***
Прошло меньше года с того случая на Ступенях, и Рейнире уже исполнилось тринадцать лет. Не сказать, что с той поры изменилось многое, ведь как бы то ни было она была девочкой. Несмотря на свой великий род. Она по-прежнему поддерживала общение с Алисентой и не могла связаться с дядей. Зато, что точно не могло не радовать, её отношения с отцом укреплялись с каждым годом. Пусть не обходилось без оказий, все же его доверие к ней было бесспорным. Принцесса гордилась этим и надеялась доказать Визерису, что выбрать её своей наследницей было его лучшим решением. Поэтому не было ничего удивительного в том, что решимости Рейниры не было границ. Отстраненная от светского общества, она не терпела жеманность барышень и предпочитала проводить время с драконицей. Вот и после случая на Ступенях она тренировалась летать на Сиракс, приводя в исполнение новые приемы. Одним из самых любимых приемом являлось сворачивание в кольцо, при которой драконица проверялась на гибкость и изворотливость, а Рейнира — на удержание в седле. Однако вместе со взрослением её стали посещать мысли о том, чтобы быть в такой же боевой готовности, как тот же рыцарь. Пусть Рейнира прониклась идеей миролюбивого правления, что прямо сейчас доказывал своим примером отец, все же она не прочь овладеть навыками ведения борьбы. За этим мотивом крылось не только желание удивить короля (а ведь будь она сыном, он был бы непременно горд вопреки своим идеалистическим представлениям), но также желание в случае разного рода неурядиц по крайней мере обезопасить себя. Сиракс не сможет укрыть её от всех опасностей. Рейнира прекрасно понимала, что когда-нибудь наступит тот час, когда только она сможет защитить себя. Её драконица весьма часто стала летать без неё, а потому и перед аудиенцией с королем она наблюдала Сиракс, удаляющуюся некуда вдаль. — …Правление нашего рода объясняют тем, что мы имеем драконов. Неверующие считают нас узурпаторами, — продолжала говорить она отцу. — К тому времени, когда придет мое время занять Железный трон, я должна научиться сражаться. Вы сами знаете, Ваше Величество, сам этот факт может вызвать всеобщее недовольство. — Твои опасения не лишены здравого смысла, — нахмурившись, рассудил Визерис. — Еще никогда женщина не занимала Железный трон. Они рассматривались лишь в качестве претендентов, пока не появлялись наследники. — Рейнира потупила взгляд. Видя её смущение, король торопливо добавляет: — Но в этот раз все будет иначе, дочь моя. Ты должна лишь слушаться меня. Если тебе станет спокойней, я могу назначить личного защитника. — Пожалуй, не помешает, — соглашается Рейнира, зная о том, что больше от отца она не добьется. Впрочем, того и не требовалось. В конце концов, Таргариен она или нет? Окончив донимать отца, принцесса старалась выудить у Кристона Кола пару уроков сражения на мечах. Да, именно он стал личным защитником. Не без её помощи сир стал впоследствии рыцарем Королевской Гавани. Помимо этого, как человек он был ей весьма симпатичен, поэтому она решила ухватиться за предоставленную возможность. В этом случае Рейнира решила не использовать драконов в качестве угрозы. То было последним, к чему стоит прибегать (на её счет, это было доказательством слабости Таргариенов). Однако не обходилось без некоторых манипуляций, стоило тому перечить её воле. В одном из таких разов Рейнира настаивала на том, чтобы провести бой на мечах. Уверенная в своих возможностях, принцесса заявила о том, что ей надоело «держать меч в своей руке и бесцельно размахивать им». Хоть Кристон Кол и был рыцарем, надо сказать, учитель из него никакой. С её просьбами он согласился вести с ней бой для наглядности, однако той самой отдачи, которую она видела в его движениям при реальных турнирах, и близко не видать. Кристон не говорит этого, однако Рейнира чувствует, что он намеренно поддается ей, и тогда она с бушующей в ней яростью выбивает клинок из его руки, прекращая весь этот фарс. Став в позу, она с раздраженностью смотрит на своего защитника. — Если Вы, сир Кристон, защищаете меня также, как и сражаетесь, то определенно моя жизнь в безопасности, — съехидничала она, повернувшись спиной. Возможно, то был единственный раз, когда он соизволил внимать её увещеваниям. Рейнира за спиной ощутила, как нечто рассекло воздух, точно сталь, и тогда, обуреваемая эмоциями, она старается развернуться. Ей действительно удалось уйти от атаки, однако вот его выпады становятся более напористыми, точечными. И так Рейнира, еле сдерживающая накал, терпит неудачу, когда острие меча пронзает кожу. Рана была мала, однако кровь уже расползается алым пятном на руке. В его глазах она видит непонимание и сожаление, но в то же время и некая непонятная ей решимость. Возможно, это и называют храбростью. Встав на колено и склонив голову и выдавив из себя «Такого больше не повториться, Ваше Высочество», он, видимо, был готов на любой исход своего проступка. Тут был её через удивляться. «Почему он воспринимает меня как хлипкую девчонку, если извиняется за такую мелочь? Как народ будет уважать свою королеву, если даже рыцарь не воспринимает её всерьез?» Недавно она услыхала о том, что рыцари обязаны пройти по уличным дорогам столицы. Рейнире показалось это прекрасной возможностью, чтобы отправиться на вылазку и увидеть, как они работают. Однако, как бы ни грозила она Кристону Колу за то, что он возьмет ей с собой на разведку, он не поддавался ни в какую. «Вам забава, а мне голову срубят с плеч». Сглаживая углы, сир тонко подметил, что никто не согласится на подобное и отнюдь не потому, что не уверены в её силах, уверял он. Для короля, обеспокоенного её целостью, уже потом никакие доводы не были важны. Однако это и раздражало Рейниру. Хоть отец и заботился о ней, он всегда был склонен недооценивать её, даже если того не хотел! Она думала и вовсе оставить эту затею, однако в Красном Замке начали расползаться слухи о загадочном недуге, охватившем королевство. У болеющих цвет кожи приобретал мутный желтый цвет, выпадали волосы и зубы, веки тяжелели, наливаясь свинцом, и вконец могли упасть замертво. Правда, что было вымыслом, а что правдой и каким образом они погибали, ей не было известно. Зато обнаружили, что эпицентром недуга был бордель на Блошинном Конце, которую и должна пройти стража! Это раззадорило её до того, что более ничто не могло удержать её на месте. Так, она подкараулила за ними и отправилась вслед за ними, мучимая таинством и жаждой приключения.***
Хотя на плечи Деймона ввалились некоторые обязательства, он не ощущал себя повязанным чем-либо. Наверняка ранее бы порочный принц упивался всласть волей да свободою: его натура лежала к пиршествам да зрелищам. Однако к итак изуродованному облику прибавилось зыбкое чувство — его распирало изнутри от этого глодающего уныния. Вот уже целых пять лет как принц был сослан из Вестероса. Связавшись с морским змеем, он был выброшен в морское странствие на произвол судьбы. Ощущение гневного бессилия сейчас было столь остро, что закраивало все прежние низменные желания под стать огрубевшей плоти, которая прорывалась гнилью с волдырями. Более это был не порочный принц. Некто, кто яростнее и жестче Деймона. Забавы ради он мог пощадить людей или вовсе потакать им сиюминутным прихотям, теша свое самолюбие, а в иной раз не безосновательно наказывал всякое отребье, считая самосуд куда более эффективным из мер безопасности, что предлагают в Малом совете. Сейчас же принцу не было повода более значимого, чем возмездие. И да пусть огонь охватит кольцом Вестерос и схлынет ручьями кровь! А корабли прибьют морскими волнами и утащат на дно на хищение подводным обитателям. Сейчас не представляло возможным сделать ничего из своих грандиозных планов, однако было одно дельце, которое он улаживал. На шелковой улице. Караксес не мог доставить Деймона до Вестероса незаметно. Все же не стоит привлекать лишнего внимания, по крайней мере, до поры до времени. Приходилось идти некую часть пути самому, разгуливая по трущобным районам на пути к борделю. «Не то, чтобы это было непривычным», — усмехнулся он, наблюдая за полетом своего дракона до тех пор, пока он не промелькнул черной точкой в выси и не исчез насовсем. В самом деле Деймон чуть ли не числился постояльцем в подобных заведениях, глуша вином жажду и проводя время с собутыльщиком или блудницей. Однако сейчас и в те разы, когда он посещал бордель за эти пять лет, он проникался глубочайшим презрением. Хотя, пожалуй, так было всегда, но сознаться в том, приобщение к обществу, что казалось высшим наслаждением, были дешевой заменой жизни, которой он достоин, смог лишь когда впервые познал предательство. Именно здесь некто проболтался об «наследнике на день». Поговаривали, что его выдала шлюха, сидевшая на коленях, и это неимоверно разозлило. Позже оказалось (не обошлось без манипуляций), что его выдал собутыльник, однако это ничуть не умаляло жестокости к блудницам. Он все менее и менее получал сексуальное удовлетворение с ними, а потому обращался к желаниям дракона — жажды крови. Это был тот самый момент прозрения. Все реже он пользовался их услугами. Впрочем, те «счастливицы», которым довелось побывать с ним в койке, жаловались на никак не проходящие засосы, красующиеся лиловыми отметинами на теле. Их бросало то в жар, то в холод, и определенно они ощущали недомогание, легкие, по их словам, будто высыхали, а зубы желтели. Часть же из них страдала от заражения крови. Те шлюхи, которые как бы «невзначай» трогали его во время своих жарких представлений, также ощутили все это на себе. С этими блудницами побывали и иные клиенты, а там уже болезнь распространилась за пределами борделя. Во всем обвиняли человека в черном плаще, однако этот цвет не был чем-то примечательным, и он успевал вовремя уйти. По всей видимости, его связь с людьми носит за собой чудовищные последствия для человеческого организма. Деймон даже вообразить не мог масштаб последствий, но сам ощущал, как тяготел от собственного тела. Но то, что произошло… На его лице расцвела гадкая ухмылка. Когда он убьет того ублюдка, выдавшего его, то сможет постичь великолепие. Ему доставляло удовольствие сам факт того, что овцы перед своим издыханием ощущают муку. С другой стороны, без вмешательства это… Скучно. За углом он увидел того самого ублюдка. Ранее он уже виден его в борделе после произошедшего, однако все никак не удавалось пробраться сквозь толпу пьяниц. Как и предполагал Деймон, это был некто, кто служил Отто Хайтауэру. Собственно, тот и приложил руку к тому, что он сейчас в изгнании и то, что брат отвернулся от него, потому на десницу зубы его дракона были заточены. А пока… Тот собутыльник поспешно прошагал прочь из борделя, и он последовал за ним. Наверное, ублюдок уже услышал позади себя шаги, однако жертве не избежать растерзание острыми когтями и клыками.***
Рейнира скрывалась за углами домой, перебирая из одного края в другой. Чем ближе они приближались к цели, тем более встревоженными становились их голоса. Прежде не видавшая подобных мест, она, следя за их передвижением, озиралась вокруг и… Дома под стать районам были убоги и бедны. Рейнира знала, что в Вестеросе не все могут позволить себе роскошь, но чтобы жить в таких условиях?.. Окутанную в плащ, её навряд ли признают принцессой, а потому она могла не бояться, что её раскроет стража. Не было повода для беспокойства, однако… Она остановилась, стоило увидать мальчика в заплатках, который ко всему прочему держал некую миску в руках. Он умоляюще глядел на неё, протягивая руку. Вроде таких называют попрошайками. Она бы и не прочь подсобить монетой, да все богатство принцессы заключалось в её всевозможных украшениях… Видать, так и подумал и тот попрошайка, увидев, как засверкал браслет. Не ожидавшая подвохи, Рейнира аж побагровела от злости, когда мальчик стянул браслет и, роняя миску, с хохотом побежал и свернул на улочку. Она было хотела помчать за ним, как вдруг за спиной раздался крик. Когда Рейнира прибежала, она увидела, как разворачивается битва. Черный плащ выделялся среди золотых, точно переливающийся на свету деготь. Не-стражник ловко отбивал их атаки, умудряясь наносить им нехилые удары простецким клинком. Тогда это был вскрик стражника, который хватался за раненный бок. Кто-то из стражи пытался вывести человека, который в общем-то не имел никакой брони и оружия. Он истекал кровью и, кажется, вовсе не мог говорить, судя по истерзанному горлу. Ему никак не хватало воздуха вытолкать слова наружу, то и дело выплевывая кровавую рвоту. Вслед за ним повторил и не-стражник, хотя потрепанным были только ткань его плаща. Рейнира переводила удивленный взгляд то на Кристона, который в отличие от своих компаньонов еще держался на ногах, то на человека в черном плаще. Только увидев эту ухмылку и услышав скрежетавший голос, она поняла, что к чему. «Дядя Деймон». Она смотрела на него. Он, вяло и скорее издеваясь ведя бой с сиром Колом, также посмотрел на неё. Их взгляды встретились. Кажется, Кристон тоже понял, что рядом находится Рейнира, заприметив её, когда уклонялся от его атак, но он так и не смог избежать удара. Он и вовсе не ожидал применения такой грубой силы, когда Деймон просто оттолкнул с нечеловеческой силой, отчего тот повалился. На его лице четко проступил оскал, в алых глазах не было ни капли пощады. На поясе висел меч под такие случаи, однако сейчас рука будто окоченела. Стараясь не обращать внимание на дрожавшие пальцы, Рейнира, согнув ноги в коленях, приняла и стойку и направила в его сторону меч. Её подбородок был гордо поднят. Деймон же насмешливо смотрел на неё, отставив меч и даже взял меч за лезвие, отчего тут же потекла кровь, а после безжалостно отбросил его, показываю всю смехотворность ситуации. «И ты думала, что тебя это защитит? Если бы на моем месте был другой, он бы тебя уже убил». Кристон, поднимаясь с колен, пытался оказать последнее сопротивление, однако принц пнул ногой под пах, отчего тот встал на колени, прижимая руку к животу. Недовольно взглянув, Деймон схватил грубо схватил её за руку. Обнажив её, он увидел на руке белые пятна, которые сливались с цветом кожи, и нанесенные знаки. То были шрамы, которые остались с того случая на Ступенях, когда король хотел оседлать дракона дяди. Особенно его увлекла царапина на руке. Деймон с непривычной нежностью коснулся её, а после ощутимо сжал, из-за чего Рейнире казалось, что вот-вот оторвут руку. Но все быстро закончилось, как и началось. Рейнира, заметив, что слетел капюшон, ужаснулась. Стражники точно увидят! Но принцесса и не знает, что делать с дядей: ей радоваться? злиться? ужасаться? Он запросто мог перебить стражников, которые стояли чуть живые, но сейчас они могут её заметить. Помощь неожиданно пришла с неба: Сиракс, мимо пролетающая этого региона, приземлилась, взметнув хвостом уличную пыль. Она и сейчас была не особо высокой драконицей, но и этого хватило, чтобы не на шутку взволновать стражу. Она обратила на себя все их внимание, размахивая крыльями. В этой пыльной буре Рейнира и не заметила, как остались только она и дядя. Прежде чем уйти, он ухмыльнулся и сказал фразу, которая вывела её из равновесия. Она так и стояла несколько мгновений, держась за руку, на которой остался след от его длинных изящных пальцев, и мысленно задала вопрос: «Что же ты творишь, дядя?» А после сама поторопилась скрыться из виду.***
Миновало еще несколько месяцев. С тех пор Деймон не наведывался на Вестерос, считая, что его жители познали злой рок. Он лишь узнал о том, что тот ублюдок скоропостижно скончался и о том, что его племянница до сих жива. Оставаясь названным королем Ступеней и Узкого моря, он проводил это время на острове, сочтя нужным иногда пролететь на Караксесе за пределами Узкого моря, дабы разузнать больше информации об драконах. Пока не совсем успешно. Задача могла быть просто невыполнимой, если все важные сведения уничтожены роком Валирии, но если была хоть крупица информации, отголосок Валирии, то это стоило ожидания. Часто Деймона посещали мысли о его доме, о его наследии. Чем более он об этом думал, тем более понимал, что у него, далекого от линии наследования Таргариена, не было шансов. И то понимание, что его шансы были значительно выше, если бы у него имелся наследник, приводили его в неподдельную ярость. Не досталось ему истинной носительницы крови Таргариена, были только шлюхи с белыми волосами и серыми глазами. Хотя его любимой и стала Мисария, которая далека от идеала, но в ней его что-то привлекло. Смелость… Хотя её было чуть больше, чем у овец. А овцы были куда привлекательнее бронзовой суки. И вот, когда его с позором изгнали обратно к ней, спустя всего лишь полгода его брат сыграл свадьбу с Алисентой. Грош цена его великой любви! Эймму он уважал, но эту шлюху, из-за которой Отто и взъелся на него, он не считал равным Таргариенам. Она была только, чтобы сдвинуть его с престола наследия. Сам Отто не считал достойной наследницей Рейниру и так он хотел не только служить королям, но и вести свою линию к наследницам Железного трона. Этого нельзя было допустить! Ему придется раскрыть свой лик. Но сейчас… Сейчас еще не время. За то время, что он пребывал на этих островах, его личность старались опознать. Быть может, Корлис хотел знать точно его действия или Отто, который полагал, что здесь что-то не так. Принц и сам ближе держал к себе таких слуг, но шпионов он потерпеть не мог! И вот тогда жертву ожидала участь быть съеденной полчищем крабов в вырытой яме. Вот уже такого мученика сдирают вживую плоть, отчего на всю округу слышатся крики нечеловеческой боли. Крабы, на которых был странный налет (Деймон полагал, что его недуг как-то связан с этими тварями), цеплялись за кожу просто везде. Один краб и то висел на губе, цепляясь за него клешней, из-за чего та растягивалась, и теперь это даже были не крики, а невнятное мычание. Деймон наблюдал за всем этим, стоя близко к краю берега. Принц смотрел также и за тем, какова была вода в море, и он в очередной раз убеждался в том, что вода здесь была действительно какого-то мутного цвета. Траирхия еще не объявляла войну за эти острова, что было частично его заслугой, а частично тем, что эти места стали считаться проклятыми. Отсюда аристократы и мореплаватели, причалившие к острову, приобретали различные заболевания, в том числе и лихорадку. Однако, учитывая, что власть над этими островами было своего рода местью всей той погони, которая желала взять как можно больше после его победы над Крахгасом Драхаром, он только усугублял эти проблемы. — Дракарис, — бездушно жестоко произнес Деймон, поднадоев наблюдать за затянувшейся казнью. Тут же рядом стоявший Караксес обуял жертву пламенем, которая задела и краба. Принц медленно наблюдал за тем, как огонь сжирает плоть вместе с крабами. После чего этих крабов стоит бросить обратно в море или дать на съедение прибывшей элиты. «Надо бы наведать любимого братца», — с ухмылкой думал Деймон, уже наметив себе, что прибудет в Вестерос на скорую годовщину свадьбы Визериса и Алисенты.