Теперь ты мой должник

      Сразу же по прибытии в новый, незнакомый город ребята решают однозначно: нужно отдохнуть. Их слишком вымотали все эти приключения — слишком стремительно иссякли их силы от бессонных ночей и проявления излишней активности. Утомивший их первый перелёт, а затем такая же ночь в чужом городе, заставившая без сна бродить по улицам. К тому же не все ещё отошли от вчерашней пьянки. Казалось, ещё один подобный день они просто не переживут. А если всё-таки повезёт, то их мозги можно будет сравнить с состоянием варёного овоща.       Если до этого из проводником в мир неизвестностей был Серёжа, то сейчас всё распланировал Арсений. Он выбрал место, где они будут проводить ночи, а также места, в которые пойдут во время пребывания в городе. Так что сейчас ребята слепо следуют за ним, как когда-то за Матвиенко.       До сих пор немного непривычным остаётся видеть и передвигаться по каменной кладке в сравнении с родными, асфальтобетонными дорогами, с дырами через каждые пять метров. А самым неудобным является то, что дороги слишком узкие, из-за чего пробки слишком часты.       Кое-как они добираются до небольшого, интересного строения здания усыпанным багровым кирпичом. На первом этаже была довольно приличная пиццерия, в которую ребята обязательно зашли бы, если б не валились с ног.       Им повезло, что хотя бы вход в здание был открыт и не пришлось лишний раз тревожить хозяина. Попов с самого начала решил, что будет экономнее и удобнее снимать квартиру, нежели забронировать каждому по номеру; да и к тому же зная цены на сносные отели в этом городе, хочется думать, что они просто крайне неудачная шутка.       Поднявшись на третий этаж, под ковриком, как и было договорено, ребята обнаруживают ключ от квартиры. Решив не медлить, они сразу же входят внутрь.       Перед ними открывается неплохой вид: вся квартира в белых и светлых тонах, с большим количеством окон, благодаря чему в комнаты проникает много солнечного света, который красиво разливается по всему помещению. Арсений заранее искал квартиру с четырьмя комнатами, чтобы у каждого был свой небольшой уголок. Но, кажется, он слегка поторопился, ведь как только они пришли, до него дошло, что одна из комнат — это гостиная. Он цокает языком и, нахмурившись, проходит по новому временному места жительства.       Серёжа не отставая от друга моментально разувается и кидается осматривать владения. Его всё радует — хороший ремонт, да и в красивом месте дом расположен. А главное, здесь есть кровать. Он заходит в первую попавшуюся комнату и, увидя белоснежную двухместную кровать, прыгает на неё в ту же секунду, на мгновение даже испугавшись, что она под ним проломится, но, благо, нет. Он разваливается на всю кровать и, прикрыв глаза, широко улыбается — приятно пахнущая, с мягким и большим одеялом.       Вдыхая приятный запах чистого постельного белья, он восклицает: — Я буду жить здесь! — и Матвиенко, ещё немного понежившись в кровати, нехотя поднимается и идёт осматривать другие комнаты, которые ещё не успел исследовать.       Димка же, который к этому моменту только-только разувается, удивляется тому, что Серёжа успел уже и выбрать, где будет спать, и частично осмотреть не самую маленькую в размерах жилплощадь.       И уже полностью осмотрев каждую комнату, они бурно принимаются обсуждать каждую из них. — А ты знаешь толк в квартирах. Хорошо, что ты выбирал сам, а не решил советоваться с Шастом, — говорит Димка с усмешкой, смотря на Антона, который в ответ закатывает глаза. — Как будто бы я мог знать, что там произойдет, — отвечает на колкость Антон и присаживается на белый кожаный диван, находящийся в середине гостиной.       Арсений, слегка сощурив глаза, глядит на обоих вопросительно, ведь это была одна из тех историй, в которой он не принимал участия и к которой в целом не имел к ней никакого отношения. Казалось, Антон с Димкой слишком много пережили вместе, из-за чего Попов частично даже ревновал Антона к Позову — он больше всего общается и проводит время именно с ним, а не с кем-то ещё.       Да, он понимал, что они дольше знакомы, причём и одноклассники, и одногодки, но со своими чувствами он не мог ничего поделать — только лишь игнорировать и врать самому себе в их отсутствии.       Серёжа наконец-то выныривает из-под барной стойки, которая есть на кухне, и наконец присоединяется к друзьям с чёрной кружкой с изображением какого-то животного, являющим собой что-то между котом и енотом. — Это когда вас выперли из квартиры со скандалом? — интересуется Матвиенко, ведь сам только частично слышал эту историю.       Попов всё больше не понимает, о чём они вообще говорят, и, не найдя решения лучше, решает испепелить Антона таким взглядом, который обычно вынуждает его самостоятельно рассказывать всё на свете.       Шастун обращает внимание на Арсения и, глубоко вздохнув, начинает: — Просто однажды я снял квартиру, но, не успев пожить в ней и неделю, её затопили алкаши сверху. Хозяйка оказалась ещё той сукой, обвинила нас и вышвырнула из квартиры, — решив не вдаваться в подробности, нехотя, повествует Шастун. — А также спёрла мой ноут, — чеканит Дима и смотрит на Антона так, будто это он виноват во всех мировых бедах. — Говоришь так, словно я ей его сам отдал, а не она, старая шаболда, решила его выкрасть в качестве компенсации за испорченный ремонт. — Да то, что она, как сука, поступила — это понятно. Но ты, конечно, тот ещё умник, разрешил в таком районе снять жилье.       Матвиенко усмехается от подобия на ссоры и решает поинтересоваться о насущном. — Так, ладно, девочки, хватит ссориться. Решили уже, где кто спать будет? Я буду вот в той комнате. — Серёжа указывает на комнату, которая пришлась ему по вкусу, и продолжает: — И это не обсуждается, я её первый заметил.       Арсений хмыкает на то, как резко Серёжа возвращает их обычную дружескую атмосферу. Он опирается о спинку дивана и смотрит за тем, как Димка с Антоном начинают возмущаться на высказывание Матвиенко. И, наконец-то отцепившись от бедного Серёжи, они предлагают вернуться к вопросу насчёт комнат. — Мне вообще без разницы, — но, немного призадумавшись, Димка всё-таки выбирает. — Ну пусть будет та, которая около ванны.       Арсений коротко кивает и, понимая, что осталась одна спальня, хочет уже было сказать, что займёт гостиную, — ведь сам снимал квартиру и сам прокололся с этим моментом, — но как только он открывает рот, Антон опережает его. — Я буду спать тут, — говорит он и ложится во весь диван, показывая как ему тут хорошо.

      «Только попробуй возразить», — звучит в мыслях Шастуна. Он предположил, что Попов как обычно пожертвовал бы своим комфортом и вообще всем лучшим ради друзей. Антону слишком жаль Арсения, слишком уж мало он думает о себе, так что пусть лучше хоть здесь нормально отдохнёт — Шаст и так слишком много должен ему.

— Ты точно уверен, что хочешь здесь спать? — уточняет с интересом Попов. Он смотрит на Антона удивлённо и, слегка прищуривая глаза, складывает руки на груди. Он искренне надеется на то, что друг просто неудачно пошутил. — Конечно уверен. К тому же тут телик есть, так что не завидуйте потом, — с ухмылочкой отвечает Антон.       Попов, ещё пару секунд молча смотря на распластавшегося на кровати Антона, со вздохом подытоживает: — Ну… Походу, у меня не осталось выбора — буду жить в оставшейся комнате.       Закончив обсуждения, они решают разойтись по комнатам и уже наконец-то отдохнуть. Хотя, несмотря на усталость, у Попова как-то ещё остались силы сходить в душ, а потом ещё и вещи разложить в шкафу.       Антон же долго не думает и даже не переодевшись немного обустраивает спальное место — слегка взбивает подушку — и ложится на диван. Печально, конечно, что тот оказывается не раскладным, поскольку Шастун был в этом уверен настолько, что минут десять пытался его как-то разобрать.       Он льнёт головой к мягкости ткани, к наволочке, и немного ёрзает, ведь диван вовсе не рассчитан на его габариты. В любом случае Антон уже привык, что далеко не все спальные места пригодны для сна с его ростом под два метра. Сейчас даже не самый удобный диван никак не смог помешать ему чуть ли не мгновенно уснуть. Он тянется к пульту и, быстро разобравшись, включает первый попавшийся канал, чтобы уснуть под тихие звуки телевизора. Антон прикрывает веки и спешит отправиться в мир грёз.

***

      К вечеру спали уже почти все, кроме Арсения. Самый уставший среди всех, он так долго был занят, что у него получилось освободиться лишь под вечер.       Попов выходит из ванной комнаты и запускает руку во влажные, чёрные от воды волосы и зачёсывает их назад, чтобы они не лезли в глаза. Сейчас даже душ не помогает взбодриться, и, кажется, от него спать хочется только больше. Но, конечно, крайне приятно было за весь тяжёлый день очутиться в тёплом душе. Хорошо потом и ощутить на теле чистую, домашнюю серую футболку, которая постепенно становится слегка мокрой в области затылка от стекающих с волос воды. Вместе со всем комфорта добавляют и чёрные удобные штаны. Сейчас видится просто божественным — Арсений давно так не радовался обыденным вещам.       Он проходит на кухню, чтобы налить стакан воды, дабы утром не пришлось лишний раз вставать. Из кухни открывается полный обзор на гостиную, и Попов невольно засматривается в её сторону.       На диване лежит мирно спящий Антон, который даже не соизволил переодеться.       Арсений ставит переполненный до краев стакан на столик и подходит к сопящему другу. — Господи, они убили Кенни! — Сволочи! — неожиданно громкий звук звучит из плазмы, заставляя переключить всё внимание на себя.       По экрану телевизора идёт «Южный Парк», под который Антон тихо посапывает. Это вызывает у Арсения улыбку и, найдя пульт на полу, он выключает телевизор, что разрушил всю идиллию момента.       Попов снова обращает взгляд на спящего Антошку. От беспокойного сна и постоянного ёрзанья его волосы растрёпаны, но грудь, однако, медленно и спокойно вздымается и опускается раз за разом. Он сейчас излучает полное умиротворение, от чего действительно нельзя было не улыбнуться. Только вот невооружённым взглядом заметно, что он слегка дрожит от холода, — в Пловдиве под вечер всегда становится прохладно. Да и к тому же Шастун спит прямо перед открытым окном, так что нет ничего удивительного в этой дрожи, однако подобное не мешает Попову слегка нахмуриться и закрыть окно, из которого шёл воздух.       На улице проезжают редкие машины, а во многих домах уже не горит свет. На небе располагается холодный месяц — большой, беспристрастный, — он парит в тёмном небе сквозь редкий дым облаков, украшенный частыми крупицами звёзд, рассыпанными по всему бездонному океану.       Арсений поворачивается и подходит к Шастуну ближе, чем до этого. Он нерешительно касается его руки, что чуть свисает с дивана. Кожа у Антона прохладная, а пальцы вообще ледяные.

      «Как можно так замёрзнуть посреди лета?» — думает Попов, смотря на спящего Шаста.

      Арсений хмыкает от этой мысли, возвращается на кухню и берёт стакан, за которым изначально явился сюда. Пройдя в комнату, он ставит его на прикроватную белую табуретку и переводит взгляд на одеяло. Долго не думая, хватает его и направляется гостиную. — Вот чего ж тебе так сложно просить о чём-то… Дурачок, — бормочет Попов без толики неприязни.       Он укрывает Антона, который к тому времени аж сжимается от холода, так что Арсений удовлетворён проделанной работой. И вот он уже было поворачивается, чтобы вернуться в свою законную комнату, дабы прильнуть к кровати и погрузиться в мир сновидений, как вдруг чувствует холодное прикосновение руки на своём запястье. Попова удивляет такое неожиданное касание, и он оборачивается.       Перед глазами всё такой же сонный парень, который, очевидно, находится на перепутье меж сном и сознанием. Антоновы веки слегка приоткрыты, из-под ресниц виднеются уставшие глаза. А хватка слабая, еле ощущаемая. — Арс? — тихо, утомлённо спрашивает Антон. — Да, Тош, это я. Тебе что-то нужно? — нежно, вполголоса спрашивает Арсений. — Уже… утро? — отвечает вопросом на вопрос сонный Шастун, только отчасти осознавая, что это всё не сон. — Нет, спи дальше, — произносит Попов, после чего убирает руку Антона со своей и ладонью касается волос Шастуна.       Он легонько гладит его голову. От приятного, убаюкивающего прикосновения клонит в сон вновь, так что спустя пару секунд Антон мирно сопит, прижав к груди одеяло.       Это умиляет Попова, да так, что он вновь улыбается. Ещё пару секунду он перебирает мягкие пряди русых волос, после чего, в последний раз взглянув на спящего Антона, окончательно приходит в комнату. Закрыв дверь, Арсений без сил рухает на кровать. Дотянувшись до выключателя возле себя, Попов выключает свет и после этого сразу же прикрывает уставшие глаза. Может быть, без одеяло и не так тепло, как могло бы быть, но осознание того, что теперь Тоше точно не холодно, греет душу лучше самого тёплого на свете одеяла.

***

      Благодаря рассвету мутные очертания предметов и блики теней становятся отчётливей. Переход от темноты к яркому дневному свету настолько плавный и необычно красивый, что предрассветные сумерки кажутся необычайно красивыми, — они неторопливо вступают в свои права, чтобы мягко потревожить.       Антон лениво приоткрывает сонные веки и тут же жмурится от света, ударившего по глазам и голове. Из открытого окна дует небольшой ветерок, а утренний воздух чист и прохладен, отчего каждый вдох, наполненный им, дарит умиротворение. И похоже, что кто-то уже проснулся, поскольку до Антона сквозь сонную пелену доходят звуки.       Шастун уже готовится было опять провалиться в сон вновь, как его безбожно в конец будят: на его ноги резко плюхается Матвиенко. Это заставляет Антона дёрнуться, резко открыть глаза и привстать на локтях. Он смотрит на друга с непониманием и удивлением, весь растрёпанный, какой-то помятый, с полосками от подушки на лице.       Серёжа же ведёт себя так, будто делает так каждый день — нажимая кнопку на пульте, просто включает телевизор. — Ты… совсем уже. Предупреждай хотя бы… Да какого ты вообще делаешь?! — Шастун проходит все стадии осознания того, что сделал друг, и ошарашенно сверлит его взглядом. — Ну, я ж не виноват, что такой дылда занял весь диван, — отвечает Матвиенко максимально непринужденно, параллельно беря из пачки в руках печенье и, особо не церемонясь, отправляет его в рот. — Ты совсем дурак? — искренне возмущённо спрашивает Шастун, на что Серёжа лишь хмыкает и неотрывно смотрит в телевизор.       Антона даже подобная, казалось бы, невинность успевает с самого утра выбесить. Матвиенко не только его разбудил, так ещё и — без толики стыда конечно же — сделал вид, что это обычное дело. Антон просто хватает подушку, которая недавно служила для него проводником в мир грёз, воображая её теперь орудием убийства. Он уже было хочет задушить ею Матвиенко, однако тот вовремя выставляет руки перед собой и начинает смеяться. Это злит Антона ещё больше, так что их взаимодействие превращается в шутливую борьбу.       Эта картина очень уж удивляет вышедшего из ванны Димку, который только закончил чистить зубы. — Не буду отвлекать, голубки. Сделаю вид, что ничего не видел, — говорит Позов в отзыв на всё то, что успел узреть, и направляется на кухню. Он не успевает дойти, как в голову прилетает подушка — он смеётся.       Через минут пять в гостиной появляется Попов. Он чем-то очень увлечён, глядя в телефон. И, по всей видимости, там было что-то очень радостное, потому что на лице у него широкая, во весь рот, улыбка. Ещё с пару секунд он смотрит на экран и, наконец, произносит: — У мне для вас хорошая нов… — обрывается Арсений на полуслове, как только переводит взгляд на диван, на котором сидит весь красный и с взъерошенными волосами Антон — он отвлёкся на голос появившегося Попова, из-за чего был беспощадно атакован Матвиенко. Серёжа, безусловно, такой же раскрасневшийся, с растрёпанными от беспощадной борьбы волосами, с которых стянулась резинка. Он только и ждал момента, когда противник отвлечётся, а потому быстро скидывает Шастуна с насиженного места с глухим звуком. — А вот нефиг было отвлекаться, — говорит Серёжа, выразительно усмехаясь. Он поднимает упавшую на диван резинку и спустя пару ловких движений затягивает хвостик на волосах.       Попов удивлённо хлопает глазами, переводя взгляд с оказавшегося на полу Шастуна на самодовольного Матвиенко. Пока Антон, приподнявшись с пола, потирает заболевший от падения копчик, он в то же время, нахмурившись, смотрит на Серёжу с небольшой обидой — тот с раннего утра успел сначала разбудить, а потом ещё и скинуть с законного спального места. — Да ладно тебе. Ты ж первый начал, — отговаривается Серёжа, протянув руку Антону, предлагая помощь. — Да ты охуел! Ты меня разбудил! — с лёгкой злобой восклицает Шастун, всё-таки принимая руку. Сев на диван, он откидывается на спинку дивана. Прямо за ним стоит ухмыляющийся Попов, и оттого парни пересекаются взглядами. — А нехер в час дня дрыхнуть. Не весь же день ты спать будешь, — резонно замечает Матвиенко, на что Шастун лишь недовольно фыркает и ненадолго прикрывает глаза, но, тут же осознавая, что уснуть больше не получится, открывает их опять. — Так что за новость? — интересуется Димка, обращаясь к Попову. Он с момента выхода из ванной наблюдал за играми друзей, даже успел сделать ставку на то, что победит Серёжа. Параллельно с этим Позов удачно снял весь процесс, чтобы, приехав обратно в родной город, увидеть это видео и посмеяться с этих детей снова. — А, да, точно — новость. Короче собирайтесь, сейчас сходим в одно место, — просто командует Арсений и идёт в комнату, дабы подобрать одежду на сегодняшний день. Благо, на наличие одежды он не поскупился. — А сказать сразу не судьба? — язвит Позов. — Придём и сам все увидишь! — кричит Арсений, уже будучи не в гостиной, надеясь, что его слышно.       Димка вздыхает и, бросая взгляд на парочку борцов, в последний раз ухмыляется. Следуя примеру Попова, он также направляется в свою спальню. Серёжа с Антоном ещё пару секунд переводят дыхание, прежде чем решают не отставать от друзей.

***

      Ясные солнечные лучи робко касаются зелени деревьев, одаривая своей теплотой каждую травинку и каждую веточку, постепенно всё больше вступая в свои права. Цветы уже подняли головки, а птицы радуются ещё одному новому летнему дню; насекомые принимаются за ежедневную работу. Иногда на солнце набегают серые, клубящиеся тучки, что закрывают собой яркий диск, однако всё равно спустя пару минут расплываются как в море корабли.       Проходя по залитому светом городу, Антон с интересом рассматривает утончённые пёстрые здания: только сейчас он почувствовал, что находится совершенно в другой стране. Он даже отмечает, что ему нравится ходить по узким переулкам, вышагивать по каменным дорогам.       Они только что побывали в каком-то неплохом кафе с весьма достойными блюдами. Мясо было настолько сытное, что Шастун казалось наелся на неделю вперёд. И теперь они опять куда-то шли. Димка всю дорогу пытался допросить Попова, но тот был непреклонен по этому с каждым вопросом просто рассказывал какие-то интересные факты о городе. — Поэтому здесь… О-о, вот мы и на месте! — радостно восклицает Арсений, обрываясь на половине рассказа. Все сразу же устремляют взгляды туда, куда указывает их проводник. — Кафе? Мы же только из такого же вышли, — спрашивает с некоторым подозрением Димка, удивлённо смотря на здание, в сторону которого показывает Попов. Сначала Позов думал, что это он один не понимает «прикола», но, обернувшись на друзей, он замечает, что те тоже не совсем понимают, чего ж Арс так радуется. — Да ну, ты серьёзно? — искренне удивляется Попов: сейчас он так по-детски рад, что без каких-либо объяснений заходит в заведение, никого не дожидаясь.       Димка с Серёжей переглядываются и молча следуют за Арсом. Шастун ненадолго задерживается и мельком обращает внимание на название.

«Сentral perk… Что-то знакомое», — задумывается на секунду он, однако решает, что Попов в любом случае им всё расскажет, так что в итоге просто направляется за всеми внутрь.

      В нос ударяет приятный аромат свежих кофейных зёрен, где-то чувствуется запах только приготовленной пиццы. Друзья уже разговаривают с официантом, предлагающим им свободные места. Выбрав место в дальнем углу, у окна, им приносят меню и оставляют на пару минут для раздумий.       Арсений восторженно оглядывается по сторонам, рассматривая помещение. Параллельно он рассказывает о том, что это тот же ресторан, который был в сериале «Друзья». Попов обожает его, и, если тема заходила об этом сериале, он мог говорить хоть часами, и видно было, как в такие моменты у него горели глаза.       У Антона это вызывает улыбку. Ему приятно смотреть на столь чистую и искреннюю радость — такую светлую и особенную, что даже кажется, будто её можно увидеть только в этих небесно-голубых глазах. И, возможно, именно наблюдение за искренними эмоциями вызывает это тёплое чувство внутри.       Арсений постоянно крутится на месте, указывая на разные вещи, которые были как-то задействованы в сериале, и увлеченно рассказывает про каждую. Из всех только он смотрел «Друзей», и потому ребята, конечно, не могут в полной мере прочувствовать его восторг.       Парни выбирают себе по кофе с десертом, и только Попов, единственный, заказывает коктейль, который выглядит так замудрённо и интересно, что ребята не могут не подшутить над тем, как Арсений с ним гламурно смотрится, на что тот лишь фыркает.       Голубо-красный яркий коктейль с большим количеством размельченного льда — от него приятно веет холодом — стоит прямо перед Поповым. Он слегка осматривает его и не медля пробует. Вкус настолько освежающий, что от него зубам мгновенно становится холодно, однако это как раз то, что нужно в жаркую солнечную погоду.       Антон с большим любопытством глядит на коктейль. Сам-то он выбрал латте макиато, который, безусловно, также выглядит очень привлекательно, но всё-таки он пьёт его уже далеко не в первый десяток раз. Шаст не спеша смешивает все слои кофе и, касаясь губами чёрной трубочки, испробует. Эта многослойность делает вкус и текстуру напитка восхитительными: нежное бархатистое молоко контрастирует с крепким насыщенным кофе и дополняется лёгкой воздушной молочной пеной — вкусовые рецепторы Шастуна пребывают в действительном экстазе, правда глаза так и продолжают поедать коктейль Попова. — Хочешь? — интересуется тот, заметив, как смотрит в его сторону Антон.       Антон активно кивает головой, приподнимается и поддаётся корпусом вперёд, дабы дотянуться до интересующего его напитка. Послевкусие от кофе даёт о себе знать, но уже на втором глотке Шасту таки удаётся почувствовать приятный сладкий вкус с оттенком прохлады, оставшейся во рту. Вернувшись в прежнее положение, он довольно облизывает губы, — на них по-прежнему чувствуется сладость от коктейля, и говорит: — М-м… Очень даже вкусно!       Попов довольно хмыкает и уже хочет было сделать глоток, но оказывается опережённым Димкой, ведь теперь и ему становится интересно попробовать незнакомый доселе напиток. Он, сидящий рядом с Арсением, быстро притягивает бокал к себе и, пока есть возможность, делает столько глотков, сколько успевает до тех пор, пока Попов не отбирает у него его. — Эй! Ты не охуел ли? — возмущённо спрашивает Попов, выгибая бровь и отодвигая подальше ото всех коктейль, который, казалось, сейчас попробуют все, кроме него самого. — Очень даже неплохо. Только как-то приторно-сладко, — отмечает Димка, довольный проделанной работой. — Ты ещё и имеешь наглость критиковать коктейль, который без спроса попробовал? Жить надоело? — недовольно фыркнув, спрашивает Арсений.       Димка усмехается и отвечает: — Ой, боюсь-боюсь. И что же ты мне сделаешь? Сдашь меня в цыганское гетто на растерзание? — язвит Позов. —Так и сделаю, — коротко буркает Попов.       Антон с Серёжей удивляются и переглядываются, ведь, похоже, только они не понимают, о чём речь. — Цыганское гетто? — в один голос интересуются они, после чего приходят к выводу о том, что ментально связаны и, возможно, могут читать мысли друг друга; решают только не сейчас теорию проверять.       Димка удивлённо поднимает бровь и уточняет: — Вы совсем ничего о городе не читали? — вопрос, конечно, риторический, ведь и так ответ очевиден: по глазам видно, что Шаст с Матвиенко даже не задумывались об подобном. — Интересней же увидеть и узнать всё вживую, чем прочесть и потом увидеть, — подмечает Матвиенко, на что Позов лишь закатывает глаза. — Так вы ответите на вопрос? — продолжает Серёжа, и Антон согласно кивает, давая понять, что и ему тоже очень интересно узнать.       Позов тяжело вздыхает, но всё-таки благоволит рассказать. — В этом городе есть целый район, который правительство выделило отдельно для цыган. Считай, цыганское гетто. Полагают, что это самое криминальное место во всём городе, так что его даже местные обходят стороной, — в общих чертах описывает расклад ситуации Позов. — Мы же… — начинает Антон, но его перебивают. — Нет, — чеканит Попов, ведь изначально понимает суть вопроса. — Ну почему-у? — обиженно тянет Шастун, складывая брови домиком. — Шаст, ты серьёзно? Если местным там небезопасно находиться, думаешь, тебя там с распростёртыми объятьями встретят? — интонация у Арсения такая, словно он сейчас отчитывает ребенка — и Антону это очень не нравится. — А вам неинтересно узнать, что там? — удивляется Серёжа в попытке поддержать Шаста. — Мусор и цыгане — больше ничего там нет. — Ой, какие вы душные. Вам правда не хочется повеселиться с цыганами? — задорно хмурится Матвиенко, откидываясь на спинку стула, на котором сидит, и скрещивает руки на груди. — Нет, — в один голос восклицают Димка с Арсом — их мнения разделяются. — Повеселиться с ними сможешь только ты, может, даже за своего примут,. Ты, главное, только рот свой не разевай, — Позов говорит с ухмылкой, на что Серёжа лишь закатывает глаза.       Тема вскоре сходит на нет и сменяется другими. Атмосфера этого кафе совсем не рассчитана на споры и ссоры, так что эта ситуация быстро забывается на фоне прочих весёлых тем. Но для всех ли?

***

      Антон вновь включает телефон и заходит в самый нелюбимый чат, который иногда так и хочется удалить и забыть как страшный сон, но там снова ничего.

5 июля

От: Вы

Я в Болгарии.

6 июля

От: Вы

Как там Иша?

7 июля

От: Вы

Не забываешь Ишу кормить?

      Даже спустя почти неделю не то что нет ответа, сообщения даже не просмотрены. Антон, конечно, знает, что матери на него в основном плевать и к нему она испытывает максимум чувство жалости, но ответить-то хотя бы можно было. Он недовольно фыркает и засовывает телефон обратно в карман чёрных джинс. — Не отставай! — прикрикивает Димка, заметив, что друг идёт уже далеко позади. — А, да-да. Уже иду, — отвечает Шастун, слегка улыбнувшись, и подбегает к друзьям.

      «Сейчас не время грустить», — думает он про себя и пытается загнать всю печаль и обиду далеко и надолго.

      Они опять идут не пойми куда; Попов, как великий предводитель, ведёт их то ли к главному в жизни приключению, то ли на верную смерть, хотя эти понятия в чём-то и пересекаются. Параллельно с этим, он дискутирует с Димой, ведь он второй из них, кто решил осведомиться о городе, в котором временно проживает. На удивление, наблюдать на ними со стороны очень увлекательно, а самое главное, безумно смешно., так что Антон и Серёжа идут за ними, совместно с этим иногда обсуждая игру, которую оба недавно скачали. — Чего? — удивлённо подняв одну бровь, спрашивает Попов, когда дорога приводит в тупик.       Димка усмехается, ведь в итоге, как оказывается, они ходят кругами, поскольку обнаруживают себя на том же месте, в были пару минут назад. Арсений сразу же достаёт телефон и начинает смотреть, когда они свернули не туда, — всем лишь остаётся ждать.       Антон сразу понимает, что это надолго, поскольку интернет тут работает хуже, чем в лифте, так что он направляется к лавочке, чтобы немного отдохнуть от таких долгих походов. На полпути он спотыкается, да так, что чуть не падает. Шаст смотрит на свои чёрные обшарпанные кеды и, как неудивительно, у него оказываются развязанными шнурки. Он недовольно фыркает — за день они развязались как минимум в десятый раз.       Антон присаживается на лавочку и ставит ногу на самый край дощечки, начиная проворачивать уже привычную махинацию со шнурками. — Ой… — слышится голос Арсения, и даже голову не нужно поднимать, чтобы понять, что они, возможно, прошли пару километров совсем не в ту сторону. От осознания этого Шаст горько дёргает углом губы.       Наконец завязав бантик, он поднимает голову с целью всё-таки узнать, куда же они теперь пойдут, однако резкий, неожиданный звук слева пугает так сильно, что он аж дёргается и поворачивает голову в его направлении. — Мяу, — тихий писк исходит от небольшого серого котика, который не пойми когда успел незаметно сесть на лавку. Он в упор смотрит на Антона, кажется, даже почти не моргает. — У меня чуть сердце не остановилось, чего ж пугаешь так? — спрашивает Шастун, обращаясь к коту, и, поняв, что тот уже долго не уходит и смотрит на него, продолжает монолог: — У меня нет еды, чего ты хочешь? — Шастун говорит так, как будто его собеседник его понимает; но маленький незнакомец лишь поворачивает голову. Ребята, наблюдающие за происходящим, лишь усмехаются. — Так, нам нужно вернуться к арке и там свернуть к дороге. Так что, Шаст, прощайся уже со своим другом и пойдем, — зовёт его Попов, положив наконец телефон в карман.       Антон уже было хочет последовать указанию друга, как его останавливает серенький комочек, который мурчит и бесцеремонно садится Шасту на колени, всё так же смотря в глаза.

      «С каких пор бродячие коты стали такими любвеобильными?» — удивлённо спрашивает у себя Антон и неуверенно прикасается к голове котёнка, что оказывается совсем не против: он начинает самостоятельно потираться о тёплую Антонову руку.

— Походу, сегодня без меня, — с улыбкой говорит Шастун, всё охотнее поглаживая приятную шёрстку. Он успел соскучиться по такой недолгой ласке в сторону животных. Он безумно тоскует по Иштар, потому как никогда не расставался с ней на столь долгий срок. Поэтому сейчас он пытается найти в этом незнакомом котике свою Ишу, но, безусловно, это совершенно не то.       Антон ещё с пару минут гладит ласкового котёнка и, наконец, поднимает его, до этого сняв с себя, и ставит рядом с собой на лавку. Он отряхивает с себя небольшое количество шерсти, оставшиеся на чёрной футболке. Ещё пару секунд глядит на маленького друга в то время, как тот так же взирает на него; Шастун медленно моргает. Он в последний раз поглаживает котика и подходит обратно к друзьям.       Попов с улыбкой смиряет взглядом друга и котёнка, после чего отмечает: — А вы с ним похожи. — В мимолётном порыве он произносит то первое, что приходит в голову, и дальше возвращается к объяснению того, куда им в конечном счёте идти.       Антон слегка смущается этого комментария: его редко сравнивали с кем-либо, а если и сравнивали, то обычно это были не самые приятные сопоставления. А может. и не только из-за этого от ощущает неловкость. Однако Шастун решает не заострять на этом внимание и просто включается в обсуждение того, что лучше пойти по маршруту, который выдаёт гугл-карта, а не идти по пути «лучшего» навигатора по имени Арсений, думающего, что лучше знает о том, как сократить путь.

***

      Руки, ноги и шею ласкает мягкий ветер в поле, тепло обнимает голову… На месте захода солнца остаются нечёткие сиреневые краски неба да пепельно-синие оттенки туч, чуть выше — светлая голубизна.       В холмистой местности наступают сумерки — богатое время.       Дорога занимает больше времени, чем ребята изначально планировали. Но в чужом городе с плохо работающим навигатором такая ситуация вполне могла случиться. Потихоньку начинает темнеть, но не настолько, чтобы не видеть землю под ногами. — Ну вот мы и на месте, — с облегчением выдыхает Арсений, ведь если бы они ещё хоть час ходили и не нашли этот античный театр, то у него бы сдали нервы. — Ну наконец-то, и года не прошло, — говорит Димка, хотя тоже очень рад тому, что они подошли к этой старинной чёрной калитке, которая у Позова ассоциировалась только с проходом на кладбище.        Попов оглядывается по сторонам и даже не удивляется, когда понимает, что если тут и есть кассы, то давно уже не рабочие, — слишком уж долго они добирались до этого места. Он вздыхает, потому что теперь у них есть только два варианта развития событий, и ни один ему не нравится. В действительности, конечно, Арсений удивлён тем, что нет тут какого-то большого количества охраны или по крайней мере камер через каждый метр — на деле он не увидел ни одной. Попов чешет затылок, понимая, что это очень плохая идея, но что ж поделать? — Ну, наверное, у нас нет другого выбора, — говорит он и, для уверенности подёргав калитку пару раз, точно убеждается в том, что та закрыта. Недолго думая, он призывает всю свою ловкость, чтобы не напороться на верхние штыки, и с лёгкостью перелезает через несложное препятствие. — Эй, ты чего творишь?! — спрашивает ошарашенный Позов. — Поз, ты хочешь сейчас повернуть назад? — проникновенно уточняет Арс, довольно уверенно, как будто каждый день незаконно проникает куда-либо. Но, на самом деле, нервничает он довольно сильно, ведь, если они попадутся, проблем просто не оберутся. Однако это был вынужденный риск, — как минимум Арсений хотел так думать.       Ребята неуверенно переглядываются, словно по одному взгляду друг друга пытаются понять, стоит это того или нет. Первым набирается смелости последовать за другом Антон. Попов еле заметно улыбается и помогает преодолеть ограждение. Уже после Шастуна за ними следуют и Серёжа с Димкой, хотя Позов к этому моменту успевает убедить себя в том, что это необдуманный риск и что сейчас он делает глупость, которая может стоить ему очень дорого, — это не конфетку из магазина украсть. Все взгляды направлены лишь на Арсения, потому именно он вызвался взять ответственность на себя, как, в принципе, и всегда. Это его уже не так напрягало — он успел привыкнуть быть постоянно ответственным за что-то или за кого-то. Попов оглядывается по сторонам и неуверенно продвигается вглубь большого сооружения. В одночасье становится страшнее: они всего лишь кучка парней, которые решили пробраться в место, что считается культурным достоянием, и у них даже нет хоть какого-нибудь плана! Хотя нет, один план есть всегда. Если заметят — беги, ведь чем больше соучастников, тем больше срок. А мало ли по какой статье их могут обвинить в незнакомой стране.       Проходя дальше, ребята видят пред собой большое количество массивных мраморных ступеней, которые ведут вниз — это явно трибуны для зрителей. Внешне они очень походят просто на большие ступеньки, заканчивающиеся на сцене, а потому хотелось назвать это место амфитеатром, но тогда это будет ошибкой. Данная конструкция представляет собой форму полукруга, поэтому правильнее будет назвать его античным театром. — А в жизни он выглядит больше, — шёпотом делится мнением Арсений, поражённый внушительностью места. Ему даже придаёт уверенности то, что ни людей, ни камер тут нет. В конце, возле сцены, некоторая подстройка подсвечивается нежно-оранжевым светом.       По мраморным ступенькам Арсений спускается быстренько и твёрдо, что очень удивляет его перепуганных друзей. Сейчас они похожи на диких котят, которых против воли затащили в жилое место. У Попова это вызывает краткую усмешку, и он машет в сторону сцены, безмолвно прося подойти, чтобы они не окаменели совсем и последовали за ним.       Ребята опять неуверенно переглядываются, и после пары секунд раздумий Антон повторно решается довериться Арсению полностью. В конце концов, это он затащил их сюда, в этот омут. Так зачем сопротивляться? Шастун медленно спускается по ступеням и приближается к Попову, которому уже не терпится осмотреть театр; Антон хватает его за край футболки. — Ты уверен в том, что творишь? — спрашивает в попытке окончательно убедиться Антон — он очень редко рискует жизнью. Сейчас ему страшно, а потому ответ Попова особенно для него значим.       Арсений слегка озадачен: увидеть Антона таким — большая редкость. Он берёт себя в руки, нежно улыбается и отвечает: — Если честно, то я вообще ни в чём не уверен. Но, ты знаешь, поворачивать назад нельзя. Я тебе обещаю: всё будет хорошо. Неужели я когда-нибудь не сдерживал обещаний? — Попов говорит вполголоса, доверительно, и слегка потрёпывает Антона по волосам. Как будто по-отцовски. И Шаст, конечно, знает, что Арсений всегда сдерживает обещания, так что позволяет себе под этой мимолётной нежностью слегка расслабиться.       Попов оборачивается и замечает, что и Димка с Серёжей тоже успели немного сбросить напряжение, — в особенности Серёже, который уже скачет по ступенькам, чувствуя себя каким-то царём, что устроил бои на арене. От этого Арс улыбается и, повернувшись к Антону, произнёс: — Пойдём, пока такая возможность есть, — он слегка подталкивает Шаста в сторону реконструированной постройки.       Когда они начинают продвигаться по массивному сооружению, им даже не верится, что на этом же месте когда-то бурлила жизнь. Была эпоха, в которую оно было не мировым наследием, а просто территорией для людских утех. Антона поражают подобные мысли, но он думает о том, что ходит будто по огромной могиле. Интересно было бы почувствовать себя в роли обычного горожанина в древности, пришедшим сюда увидеть зрелища. Сейчас тут царит какая-то особенная атмосфера — её нельзя ощутить днём, когда полно туристов, что хотят посмотреть на необычную диковинку. И так они неспешно подошли к обломкам стен с непонятными символами. — Это сохранившийся фрагмент стены с надписями на греческом языке. Есть версия, что до этой постройки на этом же месте существовал храм фракийской богини Бендиды, — неожиданно заговаривает Попов, отчего Антон, забывшийся в мыслях, вздрагивает. — Бендиды? — тихо переспрашивает Шастун. — Бендида… Она была одной из самых известных фракийских богинь, что почиталась как богиня Луны и была охотницей. Так же греки её почитали как богиню браков. А в обществе она отождествлялась с Артемидой. К сожалению, о ней я знаю только в общих чертах, так что многого рассказать не смогу, — продолжает Арсений так, как будто он живая Википедия. Но несмотря на это, Антону было интересно слушать то, что Попов рассказывал.

      «Откуда у него столько знаний? Как будто он заранее знает любой поставленный вопрос и готовит ответ ещё до того, как его спросят», — думает Шастун. Он искренне не понимает, как можно хранить в голове столько информации, а главное, её не забывать. Из-за этого в сходные моменты он чувствует себя учеником, который задаёт вопрос по теме учителю, зная, что тот не только расскажет, но и дословно объяснит. Шастун даже отчасти завидует в этом плане таким людям, как Арсений или Димка.

      Позов тем временем, кажется, обходит весь периметр, посматривает на непонятные символы и словно бы успевает рассмотреть каждую трещину. Ему крайне любопытно пребывание здесь, но злосчастное чувство страха, что их в каждую секунду поймает охранник и перед тем, как вызвать полицию, отпиздит их, просто потому что скучно, съедает. Серёжа же всласть успевает побеситься и сделать много фотографий. Он представляет себя даже каким-то античным гладиатором, что вышел на арену сражаться против какого-нибудь льва. Попов с Антошкой ходят и ходят, пока Арсений рассказывает что-то о самом античном театре: о том, как он когда-то выглядел; о том, что какая-то часть театра находится под землёй и соединена с местным торговым центром, отчего реконструкции не подлежит. Попову мало просто бродить, и поэтому он осматривает постройку, которая стоит в конце сцены, и, задумавшись на пару секунд, поворачивается к Шастуну. — Хочешь посмотреть скульптуры? — произносит Попов вполголоса, смотря на Антона голубыми, в этом свете тёмными глазами.       Шастун удивляется и оглядывается по сторонам, после чего всё-таки отвечает: — Скульптуры? А где они? — Так хочешь увидеть? — повторяет Попов вопрос, не желая сразу раскрывать все карты. — Хочу… А теперь ты ответишь? — настаивает Антон, скрещивая руки на груди. — Если пойдёшь со мной, сам сможешь ответить на все свои вопросы, — ускользает Попов от ответа и, поворачиваясь, неспешно бредёт в нужном направлении. — Интриган хренов… — бормочет Шастун и лишь направляется следом. Попов коротко, едва заметно усмехается с комментария, но никак не комментирует.       Так они доходят до трёхэтажной постройки, которая когда-то была сценическим помещением, — эту часть практически не реконструировали, так что по этой причине сейчас она выглядит как стена размером в три этажа, где на втором и третьем, располагаются полуразрушенные мраморные колонны. Стены, состоящие из блоков, в некоторых местах их больше, а в некоторых — меньше. Слева направо стена идёт в вышину. Парни подходят к краю постройки, где блоки ниже всего. Попов становится спиной к стене, скрещивает руки в замок и чуть приседает, смотря прямо в глаза Антону. Тот по-кошачьи чуть склоняет голову на бок. — Тош, не тормози, ты меня уж точно не подсадишь, — торопит Попов довольно напористо.       Опять это «Тош» — отчего ж так странно внутри от этой формы имени? Кроме Попова, так его называла только мать, во времена, когда всё было нормально, — и от её слов в груди тоже теплилось это чувство? Шастун ещё пару секунд просто смотрит на Арсения, уже было приоткрывает рот, чтобы задать очередной вопрос, но вовремя вспоминает о том, что в ответ получит что-то вроде «Потом всё поймёшь». Поэтому Шастун лишь поджимает губы и позволяет Попову подсадить себя на постройку. После чего, пару раз чуть не упав, он всё же добирается до предполагаемого третьего этажа, от которого остался небольшой уступ.       У самого карниза всё тело сразу обдаёт ветром, отчего по коже пробегают мурашки, а волосы начинают слегка развиваться. Впереди открывается красивый пейзаж ночного города, что всё ещё совсем не спит. Всюду до сих пор горят огни, и только иногда по дороге проезжают машины. Антона даже передёргивает слегка, когда он осознаёт, что стоит на самом краю, а, смотря вниз, понимает, что там лишь деревья, — очень-очень низко, далеко от них. Наверное, если упасть, по ощущениям будет как с седьмого этажа. Если не насмерть разбиться, то, очевидно, можно будет остаться полностью парализованным или овощем. И то если повезёт зацепиться за дерево.       Неожиданно поперёк туловища Антона обхватывает крепкая мужская рука — его неожиданно притягивают ближе, так что спиной Шастун чётко ощущает, как сильно он прижат к стройному телу. Несложно было догадаться, конечно, что это Арсений. Шастун опешивает и смущается одновременно. Он рад, что сейчас темно, ведь очень вероятно, что он уже успел покрыться небольшим румянцем. Внутри вдруг взмывает приятная нежность, от которой Антон буквально млеет. Он уже хочет было отодвинуть руку и ошарашенно потребовать ответов на всевозможные вопросы, как его опережает голос, звучащий слишком близко, у самого уха обжигая тёплым дыханием. — Тош, ты что, спрыгнуть удумал? Не подходи так близко к краю, меня может вовремя не оказаться рядом, — звучит заботливый, но и при всём при этом серьёзный голос Попова. Тон сейчас кажется таким томным, бархатным, отчего в животе всё будто скручивается в один большой узел. А от этого «Тош» сердце трепещет, и даже дыхание слегка сбивается, хотя Антон очень старательно пытается его успокоить. Чтобы хоть как-то вернуть самообладание, Шастун прикусывает нижнюю губу в надежде не сделать даже лишний вздох.

      «Что за… чёрт?..» — Антон

пытается осознать, что вообще сейчас с ним происходит. Такое неожиданное и резкое появление совсем не свойственных ему чувств и ощущений. Это вообще нормально? Почему это происходит? Из-за чего? Шастун не может ответить ни на один свой же вопрос. Но и задать их никому не сможет. Шастун пытается держать себя в руках и параллельно внутри бушует ураган чувств. И ураган такой силы, что раньше ему даже и не снилось.

      Антон даже не в силах понять, почему от этой руки, которая прижимает его к груди, исходит такое обжигающее тепло. Он поднялся наверх, но вопросов у него стало намного больше, чем ответов. Шастун хотел бы обиженно предъявить это обвинение Попову, но знает, что не сможет.

      «Это всё неправильно. Этого не должно быть».

      Антон всё это понимает, но и оттолкнуть от себя человека, в объятьях которого он, кажется, сейчас просто растает, как снеговик под палящим солнцем, не в силах. Его разрывает два желания: желание прекратить это всё, потому что происходящее видится слишком странным, забыв про всё, как про какой-то кошмар; и желание остановить время, дабы постоять так ещё хотя бы пару секунд, ощущая бесконечную нежность, так и исходящую из любого прикосновения Арсения. — Знаешь, ведь в основе римского и греческого театров всегда стояли праздники и гулянья — они и дали толчок к его зарождению. В основе древнегреческой драматургии всегда лежали мифы, прародителем которых в основном являлся всегда пьяный охмуритель женщин — Дионис. Он был богом растительности, плодородия, виноделия и религиозного экстаза. Ну, так скажет Википедия, потому что, ко всему этому, он бог пьянства, вакханалий и отчасти оргий. Мифы о нём были всегда на слуху, а во время шумных праздников в честь него разыгрывали сценки и пели восхваляющие песни. Наряду с торжественными и печальными ещё распевались весёлые, ну, часто и непристойные песни. В целом, торжественная часть празднеств дала шаг к рождению трагедии, а веселье и гулянья — комедии. Конечно, где была игра, там и должны были быть свои правила. Ты знаешь, самым первым и важным стало разделение на зрителей и актёров. Так и появились античные театры. Прародителем которых стал разгульный пьяница, — закончив длинную тираду, Попов хмыкает и, прикрыв глаза, опускает лоб на плечо Антона, который на это лишь вздрагивает. Почувствовав это, Арсений лишь крепче прижимает к себе Шастуна, отчего Антон чуть не взвизгивает. Он очень хочет сосредоточиться на интересном рассказе Арса, но, увы, сейчас его мысли заняты совсем иным.

«Так, всё, хватит!»

— думает Антон, но на деле же всё сильнее закусывая нижнюю губу. Разум пытается бастовать, но тело не слушается. Когда он успел стать таким уязвимым?

      Однако Шаст не успевает устроить внутреннюю революцию, как проблема решается сама собой. Рука вдруг пропадает с туловища, а сам Попов, вздохнув, отходит на шаг от Антона. Тот одновременно испытывает много разных и противоречащих друг другу чувств: с одной стороны хочется вздохнуть с облегчением, а с другой — прикоснуться к Арсению снова. Единственное, в чём Шаст точно уверен, так это в том, что он неимоверно рад тому, что сейчас ночь. В темноте нельзя увидеть, какой Антон смущённый. — Вот, кстати, те скульптуры, о которых я говорил. К сожалению, голова у одной не сохранилась, — заговаривает Попов как ни в чём не бывало, как будто он так обнимал каждый день, и это успело стать рутиной.       Шаста, несмотря ни на что, слегка оскорбляет такое похуистическое поведение — пару секунд назад они не просто по-дружески болтали. Но одновременно ему действительно легче делать вид, будто ничего не произошло. Антон и рад, и оскорблён тем, что Попов никак не отреагировал. Антон запутался. Слишком много всего за пару минут. Ему кажется, как будто всё длилось часы, хотя на деле это было с точностью да наоборот.       Шастун понимает, что сейчас игнорировать существование Арсения он просто не может. Поэтому он наконец-то поворачивается к нему и смотрит всё же на те скульптуры, которые стали причиной их появления на постройке. Антон не может в полной мере оценить их красоты и изящества — его мысли заняты совсем другим. И, не найдя другого решения, он достаёт из кармана слегка помятую пачку сигарет, почти не тронутую за время нахождения в этом городе. Вынув такую желанную сейчас сигарету, он зажимает её в губах. Похлопав себя по карманам, он находит и зажигалку; прикрыв огонь от ветра, Антон поджигает сигаретный кончик. Не медля ни секунды, вдыхает спасательный табачный дым.       При выдохе терпкий запах на миг повисает в воздухе, и ветер тут же разносит его, стирая все оставшиеся ещё следы. Затяжка оказывается первой, однако и последней. Не успевая опомниться, Антон понимает, что неожиданно быстро сигарета пропадает изо рта. Перед ним стоит Арсений, который тушит ту об стену, после чего бросает в тёмную бездну. — Эй, какого хера? — возмущается Шастун, хмуря брови. — Это тебе не курилка, а мировое достояние с большой историей, — наставительно говорит Попов, скрестив руки на груди. — Тебе вообще уже давно пара бросать — ты ещё молодой парень. Бросай лучше, пока не поздно, — опять принимается он за нравоучения. Антон никогда не любил, когда его отчитывали, поскольку складывалось впечатление, будто все думают, что он не отдаёт себе отчёта в своих же действиях. — Не тебе судить меня за курение, — рычит в ответ Шастун. — И не тебе судить меня в осквернении мирового достояния, если сам предложил в него вторгнуться, — продолжает парень показывать зубы.       Попов неодобрительно смотрит на него и, слегка покачав головой, трёт переносицу и говорит вполголоса: — Ты ведёшь себя, как маленький ребенок, честное слово.       Антон, лишь сощурив глаза, смотрит пару секунд на Арсения. Больше всего оскорбляет то, что эти слова говорит ему человек всего на пару лет старше. У него огромное желание опять выпалить очередную колкость, но Антон лишь разжимает сжатые кулаки; на ладонях остались следы полумесяцев от упиравшихся ногтей. Антон делает пару шагов назад, после чего неспешно садится на самый край карниза, свешивая ноги, за которыми виднеется лишь чёрная пустота. После такой бури чувств у него просто не остаётся каких-либо сил. Он никогда не думал, что возможно так быстро устать настолько, что даже желания проявлять какие-либо эмоции просто отпадёт. Он устал от чувств. Слишком много их в одно время в одном месте.       После того, как Попов снова глянул на Антона и снова увидел, как тот близок к пропасти, что-то неприятно начинает колоть в груди, а внутри появляется жуткая тревога. Вроде ничего плохого не происходит и, скорее всего, не произойдет, но всё-таки. — Антон! — чуть громче обычного зовёт Арсений и хватает его за воротник тонкой футболки. — М-м? — вопросительно мычит Шастун. Он устал и запутался. Что это за эмоциональные качели сейчас произошли? Как такая приятная и нежная атмосфера превратилась в злобную? Антон не хочет сейчас разговаривать — нелепо хочет покурить. — Я никогда не преследовал цель задеть тебя или обидеть. Я пытаюсь тебе помочь… Ты был прав — я не в праве осуждать тебя. Я сам не идеален и из-за этого пытаюсь уберечь тебя от своих ошибок. Прости, — произносит серьёзно и с искренним раскаянием Попов, ослабив хватку на воротнике.       Антон уже было хочет что-то ответить, как его перебивает крик Серёжи внизу. — Там, походу, охранник на подходе. Если мы сейчас же не свалим, проблем не оберёмся! — встревоженно предупреждает Матвиенко.       Антон поднимается на ноги и, посмотрев в глаза Арсения, цвет которых во тьме был едва различим, констатирует: — Пора валить, пока не поздно, — и кивком указывает в сторону выхода, до которого ещё нужно успеть добежать.       Попов, лишь едва улыбнувшись, коротко кивает, ведь сейчас им лучше не терять ни секунды, даже на выяснение отношений.

***

      Уличный фонарь, высокий, слегка склоняется над землёй, чтобы одарить её тусклым светом. Дым от сигарет всё развеивается в воздухе с куда большей регулярностью, чем на постройке. Ветер ночью становится совершенно не тёплым, отчего по телу бегут мурашки. И кажется, что единственное тепло, которое может согреть, — горящий огонёк уже почти рядом с фильтром.       Ребята на полпути к квартире. Антон неспешно идёт чуть позади друзей, выкуривая сигарету за сигаретой. Иногда на него неодобрительно косится Попов, но ничего не говорит по этому поводу и продолжает беседовать с Димкой о какой-то херне, которую недавно вычитал в очередной книге. Шаст совершенно не в настроении говорить, он даже не хочет думать о чём-то. Ему бы просто отчистить голову — перезагрузиться от всего. Докурив очередную сигарету, он тушит её о первую попавшуюся урну, после выкидывает и заходит в здание последним. Уже поднявшись на нужный этаж, Антон хочет было зайти, но путь преграждает Матвиенко. — Шаст, слушай, у меня дело к тебе, — тараторит он: Серёжа явно ожидал отставшего друга ради этого.       Антон приподнимает бровь и, сощурив глаза, оглядывает Матвиенко с головы до ног. Сейчас тот выглядит как человек, который хочет предложить ему совершить преступление. — Да блять, тебе понравится, — чуть обиженно тянет Матвиенко, заметив, как Шастун смотрит на него с недоверием. — После таких слов я уж точно сомневаюсь в том, безопасно ли вообще с тобой говорить, — в шутку наконец-то отвечает Антон, на что получает лёгкий удар в плечо. Слегка улыбнувшись, он продолжает: — Ну, валяй. Всё равно же не отстанешь. — Вы там заходить вообще планируете или как? — выкрикивает Димка где-то из кухни, ведь отмечает, что что-то парни затянули с возвращением. — Мы с Шастом сейчас быстро в магаз сбегаем, — отвечает за двоих Серёжа, на что ловит непонимающий взгляд Антона, который действительно не въезжает, о чём же таком ему хотят рассказать, если для этого придется аж такой путь проделать. — Ага, только ключи возьмите, а то если посреди ночи в звонок звонить будете, вам не только хер кто откроет, но и отпиздят. Я в частности, — хмыкает Позов, после чего, подойдя к коридорной тумбе и взяв с неё ключи, вручает их друзьям. — И купите мне печенья. — Замётано, — с улыбкой отвечает Серёжа и, закрыв дверь, возвращает своё внимание на Антона. — Ну что ж, пойдём, — Шаст коротко кивает, и они отправляются в недолгий путь.

***

      Попов выходит из ванной, в которую зашёл первым делом, — руки от всех их похождений до сих пор в пыли были — и, оглядевшись, замечает лишь Димку, сидящего на диване. Он смотрит какой-то, по всей видимости, детектив. — А где Шаст с Серёгой? — интересуется Арсений, обращаясь к другу. — А? А, эти двое. Да они в магазин посреди ночи собрались, — бубнит Позов, не отрываясь от экрана телевизора, потому что Попов, как обычно, в самый интересный момент что-то от него хочет.       Арсений в ответ лишь хмыкает и направляется в свою временную комнату, чтобы скорее скинуть с себя уличную одежду и надеть наконец свежую, чистую и домашнюю пижаму. Он делает ощущать на себе светло-серую футболку с такого же цвета шортами, а не грязные джинсы. Однако Попов отчего-то всё никак не может найти себе места: он пытается по давней привычке перебрать сделанные фото и удалить те, что не понравились, но даже это совсем не приносит удовольствия. Арсений рухается на кровать и тяжело вздыхает. Он переводит взгляд в окно: за ним виднеется лишь очертания соседнего дома, в котором в это время даже не горят огни. «Только не наделай глупостей», — молит Попов, после чего прикрывает веки в надежде уснуть.

***

— Тупанул, надо было, когда у квартиры были, кофту взять — не думал я, что ночи тут будут такие холодные, — жалуется Антон, растирая ледяные руки: время от времени он подносит их к лицу, дыша паром, дабы хоть как-то согреться. — Ничё, скоро согреешся, — отвечает Матвиенко, положив в рюкзак только что купленное печенье для Димки и небольшую колу. — Надеюсь, мы тут не просто из-за того, что ты колы захотел, и ты собираешься мне предложить реально что-то стоящее, — тянет Шастун, с недоверием смотря на Матвиенко. В целом, Антон часто соглашался на странные авантюры, в которые втягивал его Серёжа, однако они очень редко были безопасными. Хотя они оба знали, что бы сумасшедшее Матвиенко не предложил, Антон всегда в деле. Ведь как можно не согласиться? — У меня не бывает плохих предложений, — самоуверенно заявляет Серёжа с ухмылкой. На эти слова Шаст лишь хмыкает — вроде и возразить мог, но зачем. — Помнишь, Арс с Позом как-то про какой-то цыганский район говорили? — продолжает Матвиенко мысль, следя за реакцией друга. — Цыганский район… А-а, да, в кафе про это говорили. Так, блять, ты сейчас серьёзно? — на половине предложение Шастун догадывается, к чему клонит Серёжа. Так что, осознав это, он замирает и просто молча пялится на Серёжу с удивлённым лицом. — Нам примерно час до него идти, так что не время сейчас останавливаться, — улыбается Матвиенко, намекая на то, что пора продолжить путь. — Ты серьёзно? — повторяет свой вопрос Антошка, и на его лице медленно начинает появляться такая же улыбка. Он обожает ходить по подобным местам: это всегда адреналин, новый опыт и классные воспоминания. К тому же это был лучший способ отвлечься от всей той херни, которая произошла. — Думаешь, я шучу? — вопросом на вопрос отвечает Матвиенко. — Да хер тебя знает. Пошли уже скорее! — радостно восклицает Антон в предвкушении узнать, какого это побывать в самом криминальном месте города и, возможно, даже целой страны.       Чуть меньше часа они болтают о чём только можно. Улица, едва освещаемые дорогу фонари, свежий ночной воздух, шелест листьев и стрекотание сверчков где-то в траве — все эти факторы создают какую-то индивидуальную атмосферу, в которую, как в подарок, входят интересные разговоры, иногда приостанавливаемые заливистым смехом. — Видишь вон тот дом? — спрашивает Матвиенко, указывая на дом, до которого идти от силы минут пять. Антон осматривает сомнительное здание с небольшим прищуром и коротко кивает. — С этого дома начнётся наше путешествие. — А вот чего ты ждёшь от этого всего? — интересуется Шаст, глядя на собеседника, ведь вдруг там вообще ничего особенного не будет? Ночь всё-таки, все, возможно, спят, а они, как последние придурки, придут и не найдут в районе ничего, кроме мусора. Или наоборот, цыгане на них нападут и просто зарежут. У Антона самого не было никаких ожиданий, ведь случиться может что угодно.       Серёжа достаёт из рюкзака ещё не открытую колу и, немного отпив, задумывается над вопросом. — Да хер его знает, я не думал. Да и скорее всего, если и задумался бы о том, что может случиться, то точно бы не пошёл, — Шаст абсолютно не удивляется столь безалаберному отношению к ситуации.       Уже подойдя к дому, который разделял обычную жизнь и жизнь с отдельными правилами, парни замечают большое количество мусора, лежащего возле мусорных контейнеров. От запаха хотелось потерять обоняния. — Это пиздец, — коротко, но очень ёмко описывает всю увиденную ситуацию Антон. — Как вообще тут возможно жить? — задаёт риторический вопрос Матвиенко, зажимая нос.       Идти было бы довольно сложно, если бы у Серёжи по счастливой случайности не оказалось фонарика в рюкзаке. Конечно, эту ручку-подставку-тряпку-фонарик, купленную в фикс прайсе много лет назад, сложно было назвать фонариком. Но это лучше, чем нечего, так что не время жаловаться.       Уличные фонари не работают, возможно, они разбитыми. Кажется, на дороге нет ни единого места без ям. Подъезды выглядят очень… сомнительно. Они как будто вырваны, окна в них вовсе отсутствуют, а возле жилых домов такое же большое количество самого различного мусора. Скорее всего, местные жильцы выкидывают его прям из окон. Удобно с одной стороны, а с другой — от этого совершенно не хочется здесь жить. У Антона никак в голове не укладывается, как вообще тут можно нормально существовать? Это место буквально напоминает собой какой-нибудь город в зомби-апокалипсисе, что разграбила какая-то банда головорезов. Хотя, может быть, в такой жизни есть и свои плюсы? Шастун активно пытается придумать хоть один, но в голову совершенно ничего не приходит. Больше всех не повезло, конечно, людям, которые живут в домах на колёсах, и тем, кто жили в нелегальных постройках. И их было много. А не повезло им из-за того, что они как раз таки и жили ближе всего к мусору. Везунчиками же были люди, живущие на верхних этажах. К ним хотя бы, наверное, воздух свежий попадал. Хотя, может, к такому можно привыкнуть? — Может, зря мы сюда пришли? — спрашивает Шаст, которому уже кажется, что это не то место, в котором им лучше находиться. Хотя он совершенно не думал об этом, когда это место назвали самым криминальным. И Матвиенко хочет было ответить, как из-за угла одного из домов выскакивают два лыбящихся мальчишки лет десяти. Антон чуть не вскрикивает от неожиданности, ведь где-где, но точно не тут он хотел, чтобы кто-то неожиданно выпрыгнул из-за угла. — Блять!.. — матерится от неожиданности Серёжа и направляет фонарик прямо в лицо одному из мальчишек. Тот закрывает глаза от резкого яркого света и морщится, после чего недолго думая выбивает из рук Матвиенко тоненький фонарь; тот падает на землю.       Не успевают парни и слова сказать, как незнакомцы живо лепечут: — Искате фокус! Искате фокус! Искате фокус! — В один голос повторяют они одно и то же. У Антона от этого мурашки как будто устраивают второй забег по телу. Был бы здесь Арс, может, он бы и смог что-то сделать — он единственный, кто отчасти понимает болгарский. Уже повернувшись к Серёже, Антон хочет хотя бы в его взгляде понять, что им теперь делать. Может, эти дети вообще людоеды или на органы их продать хотят? Мало ли что от них ожидать можно.       Но, смотря на Серёжу, периферийным зрением Антон замечает какое-то движение за спиной друга. — Какого… — произносит Антон, и Серёжа, поняв, что, по всей видимости, что-то у него за спиной хочет повернуться, однако резко вскрикивает. — Что… Ах вы гадёныши!.. Ключи! — рычит парень и злобно засовывает руки в карманы. До Шаста в это время наконец доходит, что произошло. И, ко всему прочему, от них стремительно удаляется кто-то, кого они даже не увидели. — Какви наивни глупаци, — говорит один из мальчишек, и, хихикая, двое бросаются бежать прочь.

«Вот… уроды мелкие!»

— проносится у Антона моментально и, не раздумывая, он бросается со всех ног бежать за тем, кто захотел остаться незамеченным и выкрал у Матвиенко, предположительно, ключи.

      Серёжа, опомнившись, понимает, что Шаста и след простыл, и единственные, кого видно, — те мальчишки, которые ещё не до конца скрылись. Без раздумий Матвиенко бросается в погоню за двумя мальчиками, игравших в этой операции роль отвлекающих внимание.       Антон, кажется, последний раз так быстро бегал только лет назад, однако сейчас не до одышки. Если они потеряют ключи, они мало того что в квартиру попасть не смогут, так ещё и Арс самолично их придушит. Так что вариантов нет: или догнать нахлебника, или смерть. Хотя бы в одном Матвиенко был прав: Антон теперь точно согрелся. Даже, лучше сказать, перегрелся. Самое сложное состоит в том, что из-за тьмы практически ничего не видно, кроме удаляющейся тёмной фигуры, которая так и виляет со двора во двор. Шастун пару раз умудряется споткнуться о непонятно откуда взявшиеся бордюры. Очень хочется выкрикнуть что-то подонку, чтобы испугался и, может быть, одумался. Или просто потому, что Антон хочет выпустить на него пар. Он был прав — зря всё-таки они сюда пошли.

      «Самое криминальное место в городе! Да начхать. Цыгане, которые разграбили даже собственные подъезды, продав лифты? Вообще похуй, ведь мы такие, сука, умные. Такие сильные», — ругает он их идиотский поступок. Антон теперь точно уверен в том, какой, однако, был правильный вопрос: «Может, зря мы сюда пришли?». Тогда он остался без ответ, но сейчас он точно знает его: «Да, да и ещё раз да!».

      Бежать за воришкой с каждой минутой становится всё тяжелее. Ноги как будто ватные, а дыхание ещё больше сбивается. Кажется, и сердце колотится так же быстро, как Антон бежит. Вот очередной поворот, в котором Шастун чуть не врезается в фонарный столб, конечно же не рабочий. Забежав за него, он встаёт как вкопанный.

«Где?.. Где ты блять?!» — со злобой проносится в мыслях, и только тогда он по какой-то великой случайности замечает тень, проскользнувшую в подъезд. Непонятно как он вообще смог разглядеть это в такой тьме, но и не время разбираться с этим.

      Антон, больше не теряя ни секунды, бежит со всех ног к этому полуразвалившемуся подъезду, — слава всем богам мира, — дверь открыта. Внутри ужасно пахнет сыростью, но на это сейчас Шастун внимания не обращает. Он только слышит быстрые шаги, которые отдаляются. Он кидается за звуком, ведь сейчас каждый миг был на счету.

«Догоню или умру», — повторяется

в голове снова и снова. Это теперь его мантра, что звучит на бесконечном повторе.

      И вот он уже кажется, что практически рукой можно дотянуться до воришки, как тот скрывается за дверью, громко закрыв её. Антон стоит прямо перед ней, поставив руки на колени, и, чуть согнувшись, пытается отдышаться. Лёгкие очень болят и он думает, что они сейчас просто откажут. Но он понимает, что сейчас совсем нет на это времени, так что, встав ровно и выровняв осанку, всё так же полузадыхаясь, Антон максимально сильно принимается стучать по входной двери. Он не знает, что ещё можно сделать, так что без перерыва долбит эту чёртову дверь. И, постучав ещё пару раз, он просто упирается в неё руками.       Антон в отчаянии; он сейчас только и может что жадно хватать ртом воздух и смотреть глазами в одну точку. Что ж за день такой? Может сегодня вообще хоть что-то хорошее произойти?       Шаст поворачивает голову в сторону, где должно было быть подъездное окно, но, как ни удивительно, его нигде нет. Всё вырвано под корень, так что перед ним только огромная дыра на улицу. Он подходит к этому отверстию и, взглянув вниз, прикидывает, что сейчас находится на третьем этаже. Парень высовывается из окна и уличный ветер ударяет прямо в лицо, чему, на самом деле, Антон даже рад. Ему жарко настолько, будто он находится в бане, так что этот ветер для него просто какое-то спасение. Осмотрев же всё, что ему нужно, в голове рождается идея. Возможно, супер небезопасная и глупая, но других у него нет.

      «Так, если я умру, надо хоть написать прощальное письмо», — моментально проносится в мыслях; Антон понимает, что и для этого совершенно нет времени, но если он умрёт, то хотя бы предупредит об этом кого-нибудь или скажет какие-нибудь крутые слова. А может, как обычно чушь.

      Включив телефон, он видит, что зарядки практически нет, и соответственно, тот может вырубиться в ближайшую минуту, так что, зайдя в чаты, Антона просматривает все, выбирая того, кто же станет тем избранным. Выбор падает на Арса. Шастун заходит в чат с ним и пишет первое, что приходит в голову.

От: Вы

Арс, прости, если вдруг что, не оставляй Ишу одну

      Он успевает каким-то чудом написать сообщение но, пока он нажимал на кнопку «отправить», вырубается телефон. Антон не понимает, получилось ли вообще отправить послание и был ли вообще включён у него интернет, но раз попытка была, уже неплохо. Конечно, не такое прощальное письмо он хотел бы написать, а какое-нибудь длинное, в котором обязательно написал бы что-то о человеке, то, что он о нём думал, и всё в этом роде. Как минимум в кино всегда так делали.       Положив телефон в карман, Шаст вдыхает практически чистый ночной воздух как в последний раз и ставит ногу на карниз оконной рамы, если это можно так назвать. Забравшись на неё, он максимально крепко хватается рукой за внутреннюю стену подъезда и выглядывает на улицу. Сейчас резкие порывы ветра его совершенно не радуют. Адреналин из-за него возрастает до таких пределов, что Антон вжимается в перегородку, разделяющую подъезд и улицу. Ему требуется пара минут, чтобы с силами высунуться наружу окончательно и увидеть заветный балкон. Благо, он открыт. Шастун пытается дотянуться до него, не отрываясь рукой от стены, но, как ни удивительно, ничего не получается. Он пытается податься корпусом чуть вперёд, но всё равно оказывается слишком далеко. Антон понимает, что придётся прыгнуть, хоть расстояние и небольшое. Если сорвётся, то ударившись о бордюр, без проблем сможет и помереть.       Он делает пару глубоких вдохов и выдохов в надежде успокоить себя вместе с бешеным сердцем, которое, кажется, может скоро просто не выдержать. Антон переводит взгляд с балкона на тротуар. У этой сцены есть только две концовки. Мысли о том, что он просто компьютерный персонаж и каждое его действие всего лишь приближает к какому-либо финалу, успокаивают. Вот Антон стискивает зубы и, делая глубокий вдох, отпускает руку, которая была сейчас его единственной опорой. Ноги с максимальной силой отталкиваются от рамы.       Эта секунда в практически свободном падении кажется последней. Время как будто застывает. Сейчас он или схватится, или умрёт.       Антон выставляет руку, чтобы схватиться за прут.       Сильный страх берёт верх — он сильно зажмуривается.       Это конец? Так Антон скончается?       Открыв глаз, он осознаёт, что мёртвой хваткой уцепился за прут, кажущийся настолько старым, будто сейчас отвалится. Но это лучше, чем увидеть прямо перед носом асфальт. Он дышит очень глубоко, сердце всё так же рвёт и мечется в грудной клетке, а губы вытягиваются в улыбку. — Выжил… — шепчет он вполголоса.       Приложив все усилия, Шастун забирается на чёртов балкон с грохотом, параллельно напоровшись на гвоздь, что насквозь рвёт футболку в районе рукава. Антон выдыхает с небольшим облегчением, хотя и в безумно странной, болезненной позе — в той, в которой у него получилось забраться на балкон.       Шаст поднимается и отряхивает штаны от пыли, которая, видимо, хранилась тут веками. Ему хотя бы везёт в том, что проход в квартиру открыт. Даже слишком открыт, ведь у балкона попросту нет двери. Парень тихо проникает в квартиру, включая режим стелс режим-невидимки. Антон слышит какой-то шум в дальней комнате, но, не успев дойти до неё, устремляет взгляд на пол, где кинуто его сокровище. Там брошенные воришкой, целые и невредимые, лежат ключики. Антон встаёт на колени и смотрит на низ с уставшей улыбкой.

      «Mission completed». — В голове

звучит именно эта фраза, отчего улыбка становится только шире. Хочется аж заплакать от радости. Он смог.

***

      Арсений садится и нехотя открывает глаза. Похоже, уже глубокая ночь, и ему всё-таки удалось уснуть, хотя мысли не давали ему заснуть точно больше часа. Он чувствует себя совсем не отдохнувшим. Хочется закрыть глаза и вернуться в прекрасный мир грёз — за сегодня он очень вымотался. Арс действительно считает, что выполнил работу и имеет право на отдых, но, только он смежает веки, как внутри вдруг зарождается непонятное чувство тревоги, что отбивает любое желание спать. И, вновь открыв глаза, он пару секунд просто осматривает тёмную комнату, дабы глаза привыкли к темноте. После он поднимается и, — он бы ни за что этого не сделал в иной ситуации, — ведомый мерзким чувством, заставляет себя проверить, в порядке ли всё.       Попов выходит в коридор — тишина. Практически мёртвая тишина, в которой слышится лишь дыхание самого Арсения. Его этот факт напрягает и, продвинувшись по коридору, он понимает, что телевизор давно выключен, а на диване мирно спит…

«Поз?» — удивлённо

думает он, смотря на то, что вместо привычного высокого, вечно мёрзнущего Антона там лежит Димка, который, по всей видимости, уснул прямо перед телевизором.

      Недолго думая, Попов идёт в сторону комнаты Матвиенко и, дёргая за ручку двери, осознаёт, что и Серёжи тоже нет.

      «Где вас, блять, носит посреди ночи?!» — злобно думает Арсений и возвращается в свою комнату.

— Нельзя было хотя бы утром шляться где попало? — бубнит Арс и находит телефон на столе, на котором тот заряжался.       Включив гаджет, он обнаруживает там как обычно кучу уведомлений из разных соцсетей. Арсений просматривает чаты и замечает, что у контакта «Тоша» одно непрочитанное сообщение, отправленное в 2:34. Попов, хмыкнув, произносит: — Ну что ж, посмотрим, как ты себя оправдаешь.       С ухмылкой парень заходит и читает небольшое сообщения, с каждым словом сникая. — Какого?.. Антон, блять… — тянет Арсений без былого энтузиазма. В голове проносятся сотни сценариев того, что с ними могло случиться и каждый хуже предыдущего.

От: Вы

Тош, я надеюсь, это такая глупая шутка?

Скажи, что у вас все в порядке

Антон, если вы сейчас же не придёте, я не знаю, что с вами сделаю.

      Попов пялится в экран ещё минут десять, но, так и не дождавшись ответа, откладывает телефон обратно на стол. Сам он садится на край кровати, запускает руки в волосы. Он бы сейчас без каких-либо раздумий бросился к ним — только бы знать, куда надо бежать. Он просто не сможет обыскать весь город. Остаётся только надеяться на то, что они не совсем полные дебилы и смогут вернуться хотя бы в целости.

***

      Шаст берёт найденные ключи и кладёт их себе в карман. Поднявшись с колен, он осматривает квартиру. Она разьёбана в хлам. И воняет так, будто здесь кто-то умер и труп лежит уже как месяц под палящим солнцем. От всего этого Антон морщит нос и переводит взгляд на дверь. Недолго думая, он открывает её и выходит. Оглядываясь, он в то же время понимает, что хочет как-нибудь отомстить воришке, но у него сейчас просто сил нет от слова совсем. Он хочет лишь лечь в кровать и не просыпаться до вечера, так что просто ментально прокляв эту квартиру, Шаст выходит из здания.       Сейчас остаётся ещё одна сложная задача: найти Серёжу, попытавшись максимально не привлекать внимания. Антон, тяжело вздохнув, принимается относительно незаметно бродить по дворам.

      «Ну, в одном из дворов точно же должен быть», — утешает себя и недовольно хмурится — ему кажется, что уж слишком долго он ищет друга. Как бы это до утра не затянулось.

— Мяу, — звучит тонкий голосок где-то в конце улицы.       От неожиданного звука Антон вздрагивает и потом сам себя успокаивает мыслью: «Это просто кот». Однако жалобное мяуканье продолжается — оно единственное слышится чуть ли не в полной тишине. Шастун неохотно идёт на звук. Он не знает точно зачем — просто идёт. Он всё равно ведь понятия не имеет, куда сейчас деваться, так что почему бы и нет? — Эй, малыш, ты чего забыл в этом страшном месте? — спрашивает Шаст, садясь на корточки прямо перед маленьким милым комочком. На его вопрос кот просто чуть склоняет голову и смотрит на парня.

      «Он прям как… тот». — В голове

вдруг мелькает, что этот котёнок похож на того серого, которого они случайно встретили на улице.

      Антон чуть сощуривает глаза в надежде, что благодаря этому сможет в полной тьме разглядеть, какого цвета котик. У того же явно другие планы: он, ещё раз мяукнув, встаёт с асфальта и начинает куда-то неспешно бежать. Шастун наблюдает за тем, как кот скрывается во тьме, и, вставая с корточек, снова хочет пойти на поиски. Уже повернувшись в сторону нового пути, который сам себе и построил, слышит доносящееся мяуканье всё того же кота. Антон нехотя оборачивается, ведь понимает, что это уже просто трата его времени. Но он удивляется увиденному.       Кот сидит в том же положении, в котором был как только Шастун к нему подошёл. Антон чуть жмурится, пытаясь понять, что же от него всё-таки хочет уличное дворняжка. Кот, опять встав с асфальта, снова неспешно принимается идти куда-то.

      «Блять, да ты надо мной издеваешься? Что я то тебе сделал?» — успевает подумать Шаст, но тут же котик замирает и, обернувшись, смотря будто Антону в душу, мяукает. Шастун хлопает ресницами и оборачивается за спину, думая, что кот может за ним что-то видеть. Но там ничего нет. И, поворачиваясь обратно, Антон отмечает, что кот всё так же на него смотрит. Выглядит сцена так, словно мысли должны звучать не у Шаста, а у этого кота.

— Ты хочешь, чтобы я пошел за тобой? — спрашивает Антон так, будто кот ответит ему.

      «Блять, это же просто кот… Что у меня за тупые мысли», — начинает

отчитывать себя он. Однако тут же кот снова мяукает и кидается бежать в том же направлении, что и до этого.

      Антон всё так же удивлённо смотрит на котика, но ноги как будто сами следуют за ним. Потом и вовсе Шаст переходит на бег, ведь уличное животное совершенно не собиралось ждать. — Да блять… Подожди! — кричит он коту и мысленно нарекает себя «шизиком». Он и так, казалось, набегался на всю свою жизнь вперёд, так ему всё равно сейчас приходится бежать.       Маленький незнакомец даже и не думает останавливаться и вскоре скрывается за углом одного из домов.       

«Когда я догоню тебя, сразу же на суп пущу», — мысленно угрожает Антон коту.

      Антон, следуя за котом, поворачивает за угол, однако оказывается остановлен преградой на своём пути за маленьким котиком. — Ай, сука… — ругается Матвиенко, берясь за нос, которым впечатался прямиком в Шастуна. — Серёга?! — удивлённо и радостно чуть ли не вскрикивает парень. — Да, да, это я, — отвечает Серёжа, и его тут же обнимает перенервничавший Антон. — Блять… Я уже подумал… Подумал, что не найду тебя и на утро меня сожрут цыгане, — тараторит Антон искренне и только сейчас успокаивается. На его слова Серёжа же просто хмыкает и сам заключает друга в крепкие объятия, ведь сам искал его на протяжении долгого времени.       Вдоволь обрадовавшись встрече, они наконец отстраняются друг от друга, и тогда уж Матвиенко спрашивает: — Я надеюсь, ты смог забрать ключи и мою карту? — Он с надеждой смотрит прямо другу в глаза, хотя в темноте это и сложно понять. — А, да, ключи я… Стоп, карта? — на половине предложение до Антона доходит смысл сказанного. Он приподнимает бровь, ожидая объяснений. — Тот спиногрыз у меня ключи и карту выкрал, — поясняет Серёжа, уже мысленно поняв, что раз Шаст сейчас у него спросил про карту, очень маловероятно то, что ему удалось её забрать. — Блять, прости… — с отчаянием извиняется Антон, уставившись глазами в пол. Если бы он знал. Если бы он всё-таки подошёл к воришке, тогда смог бы забрать её? Скорее всего. Но времени не вернуть. — Не парься, я её просто потом заблокирую. Надеюсь, к этому времени у меня на ней ещё хоть что-то останется, — пытается успокоить Серёжа Шаста, но от этих слов Антону совершенно не легче, а даже наоборот. — Да ладно, Шаст, серьёзно, не парься ты так, не впервой деньги крадут. Пойдём уже обратно раз ключи есть, — он ещё раз пытается приободрить Антона, даже легонько по плечу ударяет, чтобы тот не слишком уж раскисал. Шастун на это лишь хмыкает и кивает.       Сейчас он очень хочет вернуться обратно в квартиру — принять горячий душ и лечь в тёплую кровать сейчас было бы самое то. Но без денег и работающих телефонов. Значит, они могут прийти лишь пешком, пройдя весь этот путь снова. Целый час дороги.

***

      Звучит щелчок — и вот дверь уже открыта. Парни надеются незаметно зайти в квартиру, но не тут-то было. Сидя в коридоре, их ждёт Попов. Увидя друзей, он тут же поднимается, но взгляд его совсем не добрый. Он уж было хочет приняться отчитывать их, как последних детей, но впадает в ступор от того, что прямо с порога его заключают в объятья. — Арс, ты бы знал, как я рад тебя видеть, — выдыхает Антон прямо Попову на ухо.       Арсений отчаянно пытается побороть в себе радость от того, что всё живы и невредимы и наконец-то вернулись. Он бы очень хотел строго отчитать, как будто он их мамочка. Но не может — лишь отвечает на объятья и кладёт голову Антону на плечо, чуть слышно говоря: — Вы бы знали, как я переживал… — с этими словами он сжимает Шаста в руках сильнее. — О, явились — не запылились, — тянет вошедший в гостиную Димка. — Я тоже рад тебя видеть, очкарик, — говорит Матвиенко и в ту же секунду в Позова летит пачка печенья, которую ему обещали. — Мы всё утром объясним, честно. Сейчас мы с ног валимся уже, — обещает Шаст, отстраняясь от друга.       Попов с ног до головы осматривает Антона, после чего, вздохнув, отвечает: — Хорошо, значит порка будет ждать вас завтра. — Замётано, — рассуждает с усмешкой Серёжа и, разувшись, сразу же направляется в свою комнату.       На угрозу Попова Антон лишь с улыбкой кивает и, следуя примеру Матвиенко, идёт в комнату, чтобы наконец-то рухнуть без сил на мягкую кровать.       На утро Антон с Серёжей всё друзьям рассказали. Оказалось, что Матвиенко всё же удалось поймать одного из мальчишек, и, хоть у него не получилось ничего понять из того, что говорил парнишка, у него получилось его запугать. Похоже, Матвиенко выглядел тогда настолько злобно и устрашающе, что мальчишка аж расплакался.       После рассказа Арс высказывает всё, что думает по этому поводу. А думает он, что те поступили как последние дебилы, что никогда никого не слушают. На удивление, Антон с Серёжей даже не спорят. Они полностью согласны почти с каждым его словом, так что после этого случая Арсений никуда не отпускал кого-либо из парней без сопровождения, без предупреждения его самого и точного места, в которое собираются идти. Всё-таки он в действительности как мамочка.

***

      Ещё полторы недели они ездят по самым разным городам. Попав в самые странные и весёлые ситуации, они в итоге побывали во многих интересных и красивых местах. Это лето точно запомнится им надолго, однако всё хорошее рано или поздно заканчивается. Вот только явно не сейчас, ведь их каким-то чудом приняли на работу вожатыми в один из лагерей Болгарии. Хотя всё же один из них умудряется удивить всех чуть ли не перед самым отъездом в лагерь.       Димка только-только решает предупредить о том, что не поедет. У него, видите ли, резко дела появляются и ему нужно обратно в родной город. Парни, конечно, пытаются выяснить, что это за важные дела такие, ради которых он сейчас бросает всех, но Позов говорит лишь то, что потом обязательно всё расскажет.       Так что на этом пути Антон, Арсений и Серёжа остаются втроём.       И, наконец-то подъехав к долгожданному лагерю, Шастун первым выходит из машины. — Я уже предвкушаю, что меня выпрут отсюда завтра же, — крайне оптимистично заявляет парень. — Не парься, это ж дети. За ними практически уход не нужен. Просто иногда следить, чтобы они не поубивали себя, и всё, — пересказывает свои мысли о данной ситуации Серёжа. — Нашли время разглагольствовать. Пойдёмте уже. А то нас выпрут отсюда до того, как мы зайдём. И так опаздываем, — торопит всех Попов, на что ребята молча кивают — они действительно и так задерживаются чуть ли не на полчаса, так что не время стоять.       С такими мыслями они направляются прямиком к открытым воротам.

Продолжение следует…