Обратно

Неделю спустя

Сложно собрать свои мысли воедино. Я не спала, но ела. Уснуть не могла из-за того, что как только закрываю глаза, то слышу неразборчивый шёпот. Постоянно. Я так устала… Путь был тяжёлым, как и всегда. Усталости не было, благодаря чему дежурила ночами, всё слышала, видела, самостоятельно тренировалась. Однажды Эстебан решил сходить за хворостом. Лучше бы сидел спокойно. — Бежим! — несётся, — я медведя разбудил! — Что? — жую лепёшку. — Медведь! — орёт. Колиньяра догоняло разъярённое животное, способное убить всех нас одним махом лапы. — Каким образом? — Лионель подхватил Нану, — тебя не было минут двадцать. — Я не знаю! Бросив всё, мы рванули со всех ног в разные стороны. — Ты же Колиньяр! — Арно. — И что? Думаешь, я медвежий язык знаю? Ар-р-р?! — передразнивает, — р-р-р! — машет руками, — нет! Забравшись на ветви дуба, молились и надеялись на то, что медведи не умеют лазить по деревьям. Благо он быстро успокоился, возвращаясь в берлогу. От нашего лагеря ничего не осталось, кроме лохмотьев. Медленно но уверенно, подобрались к злосчастному лесу. Перед самым входом мы остановились. Один вид этого леса вызывал мурашки. Темно, пахнет сыростью, мокрой землёй и чем-то тухлым. Тяжёлых запах. — Колиньяры идут втроём, Савиньяки тоже, а мы с Лараком, Ричардом и Наной вместе, — старейшина оглядел нас, — такие места не любят одиночек, и лучше собрать группы из людей с похожей энергией. — А зачем нам вообще делиться? — Лионель. — Пойдём всей толпой — потеряемся. Таковы правила. Вы можете встретить тех, в чьей смерти виноваты или же вините себя. К насильно убитым, чаще всего, это не относится. — Список на тысячу имён, — усмехнулся Джонатан, — идём. — Я правильно понимаю, три разных пути приведут нас к одному выходу? — поёжилась. — Верно. Помните, происходящее не является реальностью. Пройдя под ржавой аркой с засохшими растениями, попали в плотный туман. Окружение стало чёрно-белым. — Жуть, — Эстебан скривился, — ну что, кто кого может увидеть? — Вариантов масса, — остановлюсь, — подождите. Наклонившись, быстро завязала шнурок на ботинке и поднялась, но мужчины меня не услышали. — Джонатан? Эстебан? — Не угадала, — усмехнулся. Впервые слышу этот голос. Слегка с хрипотцой, приятный. — Здравствуй, мама, — улыбнулся. — Мама? — сделала шаг назад. — Ох, — нахмурился, — ты же меня не видела. Я — Сэмюэль Колиньяр. Твой нерожденный сын. Широкие плечи, идеальная осанка, хитрые обворожительные глаза. Все Колиньяры друг на друга похожи. Он имел и мои черты. Например, бледную кожу, пухлые губы, чёрные волосы, но всё же было видно, кто его отец. — Неожиданно, да? — оглядывается. — Очень. Божественно прекрасен. — Тебе здесь нравится? — Нет, — смотрю на него, — я виновата в твоей смерти? — А как же? — удивился, — вопрос регенства стал приоритетом на тот момент. Ты не могла думать о чем-то другом кроме того, как бы сохранить корону. На двух стульях усидеть невозможно. — Мне хотелось лучшего для тебя, — голос надломился, — светлого будущего. — В итоге этого нет, включая меня. — Я уже тогда полюбила тебя. Очень сильно. — Видела во мне отца. — Разговаривала с тобой, связала несколько костюмчиков, шапочек. — Он всё равно девочку хотел. — Ему без разницы. Эстебан полюбил бы ребёнка любого пола. Мы ждали тебя, Сэмюэль. Частенько вспоминала тот сон, навеянный мне Кутхом. Маленький Сэм наблюдает за грозой и проливным дождём из окна нашей спальни. — Я так не думаю. Все прокляты тобой, — пожимает плечами, — я, твои родители, отец и дедушка, Савиньяки, Ричард и малышка Нана, которой ты хотела спасти жизнь. Твое участие в наших судьбах — злой рок. Мы все поплатимся за помощь, — поправил волосы, — всё началось с тебя, тобою и закончится. — Что ты такое говоришь? — рявкнула. — Правду! Разве, она тебе не нравится? Думаешь, убьёте Ракана и всё наладится? Нет. — Да! — Джонатан погибнет в бою, как и Реджинальд. Окделл не сможет этого пережить, после чего повесится, ибо Ларак был его семьёй. Эмиля убьют до финала, Арно и Лионель заразятся оспой, а Нана умрёт при родах, вместе с ребёнком, — подошёл чуть ближе, — у вас с отцом не будет наследников, из-за чего род Колиньяров прервётся. Александр Савиньяк останется единственным человеком, имеющим право на Талиг, но, — заглядывает в глаза, — утонет в озере, не дожив до коронации два дня. Будучи убитым тем, что жена не смогла родить, папа начнёт изменять, надеясь, что хоть кто-то сможет. Кухарки, прислуги, фрейлины, портнихи. Все подряд. Жаль, что подцепив сифилис, оставшись бездетным, он умрёт. Тебе остаётся лишь наблюдать за этим. — Я тебе не верю. — Хорошо, — кивнул, — тогда, спроси у Савиньяка, почему он не явился на похороны отца. — Было стыдно. — Нет, — хохочет, — причина кроется в тебе. Ты притягиваешь к себе боль, страдания и смерть. Были такие мысли? Были. — Можешь не отвечать, — махнул рукой, — лишь Александр сможет называть тебя матерью. Сама не родишь. — Почему? — обмякла. — Во-первых, эту жизнь угробишь, а во-вторых, внутри ты пустая, как, — оглядывается, — эти старые деревья. Твой гнев все уничтожил внутри. — Лишь оболочка, — прошептала. — Именно. Мрак пожирает себе подобных, — вздохнул, — скитаться тебе по миру с чёрным вороном на плече. — Кутх мёртв. — Для этого мира. Освободив его от проклятия, получила своё… Проблема в том, что тебе всегда хочется как лучше, но из раза в раз получается наоборот. Ты не способна сделать что-то хорошее. Душа во тьме. — Больно это слышать. — Обернись. И вновь передо мной одинокий трон в центре темного зала. — Эсмилир! — Создатель увидел меня, — как дела? — Что за ерунда? — нервничаю, — к чему это всё? Сэмюэль, галлюцинаций и голоса? Издеваешься? — Как много вопросов, — сложил руки на груди, — твой сын сказал то, что ты давно хотела услышать. Полегчало? — Нет! — рявкнула, — хватит испытывать меня! Зачем? — Я не виноват! — поднял руки, — разве, — прищурился, — чуть-чуть. Проверяю твою стойкость. Прости мне эту шалость. — Шалость? Я спать не могу! Постоянно слышу какой-то шёпот, стала настоящим параноиком! — Как ты собралась жить свою вечность, если с таким справиться не можешь? — За что мне это?! — заорала, — что я сделала тебе плохого? — Ничего. Эсмилир, из миллионов молящих, я выбрал тебя, даровав бессмертие, которое ты сочла за проклятие. Иногда, сложить карты сложнее, чем кажется… Твоя задача — направлять близких в нужное русло и отбить Талиг. — Вы говорите абсолютно разные вещи. Кому верить? — Выбор за тобой. Задай свой главный вопрос. — Я не рожу? — Нет. Всё рухнуло, превращаясь в пыль. — Хотела стать матерью, — подходит ко мне, — это произошло, но беременность ты не сохранила. Заветная мечта сбылась. — Ребёнок не родился, — украдкой вытерла слёзы. — Формулируй мысль чётче. Возможно, если твое поведение мне понравится, то ещё раз позволю ощутить жизнь внутри себя. — Правда? — с надеждой. — Ничего не обещаю. Я вижу в тебе силу, которой нет в остальных. Почему-то, — задумался, — ты это отрицаешь. Твоя роль в мироздании — главная. Династия Хранителей всегда сохраняла хрупкое равновесие, тайны, секреты. Ты — первая девочка в семье. Та, которая продолжит это дело. — Оливия старше. — Александру Кольту она не дочь. Какое-то время твои родители не общались, а когда решили сойтись вновь, то Анна была уже беременна от другого. — Вот почему, — в шоке, — сестра не была похожа на папу или на маму. — Да. Женщина — начало и конец. Теперь, понимаешь мой выбор? — Нет. — Эсмилир, будешь противиться, — недоволен, — воплощу всё то, что тебе было сказано в лесу, а примешь как должное, то щедро вознагражу. Не заставляй меня. — Жестоко. — На земле должен быть тот, кто увидит всё. Ступай… Открыв глаза, не поняла где нахожусь. Какая-то маленькая комната с низкими потолками. — Эсмилир? — Нана, — как себя чувствуешь? — Голова болит, — прошептала, — мы где? — На корабле, — садится рядом, — через несколько дней будем в Хексберге. — То есть, — приоткрыла рот, — стоп. Сколько я была в отключке? — Рекорд. Девять дней. — У-у-у… — Я позову Эстебана, — поднимается. Он подозрительно спокойный. — Хватит меня пугать, — спускается, — что происходит? — В лесу отключилась, — опускаю глаза, — прости. — Ты даже не дышала, — закинул волосы назад, — никаких движений. Что увидела в лесу? — Нашего сына, — мну в руках одеяло, — он сказал, что я — ваша погибель. — Это вина испарений от болота. Сама знаешь, все происходящее там — галлюцинации. Разум сыграл злую шутку. — Чересчур. А ты? — Нет, — усмехнулся, — не хочу, — взглотнул. В чьей смерти себя винит Колиньяр? — Маму? — Нет. — Не стану лезть под кожу. — Аманду, — выдохнул, — мою сестру. Кого? — Мне было лет пять, когда у папы и Анны родилась дочь. Имея неосторожность, я взял её на руки и уронил. Малышка скатилась по каменным лестницам кубарём, получив травмы несовместимые с жизнью… Он прикусил губу, пытаясь сдержать слёзы. По лицу было заметно, что боль не утихла спустя столько лет. — Я ждал её рождения. — Ты этого не хотел. — Но сделал. После убийства единственного ребёнка Анна возненавидела меня всем сердцем, а я не смог простить себе этого. Она мне снится иногда, — провёл рукой по лицу, — её голубые глаза, в которых отражается моя вина. — Мне очень жаль, Эстебан… — Это было. Пойдём, подышишь воздухом. Он помог мне подняться. Выйдя на палубу, зажмурилась от яркого солнца. — А вот и спящая красавица, — Джонатан, — выспалась? — Да, — кивнула, — Лионель, — смотрю на графа, — можно тебя на минутку? Отведя Савиньяка в сторону, спросила: — Почему на самом деле, ты не приехал на похороны отца? — К чему такие вопросы? Мы это обсуждали. — Говори правду. — Эсмилир. — Лионель. — Вскоре после твоего появления его убили, — выпалил, — я думал, что ты как-то причастна к этому и не явился, так как хотел убить. Горе лишило рассудка. От его слов мне поплохело. В ушах зазвенело. Сэмюэль сказал правду. Причина кроется во мне. — Ты же знаешь, что я… — Знаю, — кивнул, — идиотские мысли. Прости. — Странный, — пошатнуло. — Эй, — Колиньяр подхватил, — о чём вы говорите? — не по-доброму оглядел Лиона, — что ты ей сказал? — Ничего такого, — запаниковал. — Она только пришла в себя, Савиньяк, — прошипел, — не своё не жалко, да? — Всё нормально, — жадно хватаю воздух, — всё нормально. Проводив меня обратно, Эстебан принёс воды. — Видимо, ещё надо отдохнуть, да? — держит кружку. — Угу, — отпиваю, — спасибо. — Он точно тебя не обидел? — осматривает лицо. — Нет. Жарко как-то стало. — Охладись, — поцеловал в макушку, — я закончу дела и вернусь. Хорошо? — Хорошо. Как только он ушёл, я разрыдалась от собственной слабости, ничтожности. Не знаю во что верить, кому верить. Понимаю лишь то, что максимально бессильна и бесполезна, при этом абсолютно ничего не понимаю. — Помогите, — прошептала. Не справляюсь. Найдя зеркало с ведром воды, встала с кровати. Умывшись, посмотрела на себя. — Нюни распустила, — вытираю глаза, — хватит стонать, Эсми. Твои слёзы проблемы не решат. Ну же, — замялась, — было хуже. Справилась. Не верь всему этому… Они врут и издеваются. Всё будет так, как я захочу. Может, всё легко и просто, а я настолько тупая, что не в силах понять очевидного?