Осколки

      В Министерстве было много артефактов — он цеплялся за эту мысль, как за спасательный круг. Среди них наверняка было достаточно таких, что блокировали сознание. Как нельзя аппарировать из атриума, возможно, нельзя связаться с другим существом. Патронусы работают, но Гарри вряд ли сможет вызвать оленя. При мысли о том, что придется сделать это, его передернуло. В чем-то Гермиона права — он больше не тот мальчик, что пытался защитить Сириуса от дементоров. Теперь он сам может приказать дементорам атаковать врага. Если бы только они могли проникнуть в атриум Министерства…       С противным скрежетом открылись двери одного из лифтов. Гарри, который уже сформулировал проклятье в голове и готовился озвучить его, чтобы Гермиона стала частью его прошлого, замер. Вместе с ним замерли Френки и Лорена. Сподс мелко дрожал и шептал «пожалуйста» так часто, что его хотелось ударить.       Гермиона в облике стремительно молодеющего Эйвери обернулась. Она была так уязвима, что не озвучить проклятье стоило Гарри огромных усилий. Он сдержался лишь потому, что был уверен — Темному Лорду не хотелось бы для нее быстрой смерти. Не после предыдущего промаха. «Авада Кедавра» — это новая пытка в закрытой комнате. Риддл, разумеется, решит, что Гарри попытался спасти подругу детства от худшей участи.       Подчиненные Гермионы, которым было лучше видно происходящее у лифтов, быстро перегруппировались. В который раз Гарри заметил, что они действуют поразительно слаженно, словно подчинялись хорошо отрепетированным командам. Теперь двое в пятерках держали на прицеле Гарри, а трое встали к ним спинами и направили палочки в противоположную сторону. Гермиона осталась в центре, ее одинокая фигура неподвижно замерла, частично загораживая обзор. Гарри ждал, чтобы не спровоцировать неловким движением противников. Самым важным сейчас было увидеть, кто прибыл в атриум.       — Миссис Грейнджер, я приятно удивлен.       Простая реплика заставила Гарри стиснуть зубы от злости и выдохнуть от облегчения. Голос принадлежал Риддлу и звучал спокойно, но смысл произнесенных слов раздражал Гарри сильнее, чем отповеди Гермионы. Чем она смогла приятно удивить Темного Лорда?       — Ваши таланты стратега заслуживают всяческих похвал.       Медленная речь Риддла сопровождалась мерным стуком каблуков, пока он приближался к Гермионе и ее отрядам.       — Ты умрешь сегодня, Том Риддл, — сказала она собственным голосом. Мантия на несколько размеров больше висела на ней мешком, но она уверенно направила палочку на Темного Лорда.       — Вам доставляет извращенное удовольствие использовать это имя? — спросил Риддл. Старшая Палочка была опущена к полу. — Я могу подобрать для вас много оскорблений, связанных с происхождением, но мне показалось, что мы можем поговорить как цивилизованные люди. Я ошибался?       — Тебе не удастся запугать моих союзников, Риддл, — ответила Гермиона.       Гарри хотелось, чтобы ее голос дрогнул, но она говорила так же спокойно, как Темный Лорд. Только крепко стиснутая палочка выдавала напряжение.       — Я уже оценил ваш изящный метод, миссис Грейнджер, — сказал Темный Лорд, остановившись в десятке шагов от нее. Теперь расстояние между ними было почти таким же, как расстояние между Гарри и отрядами защитников.       — Вы заинтересовали меня, еще когда были ребенком, — продолжил Риддл.       Должно быть, Гарри резко выдохнул или чем-то еще выдал себя, потому что почувствовал на плече руку Френки.       — Беллатриса хорошо отзывалась о вас. Разумеется, с учетом вашей крови, но ее воспитание не позволяло ей смотреть шире.       — Мой лорд, — шепнул Френки.       Гарри медленно перевел взгляд в его сторону. Френки отогнул край куртки, во внутреннем кармане Гарри увидел Мантию.       Сколько раз за вечер Френк пытался окликнуть его?       — Странно, что вы не стали Министром, миссис Грейнджер, вам бы подошел кабинет, — продолжал Риддл. — Ваши методы совсем не похожи на жалкие попытки Фаджа противостоять неизбежному. Нерушимый Обет. Представляю, чего вам стоило убедить волшебников принять ваши условия.       Гермиона перехватила палочку.       — Или вам не нужно было убеждать их? Среди присутствующих в этом зале сотрудников Отдела Магического Правопорядка нет ни одного чистокровного, ни одного полукровки. Я прав?       Гробовая тишина, которая длилась бесконечные секунды, ответила за Гермиону.       — Вы нашли отчаявшихся грязнокровок, участвовали в их судьбе и вовремя предложили протекцию. Теперь в вашем распоряжении армия послушных марионеток. Браво, миссис Грейнджер. Скажите, ваш муж во время брачной клятвы тоже давал Нерушимый Обет? — он засмеялся.       Гарри удалось сделать полшага в сторону Френки, маскируя перемещение от противника попыткой занять более устойчивую позу. Сдвинув ногу влево, он постепенно подтянул вторую. Теперь от Мантии его отделяла доля секунды. Нужно было заставить себя вспомнить состояние, которое позволило бы Темному Лорду перехватить контроль, но монолог захватил Гарри. Ему было важно знать, что провернула Гермиона у него под носом.       — Даже по твоим меркам это грязно, Риддл, — огрызнулась Гермиона.       Было странно видеть, что ее задела грубая, почти детская реплика про мужа.       — О, вы хотите обсудить этическую сторону нашего противостояния? — удивился Риддл. — Что ж, почему бы и нет. У нас ведь уйма времени, не так ли? Никто из министерской своры не сунется в этот зал, потому что в ваших руках артефакт, который они пытались уничтожить годами. Вы хранили его специально для нашей встречи, миссис Грейнджер? Я тронут. Приятно осознавать, что некто настолько умный и талантливый потратил всю свою жизнь для того, чтобы достойно встретить меня.       — Я не жалею, что мне пришлось потратить жизнь, — ответила Гермиона, доставая из кармана небольшой предмет.       В тусклом освещении атриума были хорошо видны блики на стекле, но Гарри пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть за стеклом фалангу.       Он узнал ее сразу. Проклятую фалангу пальца, артефакт из Отдела Тайн, по которому он писал несколько рапортов с просьбой начать процедуру уничтожения. Ему отказывали под разными предлогами, и, когда началась заварушка с Праудфутом — он решил, что во всем виноват старый дурак, но на самом деле это была Гермиона.       Вспомнился пузырек от Чейна, вонючая жижа. Усиленная версия живой смерти с противоядием, которое будет работать постепенно и спустя часы нейтрализует эффект? С Гермионы сталось бы вспомнить навыки зельеварения для такого случая. Возможно, она даже испытала отраву на себе. Если Палец распространяет чуму через легкие — отсутствие дыхания поможет избежать заражения. Умереть, чтобы выжить. Она действительно хорошо продумала двадцать восьмой план. Даже если Гарри использует противоядие Чейна — на много часов он останется без защиты. Все равно что проиграть.       Если Гермиона разобьет стекло — у них останутся секунды до первого вдоха, что означает секунды без вербальной магии.       — Вы готовы убить своих людей, — сказал Риддл. — Вы ни во что не ставите их жизни, их свободу воли и счастье. Если бы старик много лет назад обладал вашей решимостью — у меня действительно могли возникнуть проблемы. Хорошо, что он остался сентиментальным простаком до самой смерти. Как, впрочем, и вы. Дорогой, сейчас.       Френки сам шагнул ближе, и все, что оставалось — схватить Мантию, спрятанную в кармане.       Едва коснувшись мягкой ткани, Гарри перевел взгляд на зажатое в руке Гермионы стекло и успел заметить, как под давлением пальцев оно треснуло. Время потекло так медленно, что он успел различить момент, когда осколки погрузились под кожу и окровавленная ладонь сжалась вокруг проклятой фаланги.       Ему захотелось широко раскрыть рот и сделать глубокий вдох «напоследок», но губы не послушались его. Руки не слушались его, ноги не слушались его, даже сердце пропустило несколько ударов, пока Гермиона выбрасывала из руки уже бесполезный артефакт.       «Не мешай», — свистящим шепотом приказал Риддл.       «Нельзя аппарировать, нельзя сбежать, нельзя произнести заклинание…» — собственные мысли перекрывали шепот.       Он хотел отступить и дать своему лорду полный контроль над телом, но сознание отчаянно хваталось за остатки реальности, и точно так же, как он изо всех сил пытался сделать вдох, задыхаясь посреди полного воздуха зала, его мысли в панике предлагали десятки решений, которые нужно было воплотить немедленно: попытаться аппарировать (ведь Гермиона могла солгать), использовать остаток воздуха на Смертельное Проклятье (лишить ее возможности сделать еще один ход), добежать до лифтов и попытаться покинуть комнату (ведь чума не может распространиться на все Министерство)…       «Не мешай!» — приказ, похожий на пощечину, привел его в чувство. Вместе ним из памяти пришел образ последнего вечера, коридора, ощущение присутствия в двух местах. В прошлый раз Гарри пришлось сделать глубокий вдох и медленно выдохнуть, но теперь на такую роскошь нельзя было рассчитывать.       Лорена справа от него упала на колени, выронила палочку и начала кашлять так сильно, словно пыталась избавиться от легких. Один из подчиненных Гермионы использовал Петрификус Тоталус, и Лорена замерла у ног Гарри, беззащитная и бесполезная.       Френки слева зажал ладонью рот и нос — должно быть, чтобы напомнить себе о необходимости задерживать дыхание.       Ленни…       Крохотная часть сознания Гарри обратила внимание на мелкое движение на периферии, но тело уже подчинялось другому. Он ощущал себя частью целого, чего-то неизмеримо важнее, и не успел отреагировать. Палочка в его руке описывала сложный контур заклинания, которое он произносил невербально: «Империо». Нужно было сосредоточиться на этом до конца, до предела, и как бы он ни пытался, крошечный островок осторожности не мог остановить время.       — Авада Кедавра, - сказал голос Ленни.       Гарри показалось, что он умер. Ему больше не хотелось дышать, искать возможность побега и даже пытаться забрать с собой как можно больше противников. Тело, которое до сих пор подчинялось чужой воле, медленно развернулось, и они вдвоем увидели замершего с направленной им в грудь палочкой Сподса. В его глазах застыл ужас.       Ленни произнес правильные слова, возможно, он даже использовал правильные пассы, но этого оказалось недостаточно.       Ярость, затопившая мысли Гарри, вытеснила все остальное. Даже страх перед последствиями. Последняя мысль, которую Гарри смог сформулировать самостоятельно, была: «Лучше бы проклятье сработало».       — Экспеллиармус! — крикнула Гермиона.       Глаза Гарри видели, как падает от невербального проклятья Френки еще испуганный, но уже мертвый Сподс. Глаза лорда Волдеморта видели, как летит навстречу проклятье разоружения.       Он поднял палочку для защиты, невербально использовал Протего, но, когда Палочка выскользнула из рук, понял, что использовал руку не того тела.       «Нет», — в панике подумал Гарри.       Мысли Темного Лорда на миг стали шквалом образов, в которых Гарри валялся на полу, умоляя прекратить пытку.       «Нет-нет-нет, только не это», — бормотал Гарри, не размыкая губ.       Натянулся поводок Империуса, который они набросили на одного из подчиненных Гермионы, чтобы с помощью серии проклятий вывести из боя одну группу. Гарри вслед за Риддлом рассматривал происходящее в атриуме со стороны, пытаясь принять решение, и видел, как любой план заканчивается тупиком. Секунды вытекали у них из рук.       — Мой лорд, — прохрипел Френки, потратив последние крохи воздуха. Его лицо покраснело, рукой он указывал на главный вход.       Еще можно было попытаться выбить ворота. Втроем у них могло получиться.       Риддл заставил Гарри повернуть голову, они увидели как падает створка. Широкий проход был открыт, на противоположной стороне стояли Дрейк, Камелия и Чарли.       «Чума вырвется в Лондон», — подумал Гарри.       «Еще можно вернуть Ее», — подумал Риддл.       Зеленая вспышка полетела к миссис Грейнджер, но та исчезла за долю секунды до того, как луч коснулся ее груди.       Он дал себе обещание, что она не умрет несколько дней, несколько недель, несколько лет. Он заставит ее жить так долго, что ему надоест пытка. Она будет умолять на глазах у всех, кто был дорог ей. Он уничтожит ее, память о ней, ее тело, ее душу…       Гарри побежал к выходу, надеясь, что этот приказ отдал ему Темный Лорд. Надеясь, что это не трусость. Обернувшись всего один раз, он увидел, что Френки тащит на руках неподвижную Лорену. Риддл медленно шел к выходу, безоружный, но никто из подчиненных Гермионы не атаковал его — они валялись там, где недавно стояли, убитые проклятьем взятых под контроль коллег или сраженные чумой.       — Мой лорд, руку, — на выходе шепнул Дрейк, протягивая ладонь. Гарри коснулся ее собственной, и они аппарировали.       Дрейк хорошо владел магией. Аппарация прошла гладко, Гарри повалился на мягкую траву и с наслаждением втянул воздух. Ему не было так хорошо много лет.       Прошла пара секунд, пара ударов сердца, прежде чем он вспомнил, что лучшим вариантом будет попытка побега.       Из-за его глупости… из-за его беспричинной, нелепой, ничем не оправданной доверчивости Риддл лишился Старшей Палочки.       — Постарайтесь лежать неподвижно, — сказал Дрейк, откупоривая зубами флакон с ярко-красным зельем.       Гарри позволил ему влить зелье себе в рот, проглотил и представил, что умрет от яда. Лучше так, чем то, что будет, когда они в следующий раз встретятся с Темным Лордом. Лучше попросить Дрейка о последней услуге…       — Еще одно, — сказал Дрейк, показывая фиолетовый пузырек.       Гарри выпил еще одно зелье. Они были безвкусными. Все было безвкусным. Там, в Министерстве, услышав «Авада Кедавра», он умер. Все, что происходило теперь, было бредом на вокзале Кингс-Кросс вне пространства и времени.       — Палочку, — приказал голос, который Гарри боялся услышать.       Прежде, чем отдать собственную палочку, Гарри встал, опираясь о Дрейка.       Риддл выхватил его палочку и протянул руку за другим предметом. Отдавать его было куда тяжелей, но он знал, что больше не может претендовать на Мантию. Не теперь. Не после того, что произошло в Министерстве. Лучше всего будет отдать Мантию и умереть.       — Мой лорд, — пробормотал он, передавая Мантию, но Риддл обратился к Дрейку, игнорируя его слова:       — Ты вовремя. Есть новости от Летиции?       — Все чисто. Как вы и думали, они не выдали место, — ответил Дрейк, бросив короткий взгляд на Камелию и Чарли, которые стояли за спиной Риддла.       — Мой лорд, умоляю, — прошептал Френки, падая вместе с Лореной на траву возле Гарри. — Она полезна. Я сам прослежу, чтобы она не была обузой. Умоляю, — в его взгляде было то, чего не хватало Гарри — готовность принять любой ответ.       — Сними Петрификус, дай противоядие, — ответил Темный Лорд, бросив на траву черный флакон. — Используй все, что поддержит в ней жизнь. Она могла вдохнуть достаточно, чтобы легкие были уничтожены, но ты наложил проклятье быстро — шанс есть. Теперь, — он обвел взглядом собравшихся, — возвращаемся в укрытие.       Дрейк схватил Гарри, они аппарировали снова и оказались напротив замка Летиции. Очертания, которые отдаленно напоминали Хогвартс, причинили Гарри физическую боль. Он хотел, чтобы визита в Министерство не было. Он хотел попасть в прошлое. Стереть собственную глупость, доверчивость, убить Ленни, подарить Темному Лорду то, за чем тот пришел — убийство Грейнджер и ее отряда, полную победу в первом сражении, превосходство на много недель вперед.       Риддл вместе с Камелией и Чарли уже шел к замку. Ни разу не обернувшись, они скрылись внутри. Гарри, повиснув на плече Дрейка, медленно плелся следом.       — Мой лорд, я уверен, вы… — начал Дрейк в полной тишине.       «Как же паршиво ты выглядишь, что даже он пытается поддержать тебя», — подумал Гарри.       — Не надо, — сказал он вслух. — Просто доведи меня до замка. Ты был рядом с самого начала?       — Нет, я аппарировал в Лондон через пару минут после вас и ждал сигнала, — ответил Дрейк.       — Твоей задачей было открыть дверь?       — Нет, действовал по обстоятельствам. Идею с дверью предложила Камелия.       — Ты меня спас, — сказал Гарри. — Я не уверен, что это пойдет мне на пользу, но все равно спасибо. Можешь считать, что я тебе должен.       — В следующий раз, когда Темный Лорд соберет добровольцев — поддержите меня, — ответил Дрейк.       Гарри вспомнил, как нелепо Дрейк выглядел в первый день, совсем недавно. Никто не поддерживал его. Волшебники отворачивались.       — Дрейк, ты скоро поймешь, что моя протекция больше не стоит ни кната, — сказал Гарри. — Но я поддержу тебя, если тебе это важно.       — Что вы сделали? — тихо спросил Дрейк, его рука на плече Гарри сжалась сильнее.       — Из-за меня он потерял Старшую Палочку и упустил Грейнджер, — ответил Гарри.       Теперь, когда слова были произнесены вслух, Гарри впервые осознал масштаб случившегося. До сих пор он думал только о том, какую боль ему придется испытать после возвращения. Ему не хватило времени как следует обдумать последствия для остальных.       Они видели Старшую Палочку в руках Темного Лорда. Все, начиная от Дрейка, заканчивая Драко Малфоем. Она была символом триумфального возвращения.       Но ее потеря будет куда более грандиозным символом, и Гермиона сможет выжать из него все до капли. Уже завтра Пророк или десятки других газет, если Риддл успеет убедить одну редакцию не выпускать обличительную статью, расскажет всей Магической Британии, что Темный Лорд уязвим. Не просто уязвим — он потерял величайший артефакт.       — Я передумал, — сказал Дрейк, ненадолго остановившись. — Не нужно меня поддерживать. Если хотите, у меня есть яд.       — Поздно, — ответил Гарри.       До ворот оставалась пара шагов.       Гарри обернулся напоследок и увидел, что Френки помогает идти хромающей Лорене. По крайней мере, та была жива.       Ворота закрылись. Дрейк пошел вперед, Гарри остался у входа, давая глазам возможность привыкнуть к темноте зала. Без Лорены и ее магического света в замке было неуютно. Гарри казалось, что из каждого угла на него смотрят волшебники, которых он разочаровал неудачей в Министерстве.       Темный Лорд с небольшой группой людей, смутно знакомых Гарри по собранию накануне, стоял в центре зала, тихо обмениваясь репликами. Звучали вопросы, приказы, смысл которых Гарри не мог уловить из-за расстояния и гула в ушах. До него постепенно доходила боль от проклятья, которое, судя по всему, частично нейтрализовал Дрейк. В груди жгло, как будто в легких завелись пчелиные ульи. Он откашлялся и проверил, не останется ли на ладони крови — но ладонь осталась чистой.       Когда он решился пойти дальше, позади скрипнули створки, пропуская Френки с Лореной.       — Еще немного, — бормотал себе под нос Френки, помогая Лорене переступить порог. — Я отведу тебя в комнату и ненадолго оставлю.       Лорена сипло вдохнула, звук был настолько болезненным, что Гарри обернулся на него и замер. Бледное, перемазанное в грязи лицо было сведено судорогой, словно каждую секунду Лорена испытывала чудовищную боль. На плече — на месте ожога — остались еще не зажившие куски мяса, вокруг них сформировалась зарубцевавшаяся ткань нездорового серого цвета. Но хуже всего был свист.        — Спасибо, — прохрипела Лорена почти беззвучно. Ей пришлось несколько раз пытаться судорожно вдохнуть, прежде чем она успокоилась и позволила вести себя дальше.       Они прошли мимо Гарри, и он был благодарен Френки за то, что тот не посмотрел ему в глаза. Неважно, что Гарри увидел бы в этом взгляде — ни жалость, ни понимание, ни ненависть — ничто не могло избавить его от отчаяния. Наоборот, каждое проявление того, что он успел получить за последние дни, добавляло его по капле.