Осколки

      Перед глазами мелькнули отголоски возможных направлений Сети. Он поспешно закрыл глаза и пережил тряску во время переноса. Вышел из камина в лавке, закашлялся от пыли и боли.       — Мистер Поттер? — недовольно спросил мистер Боргин.       Между ними была долгая история ненависти, переходящей во вражду и открытое противостояние, но сейчас Гарри больше интересовало, как старик разглядел его под Мантией.       — Не трудитесь, — будто отвечая на мысли Гарри, пробормотал Боргин, — ваш кашель я узнаю даже после тяжелейшего похмелья. Благодаря вам половина моего товара пылится на складах Министерства.       — Простите великодушно, — не скрывая злости, выдавил Гарри, борясь с кашлем.       — Отойдите. Если вас заденет обломками, я горевать не буду, но у меня четкие инструкции, — сказал Боргин.       Гарри проследовал на место, куда старик указывал трясущейся рукой, пытаясь осмыслить то, что услышал.       За его спиной раздался оглушительный грохот. Боргин разрушил собственный камин.       — Мантию, мистер Поттер, — требовательно произнес Боргин, протягивая все ту же трясущуюся руку.       — Нет, — прохрипел Гарри.       — У меня приказ…       Гарри подошел вплотную к Боргину, приставил палочку к его горлу и процедил сквозь зубы:       — Хорошая попытка.       Возле выхода раздался голос, которого Гарри боялся последние часы, воображая пытки, которые последуют за его появлением.       — У мистера Боргина действительно есть приказ, Поттер, — сказал Риддл.       Гарри обернулся к нему. Риддл быстро прошел в лавку, прикрыл за собой дверь. Свет фонарей на улице освещал его со спины, и Гарри показалось, что этот свет делает фигуру еще темнее.       — Вы хотите, чтобы я отдал ему Мантию, мой лорд? — спросил Гарри, радуясь, что хотя бы сейчас голос не задрожал.       — О, Гарри, у меня много желаний. Например, я хотел бы, чтобы ты не был настолько непроходимым идиотом. К сожалению, даже я не властен над некоторыми вещами. Приходится признавать свою ограниченность.       Темнота скрывала выражение лица Риддла. Гарри не сомневался, что тот усмехается.       — Мой лорд, с вашего позволения я хотел бы на время покинуть лавку, — мгновенно изменившимся тоном пробормотал мистер Боргин.       — Уходи, — согласился Риддл. — Я свяжусь с тобой позднее.       — Благодарю, мой лорд, — игнорируя палочку Гарри, приставленную к его горлу, мистер Боргин отвесил Риддлу глубокий поклон и пошел к черному выходу из лавки. Возле двери лежала небольшая дорожная сумка.       Они остались наедине, но Гарри знал, что здесь, в этой комнате, ничего плохого с ним не случится. На плохое нужно время, а оно поджимает, потому что ему пришлось называть направление вслух, и хотя камин разрушен — Бруствер отправит группу на поиски беглеца.       — Руку, — резко приказал Риддл.       Гарри подошел к нему, зацепив ногой край ковра, чуть не свалился, удержал равновесие в последний момент и протянул руку. Она больше не была укрыта Мантией.       — Чья это кровь? — коротко спросил Риддл.       — Моя, — прохрипел Гарри.       — Почему я не удивлен?       Риддл взял его за руку, выдергивая из лавки Боргина в пространство аппарации.       Сначала перемещение было гладким — как быстрый шаг или медленный бег. Гарри даже успевал осознавать, какие места они видят вокруг. Лес, поле, город — снова лес. Потом перемещение превратилось в непрерывный поток вспышек.       Он попытался закрыть глаза — не помогло. Тело ощущало противоестественную смену направлений, подкатывала тошнота. Его будто закружило в крутом пике на матче по квиддичу, и он с огромной высоты летел вниз, вбок, вверх — куда-то, чему не было подходящего названия.       Спустя бесконечно долгие секунды Риддл отпустил его руку, Гарри свалился на ледяной камень, которому был рад больше, чем мягкой перине.       Его стошнило, он откашлялся — крови больше не было. Мелькнула паническая мысль, что кровь могла закончиться в нем, он умер, стал призраком и теперь вечно будет болтаться между пространствами и блевать на холодные камни.       — Мой лорд, разрешите… — Гарри помнил, что знает этот голос, но не мог вспомнить имя хозяина.       — Вон, — тихо приказал Риддл.       От его голоса по спине Гарри прокатилась волна мурашек, и его снова вывернуло. Он хотел превратиться в лужу слизи на камне, слиться с ней, впитаться в древние поры и стать частью пола.       Тихие шаги прозвучали сбоку.       Мягко хлопнула дверь.       Они были одни. Теперь — Гарри знал точно, по шепоту внутреннего голоса, по последнему приказу Риддла — на плохое было достаточно времени.       Что сделает Темный Лорд? Использует Круциатус? Да, конечно, но когда? И будет ли это худшим наказанием?       С чего все начнется? С удара? Гарри лежит на полу — ударить его легко.       Он поднял взгляд на ботинки Риддла, которых не коснулись ни грязь, ни пыль.       Темный Лорд сломал Люциусу нос. Может сделает это и с ним?       Гарри вспомнил, сколько раз ломал нос, его передернуло от отголоска ощущений. Он оперся на локти и отполз чуть в сторону, украдкой оглядываясь, чтобы понять, где они находятся.       Комната отчасти напоминала кабинет в Хогвартсе, но цвет камня не совпадал ни с одним крылом, и Гарри решил, что это просто постройка той же эпохи. Чей-то замок?       Риддл молчал и оставался на месте. Возможно, он делал пассы волшебной палочкой или поворачивал голову, но Гарри не видел этого, потому что не решался поднять взгляд.       — Я хочу послушать, — обманчиво ласково сказал Риддл.       Его ботинки начали обходить Гарри по кругу.       — Расскажи, будь любезен, о своем, я не сомневаюсь, удивительном путешествии в Министерство. И не бойся утомить меня подробностями. Я сгораю от нетерпения.       Гарри пытался проследить за перемещением Риддла, но делать это лежа было чудовищно неудобно, а вставать — чудовищно страшно, поэтому он в качестве компромисса со своей храбростью сел на колени.       Риддл остался стоять позади него, чуть справа. Там, где проще всего было бы заметить движение палочки Гарри.       Больше всего Гарри хотелось оправдать себя, показать трофей, пообещать не повторять ошибок, но по тону Риддла он понимал, что любое из этих действий разрушит хрупкое подобие беседы. Они перейдут к плохой части, как только Гарри ослушается приказа.       — Я увидел Гермиону, мой лорд, — начал он, прикрыв глаза, чтобы не отвлекаться ни на что, кроме рассказа.       — Дальше, — с нажимом произнес Риддл.       — Я хотел выполнить приказ… мне показалось, теперь-то я понимаю…       Острая вспышка боли пронзила его, хотя он не услышал слово проклятья. Эффект закончился почти сразу. Он мог продолжать говорить.       — Мне показалось, мой лорд, что это важно — убить ее прежде, чем я уйду. Они успели атаковать меня. Использовали обездвиживающее или оглушающее…       Ты даже не смог понять, что именно? Браво, аврор. За такой рассказ ты пригрозил бы Чарли Доу отрицательной характеристикой по испытательному сроку. А возможно написал бы ее, несмотря на все остальное…       — Дальше, — приказал Риддл.       — Палочка выпала у меня из рук.       Палочка выпала у тебя из рук?       Волна чудовищного стыда обожгла его больней недавней вспышки Круциатуса.       Что это за история? Он знал, где находятся враги, знал, что они будут атаковать его в спину. Неужели нельзя было окружить себя щитом? Хотя бы щитом!       — Дальше.       — Я очнулся в допросной, — прошептал Гарри.       Ему невольно вспомнилась их с Риддлом недавняя встреча. Изматывающий, но быстрый сеанс легилименции, подкрепленный алкоголем и усталостью.       Сейчас у Темного Лорда есть Старшая Палочка. Почему он просто не посмотрит сам? Зачем они теряют время?       — Дальше.       — Гермиона сидела напротив с Ногастиком, они начали записывать допрос, — сказал Гарри.       Наконец-то началась часть, где он не будет выглядеть полностью бесполезным.       — Я взбесил их, и Гермиона вышла. Мы остались с…       — Я же сказал, мой дорогой аврор, что ты не утомишь меня подробностями. Пожалуйста, расскажи, как же тебе удалось так ловко вывести из себя Гермиону Грейнджер? — Риддл насмехался над ним.       Гарри стиснул зубы. Слушать Риддла было невыносимо.       — Вы считаете, что я не способен переиграть даже ее? — тихо, пытаясь сдержать угрозу в голосе, прошептал Гарри.       — Палочки, — приказал Риддл, останавливаясь перед ним.       Гарри открыл глаза, упираясь взглядом в отглаженные брюки, достал свою палочку, палочку Праудфута и вложил их в протянутую руку.       — Мантию.       Расстаться с палочками было легко — он понимал, что даже с ними безоружен против Старшей Палочки в руках Темного Лорда. Мантия была чем-то совершенно другим. На секунду Гарри представил, как Риддл передаст ее кому-то еще. Френки? Камелии? Боль, обида, злость слились в один комок.       Но подчиниться приказу было важнее — он снял хоркрукс и протянул Риддлу. Холодные пальцы задели его ладонь, когда Темный Лорд забирал Мантию.       Гарри боялся, что на этом все закончится.       — К сожалению, ты боишься недостаточно сильно, — сказал Риддл.       Его спокойный тон так поразил Гарри, что тот поднял голову, заглядывая в темные глаза. Там, ничем не прикрытая, горела ярость.       — Тебе нужно подходящее воспоминание, — в голос Риддла просочилась угроза. — Такое, после которого не останется сомнений. Ты ведь знаешь чары Патронуса?       — Да, мой лорд, — сорвавшимся голосом ответил Гарри, пытаясь не отводить взгляд, чтобы увидеть, когда ему станет больно, за секунду до того, как это произойдет, и подготовиться.       — Нужно вспомнить что-то хорошее, — презрительно сказал Темный Лорд. — Держать в голове лучшее воспоминание, которое у тебя было. Я слышал, что ты овладел этими чарами в совершенстве еще на третьем курсе Хогвартса. Поразительно.       Вместо гордости за собственные достижения Гарри испытывал ужас.       — Знаешь, что это означает? — Риддл наклонился к нему и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Ты можешь удерживать в голове воспоминания с предельной четкостью, концентрироваться на них и превращать в волшебство. Отличные строчки в личном досье, не находишь?       — Как скажете, мой лорд, — прохрипел Гарри, понимая, что речь подходит к логическому концу. После нее все будет намного, намного хуже.       — Воспоминания имеют над тобой большую власть, мой дорогой, — Старшая Палочка коснулась виска Гарри. — Так что нам придется сделать другие. Более… яркие. Чтобы в следующий раз ты не сомневался, какой из моих приказов следует выполнять.       Гарри закрыл глаза — ожидание превращалось в пытку, которой он не мог дождаться.       — Ты боишься меня, конечно же, — прошептал Риддл, — но не так сильно, как должен бы. Тебе кажется, что мимолетная встреча на кладбище много лет назад, проклятье Круциатус или грубая физическая сила, которую я использовал в твоих любимых воспоминаниях, — это предел.       — Нет, мой лорд, я…       — Ты боишься неизвестности, мой дорогой, а я не хочу, чтобы ты боялся ее. Я не хочу, чтобы ты боялся чего угодно, кого угодно, кроме меня, потому что я — худшее, что может произойти с тобой.       Надолго в комнате повисла пауза, во время которой Гарри боролся с искушением возразить еще раз. Темный Лорд не мог быть худшим, он ведь…       — Я хотел бы сказать, мой дорогой, что не получу удовольствия, — усмехнулся Риддл, нарушая тишину, — но мы оба прекрасно знаем, что это не так. И все-таки, чтобы между нами не было недомолвок, я скажу тебе, — он наклонился к самому уху, — ты сам дал мне повод.       Кончик Старшей Палочки до сих пор был приставлен к виску Гарри, возможно, поэтому боль, которая последовала за словами Риддла, была настолько сильной.       Вместе с болью пришел страх, что проклятье может повредить разум и он станет овощем вроде Лонгботтомов.       «Нет, не может… Лонгботтомов пытали Лестрейнджи и Крауч, все вышло из-под контроля…»       Обрывки мыслей накатывали, пока он ловил воздух, ускользающий изо рта.       «… я нужен живым, в сознании… нужен…»       Боль усилилась, но он вцепился в последний обрывок и ухватился за него ногтями, которые царапали каменный пол.       «Он делает это для меня…»       Боль топила сознание. Ему казалось, что руки и ноги вот-вот разлетятся на ошметки от невыносимого давления, что внутренности вывалятся от ледяной рези в животе. Ножи, иглы, лезвия — все приходило на ум, пока он хватался за реальность ногтями, которые ныли теперь ничуть не меньше.       Но на самом краю воспаленного разума продолжала крутиться мысль: «Он делает это для меня». Гарри полз в ее сторону, подстегивая себя доказательствами.       — Ты сорвешь голос слишком быстро, — холодно прокомментировал Риддл.       Гарри не помнил, когда исчезла боль. Там, где она была, тело онемело, и это ощущалось другим видом боли.       Внутренний голос, ни на секунду не умолкавший с тех пор, как Гарри впервые нырнул в Омут памяти, подсказал слова. Гарри не стал сопротивляться:       — Вам нравится? — спросил он, закашлявшись.       Горло действительно жутко саднило, сильнее, чем в Министерстве. Он, наверное, громко кричал, хотя не помнил этого.       Боль вернулась. Он нырнул в нее, цепляясь за спасительную мысль.       Риддлу было приятно. Он не ответил на вопрос сейчас, но сказал раньше. До того, как использовал проклятье. Ему приятно.       Значит, нужно позволить боли делать то, что она должна.       Гарри отпустил мысль о необходимости, о безопасности, и она уплыла прочь, а он остался наедине с кошмаром.       Позвоночник превратился в раскаленный прут, каждое движение причиняло новую порцию боли, а не двигаться он просто не мог, чувствуя, как падает в пропасть.       Ненадолго к нему вернулась способность соображать, и он увидел в неожиданно ярком свете кончики пальцев, окрашенные алым. Повезет, если останется хотя бы один ноготь.       Кожу обжигало — он не знал, холодом или жаром, и ему было все равно. Каждый вдох резал легкие ножом, но без воздуха он задыхался.       Боль снова отступила, но Гарри понимал, что это передышка перед новой порцией. Не для того, чтобы он отдохнул, а для того, чтобы к нему вернулась чувствительность, потому что бесполезно пытать жертву без перерыва — в какой-то момент она ускользает даже от самой страшной пытки. Он знал это, потому что это знал Темный Лорд.       — Нужно делать это чаще, — сказал Риддл насмешливо.       Его голос звучал сверху. Гарри понял, что лежит на полу, а на его спине, судя по давлению, стоит ботинок Риддла.       — Освобожу место в графике, — прохрипел Гарри, почти беззвучно.       Даже если он не сорвал голос, восстанавливать его придется долго.       Резкая боль от сказанных слов ненадолго привела в чувство, но лишь для того, чтобы следующий Круциатус застал его врасплох.       Тело устало сильнее сознания. Мысли сменяли одна другую, пока он отстраненно думал об агонии, которую должен чувствовать. Иглы пробивали его насквозь, но он замечал это не сразу, возвращаясь к размышлениям.       «Это разговор», — шепнул внутренний голос.       Единственный язык, который понимает Риддл.       Гарри попытался понять, возвращаясь обратно к боли. Она то исчезала, прерываясь тихими репликами Темного Лорда, то возвращалась с новой силой. Время превратилось в бесконечность.       Он слушал слова, сказанные между строк, между пытками и внутри пыток. Шепот, едва заметный раньше, превратился в гул, способный раскроить череп на две половины.       Как будто по трубам полз василиск, но вместо стен между Гарри и мифическим созданием был грохот сердца.       Обрывки фраз, услышанных недавно, складывались в причудливые комбинации:       — Ты боишься меня.       Боль разделила грудную клетку надвое, выворачивая кости — он слышал характерный хруст, настолько достоверный, что вцепился в кожу, чтобы легкие и сердце не вылезли наружу.       — Я не хочу, чтобы ты боялся.       Опоясывающая боль легла ошейником, перекрывая воздух, он попытался схватить невидимую удавку, но та затянулась туже.       — Я — худшее, что может произойти с тобой.       Ему казалось, что у него больше нет ног.       Ему казалось, что у него больше нет рук.       Головы, туловища, глаз и ушей.       Он стал болью, которую испытывал.       — Вставай, — приказ вывернул его наизнанку. Под собой он увидел кровь вперемешку со слизью. Ноги с трудом согнулись, он нашел опору в ближайшей стене и стал выпрямляться.       Боль отступала — без нее он был никем.       — Дерби принесет тебе одежду и еду, — сказал Риддл. — У тебя полчаса, а потом мы обсудим, что ты можешь сделать, чтобы это не повторилось завтра.       Гарри пытался сфокусировать взгляд, но у него получилось, только когда Темный Лорд вышел из комнаты.       На полу повсюду вокруг были следы крови и рвоты. Мокрые пятна, о происхождении которых Гарри мог только догадываться — слезы, сопли, моча — покрывали камень мозаикой.       У двери, единственной в комнате, на полу валялась палочка Праудфута. Мантии и палочки Гарри нигде не было.       На дрожащих ногах, опираясь о стену, он пошел к палочке, надеясь, что полчаса еще не прошло.       Ему удалось сжать палочку, но, когда он посмотрел на разодранные до мяса кончики пальцев, желудок отозвался очередным позывом к рвоте.       Дверь неожиданно распахнулась, Гарри полетел кубарем, рухнув на пол. Он не успел бы среагировать даже в лучших обстоятельствах.       — Та-а-ак, — деловито протянул Френки. — Тебе пиздец, малыш.       Гарри не стал огрызаться ни на малыша, ни на ругань. Кто он еще? Угодил в лапы Праудфуту, вывалил столько информации, что в пору наложить на себя руки.       — Не дергайся, вправлю переломы. Лекарь из меня так себе, но кое-что я сделаю.       — Нет! — Гарри даже не пытался скрыть панику. — Нет, я должен все сделать сам.       — Успокойся, герой, я уточнил свои «полномочия» в этой гуманитарной миссии, — усмехнулся Дерби. — Не двигайся.       Гарри позволил Френки вправить сломанный нос и пальцы на ноге — боль от процедуры была настолько незначительной, что он даже не обратил на нее внимания.       — Порядок, — выдохнул Френки с долей облегчения.       Откашлялся, встал, отошел обратно к двери.       — Я принес еду, воду. Если я буду нужен — стучите.       Он вышел. Когда дверь закрылась, Гарри подошел к стене, опустился на пол возле подноса с водой и едой, прикрыл глаза и позволил себе обдумать произошедшее.       Это не было прощением — Гарри знал, что прощение придется выскребать, едва ли легко, скорее всего, с огромным риском. Теперь вряд ли он отделается простым чистым убийством — Риддлу будет мало.       И он будет прав.       Нельзя было подставлять спину, нельзя было пренебрегать безопасностью и осторожностью.       И уж точно нельзя было выпускать из рук надежду Бруствера — миссис Грейнджер.       Но в произошедшем было двойное дно, что-то, что ускользало от Гарри, как только он приближался к мысли. Что-то важное, без чего все произошедшее становилось банальным наказанием за промах.       — Ты боишься неизвестности, — повторил Гарри, подчиняясь неясному шепоту, который ненадолго превратился в рев во время пытки, а теперь снова был едва слышен.       — Я не хочу, чтобы ты боялся чего угодно, кроме меня, — повторил он.       Мысль, нужная мысль, подходящая идея вертелась на языке, но он не мог ее сформулировать.       Наверное, ему нужна еще одна порция. Наверное, до него доходит не с первого раза. Что же, справедливо. На второй, на третий — на десятый раз до него дойдет. Лишь бы у Темного Лорда хватило терпения.       Он очнулся, когда заканчивал одеваться. Его куртка осталась в Министерстве, как и удобная обувь, но на смену им пришли отдаленно похожие маггловские вещи. Что-то, что мог бы выбрать Френки, разве что подходящего Гарри размера.       Кто-то позаботился, чтобы у него была приличная одежда. Кто-то позаботился о воде, еде. Кто-то дал ему палочку, чтобы закрыть раны.       Вместе с усталостью он чувствовал благодарность.       Френки увидел его в ужасном состоянии, но это станет подтверждением того, что Гарри выдержал пытку. Доказательством силы, а не слабости.       На неконтролируемую ярость или вспышку гнева все произошедшее не тянуло. Скорее на тщательно просчитанный план.       Гарри не понимал, что на уме у Риддла, хотя ему казалось, что он как никогда близок к разгадке.       Френки постучал в дверь:       — Полчаса почти прошли, сэр, — сказал он.       Гарри окинул взглядом испачканный пол, убрал следы пытки — палочка Праудфута оказалась неожиданно послушной.       Он открыл дверь, кивнул Френки, и тот повел его по коридору старинного дома — замка или нет, он до сих пор не знал — в направлении, которое должно было, по всей видимости, привести к Темному Лорду.