Обратно

Всю ночь напролёт мы мешали соседям спать, ни капли не стесняясь звуков, исходящих из комнаты. Сдерживать себя было невозможно. Проснувшись в районе двенадцати часов, сладко потянулась. Хорошо. — Доброе утро, — заходит в комнату, — моя красавица. — Привет, — улыбаюсь, — я уже подумала, что ты сбежал. — Не дождёшься, — смеётся, — давай умывайся и собирайся, пока остальные спят, то на веранде позавтракаем. Я всё приготовил. — Как романтично. Погода отличная. Всегда любила начало августа. Такой жары нет, так как скоро осень. Через неделю день рождения Колиньяра. Двадцать два года. Надо подумать над подарком. На завтрак сегодня свежие овощи и фрукты, любимые зелёные яблоки Эстебана, варёные яйца и овсянка на молоке. От запаха горячей лепёшки слюни потекли. — На рынке так много людей, — разливает чай, — словно, праздник какой-то. — Прости, ты спал? — Нет, — мотнул головой, — вдоволь налюбовавшись тобой, отправился на пробежку, а после собрался и пошёл за продуктами. Вчера приняли решение готовить, да и обслуживать себя частично самостоятельно. Много денег уходит на персонал. Эмиль оставил прачек и садоводов, если так можно выразиться. — Верное решение, — киваю, — средства можно потратить на оружие, броню, одежду. — Позже дам график. Кто, за что и когда будет отвечать. — Колиньяр, какая же ты сука, — прошипел Лионель. — Что опять? — довольно расхохотался. — Я всё понимаю, но зачем ты вещи перетащил?! — возмущается, — теперь, — шёпотом, — Нана хоть как думает, что всё серьёзно. — А у тебя другие намерения? — хором и с наездом. — Нет! Это должно было случиться немного позже. Мало того, что так вышло, — машет руками, — ещё эти бесконечные стоны! Ничего себе не стёрли? — Завидуешь? — вскинул бровь, — брат, сходи придуши змею немного и успокойся. Поблагодари меня за помощь, а иначе, всё ещё ходили бы и делали вид, что просто вместе книжки читаете, на птичек смотрите, болтаете о высоком. И да, когда вы с Наной у гоганов койки ломали, я тебе ни слова не сказал, следовательно, будь добр, заткнись. — Как ты с ним живёшь? — обратился ко мне. — Лионель, — мягко улыбнулась, — он такой только с тобой. Заметь, Эстебан настолько неравнодушен лишь к твоей персоне. Все перестали реагировать на его слова, а ты нет. Являясь провокатором и редкостным засранцем, он питается твоими эмоциями. Сам его кормишь. — А лучше, заканчивай ворчать. Рядом друзья, семья, прекрасная девушка, которая в обморок падает при виде тебя. Да, дело — дрянь, но всё решаемо. Не порти свои драгоценные нервы. — Идите вы, — психанул и ушёл. Интересно. — И что, даже не побежишь за ним? — Зачем? — наливаю чай, — успокоится и всё. — Вау, — опешил, — ты точно Эсми? Признавайся, куда дела настоящую? — А что такое? Мы с тобой завтракаем, прерывать это я не собираюсь. Тем более, погода чудесная, как и компания. Он взрослый. — Я поражён, — довольно улыбнулся. Его это бы обидело. Особенно, учитывая то, что между нами наступила гармония. Во время нашей беседы присоединились и остальные жители поместья. Нана, в отличии от Лионеля, была в отличнейшем настроении. — А ты ночью ничего не слышала? — невзначай спросил Эстебан. — Нет, — нахмурилась, — хотя, спала почему-то плохо. — Что-то снилось ужасное? — На новом месте всегда не могу уснуть. Благо, Лион дрых как младенец, — усмехнулась, — к чему был вопрос? — Просто, — подмигнул. Получается, Савиньяк соврал. Зачем? После завтрака, когда все разбежались по своим делам, я нашла графа в парке. — Рассказывай, — сажусь рядом, — что случилось? — Ничего, — махнул рукой, — забудь. — Лионель, — цокнула, — я жду. Твоё состояние меня беспокоит и немного раздражает. В чём причина? — Я не хочу торопить события, касающиеся наших с Наной отношений. У меня всё расписано, понимаешь? — выдыхает, — а тут Эстебан со своей выходкой. Кто просил его проявлять инициативу? — Он не желал тебе зла, наоборот, хотел как лучше. — Достал уже, честное слово. Что он постоянно ко мне лезет? — Мы разговаривали на эту тему. Давай так, я постараюсь объяснить, а ты не будешь меня перебивать. — Хорошо. — Эстебан проявляет к тебе излишнее внимание из-за того, что отчаянно желает подружиться. Его наглость и шуточки сработали на мне, Арно, Ричарде, с которым у них нет прежних тёплых отношений. Да, в Лаик они ненавидели друг друга, но позже их невозможно было отлепить, — усмехнулась, — колкостями он пытается расположить к себе, показать, что ты ему не безразличен. Грубо говоря, своими поступками привлекает. — Наоборот. — Колиньяр так воспитан. По-другому он не умеет, Лионель. Просто, ты выдаешь негативную реакцию, что заставляет его начать провоцировать на конфликт. Окделлу досталось больше, но он как-то научился терпеть его. — То есть, предлагаешь молчать? С какой стати я должен закрывать глаза на бесконечные подъебы от Эстебана? — Нет. Стеби его в ответ. Думаешь, мне не попадает? — Ты его жена. — И что? При любом удобном случае, Эстебан обязательно напомнит про мой возраст, седые волосы и мелкие морщины, а я про то, что он мелкий засранец. Все посмеялись, все счастливы. — Попробую. Хотя, его же не переговорить. Рот не затыкается! Я ему слово, он мне десять. — Язык вырвать не могу, а иногда очень хочется. — Частенько. То есть, если Эстебан меня пошлёт нахуй, то мне это за валентинку считать? Признание в любви? — Именно, — киваю, — и да, прекрати винить всех в том, что Арлетта и Джонатан — пара, как и срываться. — У меня в голове это не укладывается! — взорвался, — ну как эти двое сошлись?! Меня бесят Колиньяры, они нагло похитили всех моих любимых женщин. — Подожди, все дело в ревности? С каких пор? — С тех самых, когда мама с герцогом такие бегут друг к другу, волосы назад, трусы нараспашку, — закатил глаза, — Джонатан! Арлетта! — передразнил, — что это такое, блять? Я понял, что дико ревную тебя к Эстебану, а маму к Джонатану. — Брось, — нервно усмехнулась, — что за глупости? Никто нас не похищал, мы как были рядом с тобой, так и останемся. — Вы со своими Колиньярами с ума сойдёте и всё. Пока, Лионель! — Нет, — буркнула, — ты же знаешь как дорог нам. В моём сердце занимаешь особое место, — закинула руку на плечо. — Правда? — поднял грустные глаза. — Конечно, — чмокнула в висок, — прочь дурные мысли. Нас ждёт светлое будущее, граф Савиньяк. Дай шанс их отношениям. Арлетта же не была против нашего брака. — Конечно, — хмыкнул, — я благодаря тебе стал королём. — В свою очередь, я стала королевой благодаря Эстебану. — Всё пути приведут нас к Колиньярам, — улыбается. — Ну вот, видишь? Всё не так уж и плохо. — А если плохо? — Похуй. — Отличная поддержка! Мне полегчало. Грусть как рукой сняло! — Не ёрничай. Смотри, мы сейчас оба начнём ныть, потом кто-то из нас притащит алкоголь, напьёмся, будем реветь как белуги, всех достанем и пьяные ляжем спать. Можем ещё и ублеваться. — Потрясающе. Что нам мешает это сделать? — Половина второго, Лионель. — И? Когда-то останавливало? — Ты хотел подстричься, — перевожу тему, — идём! Найдя бутылочку лимонной настойки, Савиньяк удобно устроился на табуретке напротив зеркала. — Срезай всё чёрное, — заправляет волосы за уши, — не жалей, — отпил, — надоело. — У тебя басма осталась? — достаю ножницы. — Была где-то, а что? — Перекрашусь. Он жмурился и тяжело вздыхал, когда пряди волос падали на пол. Все мы проходим через это. — Знаешь, — расчёсываю мужчину, — ты мне кое-кого напомнил? — Кого же? — обернулся. — Себя в восемнадцать лет. Тебя так же стригли. — Ну, — расхохотался, — да, — смотрит в зеркало, — правда, они торчали как иглы, — провёл рукой, — надо привыкнуть. К сожалению, мама знала лишь один вариант стрижки. Цирюльник наш сбежал в Агарис. — Помню, — киваю. — Арно вообще стригли с горшком, — прикрыл глаза, — вот умора. Граф заботливо развёл басму с горячей водой, накинул на мои плечи старую куртку, которую можно испачкать, и нанёс состав на волосы. Лишь бы не стать зелёной. — У тебя так быстро корни отросли. Сантиметров десять точно. — Более того, волосы не выпадают так, как раньше. Я перестала лысеть. — Глядишь, скоро обрастёшь. — Не думаю, — смотрю на лысую руку, — особые изменения отсутствуют. — Одни плюсы. Никакого бритья и раздражения. — И тепла, ощущения воды и её уровня, пот льётся рекой, пачкаюсь быстрее, всё липнет, одежда щекочет. А на одном глазу у меня ресниц больше, чем на другом, да и брови разные. — Да-а-а-? — развернул к себе, — никогда не замечал, — разглядывает меня. — Смущаешь. — Подожди, — прищурился, — я считаю. — Извини. — Действительно. — Левая бровь короче правой в районе хвостика, а правая бровь короче левой в самом начале. Вот из-за чего не видно на первый взгляд, но если присмотреться. — Теперь, — вздохнул, — каждый раз буду обращать на это внимание. В процессе преображения присоединились Арно и Ричард. Через полтора часа перед зеркалом стояли прежние мы. Всё вернулось на свои места, а точнее, в свои цвета. Быть брюнеткой — моё. Очень нравится. Оттенок имеет глубокий цвет и какой-то странный синий оттенок. В отражении мною любовалась очаровательная Эсмилир, у которой густые чёрные волосы, счастливые глаза, а впереди полгода наставничества в Лаик. Вернулась на мгновение в прошлое. — Ого, — в дверях застыл Эстебан, — как неожиданно. А чего вы все, — замялся, — поменялись? — А вот, — улыбаюсь. — Эх, Лионель, разбил моё сердце. — Чего это? — удивился. — Мне брюнетки больше нравятся. Но, — подмигнул и облизнулся, — ты — исключение из правил. — Ты не в моём вкусе. — Не ври. — Терпеть не могу длинноволосых парней. — Моя шевелюра, — распустил волосы, — восьмое чудо света. Колиньяр предпочитал завязывать волосы в пучок на затылке. Передние выцветшие пряди выбивались, создавая слегка неопрятный, но в то же время, романтичный образ. — Ваше Высочество, — зашла прислуга, — там какая-то карета подъезжает. Герб графа Штанцлера. Ричард моментально побледнел. — Это за мной, — выдыхает. — Обойдётся, — Колиньяр, — мы с Эсмилир его встретим, — кивнул, — благодарю. Неожиданно и неприятно одновременно. Эстебан нервно поправил ворот вязанного серого свитера, поелозил серьгу в ухе. — Завяжи, — протянул шнурок, — я переживаю. — Всё нормально, — собираю пряди, — выдохни. Что тебя напугало? — Август. Интригант, стратег и лжец, который всеми фибрами души ненавидит людей нового дворянства. — Сильвестр был таким же, — усмехаюсь, — но мы нашли с ним общий язык. — Кардинал — другое. У нас была общая цель. Я не думаю, что наши планы и задумки Штанцлера похожи. — Сейчас выясним. К вечеру погода испортилась. Тучи сгущаются, закрывая собой солнце. Стало прохладно, особенно в поместье. Надо было что-нибудь накинуть. Бессмертие оставило меня мерзлячкой. — Замёрзнешь, — Джонатан заботливо протянул мне кардиган. — Спасибо, — улыбаюсь. — Он как поросёнок, — смотрит на графа. Мужчина пытался грациозно и вальяжно покинуть карету, но не получилось. Мы еле сдержали смех. Остановившись у лестницы, одновременно поприветствовали Августа. — Признаться честно, — удивлён, — я до последнего не верил, — оглядел нас, — королевская семья жива, да ещё и в полном составе. — Умеем восхищать, — Эстебан оскалился, — чем обязаны? — Если позволите, то давайте обсудим это немного позже. Я и мои люди устали, голова не соображает, — оглянулся, — найдётся местечко? — Конечно. Показав гостям их комнаты и накормив, отправились в общий зал, где нас с нетерпением ждали остальные. — Не нравится мне это, — Эмиль посмотрел на Лионеля, а после на Эстебана, — что он сказал? — Ничего дельного. Отдохнёт и поболтаем. Варианты? — Я думаю, — Енниоль устало потёр глаза, — что Август — первое предзнаменование Зависти, дамы и господа. — Подробнее можно? — Джонатан. — Змея символизирует этот грех. Данное животное ядовито, нападает исподтишка, умно и опасно. Этой ночью у меня было видение, — вдохнул, — как Ричарда змея укусила. Старейшина гоганов говорит про герб графа Штанцлера. Змея среди звёзд. — Август видел во мне продолжение отцовского дела, — поморщился, — хотел сделать командиром людей Чести. Без меня не уедет. — Будет борзеть — уедет без головы, — Реджинальд, — она ему нужнее, верно? — Дядя Реджи, — юноша опешил, — ты чего хоть? — Тогда и сейчас я был против этого. Остаюсь при своём мнении. — На вашей свадьбе, — выпрямился, — граф поговорил со мной. — О чём? — прикусила губу. — Он понял, что Эстебан — будущий король Талига, и у него было готово всё для убийства Колиньяра. Не хватило одной детали. — Удиви. — Я должен был предать тебя, — посмотрел на друга, — Штанцлер тонко намекнул, что если ослушаюсь — полетит голова Айрис. — Решил отправить по стопам отца, — горько усмехнулся, — и что же остановило? Я столько времени отравлял твою жизнь, гнобил и издевался, а когда появилась возможность отомстить, ты не стал этого делать. Почему? — Во-первых, я не предатель и воспитан иначе, во-вторых, от тебя живого пользы больше, чем от мёртвого, и признаться честно, — улыбается, — привязался, а в-третьих, прекрасно помню то, как мама горевала после смерти папы. Эсмилир такого не хотел. — Поражаюсь твоему терпению. — А я всем неверующим говорила, что Ричард просто чудо, — довольно улыбнулась, — человек Чести. — Не люблю руки пачкать, — расхохотался, — спасибо, Эсмилир, ты всегда на моей стороне. Я это ценю. — Как и обещала. — Ой, — закатил глаза. — Молчи, навозник, — подмигнул. — Окделл, ты что, борзянки наклевался? — Общайся со мной и Арно почаще, тогда, много нового узнаешь. — А то, — Савиньяк закинул ногу на ногу, — постоянно где-то пропадаешь. Мы же скучаем. — Ладно, — покраснел, — сошли с темы. Эстебан думал, что парни больше не хотят с ним общаться, так как могут посчитать его третьим лишним. Именно из-за этого отчаянно пытался подружиться с Лионелем, который явно не разделял чувства Колиньяра к себе. Ошибся. — То есть, совсем скоро, — подбираю слова, — мы резко начнем завидовать друг другу? — Возможно, — старейшина, — к сожалению, информации про ситуацию мало. Та, которая имеется, вам уже поведана. Такое происходит впервые за мои четыреста лет. — И как это остановить? — Нана. — Эта тёмная сила в нашем мире без места существовать не может. Она прикрепилась к Альдо Ракану, а сейчас медленно питается им, но умереть не позволит. — Вот почему управляющий армией должен быть бессмертным, — ухмыльнулась, — необходима энергия. Он для грехов — кормёжка и не более. Управлять не сможет. — Верно, — кивнул, — вы правы, Эсмилир. До тех пор, пока Альдо жив, — вздохнул, — они продолжат появляться один за другим. Мы обязаны не допустить выхода Гнева. — Надо лишь убить Ракана, пока он не провозгласил себя королём, — Эстебан, — осталось чуть больше полугода. После годовщины к нему не подобраться. — Это и сейчас проблематично, — Лионель, — я правильно понимаю, что Грехи прикрепились к нам? — А что, — язвительно улыбнулся, — яйца зачесались? — Эстебан, — шлёпнула по спине, — затухни. — Смешно же. — Да, — герцог, — прости. — Каждый из вас — сосуд, а точнее, само воплощение. Вы семеро оказались ближе всех, когда открылись врата. — Как всегда залезли в какое-то дерьмо, — Эмиль, — чего спокойно не живётся? — Не знаю, — пожимаю плечами, — чего нам ждать? — Чем ближе грех, тем чуднее события. Эмиль станет дебютом. — Вот тогда и повеселимся, — потёр ладошки, — дам вам просраться. — Запрём тебя в подвале, — подмигнул брату, — Нана, — глянул на часы, — Александр ждёт тебя. — Точно, — улыбнулась, — простите. — Ты куда? — Читать сказки. До самого заката мы обсуждали всевозможные проблемы, планы, задумки. Голова кипит. — Странно, — опомнился Джонатан, — Август всё ещё к нам не пришёл. — Может, уснул? В коридоре раздался душераздирающий крик. Выбежав из зала, увидели Нану, которая сидела на полу и горько рыдала. — Что случилось? — подлетаю к ней. — Там, — указывает на библиотеку, — там… Эстебан открыл дверь. — Твою мать, — хором. На люстре висело слегка покачивающееся тело Августа Штанцлера. Мужчина повесился.