Обратно

Во время нашей беседы с Арлеттой, появился Александр, который молча залез на диван и устроился на моих коленях. — Милый, неужели, не выспался? — Соскучился, мам, — зевнул, — я не помешаю? — Нет, — погладила по голове. Поднявшись, женщина укрыла внука шалью. Так сладко спит. — Он быстро вырос, — любуюсь, — кажется, совсем недавно я впервые увидела этого малыша, крошечного такого, а уже, — улыбнулась, — жених. — В его возрасте, мы с Арно нашли невест для близнецов. Александру тоже пора. — Ох, нет, — махнула рукой, — я не дам его сватать. Пусть сам выберет с кем жить. Должна быть любовь, а не принуждение. Один печальный пример уже есть. — Даже, если будет какая-нибудь крестьянка? — Тонко намекнули на Лионеля и Нану? — Верно. — Вы против этих отношений, да? — Нана замечательная девушка, нежная, ласковая и заботливая, но, — вздохнула, — без титула, должных знаний, кажется, даже фамилии нет. — Как вернёмся, то я дам ей и знания, и титул, и фамилию, одним словом, — выдыхаю, — всё. — Почему ты так к ней относишься? — В своё время, меня спас и дал шанс на жизнь граф Савиньяк. Без него, — облизнула губы, — я бы погибла. В Нане увидела саму себя. Такая беспомощная, одинокая и слабая. Ей нужна была помощь. Ситуация являлась плачевной настолько, что она была готова уехать куда-угодно, неважно с кем, лишь бы покинуть эту проклятую деревню, в которой только насилие, пьяный отец и бесконечные побои. Синяки сходили два месяца. Я всё равно бы её не оставила. — Поражаюсь твоей доброте, — отпила чай, — Лионель же был против. — Да, — кивнула, — ворчал, из-за чего, первое время, я делилась с ней своей едой. — Знаешь, почему капризничал? — Удивите… — Влюбился, — улыбается, — как он сказал, — пытается спародировать сына, — когда её увидел, аж поплохело, мам. Кажется, был похож на покрасневшую девчонку. — Ох, — тихо рассмеялась, — кошмар какой. — Как вы с Эстебаном сошлись? Извини, просто эта мысль в голове не укладывается. Ему было семнадцать. — Поверьте, наглости всегда хватает. Даже тогда, он не давал мне прохода. Лионель разбил моё сердце, душу, а Колиньяр-младший создал всё новое, при этом нагло похитив. С ним легко, безопасно и комфортно. Спокойно. Не спорю, ваш сын сделал для меня многое, за что я благодарна ему. Наш брак продержался два с лишним года, но мы были друзьями, которые делили всё, даже постель. — Не супругами. — Увы, — пожимаю плечами. — Арно рассказал мне, что случилось в Гальтаре. Эсмилир, — голос дрогнул, — ты вернула моего первенца в мир живых, за что я не перестаю тебя боготворить. Почему? — Он — часть моей семьи. Хватит с меня потерь. А теперь, ваша очередь рассказать мне историю любви, — перевожу тему, — каким образом? — Ты про Джонатана? — хохочет, — это началось давненько… — Грязные подробности будут? — Обойдешься. — Извините, — усмехнулась. — Всё началось после убийства Арно. Тебе известно это состояние, — начала говорить шёпотом, — благо, рядом был Лионель и маленький Арно. Помню, как Джонатан с Эстебаном приехали к нам в поместье. Колиньяры помогали, поддерживали, герцог какое-то время тренировал мальчишек, — вспоминает. — Странно, я не помню этого. — Ты уже вернулась во дворец. Кстати, именно тогда между Эстебаном и Эмилем возникла неприязнь. Эстебан сказал, что-то вроде, — прищурилась, — а давайте вашу маму за моего папу замуж выдадим и будем жить все вместе. — Он так и сказал? — в шоке. — Ему было тринадцать лет, — кивает, — они с Арно очень сдружились за это время, и конечно же, привязались друг к другу. Эмиль воспринял всё всерьёз, разозлился и отлупил его. Точнее, Эстебан уже тогда надрал ему задницу, — прикрыла глаза руками. — Вон оно что. — Джонатан провёл воспитательную беседу, которая не понравилась Эмилю. С тех пор, он ненавидит Колиньяров всей душой. Все про эти слова забыли. Я была рядом с ним после похорон Эстебана, подняла его на ноги, успокоила. А как мы сбежали, то Колиньяр нашёл нас с Александром, — переводит дух, — дал денег, снова помог, спрятал. Беда действительно нас объединила. Он не признавался мне в своих чувствах, молчал, но показывал это действиями. — Я рада за вас, Арлетта. Думаю, ваши внуки будут счастливы услышать эту историю. Жаль, что общих не будет. — Как это? Вон, — кивнула в сторону Александра, — есть один. Эсмилир, Джонатан любит тебя как дочь, и переживает сильнее, чем за кого-либо. Да, когда встал вопрос по поводу регентства, он повёл себя как скотина, за что и винит себя по сей день. Я отношусь к тебе хорошо, и к выбору Александра, касаемо, — осеклась, — твоего «материнства» тоже. Вы с Лионелем способны дать ему отличное воспитание и будущее. Сомневаюсь, что Вайлира, — шёпотом, — может с тобой сравниться. Она глупая. — Вы любили Арно? — Скорее да, чем нет. Меня выдали за Савиньяка в шестнадцать лет. Толком ничего не объяснили, — усмехнулась, — вскоре появились мальчики, после них ещё один. Арно был хорошим человеком, добрым и справедливым. За столько лет мы просто привыкли друг к другу. Не спорю, между нами была искра, страсть, но каждый увлёкся чем-то другим. Со временем всё это утихло, стало каким-то бледным, невзрачным. Война, перевороты, голод. Несколько раз пытались вернуть былые чувства. Выгорели. В итоге, — грустно вздохнула, — пришли к тому, что отныне, у нас свободные отношения. Он знал про моих мужчин, а я про его женщин. При людях — счастливые супруги, а на деле, даже спали в разных корпусах. Когда на меня напали, то они с Лионелем заступились, убив нескольких. — Знаю. — И тогда, — прикусила губу, — нас накрыло с головой. Эмоции, желание и чувства захлестнули. Всё по-новой с мощнейшей силой. Словно, нам по двадцать, а впереди вся жизнь. Это был самый счастливый период нашего брака, не считая рождения сыновей. Через семь месяцев и три дня его убили. Да, – призналась, – я Арно любила. — Мне жаль, что так вышло, — опустила глаза. — Отношения с Джонатаном исцеляют наши раны. С ним весело. — Но иногда задушить хочется. — Это семейное, — закатила глаза. Александр спал в любимой позе Эстебана. Лёг на живот, раскинул руки с ногами, но как истинный собственник, положил одну ногу на меня. — Колиньяр так же спит, — сдержано улыбнулась. — Снежинка. — Дамы, — в дверях появился Эстебан, — можно? — Заходи, — женщина улыбнулась ему, — только тихо, — указала на ребёнка. — Тебя и вспомнить нельзя. — Надеюсь, добрым словом? — Нет, — мотнула головой, — полили грязью. — Прекрасно. Арлетта, вас мой отец ищет, а у нас, — посмотрел на меня, — запланирован вечерний променад, если ты помнишь. — Конечно. Эстебан аккуратно взял на руки спящего Александра. — Опять ты? — приоткрыл глаз. — Привет, старичок. Скучал? — Нет, — обнял за шею, — но иногда вспоминал. — Как нежно, — уголок губ дрогнул, — а если честно? — Очень, — зевает. Уложив его обратно в кровать, мы вышли из поместья. — Чудесная аллея, — разглядываю папоротники, — розы цветут. — Противный аромат, — почесал нос, — запах бабушек. — Мамочки, — расхохоталась, — ты чего такой ворчливый? — Савиньяк, — махнул рукой, — попытался с ним поговорить по поводу родителей, но, — выдыхает, — чуть не выкинул его из окна. — Что произошло? — фыркаю. — Нашла коса на камень. Не хочет он это осознавать, принимать и даже видеть. Ты не понимаешь, — передразнивает, — так быть не может! Это неприемлемо! А-а-а-а-а, — визжит, — их отношения можно сравнить лишь с тем, что если бы Эсмилир и Арно встречаться начали! Бредятина! — А мы здесь каким боком? — Ты забыла? — подмигнул, — Лионель — твой самый преданный фанат. — Прекращай. — Сначала он, а потом все остальные: Бог, Дьявол и так далее. — Эстебан. — А что? Бесят меня эти Савиньяки. Надеюсь, моя маленькая шалость его успокоит. — Смилуйся, — беру под руку, — рассказывай. — Пока он где-то тёрся, я перетащил свои вещи в вашу комнату, а вещи Наны в нашу. Так сказать, превратил общежитие в два любовных гнёздышка, — ехидно улыбнулся. — Как нагло и хитро. Разрешение спросил? — Зачем? — в недоумении, — просыпаясь, я хочу видеть любимую жену, с которой ночью не планирую засыпать, а не Савиньяка, который лежит с открытым ртом и у него слюни текут так, что аж волосы к подушке прилипли. — Вы спите на одной кровати? — смеюсь, — серьёзно? — Односпальных кроватей нам не хватило. В первую ночь он меня обнял. Я так испугался, чуть не втащил ему. — Повезло. Гуляя по аллее, мы болтали, хохотали во всё горло и делились моментами из жизни. — Однажды, ещё в Лаик, братья Картешванцы на одной из тренировок назвали Лионеля, — держится, — графом Свиньяком. — Какой удар по самооценке. — Я ржал часа два точно, а после не мог на него нормально смотреть. Может, парни специально пропустили букву «А», или же нет, но это было нечто. — Хорошее время, — вздыхаю, — лёгкое. — Из любой ситуации есть выход. Мысли оптимистичнее, Эсми. Ты что, опять голодная? — Нет. — Тогда, почему вредничаешь? — Даже не думай. Эстебан начал щекотать меня и зацеловывать. Невыносимая и сладкая пытка. — Хватит! Умоляю, остановись! — Умоляешь? — вскинул бровь, — интересно… На самом деле, я щекотки никогда не боялась. Зачем притворяюсь? Нравится. — Мама! Выспавшийся Александр практически снёс меня с ног. — Гуляете? — Лионель улыбнулся. — Нет, решили на улице жить, — Эстебан, — вспомнишь лучик, а вот и солнце. — Я знаю другой вариант, — нахмурился, — не беси. — Так, — посмотрела на обоих, — тихо. Выдохните и примите неизбежное. — Я говорю это же, — догнала Нана, — Арлетта и Джонатан — прекрасная пара. Так сказать, родители для всех нас. Кому-то мама, кому-то папа. — Верные мысли. — И ты туда же. Никакой поддержки. — Джонни клёвый, — Александр наблюдает за мотыльками, — мне нравится. — Ты проиграл, — Колиньяр оголил клыки. — Чем заняты утром? — уходит от конфликта. — Наблюдением за тобой, мой любимый, — не унимается. Вот король провокаторов. Так и надо ему чьи-нибудь нервы потрепать. Неугомонный! Убила бы, да больно он хорош собой. Жалко. — Свободны, — хором. — Отлично, — кивнул, — можете подстричь нас? — указывает на свои корни, — убрать это черное безобразие. Темные волосы и светлые отросшие корни с такими же бровями, ресницами, бородой смотрелись нелепо. Либо постоянно красишься, либо состригай. — Настало время снять маскировку? — Думаю, да. Надоело. Короткие стрижки не люблю, но деваться некуда. — Договорились. Когда похолодало, то наша дружная компания вернулась в поместье. — Совёнок, — обратилась к сыну, — что ты будешь делать ночью, если проспал весь день? — Спать. Я как коала. Они спят примерно по двадцать часов в день. В энциклопедии прочитал. Он умеет читать?! Чем его кормят? — Молодчина, — целую в носик, — догоняй папу. Спокойной ночи, милый. — И тебе, мам, — обнял, — я рад, что вы приехали. Даже Эстебану рад, хотя, — прищурился, — он мне не особо нравится, но в то же время, твой парень забавный и смешной. Твой парень. Как это звучит странно. В комнате Эстебана не было, значит, у меня есть время на водные процедуры. Обожаю это дело. Готова мыться целыми днями. Надо было родиться рыбой, ведь люблю воду. Зайдя в ванную комнату, зажгла свечи с ароматом апельсина и груши, достала новый кусочек любимого лавандового мыла, нагрела воды, залила ванну, положила полотенце под голову и насладилась этим блаженством. Расслабившись, не заметила того, как мужские руки легли на оголённые плечи. — Можно присоединиться? — разминает мою шею. — Нужно, — от удовольствия закатила глаза. Скинув с себя одежду, показывая божественное тело, залез в ванну. Увидев обнажённого Эстебана, жутко засмущалась. — Ты знал, где меня искать, — обнимаю колени. — Как и всегда, — раскинул руки. Продвинувшись, прикоснулся к подбородку, приманивая к себе. Он не спешил целовать, выжидал, растягивая сладость момента. Его ухмылка на лице дала понять, что буквально через несколько минут, я буду стонать, будучи прижатой к стене. Колиньяр с вожделением изучал моё лицо, мысленно отвечая на собственные вопросы. — К чёрту, — не выдержал. Дождалась. С гортанным рыком запустил руку в мои волосы и потянул на себя, смазано целуя в губы. — Хочу попробовать тебя на вкус, — отстранился. Резким движением, он поднял меня и усадил на своё лицо. Он провёл языком медленно, наблюдая за реакцией. — Эстебан, — успела схватиться на ванну, — только не останавливайся. Его действия вызывали стоны и непроизвольные движения бедрами в такт. Колиньяру нравилось то, как я откидываю голову назад, облизываю пересохшие губы, в то время, пока он ласкает мой клитор так, что в глазах темнеет. — Да-а-а-а, — жадно хватаю воздух. — Я только начал, — провёл рукой по спине. Чувствуя, что вот-вот достигну пика, за волосы прижала его сильнее, не переставая стонать. — Рано, — снял с себя, — дальше — больше, — подмигнул. Бросив многозначительный взгляд, юноша вылез, оставляя меня в полном недоумении. Пытаясь отдышаться, встала на колени, поправляя мокрые волосы. Эстебан отодвинул скамейку, накинув на неё полотенце, а после подошёл ко мне. — Стань моей, Эсмилир, — коснулся шеи, — целиком и полностью. — Я уже твоя, — прошептала, — без остатка, — потянулась. Так хотелось к нему прикоснуться, но он остановил меня, оставив на костяшках пальцев несколько нежных поцелуев. — Скажи, — заглянул в глаза, — чего ты хочешь? — Тебя. С неподдельным интересом наблюдая за мной, Эстебан выглядел очень величественно. Ему хотелось подчиняться беспрекословно, стать марионеткой в этих руках. — Странно, — провёл пальцем по губам, — на коленях сейчас ты, но преклоняюсь перед тобой я. Он помог мне выбраться из ванны, а после нежно, без напора, поцеловал. Его руки обвили мою талию, а я прогнулась, этим самым соглашаясь на всё. — Я под твоей властью, — простонал в губы. Потянув назад за волосы, Колиньяр вновь припал к шее, нагло и бесстыдно оставляя лёгкие укусы, засосы. Чувство, когда тебе абсолютно плевать на всё, и ты жаждешь продолжения, сводило с ума. Повернув к себе спиной, указал на скамейку. — Прошу, — шлёпнул. Ощущение приблизившегося разгорячённого тела, то, настолько оно напряжено, что каждая мышца отзывается на прикосновение, заставило меня улыбнуться. Тяжело передать какими-либо словами. Прижавшись, убрал волосы с шеи, и прошептал: — Заведи руки за спину, — облизнул мочку уха. Захватив их в замок, Эстебан медленно, крайне аккуратно вошёл в меня. Это было как в первый раз. Ноги моментально стали ватными. Мы одновременно застонали. — Эсми, — шумно выдохнул, — Боже, — упёрся в стену. Постепенно он набрал подходящий темп. Сжимая моё тело, грудь, шлёпая бедра, влажно целуя шею, Колиньяр превосходил самого себя. Удовольствие накрывало с новой силой каждую секунду, при этом увеличиваясь раз за разом. Услышав чьи-то в шаги в коридоре, прикрыла рот рукой, но ему это не понравилось. Мужчина специально принялся массировать клитор пальцами, ускоряться, дабы я не сдержалась. Это у него получилось. — Умница, — расхохотался, — мне нравится то, как ты кричишь, ощущая меня внутри. Вся сжимаешься. Остановившись, удобно устроился на лавочке и похлопал по ноге, как бы приглашая. – Сядь на меня. Так тихо говорил, словно, приказывал. Ловко забравшись сверху, обхватила твёрдый член рукой, запуская в себя. Развязно поцеловав его в губы, поймала гортанный стон настоящего хищника. Серо-зелёные глаза, которые иногда казались голубыми, были наполнены лишь похотью, страстью и дичайшим возбуждением. Стали мутными от таких чувств. — Ускорься, — облизнулся. — Нет, — замедлилась, — умоляй. — Эсми, — рявкнул, — я сейчас прижму тебя к стене и оттрахаю до дрожащих колен. — Умоля-я-яй, — провожу пальцем вниз по груди, — умоляй меня, — виляю бёдрами, — ну же… — Какая, — цокнул, — умоляю, ускорься! — Я не слышу… — Эсми, — обхватил лицо руками, — умоляю. Под звонкие шлепки тел, я скакала на нём, наслаждаясь видом. Колиньяр стонал, прикусывал губы, закатывал глаза. — Посмотри меня. Момент, когда наши взгляды пересеклись между собой, можно сравнить с самым мощным взрывом. Подхватив на руки, Эстебан резко прижал к стене и выполнил своё обещание в лучшем виде. Он был груб и нежен одновременно. — Остановись на минуту, — чувствую, как начинает трясти. — Нет. Умоляй. Достигнув оргазма, я сорвала голос, впиваясь в спину острыми ногтями. Это завело его ещё больше. Мне нравится его злить. Особенно, если каждое моё «наказание» будет именно таким. Излившись внутрь, он обмяк, а следом оставил поцелуй на плече. – Люблю тебя, – выдохнула. – Ты такая сладкая. — А если, — отдышка, — я забеременею сейчас? — Значит, — улыбается, — будет стимул закончить всё это быстрее. Этот ребёнок желанный, — протянул полотенце, — мы любим друг друга и ждём этого момента. Всё нормально, Эсмилир. — Стой, — опомнилась, — а получится ли вообще? Я бессмертная. — И что? Волосы и ногти растут, чувство голода, усталости присутствуют, мёрзнешь, потеешь, как и все люди. Следовательно, организм не стоит на месте. Месячные были? — Нет пока. — Ладно. Регенерация, ослабление падения потребностей поражают, но я думаю, что это для защиты. Проклятие не позволит тебе умереть от старости, ран или болезни. — Ты прав, — киваю, — будем надеяться на лучшее. Около сорока минут, подобно детям, мы проплескались в ванной комнате, залив весь пол. — Получай! — кидаю в него мочалку. — Не боишься, что сорвусь? — прищурился. — Ни капли. Обернув меня в большое полотенце, закинул к себе на плечо и отнёс в комнату. — Я сейчас всё приберу и вернусь, хорошо? — Договорились. Он ушёл, а я не могла поверить в произошедшее. Это было настолько восхитительно и приятно, что дар речи пропал. Готова визжать от счастья. В голове всплывали воспоминания, от которых пошли мурашки по коже. Как же хорошо. С Эстебаном вовсе необязательно заниматься сексом. Достаточно посмотреть на него и получить удовольствие. Только сейчас, заметила двуспальную кровать в комнате, которой не было. Когда он всё успел? Переодевшись в черную атласную сорочку и легкий халат, подкинула дров в камин, а после устроилась под одеялом. — Соскучилась? — вытирает голову полотенцем. — Безумно. Требую второй раунд. — Ого-го, — рассмеялся, — подожди минут двадцать, дай ствол перезарядить, ненасытная. Эстебан забрался на кровать и навис надо мной. Еле держусь. — Мне всегда будет мало. — Поделись бессмертием, и обещаю, я утолю твою жажду, — снял бретельку, — в полной мере. — Сейчас этим и займёмся, — потянула за шнурок на его штанах.