Вход в Облачные Глубины открыт для демонов и небожителей

      Конечно, Лянь-Ляню было интересно, поэтому он воодушевленно ответил, выпрямляясь:       — Хочу! — юноша вовсе не хотел более нарушать правил, но кто знает, что произойдет завтра, и если бы Лянь-Лянь имел способ покидать Облачные Глубины и не попадаться — ему было бы спокойнее. Шэнь Цзю довольно улыбнулся, глядя на эту искреннюю реакцию, и, дав знак Ло Бинхэ забрать первую рыбу, уверенным шагом двинулся к другому берегу реки.       Лянь-Лянь последовал за ним. Подходя к противоположному берегу, густо заросшему низким кустарником и склонившимися к воде ивами, Лянь-Лянь что-то почувствовал — магическую границу, что огибает Облачные Глубины.       — Как может заметить Хуа-сюн, тут нет забора и ворот, — со знанием дела объяснил Шэнь Цзю. — Он и не требуется: дальше в горах лишь хребты и крутые пики, куда забраться и заклинателю будет трудно, поэтому здесь лишь магический барьер. Берег — его граница.       Подошедший вслед за молодыми людьми Ло Бинхэ, ободряюще улыбнувшись Лянь-Ляню, смело шагнул на каменистую землю, держа в руках двух рыбин. Отойдя еще на пару шагов, он достал из-за пояса короткий нож и безжалостно обезглавил сначала одну, затем другую. Зрелище молодого парня, что в одних промокших нижних штанах сосредоточенно потрошит добычу на мгновение показалось Лянь-Ляню завораживающим. Когда Ло Бинхэ закончил, он отряхнул одну руку и неожиданно протянул ее Шэнь Цзю. Тот брезгливо бросил:       — Неужели нельзя аккуратнее? — но все же вытянул в ответ свою узкую ладонь, чуть наклоняясь к берегу и дернул Ло Бинхэ на себя. Тот одним прыжком оказался в воде, подняв тучу искрящихся брызг и объяснил:       — Я вышел вовсе без жетона и меня барьер будто бы не заметил, приняв за обычного человека из-за низкого уровня сил. А Сяо Цзю лишь «наступил» на границу, не пересекая ее и длилось это не дольше мгновения — поэтому охранная система не сработала.       — Как вы до этого догадались? — пораженно спросил Лянь-Лянь. Так вот о ком Ло Бинхэ не хотел говорить в первый день занятий — у него всегда был соучастник!       — А мы не догадывались, — улыбнулся Шэнь Цзю, ополоснув руку, что испачкал после пожатия в рыбьей крови, и двинувшись от барьера. — Мы поспорили и я вытолкнул Бинхэ за барьер, надеясь, что он не вернется, а А-Юань помог ему зайти обратно. После этого, чтобы проверить догадку, мы послали его в Гусу за некоторыми припасами.       — Послали? Ты просто выкинул за барьер мои вещи! — возмутился Ло Бинхэ. Шэнь Цзю, уже добравшийся до берега и вновь взявшийся за свой веер, невозмутимо ответил:       — Но по итогу ты и до города сбегал. В чем разница?       Ло Бинхэ досадливо цыкнул и тоже вышел на берег. Он положил потрошеную рыбу на один из камней и принялся рыться в своих одеждах, извлекая из складок белой ткани бумажный сверток и хочжэцзы. Лянь-Лянь заинтересовался:       — Мы будем готовить прямо тут? Могу я помочь: я тоже немного умею?       — Идея с рыбой была моей, так что сегодня я хочу угостить всех, — добродушно отозвался Ло Бинхэ. — А в следующий раз Хуа-сюн сможет показать нам свои умения. Если ты хочешь помочь — мог бы найти несколько прутов, чтобы насадить на них рыбу?       — Конечно! — ответил Лянь-Лянь и бодро вышел из воды, босыми ногами направившись к подлеску. Он наконец опустил ханьфу и скрыл татуировки от любопытного взгляда Шэнь Цзю, который периодически опускался с лица на ноги, и оттого почувствовал себя чуть спокойнее. Однако вне прохладной воды Лянь-Ляню вновь стало душно и, пока он искал ветки, чуть-чуть распустил пояс ханьфу, расслабляя ворот одежд.       Когда он вернулся, Ло Бинхэ уже развел огонь и сноровисто натирал рыбу приправами из бумажного свертка. Шэнь Цзю уселся на камне неподалеку и обмахивался веером, лениво следя за происходящим вокруг — словно большой кот. Лянь-Лянь отдал найденные прутья Ло Бинхэ и вернулся в воду, блаженно выдохнув от ее прохлады. Вскоре среди стрекота насекомых послышался шорох шагов и на берег вышли Лю Цингэ и А-Юань. Последний выглядел измученным и вялым, но, стоило ему заметить Ло Бинхэ у костра, он оживился и бодрым шагом подошел к соученику.       — Бинхэ уже готовит! Ммм, я чувствую аромат! Вероятно выйдет, как и всегда, славно!       Ло Бинхэ улыбнулся и предложил А-Юаню устроиться на камне неподалеку от костра, который будто специально заранее протер от пыли. Шэнь Юань с радостью опустился на предложенное место, а Лю Цингэ, осмотревшись, подошел к воде, тоже желая немного охладиться. Стоящий тут же Лянь-Лянь дружелюбно спросил:       — Как Лю гунцзы тест?       Однако вместо Лю Цингэ ответил, лениво растягивая слова, Шэнь Цзю:       — А как может быть? Лю шиди привык использовать голову лишь для прямых ударов лбом, может он что-то и знает, но тесты для него — наказание, — Шэнь Цзю хохотнул и чуть наклонился вперед, продолжая. — Что, конечно, не удивительно. Знает ли Хуа-сюн как принимают новых адептов на Байджань и как выбирают главу пика? Дракой: они все решают лишь кулаками.       — Наш пик потому и называется пиком боевых искусств, — хмуро отозвался Лю Цингэ.       — Боевых — возможно, но от любого искусства вы далеки, словно небо от земли, — отозвался Шэнь Цзю.       Лю Цингэ не пожелал больше спорить. Сняв обувь и закатав штаны, он тоже зашел в воду. Хмурое лицо чуть разгладилось, а напряженные прежде, словно готовые к скорой битве плечи опустились. С берега А-Юань сказал:       — Кстати, Хуа-сюн, учитель Вэй просил передать, что вечером тебе нужно зайти к Хангуан-цзюню по какому-то вопросу.       — Хорошо, — кивнул Лянь-Лянь, внутренне недоумевая. Его сомнения неожиданно озвучил Шэнь Цзю:       — Опять? Неужели Хуа-сюн в прошлый раз так поразил Хангуан-цзюня беседой? Вы говорили о чем-то запретном?       — Вовсе нет, — пожал плечами Лянь-Лянь. — Он спрашивал о моем клане и учителе, а затем проверил духовные силы и отпустил. Сначала мне показалось, что он мог знать учителя, поэтому заинтересовался, но теперь…       — Хм, — отозвался Шэнь Цзю и спрятал часть лица за веером, не отведя, впрочем, от Лянь-Ляня внимательных глаз. Юноше и самому было интересно, зачем он снова понадобился старшему. Может, он все же хочет поговорить о правилах? Или опять задаст несколько вопросов о Храме Водных Каштанов? Лянь-Лянь терялся в догадках.       Между тем через время запах жареной рыбы окутал берег, заставляя молодых людей постоянно кидать предвкушающие взгляды на костер, у которого крутился Ло Бинхэ. Когда он наконец объявил, что все готово, юноши сбежались к огню, забыв о жаре и двумя руками приняли свои порции. Рыба оказалась потрясающей: Лянь-Лянь был уверен, что следил за каждым этапом ее приготовления, в которое входили лишь потрошение, натирание приправами и жарка на открытом огне, но вкус будто вовсе не соответствовал этой простоте. Каждый кусочек был мягким и нежным, тающим во рту и раскрывающим после себя на языке букет сушеного сладкого перца и мускатного ореха. Лянь-Лянь не относил себя к обжорам, но с удовольствием съел несколько порций, искренне похвалив Ло Бинхэ. Однако в один момент юноша все же сжал через ткань рукава плоский красный камешек и отдаленно подумал: «У шисюна получается еще лучше».       После еды молодые люди еще немного поиграли на берегу, отдыхая и плескаясь водой, а затем вернулись на лекции в чуть влажных ханьфу. Лянь-Лянь старался вслушиваться в то, что говорит старший адепт, но его мысли нет-нет и возвращались к Хангуан-цзюню. Еще в прошлую встречу юношу смутил интерес к его храму, а теперь заклинатель звал его еще раз. Пусть Лянь-Лянь не мог придумать причин, но боялся, что эти встречи не выйдут ничем хорошим для Храма Водных Каштанов, поэтому с первым звуком колокола, оповещающего о окончании лекций, подорвался в сторону библиотеки, где его должны были ждать.       Облачные Глубины к этому часу уже окутал вечерний туман и фонари в его объятьях выглядели маленькими тусклыми солнцами. Лянь-Лянь спешил по белой гравиевой дорожке, отмечая про себя, что с заходом солнца обитель выглядит немного жутко. В храме, в котором он вырос, с заходом солнца двор освещали белые и красные бумажные фонарики, на боках которых были искусно вырезаны разные звери. Их мягкий свет окутывал и внешний двор, со сливовыми деревьями и кустами магнолий, и внутренние комнаты. Лянь-Лянь привык засыпать под это теплое сияние, и иногда на грани сна ему даже казалось, что оно отдает хрустальным серебряным блеском.       Библиотека была ярко освещена теплым рыжим светом толстых свечей. Среди полок старинных книг лишь Хангуан-цзюнь замер у одной из них, листая нотную тетрадь. Он, как и обычно, выглядел возвышенным и отстраненным, словно небожитель, и даже едва заметные морщинки во внешних уголках его изящных глаз не умаляли божественной ауры. Услышав шаги Лянь-Ляня, мужчина перевел на него взгляд и медленно закрыл тетрадь, возвращая ее на место. На поклон юноши он ответил легким кивком головы и, убрав руки за спину, ровно сказал:       — Мне пришлось еще раз побеспокоить Хуа гунцзы.       — Все в порядке, я рад получить наставления старшего, — улыбнулся Лянь-Лянь, но тут же постарался придать лицу серьезное выражение. Перед людьми вроде Хангуан-цзюня, по лицам которых нельзя было понять, о чем они думают, Лянь-Лянь всегда немного терялся и казался сам себе развязным и несерьезным. Таковым был и его учитель, но с годами юноша привык к извечно недовольному лицу и изящно закатывающимся глазам. С Хуангуан-цзюнем ему все еще было сложно.       Мужчина между тем кивнул и неспешно проследовал к выходу из библиотеки, остановившись в дверях. Лянь-Лянь замер рядом. Отсюда открывался вид на площадь, поросшую зеленой травой и старое сливовое дерево, безразлично стоящее чуть поодаль.       — Дело в том, — сказал Хангуан-цзюнь. — Что я хочу давать Хуа гунцзы дополнительные уроки. В прошлую нашу встречу я осмотрел ваши меридианы. Духовные силы слабы, но есть способ немного развить их. Хуа гунцзы согласен?       — Зачем вам это? — выпалил взбудораженный надуманными переживаниями Лянь-Лянь прежде, чем подумал о грубости своих слов. В Храме Водных Каштанов он привык довольно неформально общаться со старшими, и сейчас эта привычка сыграла с ним злую шутку. Лянь-Лянь уже хотел извиниться, когда Хуангуан-цзюнь ответил, и его голос звучал на едва заметный тон мягче:       — Вы прибыли на обучение в Облачные Глубины и я могу чему-то научить — какая причина нужна кроме?       — Простите, — смущенно пробормотал Лянь-Лянь и тут же улыбнулся: — Тогда я буду усердно следовать вашим наставлениям!       — Я могу лишь показать путь, но пройти по нему Хуа гунцзы должен сам, — сказал мужчина. — Пусть вы сформировали золотое ядро, но в силу конституции вам сложно призывать ци из него и использовать ее в заклинаниях. Особые медитации помогут отработать этот навык.       — Хорошо, — кивнул Лянь-Лянь, в душе чуть скривившись: медитации всегда давались ему с трудом. Стоило ему попытаться сосредоточиться, как мысли улетали за далекие горизонты и начинало тянуть в сон. Еще в детстве, когда учитель пытался заставить Лянь-Ляня медитировать, он постоянно засыпал прямо в учебной комнате и только помощь шисюна, что начинал незаметно щекотать мальчика, едва тот закрывал сонные глаза, спасала от раздраженной ругани.       — В таком случае приходите сюда после вечерних лекций, — закончил Хангуан-цзюнь и опустил на Лянь-Ляня взгляд своих светлых глаз, даже в тени казавшихся прозрачными.       — Спокойной ночи, учитель, — поклонился юноша и, дождавшись ответного сдержанного кивка, покинул библиотеку. До отбоя ему нужно было закончить письмо.