***
— …Сиракс уже так подросла, что легко разрывает когтями крупную дичь, — увлеченно рассказывала Рейнира за обедом, сидя подле отца. — А я восседала на ней, без седла. Чешуя чуть не ободрала мясо с ног. Так, между прочим, кто-то чистит рыбу! — сделав попытку пошутить, она как-то печально хмыкнула. — Это было крайне неосмотрительно с твоей стороны. Как вообще можно было улететь невесть куда, никого не предупредив? — строгим тоном произнесла Алисента. Глаза принцессы сверкнули огнем, однако тут же смягчились, стоило отцу произнести свою речь: — Я успокаиваюсь, когда моя дочь возвращается домой. А скажем, там, куда она летает, это совсем недалеко. Или что же ты, жена, здесь твердишь: не выпускать дракона из клетки вообще? В неволе его не удержать, если крылья несут в небо. И не подчинить, раз душа яростно против этого восстает. К слову, а не спора ради, тебе стоит открыться могуществу и проницательности этих существ, особенно, когда дело идет о моей наследнице. Иначе, боюсь, тебе не обуздать нрав Таргариенов и не обрести покоя в нашем семействе… Вообще это была своего рода тренировка. Рейнира хотела преуспеть в том, чтобы быстро и удобно подготовиться к полету на своей драконице. Но оказалось, что полет без седла в принципе может быть лишь в случае, когда нет времени на подготовку и тебя окружили враги. В постоянных полетах оно несло скорее вред, чем пользу. Это оказалось не лучшей затеей, но откуда у «мачехи» такое рвение всюду оспаривать благоразумность поступков? Было неожиданно приятно, что отец понял и принял её взбалмошность и теперь не спешит читать ей нотации. Король придвинул свою руку ближе, но отчего-то даже не прикоснулся краем к жене, и та, сославшись на детей, (к слову, это было частым поводом уклониться от общества Визериса), оставила их наедине. Рейнира облегченно вздохнула. С её уходом весомый груз тайн и загадок (должны же быть секреты от Алисенты?) пал, но вот король, прежде преходящий в празднестве и веселье от предстоящего торжества, а именно годовщины свадьбы между ним и второй женой, со звоном откинул серебряную ложку мрачно произнес: — Пожалуй, день моей свадьбы станет напоминанием лишений, — немного помедлив, он совершенно искренне добавил: — Прости, дитя мое, что обрек тебя на такую участь. Но, как видишь, здесь и мое счастье не при чем. Это не семья, а черти что! В моих силах разве что исправить то немногое, на что я способен с её уходом. Рейнира правильно поняла его порыв. Отец с годами начинает жалеть, что вообще женился за Алисенту, надеясь на услужливую неприхотливую жену. Раз пару раз проявила заботу власти ради, это не значит, что она останется тряпкой. «Она нам совсем чужая», — подсказывало ей сознание. Рейнира хотела рассказать о своем сне, где в бездонном море проплывал корабль-скиталец, но решила отложить историю. Не до этого. На её душе также скребли драконы. Она по своей сути осталась совсем одна и лишь, пожалуй, за редким исключением где-то пробегал отец (но и сам он хотел больше свиданий). Светского общества Рейнира сторонилась, а Алисента за эти года стала сильно недоверчивой и скверной из-за влияния Отто, и она это понимала и держалась с ней лишь из соображений не допустить ненависти сводных братьев и сестры, как бы взращивая в них уважение к ней как наследнице Железного трона. Эйгон, самый старший из них, мальчик послушный, но в силу того, что, может, Алисента не смогла как следует обойтись со своим первенцем и то, что Рейнира вообще не желала видеть её в качестве замены своей мамы, он был довольно задиристым. О самом младшем брате она ничего не могла сказать, но вот Хелейна, как назвали сестру, была не такой, как все. Вначале Рейнира ревновала к отцу, что она теперь не единственная дочь, но она оказалась совершенно другого склада ума и здоровья, и вызывала в нем лишь жалость. В ней, пожалуй, тоже зародились эти чувства вместе с умилением. На посещениях Рейнира стала подмечать ту вещь, что Хелейна постоянно плачет в руках Алисенты, а та и не знает, что делать. Проверяя свои догадки, принцесса попросила её положить Хелейну в колыбель — и она, к удивлению, сразу затихла. Тут и стало ясно, что Хелейна не любит прикосновения, а Алисента не знает свою дочь. Зато Рейнира поняла, пусть они, по всей видимости, разные по нраву (уж Рейнира-то любила ласки). Это все напоминало ей, когда просила свою мать сестру, и привело к мысли, что когда Сиракс отложит яйцо, она подарит его Хелейне. — Отец, Вам не в чем оправдываться. Вы король и поступаете так, как того требует ситуация, но я знаю, что Вы всегда делаете это с заботой о своей наследнице, — улыбнувшись, сказала Рейнира. Ответом ей послужила улыбка. — Я рад, что у меня такая понимающая дочь. Увы, государственные дела не терпят отлагательств, но прежде я хотел сказать, что вскоре к нам прибудут Веларионы. Нет, это не сир Корлис, а наши родственники. Между нами установилась стена, но надеюсь, она прорвется после того, как они побывают на торжестве. Скучно с ними определенно не будет! Рейнира не была так с ними близка. Не сказать и то, что она вовсе не желала их видеть, но и не знала как относиться к ним, учитывая, что сделал их отец с её дядей. Если они это знают, то Рейнира не могла относиться к ним не иначе как враждебно. Но решив снова не омрачать без духа отца, она кивнула и, наклонившись, прикоснулась губами к тыльной стороне ладони, выражая свою глубочайшую признательность человеку, которому она обязана за свое существование. Того не требовал их внутренний порядок, это был порыв нежности. — Дочка. — Прижав к себе, Визерис запустил пальцы в волосы, обрамленные переливающимися на свету радужными камнями, и поцеловал дочь в лоб, после чего каждый разошелся по своим дорогам.***
Дворец так и стоял на ушах в преддверии торжества. Понимая весь фарс данного мероприятия, Рейнира сбегла в логово драконов, чтобы проведать свою любимцу. На свету её золотая чешуя блестела, словно только что вымытая. Она любовалась представленным зрелищем, пока Сиракс, не повернув в её сторону голову, не зарычала в приветствии. Драконница вымахала до таких размеров, что её шею нельзя было объять руками. Рейнира выставила вперёд меч, ткнувшись самым концом лезвия в левый бок Сиракс, грозясь проткнуть чешую и вырвать наружу фонтан крови. Ровно в этот момент, когда Рейнира предвкушал победу, Сиракс поддалась назад и взмыла в небо, разрезая воздух крылья. Её мягкие ускользания в противовес резким грубым движениям свирепой всадницы подобны мистическому ритуалу. Все же в её сущности прослеживалась нежная, едва уловимая натура. Драконница не подавалась Рейнире, держась в воздухе на расстоянии от нескольких футов, что позволило редко взмахивать крыльями. Усилия Сиракс были несопоставимы с её растратами, но, тяжело дыша, Рейнира упорно продолжала, несмотря на тщетность своих попыток. Драконица фыркнула, выпятив верхнюю губу — в некотором роде пыталась засмеяться, но тут же посерьезнела, ощерив клыки. Пожалуй, игра несколько затянулась, и она потоком ветра, пойманным крыльями, вырвала из её рук меч. От неожиданности принцесса застыла на месте, так и не разжимая ладонь. — Ты и раны не сможешь мне нанести, если я этого не позволю, — поднимая клубы дыма хвостом, Сиракс опустилась на землю. — Хватит, это уже затянулось. Рейнира, ощущая досаду, молча подобрала меч и всунула его в ножны, украшенный золотом и рубином. И все же, взглянув на свою драконницу, она не сдержалась и спросила её: — Почему ты дала дяде уйти? Он предатель, преступник и садист, дядя ко всем жесток, даже ко мне, и если я встану у него на пути, он избавится от меня. Так зачем? — Ты бы сама не хотела его смерти, — озвучила она, посмотрев так, словно из неё вынудили сказать такое очевидное, что не принято озвучивать вслух, и взмыла, оставляя свою всадницу наедине со своими мыслями. Последующие дни текли таким же темпом, очень муторно и долго. Коль оставался не у дел, после того случая Рейнира бы ни за что не стала учиться у такого слабого никчемного воина, который с каждым годом только слабел. Она еще несколько раз тренировалась с Сиракс (или лучше сказать, игралась, как кошка с мышкой, только кошкой Рейнира не являлась) и ей даже удалось нанести несколько маленьких ран на крыльях, которые не мешали ей летать. — И это все, на что способны люди? — гортанное, несколько раздраженное рычание вырвалось из пасти драконнице. Раздразненная этой игрой, Сиракс ощутимо ударила хвостом по земле, так что грохот раздался вокруг. Подогнувшись, словно она готовится поймать добычу, она пронеслась совсем рядом с Рейнирой, но и та, пытаясь удержать равновесие, не промах. Принцесса в этот раз взяла с собой кинжал, на рукояти которого были вырезаны символы Валирии, и нанесла точечным горизонтальным движением удар. Кровь так необычно смотрелась на боку цвета золотого песка. Сиракс завизжала не столько из-за боли, сколько от неожиданности. Человек, пусть и Таргариен, смог нанести рану, которая болела и зудела. Если она прямо сейчас попытается её зализать, то кровь ручьем растечется по телу. С пронзительным воплем она развернулась передом к ней, отчего длинная шея согнулась под странным углом, и Рейнира оказалась в ловушке, находясь в тени повзрослевшей драконницы, а прямо перед её лицом находилась разинутая в крике пасть, что аж брызги слюны летели в её сторону. Могло показаться, что она страшно разозлилась, Рейнира сама приходила к этой мысли, но вот Сиракс поднялась и несколько хриплым голосом сказала ей: — Пока ты видишь перед собой препятствие, ты не сможешь её сломать. И отвернулась от неё, как бы говоря, что прием окончен.***
Перед самым днем годовщины брака Визериса и Алисенты стекались с уголков королевства вассалы, чтобы отдать им почести. Их принимали в зале приемов. Её отец также упросил участвовать в этой скучной процессии. Казалось, Рейниру ничем не удивить, но вот их навестила гостья, которую она никак не ожидала встретить. Тетя Рейнис Веларион. Прошло почти шесть лет с их последней встречи, но казалось, женщина никак не изменилась, только вместо красно-черного вульгарного платья на на ней было воздушное зелено-голубое платье, отделанное золотой лентой, золотая цепь, обвивавшая её шею, осталась в знак причастности к роду Таргариенов. Некогда на съежившимся в немом презрении лице сияла улыбка, её душа словно раскрылась с распростертыми объятиями, с которыми она шла к Визерису. — Кузен Визерис! Принцесса видела в этом фальшь, учитывая, в каком расстройстве она приняла весть о том, что отец будет королем Вестероса, но он только улыбнулся ей. Неужели он не видит?! Алисента сдержанно кивнула и это был тот раз, когда она могла согласиться с ней: ничего более, кроме аристократических манер. Она была чуть ли не последней, кто пришел к ним с почестями (в день самой годовщины будет труднее встретиться с самим королем), и Рейнис пользовалась этим правом. Теперь они шли по коридорам Красного Замка, обсуждая скопившееся за несколько лет, как будто и не было той глыбы, образовавшаяся с соревнованием за трон. Рейнис и Визерис предавались воспоминаниям, когда еще был жив Джейхейрис I… И мешать этому было бы самым настоящим кощунством! — … я не мечтал о троне, я лишь был выбран великим советом в 101 году и исполнил свой долг. Тем не менее, я надеялся продолжить дело нашего дедушки, честно признаться, я первое время подражал ему и очень хотел большую семью. Кто-то говорил, что под конец он своей жизни выжил из ума, но идея созвать совет была отличной. С другой стороны, мне жаль, что этот совет положил начало нашим распрям, а когда я выбрал своей наследницей свою дочь, то и вовсе перестали общаться. Мне даже показалось, что Корлис — человек неблагонадежный и ведет тебя в неправильном пути, но я был рад ошибиться. Таргариены и Веларионы должны поддерживать друг друга, хотя бы в память золотого века драконов. И все же, — остановился он у одного из окон, располагающихся на одинаковом расстоянии друг от друга, — какова причина твоего посещения? Я совсем не против, если бы ты не явилась на годовщину моей свадьбы с Алисентой Хайтауэр, при всем уважении к моей супруги. Я был гораздо встревожен, когда никто из Веларионов не посетил годовщину моего правления! Так что здесь явно дело в другом. Где же Лейна и Лейнор? — Ты как всегда проницателен, — только и поддакнула Рейнис. — Увы, ты прав, и от имени всей семьи Веларионов, правящей Дрифтмарком, я прошу помощи, Ваше Величество… Она нечто говорила ему, но уже шепотом, лицо Визериса, казалось, застыло, не выдавая эмоций. Лишь под конец её разговора он кивнул, выражая согласие. Пора было время прощаться. — …Уже скоро поздно, и мне придется улететь из дворца. Лейнор, увы, не сможет посетить вашу годовщину, как и Корлис, но завтра я прилечу вместе с Лейной. За плавными движениями Рейнис слегка вздымался подол платья, как перья лебедя колышутся по мере скольжения по водной глади.***
Наступил этот самый удручающий день. Рейнира не была в восторге от этого дня, а вот Визерис если и вовсе был не рад этому, то не подал виду ни на публике, ни при жене, приковав невидимой цепью свои эмоции. Как и полагалось, Рейнира оделась в традиционные цвета дома Таргариенов платье, никаких новшеств, разве что платье элегантно подчеркивало её девичью стать. Волосы были убраны в неприхотливую прическу. Сияла ярче всех в этот день лишь королева Алисента, ставшая изумрудом Вестероса. Как мало нужно было мачехе для счастья! Всего лишь обожание горожан, лобызающих её взглядом. Они уже и забыли о Эймме! Всего лишь какая-то первая жена короля, которая и родить нормального сына не в состоянии. Ужасные мысли лезли в голову Рейниры, но она не могла отделаться от них. Кто-то действительно так считал, и все равно отец не развелся с её матерью, но мучил бедную женщину бесконечными родами ради сына. Да пропади пропадом все эти жалкие человечки, которые считают, что женщина не может сидеть на троне! Но самое обидное, что отец сам так считал, сознается в этом он или нет, но он даже не рассматривал её и лишь после как бы смирился и все равно женился на Алисенте, чтобы удовлетворить вассалов и завести сына! Рейнира перевела лицо на отца, задержав взгляд на корону, что носил еще Джейхейрис I, а после и на Алисенту. В её волосах, обводом украшающую голову, так нелепо гляделась вдетая корона. Было ощущение неправильности происходящего, но лишь сейчас оно вспыхнуло так рьяно, и обиды за мать вскружили ей голову, прямо как тогда, когда она узнала, что Алисента уже крутила роман с отцом до свадьбы и лишь потом поставили её в известность об этом абсурде, что они называют браком! — Расслабь лицо, Рейнира, не порть этот великий день своей кислой миной, — холодно произнес Визерис, будто она и не дочь ему, а какая-то падчерица. — О, прошу прощения, Ваше Величество, я пойду позже, чтобы не досаждать своей кислой миной. Психанув на всех и вся, она собиралась уже медвежьей походкой уйти подальше от очага надушенного торжества. В спину отец взывал к ней, но Рейнира по своему обыкновению не послушалась его. Впрочем, ей действительно стоило послушаться, ведь прибыла Рейнис и рядом с ней… Лейна! Серебром своих волос и благородной внешностью, коей не могли обладать обычные люди, она подтверждала свою принадлежность к дому драконов, а цепочка с ракушкой говорила о том, что Лейна родилась уже в доме Веларионов, закрепив все права. Она старше Рейниры и была претенденткой на роль супруги Визериса. Несмотря на это обстоятельство, у принцессы остались о ней и Лейноре лишь хорошие воспоминания, потому как часто, до смерти Эйммы прилетали друг к другу в гости. — Ваше Величество, — целуя золотое кольцо на руке Визериса, прорезала гомон обворожительным, как у сирен, голосом. — Кузина Рейнира, как же ты выросла! — заключив в свои объятия, пропела Лейна. Не успели обминаться, как уже гости были приглашены посетить с трибун смотреть за турниром. Поцеловав друг друга в щеки, они разошлись. Рейнира встала рядом с Визерисом и Алисентой и следила за боями. Надо признаться, раньше это развлечение приносило больше радости. Она стеклянными глазами наблюдала за всадниками на конях. Без дяди Деймона было откровенно скучно и в своем, только доступном ей одиночестве Рейнира сжала валирийскую сталь, подаренную им. Звон стали о сталь резал ужи и отзывался где-то в животе, а после он заменился писками. Из облака, закрывавшее тенью солнце, вынырнул красный, с извивающимся туловищем дракон, а на седле восседал всадник. Неужели?.. Еще большие крики оглушили арену, а толпа людей и вовсе подскочила к выходу, в пятках которых ушли сердца. Но больше слух Рейниры разрезал леденящий душу предсмертный вопль несчастного, чье тело дракон одной лапой превратил в кровавое месиво, а длинным хвостом, похожим на трезубец, отбросил куда-то в ряды второго воина, задевшего небольшую группу людей, а дракон только брезгливо отмахнулся, как от надоедливой мошки. — Кто ты таков и как ты посмел прервать торжество? Рейнира не могла увидеть, но будто почувствовала, как на лице всадника растянулась кровожадная улыбка. Тело его было худощаво, даже слишком, как у трупа, и даже летучий плащ никак не придавал ему объема. Вытащив ноги из стремян, он вышел на поле арены. — О, я непременно имел честь быть Вашим близким знакомым. К тому же я являюсь королем Ступеней, первый своего имени, но меня Вы не удосужились пригласить! Но все равно я прилетел в такой торжественный день и в честь этого я готов преподнести самый великий из моих даров, — сказал он, достав откуда-то корону Ступеней продолжил: — алмазу Вашего превосходейшества, — и посмотрев загадочно в её сторону, вскликнул: — Вашей прекрасной дочери Рейнире, будущей королеве Вестероса! И Алисента, словно очнулась, в искаженном от страха лице прошептала: — Деймон Таргариен… — Да как же ты догадалась, таргариеновская шлюха? — недовольно цокнув, сказал он. С шуршанием приподняв воротник плаща, Деймон Таргариен объявил свое лицо миру; своему брату-врагу, бросающему кости стервятникам, и Рейнире, ставшей его последней надеждой и отрадой.