Dragon’s Creed

Астрид бросилась обратно к Олуху с отчётливым ощущением страха. Когда она доберётся до туда, ей придётся вести себя так, будто ничего не изменилось, хотя на самом деле изменилось многое. Иккинг вернулся, её сердце стало целым, и у неё теперь есть ручной дракон. Всё это она должна была скрывать до определённого момента, и девушка понятия не имела, как долго её придётся врать. Она шла по знакомым тропам Олуха, прислушиваясь к звукам природы. Пока звуки деревни не распугали их. Когда юная «валькирия» позволила себе расслабиться, её мысли, конечно же, обратились к Иккингу. Она всё ещё не могла поверить, что он вернулся, действительно вернулся; что это был не сон (она много раз ущипнула себя, чтобы убедиться) и они наконец-то будут вместе. Но одно стояло у них на пути — Стоик.Младшая из клана Хофферсонов не имела ни малейшего понятия о том, как он отреагирует, когда узнает, что Иккинг вернулся. Астрид знала, мужнина предпочитает вести себя так, словно Иккинга никогда не существовало. Она всегда считала, что это было своеобразной защитной реакцией; он горевал из-за того, что оттолкнул сына. Но девушка знала, что, что бы ни случилось, она поддержит его.( Иккинга) Пока она шла, могла слышать раздававшиеся издалека звуки деревни. Пока викинг продолжала идти, её разум рассыпался в вопросах различного рода. На этот раз её мысли обратились к Этане. Она была самым красивым драконом, которого Астрид когда-либо доводилось видеть. У Дракона была невероятно красивая мире-желтая чешуя. Никогда больше девушка не сможет смотреть на драконов, как раньше. С тех пор, как Иккинг показал ей истинную природу драконов, она ни разу не причинила вреда ни одному, а это непростая задача, когда живёшь с викингами. Каждый раз, когда она видела этих существ, думала об Иккинге и не могла заставить себя причинить им боль. Но теперь, когда Астрид встретила своего дракона, она будет думать о них как о своём племени и, следовательно, семье. Блондинка задавалась вопросом, было ли это связано с «особенностями» драконьих наездников или то были лишь её заморочки. Астрид больше не могла откладывать «заход» в деревню. Поэтому она расправила плечи, «стёрла» следы эмоций с лица и прошла сквозь последний ряд деревьев. Сначала ей не попадалось люди, с которыми она была бы особо близка. Так было до тех пор, пока блондинка не заметила Забияку у колодца, набирающую воду. Астрид подошла к ней и, когда та была примерно в 10 футах от неё, выкрикнула её имя. Забияка развернулась, уронив ведро с водой, которое держала в руках и ошарашено на неё уставилась. Но прежде чем пропавшая успела что-то сказать, мать Астрид набросилась на неё из ниоткуда. — Где, во имя Одина, ты была? Знаешь, как я волновалась? Ну? Чего молчишь? Что скажешь в своё оправдание? — Прости, мама, я была… За всё то время, пока Астрид добиралась до деревни, она так и не придумала оправдание тому, где она была. Она обвинила Иккинга в том, что постоянно думала о нём. — Я была... на прогулке и потеряла счёт времени. Астрид вздрогнула от того, насколько неубедительно прозвучала её ложь, но мама, казалось, купилась, потому что она лишь сурово взглянула на дочь и попросила, чтобы такого больше не повторялось, а затем отправилась делать свою работу. Астрид наблюдала за тем, как глава клана исчезает в толпе, прежде чем снова обратила внимание на Забияку. Она повернулась к ней лицом, Астрид заключили в объятия. — Забияка, ты чего? Мне нечем дышать. — попыталась прохрипеть Хофферсон. — Прости. — после того как она отстранилась, Забияка решила продолжить. — Просто, ты не вернулась вчера и тебя не было сегодня утром на утёсе, и я подумала, что ты могла сделать что-то безрассудное, потому что.. ну.. ты знаешь... — Забияка приблизила свою голову к Астрид, её голос был чуть громче шёпота. — то, что сделал Иккинг...Я имею в виду, я действительно переживала за тебя. Твоя мать «врубила тревогу», когда ты не вернулась домой. Она думала, что тебя схватил дракон, а я — что из-за того, что случилось, ты могла... потерять контроль. Без обид. — Ты решила, что я могу покончить с собой? — недоверчиво уточнила Астрид. — Ну, просто мне было известно, как сильно ты по нему скучала. Потом он вернулся, а потом ты снова его потеряла, и я подумала, что ты, возможно, была... в хрупком состоянии. — обеспокоенно сообщила Забияка. Астрид не смогла сдержаться и начала безудержно смеяться. — Могу точно сказать, Заби, — сказала она между приступами хихиканья, — что подобное никогда не приходило мне в голову. — Вот и хорошо. Должна отметить, ты справляешь со всем этим вполне достойно. — Нет, Забияка, всё в порядке, он… — Астрид задумалась о том, стоило ли рассказывать Забияке об Иккинге. Он ведь просил никому не рассказывать о нём. По возможности. Забияка будет так счастлива, когда узнает... но это может подвергнуть Иккинга опасности. Астрид не могла пойти на такой риск; она не потеряет его снова. — в лучшем месте. Забияка грустно улыбнулась. — Всё в порядке, однажды ты увидишь его снова. И не волнуйся, я рассказала Задирке, Рыбьеногу и Сморкале, что произошло, так что сегодня вечером мы собираемся подняться на утёс, чтобы отдать последнюю дань уважения....чтобы попрощаться. Ради чувства завершенности, понимаете? Астрид заметила слёзы, скатывающиеся по уголкам глаз собеседницы. Ей так сильно хотелось рассказать ей правду, но она не могла так рисковать. — Я собираюсь немного полежать до вечера, тем самым позволив тебе продолжить то, чём ты занималась ранее. — сказала Астрид. Она улыбнулась Забияке, прежде чем развернуться и пойти в направлении своего дома. Спускаясь с холма, Астрид встретила Задираку, Рыбьенога и Сморкалу, сидящих под деревом на краю деревни. Сидели они молча, просто смотрели в никуда. Даже несмотря на то, что ребята не виделись с Иккингом много лет... им, должно быть, было больно от осознания, что они больше никогда его не увидят. Астрид могла легко избавить их от горя, но это подвергло бы опасности Иккинга и его друзей. И драконов. С тех пор как Иккинг ушёл, ни у кого из них не было желания убивать драконов, и они не лезли из кожи вон, чтобы навредить им. Но молодое поколение викингов не видело того, что видела Астрид, и поэтому ребята всё ещё сражались с ними, когда те совершали набеги на деревню, так что девушка не имела ни малейшего понятия, как они отреагируют на Беззубика, Этану и остальных драконов. Астрид продолжала идти к своему дому, старательно игнорируя мысли о выражение лица подруги. Она знала, что, как бы ей не хотелось, она не может рассказать правду. Подойдя к дому, Астрид услышала, как её окликнули по имени, и обернулась, чтобы посмотреть, кто это и что ему нужно. Она увидела направлявшуюся к ней Лаувейю, и внутренне простонала. — Чего тебе? — раздраженно спросила Астрид. — Кто-то сегодня в духе? Что случилось? Наконец поняла, что умрёшь в одиночестве? — спросила девушка. — Нет, просто боюсь, что Бог покарает меня за общение с кем-то, кто является позором племени. — ответила Астрид, намеренно отступая от неё на шаг. — Как бы то ни было, Стоик послал меня за тобой, он хочет видеть тебя прямо сейчас. Так что давай, топай. — сказала Лаувейя, повернувшись спиной ещё до окончания собственной фразы. — Не смей мне указывать. — ответила Астрид мертвенно-спокойным тоном, прежде чем начать возвращаться к дому вождя. — О, прежде чем ты уйдешь, — крикнула ей вслед Лаувейя, — не знаешь, где Сморкала? У меня «зуд». Он должен мне помочь «исцелиться». — сказала она с ухмылкой на лице. — Иди нахуй. — ответила Астрид, пытаясь поскорее отвязаться от надоедливой собеседницы. — Нет, спасибо, гораздо веселей, когда это делает кто-то другой, — услышала Астрид в ответ, прежде чем уйти. Когда девушка подошла ближе к дому Стоика, она не могла скрыть страха, который начал просачиваться в её желудок. Знает ли он о драконах? Знает, где она на самом деле была всю ночь? Знает об Иккинге? Астрид пыталась успокоиться: не стоило заходить с виноватым выражением. Прежде чем войти, она осторожно постучала в дверь. Хофферсон не была в этом доме много лет. Он навевал воспоминания, от которых становилось больно. Стоик не обнаружился ни в главной гостиной, ни на кухне. Она собиралась уйти, проверив его комнату, но передумала. Он вряд ли бы пришёл в восторг, если бы зашёл и обнаружил её в своих личных покоях. Поэтому юная викинг решила немного посидеть и пожождать. Она просидела в гостиной около двух минут, прежде чем услышала шум наверху. Насколько ей было известно, там находились только комната Иккинга и ещё одна, запасная. Интересно, в какой он? Астрид всегда думала, что вся эта история с «у меня нет сына» была просто прикрытием, попыткой скрыть, насколько он расстроен уходом Иккинга. Ей было интересно, как бы мужчина отреагировал, узнав, что Иккинг вернулся. Она услышала шаги спускавшегося по ступенькам человека, и увидела крупную фигуру Стоика, когда тот оказался в гостиной. Он замедлил шаг, когда заметил её. — Что ты здесь делаешь? — спросил Стоик. — Лаувейя сообщила, что вы хотели поговорить со мной. — ответила Астрид, внезапно испугавшись, что Лаувейя её разыграла. — А, да, не думал, что ты придёшь так быстро. — он бросил взгляд вверх, на лестницу, а затем вновь уставился на Астрид. — Я просто перетаскивал старый хлам в свободную комнату наверху. — объяснил мужчина. — Конечно, вы его «перетаскивали», сэр. — сказала Астрид, не уверенная, что он уловил сарказм в её голосе. Вождь пошёл к очагу в другом конце комнаты. Пока он пересекал Комнату, Астрид заметила, насколько мужчина устал, словно не спал несколько недель. В его глазах также не было жизни, будто он потерял смысл существования. Ей действительно было жаль его; потерять жену, а потом и единственного ребенка было нелегко. Должно быть, это сильно на нём сказывалось, но это не являлось оправдаем его действий и решений. Минуту вождь простоял лицом к огню. Пока он стоял, Астрид выглянула в окно и увидела, что солнце вот-вот сядет. Ей нужно было поскорей возвращаться на утёс. Когда её собеседник обернулся, на его лицо вновь была надета бесстрастная каменная маска. — Астрид, я попросил тебя прийти сюда по двум причинам. Первая заключается в том, что ты, Забияка, Задирка, Сморкала и Рыбьеног уже достаточно взрослые, чтобы сопровождать остальное племя на Охоте. Понимаю, это можно показаться невероятно интересным, но я рассчитываю на то, что вы достаточно зрелые в этом вопросе и не будете совершать глупостей. Ты и твои друзья отправитесь на следующий рейд, который состоится через неделю. Что скажешь? — Нет... — Прошу прощения? Что значит «нет»? — недоверчиво спросил Стоик. — Я имею в виду... что не поставлю на карту свою жизнь и жизни своих друзей только для того, чтобы вас перестало душить чувство вины. — сказала Астрид, вставая со своего места. — Как ты смеешь так со мной разговаривать! Я — твой вождь, и ты обязана проявлять уважение! — крикнул Стоик. — Я буду относиться к вам, как к вождю, когда вы начнёте вести себя как вождь! А теперь, прошу меня простить, мне нужно идти. Астрид направилась к двери. — Не смей уходить! Но к тому моменту, как он сказал это, Астрид уже вышла из дому и была в процессе спуска со склона. Пока она бежала, ненадолго задумалась, какими будут последствия того, что она только что сделала — может, изгнание. Но эта перспектива уже не казалась такой пугающей, как раньше. Она также задавалась вопросом, о какой « второй причине» он хотел с ней поговорить, но быстро отмахнулась от этого мысли, как от надоедливой мухи. Она добралась до утёса сразу после того, как зашло солнце. Ребята развели костер, пока ждали её, и теперь сидели кругом. Когда Астрид подошла к ним, они повернулись к ней и заулыбались. Она улыбнулась в ответ и села рядом с Забиякой. — Ну, теперь, когда все наконец в сборе, мы можем начать. — объявил Рыбьеног, вставая. — Мы собрались здесь сегодня, чтобы оплакать потерю нашего друга Иккинга. В те времена, когда мы знали его, он был большим другом для всех нас, и нам будет его очень не хватать. Мне бы хотелось добавить ещё кое-что о себе и Иккинге, о нашей дружбе. Иккинг был моим первым настоящим другом; мы знали друг друга всю жизнь и сблизились из-за отсутствия черт, присущих викингам. — слушание позволила себе чуть усмехнуться. — Раньше мы мечтали проявить себя перед племенем и войти в историю великими войнами. Но теперь это больше не имеет для меня значения, потому что я знаю, что уже великий викинг, по-своему... и я могу сказать без тени сомнения, что то же самое относится и к Иккингу. Когда Рыбьеног сел, раздался одобрительный гул группы; Астрид видела, что он изо всех сил старался не расплакаться. Следующим заговорил Сморкала; он встал со своего места и прочистил горло. — Мне нечего сказать об Иккинге, кроме следующего: Иккинг был моим двоюродным братом, и, хотя я много раз пытался это отрицать, мы — одной крови. Иногда я удивлялся, как два родных человека могут быть такими разными. Я всегда думал, что я лучший человек, чем Иккинг — я лучше метаю копья, лучше охочусь и лучше дерусь. Но потом я понял, что ошибался. Каждый день Иккинг относился ко мне лишь с добротой, порой позволяя себе немного сарказма, а я просто хамил ему в ответ. Каждый день он игнорировал все ужасные вещи, которые я говорил ему, и по-прежнему относился ко мне как к другу. И теперь я знаю, кто был лучшим человеком, и я могу честно сказать, что я... я никогда так не гордился кровными узами так, как горжусь кровным родством со своим кузеном Иккингом. Астрид понятия не имела, что Сморкала так относится к Иккингу, но предположила, что это имело смысл. Следующими были Задирака и Забияка. В свойственной им близнецовой манере они выступали с речью вместе. — Хотя Иккинг никогда не был хорошим викингом… — Он всегда был чертовски хорошим комиком. Иккинг заставлял нас смеяться, как никто другой… — Будь то одно из его сумасшедших изобретений или его « очередной несчастный случай». — Мы почти могли гарантировать, что, если ты столкнешься с Иккингом, чуть не обмочишься от смеха. — Мы просто хотим сказать, что Иккинг… — Мы никогда не забудем тебя, Иккинг, и любой случай, когда ты вызывал у нас улыбки. Задирака и Забияка вернулись на свои места с улыбками на лицах. Наконец настала очередь Астрид говорить. Она встала и открыла рот, из него не вырвалось ни единого слова. Она посмотрела на лица своих друзей, на всех них было одинаковое выражение печали и потери, и это буквально убивало её. Ведь «своей новостью» она могла положить конец их печали. Астрид посмотрела на каждого и увидела непролитые слёзы и кое-что поняла. Она была эгоисткой. Она просто хотела держать Иккинга при себе, а это было несправедливо по отношению к ним. Он был их другом тоже, и они имеют право знать, что их друг не трус и вполне себе жив-здоров. — Ребята, мне нужно показать вам кое-что …