Вход в Облачные Глубины открыт для демонов и небожителей

      Лянь-Лянь вбежал в комнату в белых нижних одеждах, босоногий и с растрепанными волосами, едва стал заниматься рассвет. Шустро перебирая короткими ножками, он добрался до дальнего угла, в котором стояла простая кровать и с сопением забрался на нее. Усевшись, Лянь-Лянь принялся руками аккуратно похлопывать по плечу лежащего на кровати человека, тихо приговаривая:       — Шисюн? Шисюн, ты спишь? Шисюн?       Хуа Чэн, что был сейчас в образе худощавого ребенка чуть старше, силой выровнял дыхание, что сбилось, пока он незаметно пробирался обратно в комнату, и хрипло ответил:       — Лянь-Лянь? Конечно, сплю, — однако, в голосе вовсе не слышалось недовольства, наоборот, он был мягок и приветлив. Опустив взгляд на босые ноги мальчика, Хуа Чэн приподнял свое одеяло и позволил Лянь-Ляню шмыгнуть под него. — Что случилось? Почему ты подскочил так рано?       — Сегодня приедут шидзе! — возбужденным шепотом рассказал мальчик, устраиваясь на подушке рядом и нетерпеливо перебирая под одеялом ногами. — Уже утро, так что они приедут уже сегодня!       — Они приедут ближе к полудню, тебе не обязательно было просыпаться так рано, — улыбнулся Хуа Чэн. Лянь-Лянь, которому было не больше пяти лет, разочарованно выдохнул. Однако, тут же вскинув взгляд, он с любопытством спросил:       — А когда полдень?              — Пройдет утренняя тренировка, завтрак, урок учителя и обед — тогда они приедут, — терпеливо пояснил Хуа Чэн. Под одеялом холодные ноги Лянь-Ляня прижимались к его, вызывая в человеческом теле дрожь. Хуа Чэн коснулся рук мальчика, но они были теплыми: видимо, ноги он заморозил, пока бежал сюда от своей комнаты.       — М-м-м, — недовольно протянул Лянь-Лянь и потер точку между бровей. На его светлом лице отражалась тягостность ожидания и, не сдержавшись, Хуа Чэн ткнул мальчика в мягкую щеку. Лянь-Лянь засмеялся. Повернувшись боком и уставившись на Хуа Чэна сияющими глазами, он спросил: — Шисюн, а шидзе сильные?       — Да.       — Они уже сформировали золотое ядро?       — Конечно.       — А они могли бы победить водного гуля?       — Д-да, — чуть усмехнувшись, ответил Хуа Чэн. Тема водных гулей, которую рассказал учитель несколько дней назад, отчего-то невыразимо сильно зацепила Лянь-Ляня. Сейчас он считал этих существ едва ли не самыми страшными и опасными в подлунном мире.       — А шидзе красивые? — с детской непосредственностью продолжил расспросы Лянь-Лянь. Хуа Чэн улыбнулся:       — Не такие красивые, как Лянь-Лянь.       — Шисюн тоже красивый, — рассмеялся мальчик и, потянувшись рукой, дотронулся до косицы с коралловой бусиной, лежащей на подушке, принявшись катать ее пальцами. Помолчав немного, Лянь-Лянь вдруг с тревогой спросил:       — Как шисюн думает: Лянь-Лянь понравится шидзе?       — Конечно, — заверил Хуа Чэн, но на лице Лянь-Ляня все равно застыла тень.       — А вдруг они подумают, что Лянь-Лянь знает совсем мало? Или что Лянь-Лянь слабый?       — Тогда мы выгоним их и останемся жить здесь только вдвоем, — лукаво сказал Хуа Чэн и обнял Лянь-Ляня, прижимая к себе. Через мгновение его пальцы коснулись боков мальчика, и тот счастливо засмеялся. Сквозь смех он возразил:       — Еще ведь учитель!       — Ну да, — чуть скривился Хуа Чэн, прекращая щекотку и гладя Лянь-Ляня по мягким волосам. — Конечно, еще оставим учителя.       Старик появился, когда золотые лучи утреннего солнца залили комнату. Лянь-Лянь чуть задремал, пригревшись, но от недовольного сопения, сопровождающегося твердым шагом, открыл сонные глаза и непонимающе моргнул длинными ресницами.       — Сколько раз мне говорить, что каждый адепт должен спать в своей комнате? — скрестив руки на груди, спросил учитель, остановившись в дверях.       — Я спал у себя, — с улыбкой отозвался Лянь-Лянь, садясь и толкая в плечо «задремавшего» Хуа Чэна. Тот нехотя открыл глаза.       — А в кровать к твоему шисюну тебя приволокли не иначе как демоны? — саркастично ответил мужчина и с тяжелым вздохом вошел. Не заметив обуви Лянь-Ляня у кровати, он снова нахмурился: — Опять бегал босым? Сколько раз повторять Твоему маленькому Высочеству, что нельзя носиться всюду без обуви?       — Лянь-Лянь не маленькое Высочество, — хихикнул мальчик и потянул к учителю руки. — Раз обуви нет, Лянь-Лянь не сможет сам дойти до своей комнаты!       — И после этого ты еще не избалованное маленькое Высочество? — покачал головой учитель, подходя к кровати и привычным движением поднимая Лянь-Ляня на руки. Лишившись под боком теплого тела, Хуа Чэн недовольно поморщился. Учитель бросил на него сложный взгляд и, отвернувшись, бросил:       — Хун-эру тоже нужно встать и приготовиться к тренировке, — встретившись взглядом с любопытными глазами Лянь-Ляня, который наблюдал за происходящим, Хуа Чэн нехотя поднялся и ровным тоном отозвался:       — Да, учитель.       — Учитель, шидзе приедут сегодня после тренировки, завтрака, урока и обеда! — весело рассказывал Лянь-Лянь, болтая босыми ногами в воздухе.       — Почему ты думаешь, что я этого не знаю? — язвительно отозвался мужчина, но Лянь-Лянь только рассмеялся.       — Конечно, учитель знает! Нам нужно скорее все закончить, чтобы шидзе приехали как можно быстрее…       Щебечущий голос Лянь-Ляня все отдалялся и Хуа Чэн рухнул обратно на кровать. В этом теле ему трудно было не спать ночами, решая вопросы демонического царства, а затем днем присматривать за маленьким Высочеством. Хотелось сделать все и сразу, и сделать хорошо, но все чаще Хуа Чэн чувствовал, что попросту не имеет на это сил. Он не хотел бросать Призрачный город, но и не мог позволить себе надолго оставить Се Ляня: пусть тот и говорил, что Хуа Чэн может довериться небожителям, самому демону так не казалось. Он не мог допустить и малейшей возможности того, чтобы с беззащитным маленьким Высочеством что-то случилось.       Снова сев, Хуа Чэн шлепнул себя по щекам раскрытыми ладонями. Он не слабак и справится со всем, с чем захочет: иначе вовсе будет не достоин Его Высочества. Позволить себе ныть могли только никчемные люди, а он, Хуа Чэн, один из Непревзойденных Князей демонов и Градоначальник Призрачного города — второй по силе в мире под солнцем и луной.       Вновь послышались торопливые шаги и в дверях показался Лянь-Лянь. Он уже был обут и одет в ученические одежды храма, но черные волосы свободно спадали на узкие плечи. В руках мальчик зажал гребень.       — Шисюн, заплетешь мне волосы? — с улыбкой спросил Лянь-Лянь и все тревоги, что окутывали Хуа Чэна, будто в миг истаяли. Он не смог сдержать ответной улыбки и похлопал по кровати перед собой.       — Конечно, маленькое Высочество.       Темные пряди, что доставали до лопаток мальчика, Хуа Чэн убрал от висков, заплетя их в тонкие косицы и закрепив на затылке. Там же он завязал тугой хвост, на котором настоял Лянь-Лянь, и вплел в шелковые волосы серебряную цепочку, легонько позвякивающую при ходьбе. Лянь-Лянь оказался очень доволен новым украшением и, пока Хуа Чэн одевался, счастливо бегал кругами по комнате, крутя головой и слушая, как нежно позвякивает цепочка.       Однако с началом тренировки мальчик выбросил лишние мысли из головы, внимательно слушая учителя, что обучал его простым движениям, и сосредоточено заучивал их. Лянь-Лянь был активным и смешливым ребенком, но к обучению относился необычайно серьезно, отдавая ему все свое небольшое внимание. И все же даже бодро отвечая на вопросы учителя на уроке, Лянь-Лянь бросал ожидающие взгляды на ворота храма. Он ждал приезда новых людей уже почти неделю и сейчас, кажется, волнение достигло небывалых размеров. Однако то было не только предвкушение от скорой встречи, но и легкое беспокойство. Все же, те несколько лет, что Лянь-Лянь жил в храме, он общался лишь с шисюном, учителем и жителями деревни, и новые знакомства для него были желанием, но и страхом.       После обеда деревенские мальчишки столпились у ворот храма: в это время учитель обычно позволял Лянь-Ляню немного поиграть с ними. Сам мальчик относился к этой своре больше со снисхождением, чем с интересом, но для деревенских детей молодой совершенствующийся был будто маленький небожитель и они часто хотели втянуть его в сомнительные предприятия. Однако сегодня Лянь-Лянь твердо отказал. Выйдя за ворота, он строго сказал:       — Сегодня приедут мои шидзе, я должен ждать их, поэтому не могу гулять.       — Шидзе Хуа-эра уже большие? — спросил один из детей и Лянь-Лянь гордо ответил:       — Да, они бродячие заклинательницы.       — Почему бродячие? — спросил другой. — У них нет дома?       — Конечно есть, это Храм Водных Каштанов, — ответил Лянь-Лянь.       — Почему они тогда бродят где-то? Их выгнали?       Лянь-Лянь покачал головой, сетуя наивности свои ровесников. Мягко улыбнувшись, он сказал:       — Я расскажу вам позже, но сейчас вы должны уйти.       Переговариваясь и бросая на Лянь-Ляня завистливые взгляды, дети все же отошли от храма, отправившись в лес, чтобы ловить ящериц. Смотря им вслед, Лянь-Лянь тяжело вздохнул и уже собирался закрыть ворота, когда заметил еще одну тень. Он поднял взгляд: у таблички, гласящей что храм закрыт, замерла молодая девушка с пышными волосами и в пыльных одеждах. Она чуть склонилась над объявлением, но Лянь-Лянь заметил, что первоначально она наблюдала за ним. Решив, что девушка — путешественница, что хотела возжечь благовония в храме, Лянь-Лянь вежливо сказал:        — Цзе-цзе, храм закрыт и не принимает верующих. К востоку отсюда есть святилище Повелительницы Дождя — тебе лучше пойти туда, чтобы помолиться, — этой фразе научил его шисюн. Он же сказал, что если после таких слов человек не уйдет, его можно посчитать подозрительным и срочно рассказать о нем шисюну или учителю. Неожиданно девушка, выглядящая доброй и чуть растерянной, так и поступила: она выпрямилась и сделала несколько шагов к Лянь-Ляню, тепло улыбаясь.       — А Сяо-эр — воспитанник храма? — спросила она. Лянь-Лянь чуть напрягся и крепче взялся за воротину храма, бросая взгляд на пустой внутренний двор, однако все же ответил.       — Лянь-Ляня зовут не Сяо-эр, — серьезно ответил он. — Лянь-Ляня зовут… — мальчик чуть запнулся. — Лянь-Лянь.       — Вот как? Тогда я так и буду называть Ваше маленькое Высочество! — рассмеялась девушка. В этот момент Лянь-Лянь немного засомневался в личности девушки, ведь маленьким Высочеством его в шутку звали лишь шисюн и учитель. Мальчик уже хотел что-то спросить, когда на его плечо легла рука и рядом раздался голос.       — Лянь-Лянь, разве я не говорил тебе не разговаривать с незнакомыми людьми? — спросил шисюн мягким голосом. Лянь-Лянь радостно обернулся к нему, а вот на лице девушки отразилась странная смесь эмоций, от напряжения до веселья. Хуа Чэн меж тем поднял на нее взгляд и едва заметно выдохнул. Он еще раз повторил про себя, что это было желание Се Ляня, и ровным тоном сказал: — Наконец-то шидзе прибыла.       Лянь-Лянь после этих слов резко обернулся, новым взглядом осматривая девушку. Ему казалось, что шидзе должна быть чуть старше и обладать гнетущей аурой, но и эта улыбчивая особа была хороша. Лянь-Лянь хотел что-то сказать, как неожиданно девушка наклонилась и ловким движением подняла на руки обоих мальчиков, чуть хромающим шагом входя в двери храма. Дружелюбно улыбаясь, она сказала:       — Так это мои маленькие шиди? Я могла лишь мечтать о таких милых соучениках! Хуа Чэн от ее слов ощутимо напрягся, замирая в чужих объятиях, словно деревянная доска, а Лянь-Лянь рассмеялся в ответ. Держась за шею девушки, он засыпал ее вопросами, не давая вставить слово кроме. Троица устроилась на пороге храма, весело переговариваясь, когда из внутренних комнат показался учитель. Он окинул девушку взглядом и она под его взглядом чуть неловко замерла.       — Ши Цинсюань, ты уже здесь, — сказал он, чуть склонив голову. Девушка ответила тем же торопливым жестом.       — Было трудно… вспомнить дорогу, — улыбнулась она. Учитель кивнул и снова скрылся в храме, бросив:       — Дождемся еще одного и можно будет готовиться к ужину…       — Еще одного? — переспросила Ши Цинсюань и бросила непонимающий взгляд на Хуа Чэна. Тот сидел рядом, поскольку не хотел далеко отходить от устроившегося на коленях шидзе Лянь-Ляня, но на девушку упорно не смотрел, делая вид, что ничто из происходящего его не касается. Не дождавшись ответа, Ши Цинсюань осталось лишь вернуться к беседе с Лянь-Лянем, который вовсе не заметил момента напряжения.       Общаться с шидзе было очень приятно: она была умной и веселой, рассказывала интересные истории и иногда аккуратно поглаживала Лянь-Ляня по волосам. Она даже похвалила прическу мальчика и он радостно рассказал, кто заплел его этим утром. Хуа Чэн ревностным взглядом наблюдал за этой идиллией и поражался: с деревенскими жителями Лянь-Лянь держался вежливо, но отстраненно, но к некоторым отчего-то не испытывал ни подозрения, ни отчужденности. Может, дело было в том, что Ши Цинсюань представили как еще одну воспитанницу храма, а может печать все же не могла полностью заблокировать воспоминания и мысли принца. Если дело было действительно так, то Хуа Чэн не мог не волноваться: человеческое тело Его Высочества должно вырасти и окрепнуть, прежде чем можно будет снять печать, и если открывающиеся воспоминания повредят ей сейчас — дурных последствий не избежать.       Вскоре, став дополнением к тяжелым мыслям демона, а может — их итогом, в ворота без стука вошла еще одна девушка. Она была высокой и тонкой, стройное тело очерчивали черные одежды, а лицо было скрыто за широкополой темной шляпой. Впрочем, входя девушка устало стянула ее с головы, открыв рот, чтобы сказать что-то, но, заметила компанию на пороге и замерла. Ее чуть раскосые глаза феникса сузились и золотые зрачки в них превратились в блеклые точки. На красивом лице на мгновение отразилось удивление и растерянность, а затем каждую черту исказило раздражение.       Хэ Сюань отвела взгляд от замершей, словно пугливый заяц, Ши Цинсюань и зло посмотрела на Хуа Чэна, со скучающим лицом замершего рядом. Этот подлый демон! Лишь ему в больную голову могла взбрести дурная мысль свести их, после всего, что случилось. Смущенная отповедь родилась в желудке Хэ Сюань, горячей кровью коснулась бледных щек и ударила в голову, готовая вырваться грязными ругательствами — однако в последнее мгновение демон вдруг замер. У его ног оказался рыбкой выпутавшийся из объятий Ши Цинсюань Лянь-Лянь, что, задрав голову, смотрел на «шидзе» со смесью страха и возбуждения. Одна его рука сжимала подол черных одежд Хэ Сюань, а вторая нервно теребила край собственной синей рубахи. Мальчик с трепетом спросил:       — Ты — моя шидзе? — переглядки между Хэ Сюань и Ши Цинсюань, как и ярость последней, длились лишь мгновение, и конечно ребенок не смог бы уловить искр, что в один миг взметнулись в узком дворе. Лянь-Лянь выглядел как дитя с пасторальной картинки: маленький, с по-детски пухлыми щечками и огромными глазами, смотрящими на мир наивно и ласково. Его открытому взгляду сложно было противостоять, но в глубине янтарных глаз Хэ Сюань видела мечущиеся молнии, что отрезвили ее. Девушка вздохнула и решила разобраться с зарвавшимся Хуа Чэном позже. Все же, она в любом случае сама согласилась на эту странную авантюру и сейчас уже поздно отступать: если своими криками и ссорой она потревожит печать маленького Высочества, в кровавых слезах зайдутся все три мира.       — Да, — ровным голосом, полным достоинства, ответила Хэ Сюань. — А ты — Хуа Лянь, верно?       — Это так! — радостно закивал мальчик, вцепляясь в чужой подол и второй рукой.       — Хорошая фамилия, — кивнула Хэ Сюань. Ее злость появлялась резко, словно буря в открытых водах, и так же быстро шла на спад, оставляя за собой лишь пену на поверхности воды, да битые остатки рыбацких лодок.       Лянь-Лянь улыбнулся — словно солнышко осветило темные воды после шторма, — и хотел сказать что-то еще, когда из храма снова выглянул учитель. Заметив Хэ Сюань, он выдохнул:       — Наконец-то, — и приказным тоном сказал: — Лянь-Лянь, Ши Цинсюань идемте, поможете мне.       Ши Цинсюань тут же поднялась, избегая смотреть на Хэ Сюань и позвала Лянь-Ляня, не решаясь приблизиться. Мальчик еще мгновение растеряно переводил взгляд с храма на шидзе, затем с явным сожалением отпустил подол чужих одежд и, взяв руку Цинсюань, скрылся внутри. Во дворе остались лишь два Непревзойденных демона.       — Блядский выродок, ты сделал это специально, — устало выдохнула Хэ Сюань: без злости, лишь с безграничной усталостью.       — Не смей открывать здесь свой гнилой рот, — в том же тоне ответил Хуа Чэн, оглядываясь на дверь. — Разве я не предлагал тебе прийти в следующий месяц?       — Ты не говорил что здесь будет ублюдок Ши! — горячо возразила Хэ Сюань.       — А ты и не спрашивал, — отозвался Хуа Чэн и в его презрительном выражении все же мелькнула улыбка. Однако она тут же поблекла, предназначенная совсем другому человеку, и демон сказал: — Не говори с ним, если не хочешь: ты здесь не чтобы трепаться с ним, или приближаться к Его Высочеству. Проверь барьер и вали в Призрачный город. Тебе расскажут, что да как.       Хэ Сюань фыкнула, сжимая в руках широкополую шляпу. Из храма она чувствовала ароматы еды и слышала веселый смех, но все не решалась войти.       — Его Высочество его позвал? — наконец спросила она ровным тоном.       — Да, — недовольно кивнул Хуа Чэн. — Гэгэ ему доверяет.       — Пф, — фыркнула Хэ Сюань, желая сказать, что каждый в семье Ши — лицемерный ублюдок, но эти лживые слова застряли в ее горле. Она слишком хорошо знала Ши Цинсюань и слишком долго пыталась выкинуть ее из своих мыслей, чтобы не помнить каждую черту и слово. Собачий сын Хуа Чэн, мог бы и в самом деле предупредить! Однако Собиратель Цветов под Кровавым Дождем, выглядящий сейчас милым ребенком, и не думал испытывать угрызений совести. Поднявшись, он демонстративно отряхнул одежды и проследовал в храм, бросив:       — Пойдем. Нас наверняка уже ждут, шидзе.