Обратно

Два дня спустя Эсмилир

После пробуждения, меня морозило весь вечер и ночь. Переборщили с холодной водой. Все выдохнули и немного расслабились, а Эстебан рухнул спать, перед этим наевшись до икоты. — Держи, — Лионель поставил на тумбочку горячий чай и суп, — может, хоть так согреешься? — Аппетита нет, — зубы стучат друг об друга. Какое-то неприятное ощущение, когда мозг запомнил события прошлого и иллюзии, при этом не знает что из этого реальность. Достаточно сильно пугает такое чувство. Савиньяк рассказал мне про слова Робера, касающиеся состояния Альдо и предзнаменования, а также не забыл и про Штанцлера. — Какие мстительные, — улыбаюсь, — эти Колиньяры. Хотя, — думаю, — вполне заслуженно. — Начинаешь меня пугать, — опустил глаза, — всё больше и больше становишься похожа на них. Надо было тебе фамилию менять. — Прекрати, — расхохоталась, — ты как себя чувствуешь? Сильно испугался? — А то, что я пролежал рядом с ванной минут пятнадцать, ни о чем не говорит? — Говорит, — киваю, — извини, как-то плохо соображаю. Мне не особо нравится твоё настроение. Скажи, что случилось? — Лучше у Эстебана спроси, — похлопал по ноге, — отдохни, Эсмилир. Успеем поболтать. — Ладно. Перед сном всё же решила поесть. Чай как всегда прекрасен, а вот суп показался мне пресным. Мне ничего не приснилось. Закрыла глаза, проспала полтора дня, открыла глаза. Какой-то особой усталости не было, но присутствовала слабость. После водных процедур, в процессе которых немного задремала, переоделась в свободные хлопковые штаны и рубаху. Волосы собрала на затылке. Ранним утром поместье уже опустело. Пришлось завтракать в гордом одиночестве. Интересно, а куда все делись? — Простите, — подхожу к одному из жильцов, — Альберт… — Доброе утро, Ваше Величество, — улыбается, — Савиньяки, Окделл, герцог и Реджинальд отправились на Ларионскую ярмарку. Вас будить не стали, Лионель запретил. — Ох, — опешила, — благодарю вас. — Его Величество в кузне, если что. — Отлично. С Эстебаном необходимо поговорить, но будет ли это уместным? Может, мне не стоит начинать диалог первой? Уверенность пропала. Жар кузни обжог щеки и глаза. Колиньяр с такой мощью работает с железом, что аж пол трясётся. Как наковальня ещё не треснула? — Не помешаю? — Не задохнёшься? — улыбнулся, — тут душно. — Постараюсь. — Заходи, — возится вокруг печи. Надо начать как-то аккуратно. — Не молчи, — достает раскаленную заготовку из печи. — Лионель был чем-то расстроен, и сказал, что я могу уточнить у тебя, — присаживаюсь на табуретку. — Он всегда такой, — усмехнулся. Кожаный фартук отлично смотрелся на теле Колиньяра. Руки в саже, как и лицо, шевелюра собрана в хвост, а по шее течёт пот. — Скрывать ничего не буду, но прошу понять. Видишь ли, за вход всегда надо платить. Старейшина сказал, что плата — желание. — И от чего ты отказался? — прошептала. — От детей, — выдохнул, — по-началу подумал, что можно послать мысль о Талиге, но этого оказалось недостаточно. Со второго раза всё получилось. Рухнуло. — Пожертвовал единственной мечтой ради меня? — голос дрогнул, — почему? — Оно того стоит. Послушай, — прикусил губу, — я лучше проживу с тобой бездетную жизнь, чем с кем-либо другим, но с пятью детьми. — Слишком дорого. — Разве? В самый раз. Выбор стоял за мной, и я выбрал тебя. — Знал и полез… — Я не знал, — кинул деталь в воду, — но да, полез. Делаю, а потом уже думаю. — Зачем? — Никому другому тебя не доверю. Давай честно, мы уже оба поняли, — садится напротив, — что забеременеть вновь не получится. Попытки заканчиваются трепетным ожиданием и ночными истериками. Ты бесплодна. — По живому режешь, — голос надломился. — Лишь озвучиваю факты. Очень хочу иметь детей, до безумия, хотя бы одного. Если выбирать между ребёнком и тобой, то я смирюсь с тем, что род Колиньяров прервётся на мне. — И когда к этому пришёл? — Когда перед выбором поставили. Даже думать не надо. Ты и всё. — Самоубийственно. — Да. Одной судьбы мало, в этом ты права. Необходимо заполнить пробелы. Романтик из меня ужасный, от слова совсем, — горько усмехнулся, — да и время, — вздохнул, — дерьмо, но я сделаю всё возможное. — И я, — киваю, — не могу позволить себе, — облизнула губы, — потерять тебя. — Это радует. Меня разрывает от того, что я не смогу стать отцом, но, — нервничает, — чужих детей не бывает. Мы с лёгкостью сможем воспитать ребёнка. На данный момент сирот много. — Готов ли ты к этому? — Почти. Прости, мысли вообще не клеятся… Отец в ужасе был, когда я решил. Столько мне наговорил… — Мы все устали. Ты особенно. Вообще не даёшь расслабиться, — киваю в сторону наковальни. — Устал, — тихо повторил, — я так хочу домой. Сил нет. — До Талига ещё далеко… — Талиг, — махнул рукой, — это работа, а вот герцогство — дом. Проснуться утром, нагло позавтракать в кровати, а после выйти в сад с мольбертом и планшетом, — замурчал, — нарисовать пейзаж, покуривая сигарету… Мечта. — Она сбудется. Ладно, — поднимаюсь, — пойду, а то железо перекалишь. — Станет хрупким. — Как ты. — Верно, — хохочет, — зайдешь через пару часов? Хочу кое-что показать. — Договорились. — Обниматься с тобой не буду. Грязный и вонючий. — Я тобой не брезгую. Подойдя к Колиньяру крепко обняла его. Плевать на всё. Почувствовав его тело, тепло и ритм сердца — успокоилась. Он напрягся, а после выдохнул, тепло и резко прижимая к себе. — Хочешь хорошую новость? — поцеловал в лоб. — Удиви. — Мы с Лионелем заключили перемирие. Опешив, отстранилась от него. — Ты заболел? — в шоке. — Нет. — А почему? — Во-первых, это важно для тебя, а во-вторых, я не придумал чего-то новенького. Надо поработать над шутками. — Очень благородно с твоей стороны. Я поражена. — Ой, ты меня смущаешь, — закокетничал, — продолжай. Мне нравится, когда хвалят. — Особенно, если есть за что. — Разумеется.

Спустя несколько часов

Я проспала до самого вечера. Открыв глаза, посмотрела на время и побежала обратно в кузню. Совсем забыла про Эстебана. Колиньяр что-то напевал себе под нос, при этом энергично двигая бедрами. Наводит порядок. — Извини, — зеваю. — Как раз, — кивнул, — на меня напало вдохновение, и вот, что удалось сделать. Эстебан протянул мне пару кожаных нарукавников с острыми лезвиями. Выглядит устрашающе. — Изначально, я планировал сделать это своим оружием, но понял, что не хватает ловкости. — Действительно медведь. — Кинжалы более привычны. Предлагаю завтра, на тренировке, попробовать их на вкус. — Я очухалась несколько дней назад. — Кто знает, вдруг, через час нападет Ракан, а мы не готовы? — Хорошо, — опустила глаза, — ты прав. — Скучали? — в дверях появился Лионель. — Очень, — хором. — Что я говорил по поводу отдыха? — недовольно посмотрел на Эстебана. — Я отдыхал! — приложил руку к груди, — честно! — Аж от наковальни кусочек отвалился, как ты отдыхал. Своего рода, — задумался, — медитация? — Выпустил пар. — Как съездили? — Зря потратили время, — сморщился, — ничего дельного. Так, вы тут заканчиваете, а я пойду. Александр сегодня жутко капризный, от меня не отходит. Другой ему не нужен. Папа! Папа! Папа! — Ты проводишь с ним мало времени. — Кто бы говорил, — закатил глаза, — он проспал с тобой часов десять, еле оторвал от кровати. Я вообще этого не помню. Создатель, за что? В коридоре меня поймал Енниоль. — Госпожа, — улыбнулся, — вы уже на ногах стоите. Восхищает. — Благодарю. Маркус предсказал мне, что мы с Эстебаном предназначены друг другу судьбой. Как такое возможно? — Всё достаточно легко. Для сохранения чистой крови авторитетные семьи Нового дворянства, — усмехнулся, — все переженились. Лет тридцать, а то и больше, назад, юному Джонатану сосватали Анну. Эта новость ещё долго была предметом дискуссий, только, — усмехнулся, — ваша матушка сбежала из-под венца. — Простите? — расхохоталась, — вы сейчас серьёзно? Я впервые слышу о таком. — Если бы ваша семья осталась при дворе, то уверен, вы бы давным-давно были замужем и нянчили детей. — В итоге, — вздыхаю, — кровь всё равно смешали. Мы с Эстебаном полукровки. — Вы лишь на четверть выходец Нового дворянства. — Почему мама сбежала? — Во-первых, в столь юном возрасте, Анна уже носила под сердцем вашу сестру — Оливию, а во-вторых, не хотела себе такую свекровь. Колиньяры отличаются своим нравом, жестокостью и любовью к контролю. Особенно бабушка Эстебана, — передёрнуло, — железная женщина. Анна и Джонатан не поженились, а значит, очередь перешла к их детям. Вы и Эстебан. Интересно... — Почему демон выбрал период жизни с Янсенн? — перевожу тему. — Такие существа очень, — подбирает слова, — избирательны. Они отдают предпочтение тому времени, когда человек максимально слаб и готов сделать всё ради выживания. Мадам превратила вашу жизнь в Ад, и я уверен, если бы Эстебан не появился, то вы бы согласились на сделку, сказав демону «да». — Им нужно наше согласие? — Конечно, но чем слабее личность, тем меньше с ней работы. Для существования необходима оболочка. — И где этот демон теперь? — Я уверен, он нашёл где поселиться. — Как нам защищаться? — Завтра утром соберу всех и расскажу. Казалось, что моя защита действует хорошо. Видимо, чем дальше в лес, тем злее дятлы. Меня осенило. — А герцога вы не видели? — Он в гостиной на третьем этаже. Джонатан умиротворённо лежал на диване. Мужчина наслаждался горячим чаем и интересным произведением. — Моя мама не могла от вас родить Оливию? — залетаю в комнату. Старший Колиньяр аж растерялся. — Ты чего хоть? — свёл брови, — нет! — фыркнул. — А если подумать? — Нет! — А если хорошо подумать? — прищурилась. — Да, но это непорочное зачатие. У меня с Анной секса не было, если ты об этом, — улыбнулся, — клянусь, настанет день, когда я закрою Енниоля в комнате, свяжу руки и рот. Разболтался… Я облегчённо выдохнула. Ещё не хватало того, что мы с Эстебаном неполнородные брат и сестра, особенно, зная традиции дворян. — Чувствуешь себя лучше? — Значительно, но слабость сильная.

Это же время Эстебан

— Ну как? — Савиньяк сложил руки на груди. — Нормально, — вытираю голову, — ужасно голодный. — А она? — Не знаю. Мама ясно дала понять, что из подобных «путешествий» прежними не возвращаются. Мир мёртвых оставляет свой след на живых. — Что-нибудь заметил? — Нет, но, — цокнул, — Эсми какая-то, — замялся, — чересчур спокойная. Я тараторил, а она соглашалась и даже не спорила. — Какое прекрасное изменение. — Слишком подозрительно. — Может, — вздохнул, — так сказалось вновь пережитое прошлое? — Я тоже так думаю. Всё ещё отойти не могу от увиденного, — закрыл лицо руками, — эти бедные девки… Худые, истощённые, постоянно голодные, все в синяках, вдобавок их и трахали за деньги какие-то мерзкие мужики, блять, Лионель, почему это раньше не остановили? — Никто не знал. Эсмилир чудом сбежала и рассказала моему отцу, только тогда открылась эта правда. Я был на границе, — сел рядом, — Эстебан, ей надо рассказать. — Что рассказать? — То, что армия Альдо через три, а может и два, дня будет в Дриксене. — Пиздец. — Мы слишком долго молчали. Она должна знать это, понимаешь? За её спиной готовилась армия, разрабатывались планы, присоединялись люди. — Ты сам видел в каком она состоянии, я не хотел усугублять. — Никто этого не хотел, и молчали до последнего, но надо ввести в курс дела. — Сколько их? — Тысячи две, — облизнул губы, — или чуть меньше. Разведка сказала, что войско скрывается за горизонтом. — Султан? — Его люди будут завтра вечером. Сегодня ночью Александра увезу, — зевает, — Нана и мама останутся здесь. Помощь понадобится. — Фрейя? — Утром. — Так, собирай всех в зале, объявляй о подготовке, а я переоденусь и пойду принимать весь удар на себя. — Помочь? — Нет. У тебя сын. Хочешь парня без отца оставить? — Думаешь, — усмехнулся, — всё так плохо? — Я уверен, что не успею вновь стать королём, ибо она меня задушит. Медленно и мучительно. — Вместе делали, вместе и получим. — Я справлюсь. Помнишь, что я рассказал тебе в ту ночь? — Папа чувствует скорую смерть, — кивнул, — да, помню. Кто-то из Савиньяков погибнет в этом бою. — Не подставляйтесь. Перед тем, как начать с ней разговор, я отхлебнул настойку из бутылки. Кислая и крепкая. Аж мурашки по коже побежали. Эсмилир мило беседовала с Эмилем. Кажется, их претензии друг к другу не имеют значения. Улыбаются, смеются. Радует. Он сразу понял суть моего визита. — А что происходит? — растерялась. — Через несколько дней, максимум три, армия Талига нападёт на Дриксен. Альдо и Грехи идут за нами. У неё глаза потухли. — Это конец… Мы же не готовы. — Готовы, — взглотнул, — Эсми, всё делалось в тайне от тебя. Извини… Тишина. — Извини?! — взревела, — извини, мать твою?! Эстебан, какого хрена? — Я не хотел возлагать на тебя какие-либо обязанности, так как твое состояние пугало. — Кто вам сообщил? — Разведка и Робер. — Вот почему вы с Лионом так гоните меня, — в ярости, — тренируйся, Эсми, внимательнее, бей жёстче! — передразнивает. — Ребят, — появился граф. — Савиньяк, сука, — схватила канделябр, — уйди, пока не убила! — Давай спокойно поговорим. — Лучше беги, — прошептал. — Я не шучу! — швырнула его в стену. Мне страшно. Боюсь её. — Это была моя идея! — крикнул, — Эсми, успокойся, пожалуйста. — Я пошёл. — Иди! — хором. Вот так и умру от рук любимой женщины в двадцать два года. — Ещё и он заодно с тобой! — Мы просто о тебе позаботились! — Выставив дурой? А я думаю, почему все на меня так странно смотрят… Вон оно что! И как давно вы это скрываете? — Как вернулись из Гальтары, — опустил глаза. — Чудесно, блять! — кинула в меня подушку. — Да, я виноват. Исключительно мой косяк. — Не защищай его. Если выживем, то вы оба огребёте. Сколько лжи вокруг… — Я же не соврал, а лишь не рассказал всей правды! Эсми, мне не хотелось тебя расстраивать. — А я не расстроилась, я в бешенстве, нахуй! — Могу чай зеленый с мелиссой заварить, — улыбаюсь. — Не пытайся подкупить меня чаем или едой! Шутку она не оценила. — Теперь, я поняла, почему моя мама от отца твоего сбежала… — Что? — У Енниоля спроси, — трет переносицу, — мерзкий Колиньярский характер и эта поганая упёртость! Вот жилось мне спокойно: цветочки, сплетни, Катарина… Нет же, дернуло в этот проклятый Лаик поехать, а там, — швыряет ещё одну, — ты! — Любовь всей твоей жизни. — Молчи, Колиньяр, — прошипела, — просто молчи. Понял. Заслужил. Минут десять она громко материлась, открывая для меня новые слова, кидалась подушками, обвиняя всё, на чем мир стоит.