, не было. - Акаши-сан? - Куроко застрял к проеме, опираясь о косяк двери и смотрел на меня странным, негодующим взглядом. Готов поспорить, его голова болит не слабее. Я налил две чашки терпкого китайского чая и поставив на стол, сел, остановив тяжелый взгляд на Тетсуе. Каждый был утомлен, каждый был подавлен похмельем и жаром прошлой ночи. Наверняка, он увидел мои глубокие порезы, уже покрывшиеся мертвой коркой лейкоцитов, но и я резко вторгся в его скромное пространство. - Ничего, - словно ответил он на мой вопрос, подошел к той самой полке и, открывая дрожащими руками каждую вторую из баночек, высыпал по две на ладонь. Спрашивать об этом было слишком неуместно и даже неприлично. Каждый все так же был в себе, лишь оголив верхушки секретов, но, не собираясь давать никаких ответов. Тишина резала по ушам, хотелось заполнить ее хоть чем-то, но в горле пересыхало, несмотря на горячий сладкий чай. Всё было слишком не предусмотрено и быстро. Я помнил глухой стон Куроко, уже под самый конец, помнил его холодные пальцы и уставшие глаза. Ничего необычного, просто очередное развлечение на ночь, и, кажется, Тетсуя считал так же. Секс давно перестал быть чем-то интимным, чем-то секретным или личным. Однако, на душе было некое искаженное, извращенное подобие радости, просто от того, что я проснулся не один, что эту ночь я провел в тепле прижимающегося ко мне парня, хоть и до сих пор такого загадочного и неприступного. Да, скелетов в шкафу у Куроко было много, много боли и неприятных воспоминаний были скрыты в этих голубо-серых глазах, но он упрямо противился им, закрывая шкаф все сильнее. Эти таблетки, фотографии парня на тумбочке у кровати… Призрачные ошметки забытого прошлого или гноящийся давний шрам, заставляющий забыть, что такое «жить»? Я тихо вздохнул, ставя пустую чашку на стол. Парень напротив был слишком увлечен своими мыслями, или же пустотой, так или иначе, он смотрел куда-то в сторону, явно не собираясь обсуждать разные глупости, лишь для приличия. Часы тихо отстукивали свой бесконечный ритм, намекая на то, что мы оба проспали занятия. Но на это было наплевать. -Спасибо, что зашел.- На прощание кинул Тетсуя, словно благодаря за то, что я навестил его по болезни. В голосе скользнула предательская меланхоличность. Куроко не сожалел, ему, как и мне, просто хотелось занять чем-то очередную бессонную ночь. Однако, он точно не собирался это повторять. - До встречи, - я спустился пешком по лестнице, пытаясь выудить в глубоком мутном озере воспоминаний вчерашний секс. Лишь обрывки каких-то фраз, горячие прикосновения, жар тела… Ничего чувственного или ласкового. Тем временем, на улице потеплело, или же я просто наконец-то почувствовал тепло. Так странно, что его источником может быть лишь чье-то тело… Ничего уже не казалось пугающим и требующим объяснений, я лишь принимал сухие факты, что-то черкая на память в своей голове. Зайдя в аптеку, я купил несколько пачек седативных и обезболивающих, принял сразу две маленькие горькие и противные таблетки. Это вкус безумия и стресса, вкус прожженной жизни и смертной скуки. Вкус несбывшихся мечт и поломанных судеб. А что за парень был на изображении старого фото в запылившейся рамке на тумбе? Очередной скелет? Но если все остальные в шкафу, то этот стоит каждое утро перед глазами, выдергивая из приятного сна в суровую реальность. Вернувшись в свою темную холодную обитель, в мою душу снова закралось безумие. Оно спряталось в самом уголке, медленно распуская свои споры и выжидая удобного момента, дабы проглотить меня целиком. Слишком надоело это место, слишком связывало оно меня с прошлым, живым Акаши Сейджуро. О надобности многих вещей в комнатах я и позабыл. Фотоаппарат, компьютер и самое главное – зеркало. Смотря в него, меня не покидало чувство отвращения. Лишь жалкая бракованная копия моих глаз, один их которых уже полностью захватил желтый цвет. Это был цвет моей смерти, цвет моей никчемности. Поэтому я старался не смотреть на печальный вид больного телом и душой, не заострял внимания, как я выгляжу. Садясь в кресло, беря книжку давно забытого Чака Паланика, что так нравился мне при жизни, этого затравленного барбитуратами извращенца, я положил на язык таблетку бензодиазепина и позволил ей подействовать на свое сознание. Погрузившись в спокойную негу, я начал чтение и провел за ним час или два. Окунувшись в другую, не менее мерзкую и безумную атмосферу, я так увлекся, что даже и думать забыл обо всем остальном. Пожалуй, этот вечер удался.