Обратно

Зайдя в ванную комнату, включила воду в душе и просто, как есть, в одежде, села на холодный кафель. Необходимо смыть с себя этот день. — Мама, — закидываю волосы назад, — роди меня обратно. Я так испугалась того, что Адель приехала к Серёже, и хрупкое равновесие нарушится. — Он мне жизненно необходим. Однажды придётся разбить его сердце вновь, а после покинуть, но Кутх пообещал утешить Разумовского. Не могу определиться с выбором: спасти Сергея или помешать Кутху? Одного раза хватило, ибо ворон сжёг почти половину современной Великобритании, а меня запер в подвале на двадцать пять лет, но Разумовский…

Неделю спустя

Я могла не спать и не есть сутками. Чувство голода, усталости, какого-то утомления редко посещают меня. Слух, зрение, чутьё и интуиция достигли максимально возможного уровня. Физически сильнее, чем Колиньяры, Савиньяки и Ричард с Реджинальдом вместе взятые, но морально слабее, чем кто-либо. Лионель постепенно восстанавливался, опасаясь смотреть мне в глаза. Большую часть времени они проводили с Наной вместе. Окделл и Арно сами себе на уме, а Эстебан с отцом и Енниолем, Эмилем постоянно о чем-то разговаривали в общем зале. Мне казалось, что ребята меня побаиваются. Оно и понятно, никто не знает что можно от меня ожидать. Я тоже. Вдруг, я сойду с ума и всех убью? Дабы не напрягать их своим присутствием, переселилась в другое крыло. Гоганское «убежище» было огромным. Их дом находился одновременно в Гальтаре, Варасте, Эпинэ, имея входы и выходы в определённых местах. Подземная империя. — Ты где была?! — Эстебан подбежал ко мне, — Эсмилир, мы обыскали всю округу. Почему твоя одежда мокрая? — Пыталась утопиться. — И как? — Видишь. Да, моё поведение оставляет желать лучшего. Ощущение, словно подростковый возраст настал. Пубертатный период. — Всё перепробовала? — Да. Вены вскрыть не могу, повеситься тоже, ибо выгляжу как, — подбираю слова, — игрушка для кошек. — Тряпочка привязанная к палочке? — Она самая. Утопиться тоже. Могу сидеть под водой часами. И, — задумалась, — яд не действует. — Вот кто вскрыл кабинет Енниоля и забрал бутыльки с отравой. — Мне не стыдно. Старейшина предоставил мне многоуровневую библиотеку, в которой собраны древние трактаты, письмена, сборники. Некоторым больше тысячи лет. Нашла то, что касается моей темы, но лучше перечитаю ещё раз. — Слушай, — выдыхает, — почему ты ушла? — Вы спите, а я нет. Не хочу мешаться, — отжимаю волосы. — Прекрати отдаляться от нас, Эсмилир. — Так всем будет проще, — направляюсь в сторону комнаты. — Стой! — догоняет. — Чего? — оборачиваюсь, — можно я побуду одна? — голос дрогнул, — вы все заняты своими делами, позволь и мне. Ты же сам сказал, — начинаю передразнивать, — Эсми совершила очередную дурость! Поджав губы, юноша опустил голову. — Я не подслушивала, просто обладаю колоссальным слухом. Вы считаете меня чем-то, — замялась, — плохим. — Нет. — Тогда, почему шугаетесь? — Никто тебя не шугается. Мы изучаем твои способности. Ты раскидала нас как котят, — взял за руку, — а мне сломала пару рёбер, когда я и Савиньяк вернулись с дежурства. Просто обняла. — Я не могу контролировать эту силу! Предпочту находиться в одиночестве, а не ломать кости кому-то! — Тебя никто не гнал. — Сама залезла, сама виновата и сама уйду! — начинаю истерить, — так лучше, — повторяю, — Эстебан. — Кому? Тебе? — Я даже прикоснуться к тебе не могу, — прикусила губу, — не причинив при этом вреда. — Эсмилир, — Джонатан ослепительно улыбнулся, — сын, вы ужинать идёте? — Да, — кивнул, — минутку, пап. — Без меня, — прошептала. — Не начинай драку, — поцеловал в висок, — пойдём. — Надо переодеться. Приду. — Я с тобой, — подтолкнул вперёд. В столовой собрались абсолютно все. Мне неуютно здесь находиться. Уверена, что остальным тоже. — Начнём? — Енниоль посмотрел на старшего Колиньяра. — Да, — кивнул, — итак, двери были открыты несколько минут, но кое-кто успел вырваться в наш мир. — Не считая злющих выходцев, — Ричард. — И кто же? — устроилась у камина. — Семь смертных грехов, — ответил Эстебан, — как минимум. — Что нам известно? — Они идут друг за другом, — Лион, — жадность, обжорство, гордыня, прелюбодеяние, зависть, уныние и добивает гнев. — И все вы попадаете под это, — усмехнулся Джонатан, — как будто специально. Переглянулись. — Гордыня, — Эстебан. — Гнев, — я. — Уныние, — Нана. — Зависть, — Эмиль. — Прелюбодеяние, — Лионель. — Жадность, — Арно. — Обжорство, — Ричард. Полный состав. — Как это работает? — Насколько помню, — мужчина потёр глаза, — всё начинается с жадности и обжорства, человек становится крайне эгоистичным, наглым, всё делает для себя. Следом идут гордыня и блядство. — Прелюбодеяние, — цокнул. — Похоть, — улыбаюсь, — давайте так. — Возгордившись, начинает вести беспорядочные половые связи, но осознав, что у кого-то это получается лучше, вступает в игру зависть. Уныние охватывает лишь на несколько недель, ибо позже, с демонической силой контроль берёт гнев, который сводит с ума. — Люди сами друг друга перегрызут, — Эмиль. — Приход каждого обозначается знамениями. — Кровавая луна, туман, вечные сумерки и холод — оно? — взглотнула. — Верно, — Енниоль кивнул, — вы правы, Эсмилир. Главное — не дождаться очереди гнева и предотвратить это до его триумфа. — Как это остановить? — Окделл. — Первородный, открывший врата способен на подобное, — смотрит на меня, — но, у нас свой козырь в рукаве. — Который не может управлять собой. — Вы прочли тот сборник? — Увы, — пожимаю плечами, — диалект изучен плохо. — Переведу. Вы состаритесь и умрёте как обычный человек. — Путь начнётся после смерти. Я знаю. — На вас силы и способности семи грехов не действуют, так как… — Мы поняли, — рявкнул Колиньяр, — продолжайте. — Хорошо, — опешил. Эстебан не простит мне того, что я нагло скрыла информацию о своей беременности. Хотелось как лучше, а получилось наоборот. — Грубо говоря, — вздыхаю, — нам надо убить Альдо Ракана. У него сила контроля над потусторонней армией. Они тянутся к нему. Чем раньше убьём, тем лучше. — Как к хозяину. Пацан неуязвим, — герцог цокнул, — но смертен. — Для начала, — фыркнул, — надо к нему как-нибудь подобраться, а учитывая то, что над Талигом тучи сгущаются, — вздыхает, — люди прячутся по домам и пытаются защищаться святой водой, солью, железом, при этом рядом с ним смертоносная охрана, — замялся, — убийство Ракана, звучит как самоубийство, — выделил интонацией. — Скажу ещё раз, — Савиньяк, — Эсмилир сглупила, — потер переносицу, — выбрав меня, а могла одним словом закончить это. Опять упрёки. — Я пожертвовала миром, чтобы спасти тебя, — прикрыла глаза, — неблагодарный. — Оно того не стоило! — Лионель! — рявкнул Колиньяр, — мы это обсуждали. — Если ты так реагируешь, то с радостью убью тебя, — оборачиваюсь, глядя на него, — сломать твой хребёт — раз плюнуть. — Чего? — разозлился. — Что слышал, — поднимаюсь, — я представить не могла того, как сообщу Арлетте о твоей гибели, как скажу четырёхлетнему Александру, который видит в отце Бога, что тот погиб, как твои братья и друзья склоняться над могилой, потеряв близкого человека и то, как Нана испытает те же чувства, что и я после похорон Эстебана. Я сделала это ради всеобщего блага, ибо без тебя будет тяжелее. А ты, — обратилась к Эстебану, — прекрати называть это «глупостью». Я не знала о последствиях, даже не догадывалась о том, что будет именно так. Думаешь, специально кинулась, пытаясь остановить Ракана? К остальным претензий нет, можете опасаться дальше, — выхожу, — всё равно. И да, жить с этим мне, а не вам. Никого из вас эта дрянь не коснулась. Зайдя в комнату, набрала воздух в лёгкие и медленно выдохнула. Успокойся, Эсми. Всё будет хорошо. — Дай пройти, — Эстебан. — Отстань ты от неё, — Джонатан, — ей надо побыть одной. — Папа! — Что? — прошипел, — твои нотации Эсмилир не помогут. Она просила быть рядом? — Нет. Наоборот. — Вот и отъебись. Не просят — не делай, а то выйдет хуже. — Умоляю, — застонал. — Она вытерпела все ваши истерики, бойкоты, забастовки и голодовки, когда было плохо. Разве, нельзя подарить ей такую же возможность? Если проще одной, если так Эсмилир станет действительно легче, то докучать не стоит, Эстебан. — Но… — Тем более, — перебивает, — что ты скажешь? Всё хорошо? Она и без тебя это знает. И вообще, заканчивай старое припоминать. Не сказала про тот случай? Значит, так надо было. — Папа… — Молчи. Не лезь к ней. Надо будет — сама скажет. — Почему ты заступаешься? Она моя жена. — Вот именно, и мне прекрасно известно то, каким надоедливым, упрямым может быть её супруг. — Я должен быть рядом. — Дай ей время. Всё, — похлопал по плечу, — иди. — Здесь останешься? — Постою. Вдруг, ты захочешь вломиться в её комнату? — Это невыносимо… Слова герцога согрели мою душу. Он меня понимает… Хоть кто-то. — Джонатан, — приоткрываю дверь, — зайдёте? — Пять минут, — кивнул. Мужчина вернулся с бутылкой какой-то настойки и кружкой. — Вторую не нашёл. — Я не брезгливая, — усмехаюсь, — спасибо за то, что заступились и не пустили его ко мне. — Не за что, — садиться на кровать, — мне не понять того, что ты сейчас чувствуешь, но кое-что осознаю в свои года. Время лечит. — Возможно… Я убила отца. — Да, — наливает, — Александр мог убить Эстебана, но ты спасла ему жизнь. Благодарю. — С одной стороны, — сажусь рядом, — чувствую себя паршиво. Я могла сидеть в библиотеке часами и тупо смотреть в одну точку, вспоминая жизнь в Агарисе. Мамин задорных смех, Оливкина болтовня и папины уроки. Каждое воспоминание вызывало боль и жжение, а после себя слёзы. Жаль, что память мне не стёрли. — А с другой, — облизнула губы, — ощущение, что всё так и должно было случиться. Словно, карты совпали. — Тебе хватило мужества. Сильный поступок. — Вы так считаете? — Именно. Выпей. — Ужасно пахнет, — скривилась. — Изюм же, — удивляется. От одного слова зубы свело. — Точно, — хохочет, — я забыл. Тебе стоит отдохнуть. Через пару дней выдвинемся в сторону Дриксена. — Опять замыкаем? — Как всегда. Уверен, что чем дальше от Талига, тем светлее и красочнее мир. — Посмотрим. — Эсмилир, ты изменилась, да, но, — отпивает, — монстром не стала. Со временем научишься себя контролировать, управлять этим. Кто знает, может, смерть Альдо поможет лишить тебя бессмертия? У всего есть свои плюсы. — Какие? Вы всё умрёте, а я останусь в одиночестве? — Сможешь передать знания потомкам, направлять их, увидишь то, как развивается мир, станешь частью истории… Бог на земле. — Мне это не нужно, — мотнула головой. — Не расстраивайся раньше времени, дорогая, — обнял, — и да, поговори с Эстебаном, пожалуйста. — Зачем? — Ты в нём нуждаешься, но тщательно скрываешь это. То же самое происходит с Лионелем. Вы — семья, хоть и маленькая. Вам определённо есть что обсудить. Созрей. — Постараюсь. Мы поболтали ещё минут десять. — Доброй ночи. — И тебе, — подмигнул. Хороший мужик, хоть и характер сложный. Видимо, это семейное. Отправившись на кухню с целью подкрепиться, почувствовала свежий аромат чего-то травяного. Запах привёл к комнате Эстебана. — Чём пахнет? — захожу. — Эсми! Колиньяр едва успел прикрыться полотенцем. — Что я там не видела? — закатываю глаза. — Может, у меня член отсох? — фыркает, — отвернись! — Всевышний, — закрываю глаза. — Не подглядывай! Ага… Сквозь пальцы наблюдала за ним. Тусклый огонь от свечей подчёркивал соблазнительные рельефы крепкого тела. Сильные руки, которые обвили заметные вены, идеальная осанка, широкая спина. Ненавистный шрам и повязка не в силах это испортить. Благородный профиль, острые, как лезвие, скулы… Так и хочется порезаться. Из-за освещения глаза казались чёрными. В них столько контроля, власти. Невероятно манят. Колиньяр не мог оставить кого-то равнодушным к себе, ибо вызывал желание подчиняться одним лишь видом. Столько могущества, силы, притяжения, я не видела в ком-либо, кроме него. — Это чай, — завязывает шнурки на брюках. — Чего? — проморгалась. — Пахнет чаем, — собрал волосы, — Эсми, всё хорошо? — Прости, что сразу тебе не рассказала. Это и твоя потеря тоже, — выпалила, — хотела уберечь. — Так… Он усадил меня на свою кровать, а сам присел на колени. — Дело — дрянь, — взял за руку, — время тоже. Всем тяжело, но ничего непоправимого нет. Повторюсь, в любую эпоху, время и период, я всегда буду рядом с тобой. Любить, защищать, оберегать. Только, если плохо — говори. Мне важно знать что происходит в твоей светлой голове, милая, — положил голову на ноги, — каждая мысль, задумка. Я не собираюсь оставлять тебя одну в таком состоянии, но ты меня отталкиваешь. Почему? — Ребра. — Заживут. — Тебе было больно, — прикоснулась к волосам, — из-за меня. — Страдания мне приносит другое, — улыбнулся, — твоя боль. Остальное — чепуха. — Терпения не хватит. — Зря сомневаешься. Тебе прекрасно известно, на что я готов. Тогда он кинулся защищать Талиг и меня, а после два года был в плену, где подвергался избиениям. Освободившись, Эстебан не потерял хватку, а наоборот, усилил её. Хладнокровнее с каждым днём. За столько времени, я не услышала от него и слова жалобы. Единственный, кто не начал сдаваться. — Пойдёшь по головам? — Побегу по трупам. Мне тоже страшно, — кивает, — но ради будущего с тобой, — поцеловал в коленку, — забуду об этом чувстве. Для меня ничего не изменилось. Ты рядом и всё. — Я ослушалась. — Дура. — Соглашусь. — Ну и ладно. Молюсь о том, чтобы прожить с тобой как можно дольше. — Ты не молишься, — смеюсь, — атеист же. — А за это буду. Происходящее уже случилось. Наша задача — не усугубить. Не превращайся в Савиньяка, пожалуйста, — фыркает, — ещё одну зануду мне не вывезти. Бу-бу-бу, — передразнивает, — мы все умрём, бу-бу-бу. Это конец, бу-бу-бу. — Правда? — Каждый день. Нельзя было воскресить его немым? Убили парня, а вернули деда! Сильвестр столько не бурчал. — Какой ужас! — И не говори. Готов напихать ему полный рот лепёшки, лишь бы тот заткнулся. — Эстебан! — продолжаю смеяться, — развеселить меня — твоя миссия? — Которую успешно выполнил. — Хитрюга. — Твоя любимая. Как ты жила столько лет с таким ворчуном? Рот не закрывается. — Мы старше тебя, вот и всё, — поцеловала в макушку. — Давай спать. — Ты прав. Отпусти и забудь. — Прошлого не вернуть, — поднимается, — тебе рубашку дать с длинным или коротким рукавом? — Я к себе пойду. — Нет, — открыл комод, — не пущу. — Сопротивление бесполезно? — Именно, — достает с длинным, — потянет? — Вполне. Запрыгнув к нему под одеяло, приняла привычную позу, закинув ногу и руку. Он обнял меня, укладывая на свою грудь. Такой тёплый, уютный и родной. Наслаждаясь его ароматом, не заметила того, как уснула, находясь в долгожданных объятьях. Я сдалась. Он мне жизненно необходим. Эстебан что-то рассказывал, накручивая мои рыжие пряди себе на палец. Мурлычет как большой кот. — Спи, — нежно провёл рукой по шее, — моя королева.