Наши дни Санкт-Петербург
Оставив спящему Разумовскому записку, тихонько собралась и вышла из квартиры. По пути на работу взяла латте с двойной карамелью, вновь обдумывая ситуацию. Надо позвонить Кутху.— Что ты знаешь о нём?
— И тебе привет, — усмехнулся, — с какого момента рассказать? Предыстория нужна?— Давай.
— Дмитрий Иванович Разумовский родился в семьдесят третьем году. Его отец был учителем русского языка, а после директором Московского гуманитарного лицея, мать же являлась швеёй, работающей в ателье. У Любови — бабушки Серёжи, была дочь от первого брака. Лариса стала медсестрой. Сам же Дима рос достаточно активным ребёнком.— Чувствую, что дальше ничего хорошего не услышу.
— Ты права. В девяносто третьем году Иван, Любовь и Лариса погибли в автокатастрофе. Двадцатилетний Дмитрий, вместе со своей женой Маргаритой и новорождённым Сергеем сбежал в Санкт-Петербург, пытаясь избавиться от этой боли. Разумовскому Москва напоминала о родителях.— Рановато он отцом стал.
— Любовь, — вздохнул, — Риту и Диму пытались найти его крёстные — Сергей, в честь которого назвали Разумовского, и его жена София Беловы. Сергей Белов был олимпийским чемпионом, гордостью Союза и тренером по баскетболу, а София — хозяйкой того ателье, в котором работала Любовь.— Они живы?
— Только она. Возможно, если бы Дима дал себе помочь, то Серёжа не оказался бы в детдоме. В девяностые, как и остальные, Разумовский смог сколотить себе бизнес. К сожалению, деньги, власть и дикая уверенность в себе не смогли спасти мужчину от алкоголя, банкротства и наркотиков. Он насмерть забил Маргариту отвёрткой, которая защищала маленького Серёжу. Самому Разумовскому тоже досталось. Врачи еле спасли мальчишку, — замялся, — ну, я тоже поучаствовал.— Благодетель.
— Разумовский — моя инвестиция. Слежу за их семьёй давным-давно, Эсмилир.— Для чего?
— Как это? Я всегда был рядом с ним, ему нужна была моя помощь, поддержка, иначе, Серёжа поселился бы в психушке, или же, бомжевал. Его бизнес, связи, ум и мир — наша совместная работа. Инь и Ян.— В тебе светлого ничего нет, — хохочу, — слушай, ты говорил, что крёстная его отца жива. Не подскажешь полное имя?
— Зачем?— Надо.
Думаю, клиника и без меня справится сегодня.Несколько часов спустя Москва
Белова София Феликсовна проживала в пригороде столицы. Двухэтажный домик ограждён кирпичным забором и цветами. Уютное местечко. Достав из автомобиля вкусный черничный чизкейк и коробку различных сладостей, набралась смелости. Дверь мне открыла высокая фигуристая женщина лет семидесяти. Для своего возраста она выглядела отлично: идеально уложенные чёрные волосы с проседью, хорошая стрижка, ухоженная, приятно пахнет и выглядит. — Здравствуйте, — улыбаюсь, — вы — София Феликсовна? — Да, — кивнула, — добрый день. Чем-то могу помочь? — Я по поводу Сергея Разумовского. Услышав эту фамилию она удивилась. — Проходите. — Спасибо. Ко мне выбежал игривый сфинкс. Такой любвеобильный. — Как тебя зовут, красавец? — глажу. — Кот. — Мур… — Кот? — Мы не придумали ему имя, — усмехнулась, — мой внук зовёт его Котозавром. — Очень мило. А можно взять на ручки? — Конечно. София провела меня на кухню, поставила чайник и спросила: — Кем приходитесь Серёже? — М-м-м, — задумалась, — я… — Забудьте. Вы здесь, а значит, чужими людьми не являетесь. Тортик чудесный. Благодарю. — Не против, если сразу к делу перейдём? Возможно, я вас отвлекаю. — Как удобнее. Я же на пенсии, — достала тарелки, — торопиться некуда. — Вы были крестной матерью его отца. Что случилось и почему Дмитрий сбежал? — Димка был человеком скрытным, молчаливым, но при этом дружелюбным, активным. Возможно, гибель Вани, Любки и Лары так сыграла, да и рождение Серёжки. Мы были все рады такой неожиданности, — присела рядом, — несмотря на тяжёлое время. — Почему вы его не усыновили? — Пытались, — грустно вздохнула, — несколько лет. Каждый раз органы опеки нам отказывали, объясняя это тем, что мы «недостаточно молоды». — Глупость, — фыркаю. — Я того же мнения. Родители Маргоши не стали брать на себя такую «обузу». Помню, что мой Серёжа хотел сделать следующее: они забирают его к себе, а мы воспитываем, ничего не просим взамен. — Не получилось. — Боялись, что нам надоест и вернём родного внука. Тем более, Галя с Сашей тихо ненавидели Разумовских, считали, что их «отродье» совратило Маргариту. — А как было на самом деле? — Они познакомились в университете, когда Рита поступила на первый курс. Вместе учились, постоянно проводили все свободное время, а как только ей исполнилось восемнадцать, то рванули в ЗАГС. Через год и Серёжка родился. — Романтично. Его родители сильно любили друг друга. — До безобразия. Жаль, что так всё получилось. Мы с Беловым подключили все свои связи, ибо очень хотели забрать его к себе и воспитывать в любви, но кому какое дело? Страна развалилась, кризис, криминал и голод. Детдом на нас обозлился, подал в суд, который запретил приближаться к мальчику. Его переводили постоянно, а после мы потеряли след. Никто не говорил в каком детском доме Серёжа. — Вы навещали его, пока была возможность? — Конечно. Родной ведь, — мягко улыбнулась, — я частенько нянчилась с ним. — Не хотите сделать это вновь? Идея странная, но актуальная. — Шутите? — обомлела, — сейчас? — За четыре часа мы доедем до Санкт-Петербурга. Думаю, Разумовский будет рад такой встрече. Если вы не против, конечно. — Я… — А вот и он, — смотрю на экран телефона, — простите. Оставив Софию в раздумьях, вышла на веранду.— Как себя чувствуешь?
— Проснулся, — зевает, — то питьё, что ты оставила на кухне — живительная влага. Я как огурчик.— Это радует. Хорошо относишься к сюрпризам?
— Достаточно. Что ты задумала?— Я скину адрес и время. Договорились?
— Луна, — вздохнул.— До встречи! — перебила, — тебе понравится!
Я хочу подарить ему что-то хорошее, светлое. Развеять ту тьму и печаль в его душе, научить смотреть на мир иначе, дать понять, что есть добро и наконец-то успокоить трясущиеся руки Разумовского. Женщина не заставила себя долго ждать. — Я готова, — переоделась, взяла сумку, — в путь? — В путь. — Надо пирожок доесть. Ох, мой сахарный диабет рад будет. Попрощавшись с Котом вышли из дома.Ближе к вечеру Санкт-Петербург
Всю дорогу до дома мы проболтали, при этом громко смеясь. У неё отличное чувство юмора. София Феликсовна налила чай в термос, положила чизкейк и вовсе не испугалась моего стиля вождения. Быстро, но аккуратно. — Давненько не была здесь, — оглядывается, — Питер всё краше и краше. — Постоянно любуюсь этим городом. Приехав в ресторан за полчаса до появления Серёжи, заняли столик у окна. Огни Санкт-Петербурга завораживали. — Признаться честно, когда я увидела тебя, то подумала, что Марго так хорошо сохранилась. — Похожи? — листаю меню. — Очень. Покажу, — достаёт из сумки фотоальбом, — вот, — указывает, — это мы их из роддома встречали. — Август девяносто второго… Это, — замялась, — ваш муж? — Да, — довольная. — Красавец. Позавидовать можно. — Все и завидовали. Когда поженились, то Белов потерял большую часть своих фанаток. Ох, весь Союз говорил об этом… — Рядом ваш сын? — Евгений, — улыбается, — точная копия отца. — Как и Серёжа. Они выглядели счастливыми. Дмитрий Разумовский держал в руках жёлтый свёрточек с бантиком. Слегка прищурился, рыжие волосы казались ярче из-за солнца. Маргарита прикрывала лицо рукой, обхватив цветы и несколько разноцветных шаров. Сходство между нами есть. — Почему жёлтый? — УЗИ показало девочку, — рассмеялась, — розовый никому не нравился. Женька тоже рад был, ибо всегда братика хотел или сестрёнку. Кстати, место великолепное. — Мне тоже нравится. — Где Серёжа? Пришло сообщение. — Разумовский уже здесь. Пойду встречать. Молодой человек перенервничал настолько, что выбрал нетипичный наряд для себя. Чёрный костюм с тёмно-красной водолазкой. Не перестаю им восхищаться. — Ты знаешь, — не сдержала улыбку, — что надел её на левую сторону? — Да? — обомлел, — подержи, — пихнул мне букеты цветов. — Куда так много? — На всякий случай, — выходит на улицу, — я сейчас вернусь! — Можно было переодеться в туалете, — прошептала. Так, больше никаких сюрпризов. — Олег сказал купить цветы, — возвращается, — а сколько, — поправляет волосы, — не сказал. Как я выгляжу? — Ошеломительно. — Хоть кому-то понравилось. — Эй, — взяла за руку, — выдохни. Всё хорошо. — Ты останешься со мной? — прикусил губу, — мне это важно. У меня были немного другие планы, но ради него отложу их. — Конечно, — кивнула, — не переживай. Я рядом. — Спасибо, — оставил поцелуй на костяшках, — ценю это. — Идём. София Феликсовна привстала увидев нас. Женщина любовалась Разумовским. — Я вас помню, — не верит своим глазам, — вы приходили ко мне в детстве. — Здравствуй, Серёженька, — растрогалась, — ох, мой мальчик, прости нас. — За что? — За то, что не забрали и потеряли. — Всякое бывает. Они тепло обнялись. Такой милый момент. Сейчас расплачусь. На протяжении всего вечера Серёжины глаза выражали лишь счастье. Он хохотал и с интересом слушал истории от крёстной своего отца, разглядывал черно-белые фотографии и просто наслаждался этим временем. Я лишь улыбалась своим мыслям, не отрывая от него взгляд. Его смех лечил все мои раны. У Софии выдалась насыщенная и красочная жизнь для человека. Всё было нормально, пока мне не позвонили. — Госпожа Делль, — вздохнула Наталья, — у нас ЧП.— В чём дело?
— На тракте произошло ДТП, ближайшая двадцать девятая забита, потерпевших привезли к нам, а рук не хватает. Нужна ваша помощь.— Что случилось? — отхожу.
— Большегруз не справился с управлением и снёс рейсовый автобус, четыре легковушки, мотоцикл. Оперировать некому.— Десять минут.
Весёлая будет ночка. — Простите, — с грустью посмотрела на Серёжу, — вынуждена вас покинуть. Долг зовёт. — Вы работаете в полиции? — Она хирург, — напрягся, — что произошло? — Авария на тракте. — Я провожу. — Думаю, — поднимается, — пора прощаться. — Была рада знакомству, София Феликсовна. — И я, моя дорогая, — обнимает, — ты молодец, — прошептала, — твоя душа светлая. — Спасибо. Не будем прощаться. — Верно. До скорой встречи, Луна. — Не пропадайте. Мой уход подпортил настроение Разумовского. — Как закончишь, — помог надеть пальто, — позвони. — Ты будешь видеть десятый сон, — поправляю одежду. — Я заберу. Хорошо? — Серёжа. — Не спорь, — фыркнул, — встречу. Мне лишь в радость что-то сделать для тебя. Учитывая то, что ты делаешь для меня. — Не понимаю, — обернулась. — Я про твою помощь, заботу и эту встречу, — прикусил губу. — Ты все губы изгрыз. — Нервничаю, — перестал, — всегда хотел узнать о родителях больше. София Феликсовна дала мне ответы на многие вопросы. Даже тайну имени раскрыла. Она сказала, что Сергей Белов был великим человеком. — Ты переплюнешь, — бросила взгляд на часы, — мне пора. — Понимаю, — кивнул, — встречу, — повторил вновь. — Спи. — Дай сделать что-то хорошее. Может, — прищурился, — я влюбился? — Мне надо ответить? — удивилась. — Нет. Ключи, — протянул, — я закрыл квартиру. — Оставь себе. Вдруг, настанет день и они тебе понадобятся. — Ладно. Сев в машину, по-доброму назвала его идиотом. — Влюбился, — выезжаю с парковки, — какие слова громкие. Кутх дал о себе знать. Как раз к нему есть вопросы.— Включи камеру.
— Зачем?— Мне надо видеть твои глаза.
— Я без макияжа.— Кутх, ёб твою мать! — меня подрезали, — ну же!
— Довольна? — закатил глаза, — отличное пальто.— Спасибо. Поклянись мне, что не имеешь отношения к ситуации с родителями Разумовского и его последующей жизни.
— Эсмилир…— Ты помешал Беловым усыновить Серёжу?
— Нет.— Правду. Я хочу услышать правду.
— Нет! — начал злиться, — вообще-то, если помнишь, то в девяностые я был занят другим. Все мои силы уходили на чёртову перестройку! Следил, да, но участия не принимал. Выгоды нет.— Мог бы и помочь.
— Я не являюсь вездесущим!— Везде ссущий, — усмехнулась, — не дай Бог я узнаю, что ты мне соврал, твоя пернатая задница останется лысой.
— Ой-ой-ой, — показал язык.— Ты что, снова во Флоренции? — прислушиваюсь.
— Да.— Тебя так и тянет в Италию. Нашёл себе любовницу?
— Чего ко мне пристала? Сначала этот Разумовский, сейчас допрос. Я вообще-то занят!— Чем?
— Не твоё собачье дело, — скинул трубку. — Истеричка. В клинике происходило нечто ужасное. Паника, полнейший беспорядок, кровь на полу, суматоха и переполох, огромное количество людей: полиция, пострадавшие, их родственники, медики, и все кричат. — Вы здесь, — подбегает Наталья, — спасибо. — Переоденусь и начнём, — подмигнула, — закончим быстро.На следующий день
Всю ночь напролёт до самого утра мы боролись с этим наваждением. Ушибы, раны, переломы. Одна операция за другой, последняя выдалась крайне сложной и тяжёлой. Стекло пронзило аорту, из-за чего практически невозможно остановить кровотечение. Нам это удалось сделать, но лишь временно. В экстренном порядке женщину доставили в Москву к специалистам, надеясь, что они спасут ей жизнь. Я как выжатый лимон. Мне было тяжело, что уж говорить про обычных людей? Персонал валился с ног. — Кажется, — Станислав Евгеньевич рухнул на диван в ординаторской, — я никогда так быстро не накладывал швы. — А я гипс, — травматолог Олег Владимирович, — в детстве любил папье-маше. — Отличный навык, — затираю пол, — вы молодцы. — Спасибо, Луна, — хором. Серёжа, как и обещал, встретил меня. — Как прошёл вечер? — Не спрашивай, — махнула рукой, — а твой? — Отлично. Я оплатил ей отель, а два часа назад проводил до поезда. Гляди, — расстегнул куртку, — свитер новый. — Такой мягкий, — провожу рукой, — София Феликсовна подарила? — Да-а-а-а, — довольно кивает, — и цвет мой любимый. — Фиолетовый? Ты же так бурчал на тот костюм. — Ну и что? — протянул руку, — давай ключи. Уедем на твоей, а свою позже заберу. — Спасибо. Отрубившись в машине, даже не заметила как мы добрались до квартиры. — Луна, просыпайся. — Не хочу, — хмурюсь, — устала. — Я знаю, котёнок, знаю. Последний рывок. С горем пополам вылезла. Разумовский подхватил меня на руки, закрывая автомобиль. — Что ты делаешь? — сонно. — Помогаю, — коленкой нажал на кнопку вызова лифта, — как и всегда. Прижавшись к его груди, к огромному счастью, почувствовала себя беззащитной девочкой, которая боится пауков. Хорошее ощущение. Он мой дом. Место, где тебе всегда рады и готовы принять. Аккуратно закинув на плечо, Серёжа попутно стянул мою обувь и отнёс в спальню. Какой заботливый мужчина. — Есть хочешь? — Я ничего не готовила, — засыпаю, — что ты ел? — Заказал доставку, — смутился, — это я умею. Солянку будешь? — Буду. — Не засыпай. — Буду держаться. Не буду. Пока он был занят на кухне, я сняла с себя всю одежду, кинув её на диван, и развалившись на всю кровать, уснула в одних трусах и футболке. Не помешало бы шорты надеть, дабы не светить своими трусами с лягушками, но сил на это не хватило. Сквозь сон услышала то, как Разумовский вздохнул, закрыл шторы и поправив одеяло, с усмешкой прошептал: — Маленькие жабки.