Осколки

      Они пошли к столу и, внимательно читая карточки возле обитых бархатом кресел с высокими спинками, заняли свои места. Как и предупреждал Риддл, Астория посадила Гарри слева от себя, а Дрейка — напротив. Они заняли центр стола и могли видеть все, что происходило от левого края до правого. Дрейк, усевшись в кресле, демонстративно скрестил руки перед собой, а в ответ на робкую попытку соседа слева завязать вежливую дискуссию сказал, что «после того как мне пришлось ебать твою мамочку всю ночь, я устал, поэтому не трожь меня, иначе я повторю это с твоей женой». Сосед, кем бы он ни был, изрядно покраснел, но не издал больше ни звука. Дрейк медленно переводил взгляд слева направо, по всей видимости, запоминая происходящее. Гарри, устроившись поудобней, последовал его примеру.       — … бокал за хозяев…       Гарри бросил взгляд на Риддла, который произносил приветственный тост, поднял бокал с остальными и сел, не притронувшись к алкоголю. Персиваль Уизли, который сидел через два места от Дрейка, и Патрик Булстроуд, который сидел через пять мест от Персиваля заняли большую часть его внимания. Он время от времени проверял остальных, чтобы во время изучения воспоминания у Темного Лорда была возможность обратить внимание на изменившиеся детали, но на самом деле его интересовали только Перси и Патрик. Он надеялся, что Дрейк следит за Маркусом, потому что Астория посадила его справа от себя, и следить за ним через ее бюст Гарри просто не мог.       — … объяснить сложившуюся ситуацию…       Патрик, кем бы ни считала его Милисента и ее семья, вел себя прилично, поднимал бокал, делал вежливые глотки вина и ставил бокал на место. Он попробовал каждое блюдо, что, возможно, было обязательно для присутствующих — Гарри не интересовался условностями и не притронулся к приборам. Патрику особенно понравилась необычная овощная нарезка, и он с удовольствием рассказал об этом соседке, которая смеялась над его сравнениями, изящно прикрывая ладошкой рот.       Перси, с другой стороны, явно оценил не овощную нарезку и девушку слева, а серебряный кувшин, который слуга, неизвестно откуда взятый Асторией, исправно подносил «мистеру Уизли», и через пять бокалов «мистер Уизли» начал щелкать пальцами, подзывая «официанта».       «Мой лорд, мне вмешаться?» — шепотом, так тихо, чтобы не прерывать мысли Риддла, спросил Гарри.       «Нет, просто следи. Даже если он начнет кричать. То, что ты видишь — важнее», — ответил Риддл.       Гарри отвернулся от пьяного Перси и перевел взгляд на Патрика, который шептал на ухо соседке что-то, что окрасило ее щеки в ярко-розовый цвет.       «Какая прелесть, — подумал Гарри, — почему бы им не снять…»       — … продемонстрировать Палочку! — радостно произнес Драко Малфой.       По гробовой тишине, которая охватила комнату, Гарри понял, что произошло нечто немыслимое. Он еще раз обвел взглядом ряд гостей напротив, но потом все же посмотрел на Драко. Судя по ощущениям в позвоночнике, Риддл готов был схватить его голыми руками и разбить голову о край стола. Здесь и сейчас. Гарри, стараясь выглядеть невозмутимо, посмотрел на Темного Лорда. Остаток улыбки еще держался на лице, но глаза уже прищурились. Риддл смотрел на Драко, будто ожидая продолжения.       — Разумеется, вы не обязаны, мой лорд, — сказал Драко, пряча взгляд в пол.       «Возьми его», — шепнул Риддл, продолжая улыбаться Драко остатками улыбки.       «Сейчас?» — удивился Гарри.       «Уведи его подальше. Надень Мантию. Запихни ее в рот. Что угодно. Сейчас же. Я хочу чувствовать, как он…» — Гарри видел, как на глазах меняется выражение Риддла, который тратил остатки самообладания на этот мысленный диалог.       — Драко, помнишь, ты рассказывал мне анекдот про то, сколько нужно чистокровных, чтобы вкрутить лампочку? — громко спросил Гарри, отодвигая стул так шумно, что все взгляды обратились в его сторону. — Ты знаешь, я вспомнил продолжение. Давай я расскажу тебе?       «Я понял, чего вы хотите», — ответил Гарри, на секунду встретившись взглядом с Риддлом.       — Анекдот? — растерялся Драко, глядя на Гарри снизу вверх.       — Встанешь и пойдешь тихо — я не трону твоего сына, — шепнул Гарри на ухо Драко, наклонившись, чтобы поправить соскочившую с тарелки вилку.       Драко встал и отправился к выходу.       «Вернешься после того, как…» — шепот Риддла был почти спокойным — Гарри чувствовал, что тот взял себя в руки, когда они оба услышали:       — … мы все будем очень рады! Не так ли?! — спросил Персиваль Уизли у своих соседей по столу.       Те промолчали, но внимание вновь сконцентрировалось вокруг Драко, Гарри и Перси, который, судя по всему, задал неприятный вопрос.       Гарри постарался как можно быстрее просмотреть мысли Риддла, вцепившись в Мантию в кармане.       — … тебе что, спектакль? — зло, почти угрожающе, спросил семнадцатилетний Патрик Булстроуд.       — … вас вернуться на свои, — начала Астория.       «Просто вытащи его, я разберусь с остальным», — попросил Риддл.       Гарри толкнул Драко к выходу из зала, а когда дверь за ними захлопнулась — схватил за воротник парадной мантии.       — Да в чем твоя проблема? — ему хотелось кричать, но, чтобы не подливать масла в огонь ситуации за дверью, он постарался говорить как можно тише.       — Я хотел… хотел дать возможность Темному Лорду…       — Ты… — гнев, захлестнувший Гарри, отступил, когда до него дошел полный смысл услышанного. — Ты хотел… — волнами накатывал смех. — Ты… хотел… дать возможность… Темному Лорду? Ты?!       Гарри согнулся от хохота, не выпуская из рук мантию Драко, которому пришлось наклониться вместе с ним.       — Что? — растерянно спросил младший Малфой.       — Пойдем, — Гарри, отсмеявшись, отпустил Драко и дал знак следовать за собой. Улыбка возвращалась к нему, и по пути на второй этаж он еще несколько раз заходился смехом.       — Я подумал, что можно сделать красивую… историю, — пробормотал Драко. По его виду было хорошо заметно, что он рассчитывал на совершенно другой эффект от своих действий, и такие ситуации, где он был неправ, за последние дни случались частенько.       — Не переживай, история будет очень красивой, — пообещал Гарри. — Отведи меня в комнату Люциуса, — попросил он, оглядев длинный коридор. Искать нужное место самостоятельно можно было часами.       — З-зачем? — Драко поджал губы, он начал догадываться, что происходит что-то странное.       — Хочу рассказать тебе красивую историю, — ответил Гарри, достал палочку и направил на Малфоя. — Я могу сам тащить тебя по коридору, открывать каждую дверь, задавать вопросы. Ты устанешь и помнешь свою красивую мантию. Так что покажи нужную комнату сам.       — Там… ничего нет, — растерялся Драко, поднимая руки, не иначе как чтобы показать свою беспомощность.       «Как будто с палочкой в руках ты представляешь опасность…» — подумал Гарри.       — Мне не нужны его вещи, — ответил он вслух. — Только его комната.       — Хорошо, я отведу, — согласился Драко и быстрым шагом пошел в конец коридора.       По дороге Гарри переложил Мантию из кармана брюк во внутренний карман куртки, чтобы хоркрукс оказался ближе к сердцу. Еще несколько дней назад он заметил, что лучше чувствовал Риддла, когда край ткани постоянно касался кожи.       Тихий шепот на краю сознания стал четче и громче, Гарри услышал отголоски мыслей Риддла:       «… наступает время, когда те, кто не готов сделать…» — эти мысли были на поверхности, Темный Лорд произносил речь за столом.       «Я хочу, чтобы он боялся поднять на меня взгляд, когда вы вернетесь, дорогой», — эти мысли, обжигающе ледяные, были спрятаны глубже, но Гарри мог услышать их, потому что они предназначались для него.       — Вот, мы пришли, — сказал Драко, открывая дверь в пустую комнату.       Гарри прошел в комнату первым и огляделся. Все было в точности как в воспоминаниях в Омуте. Цвет стен слегка потускнел, но в остальном Малфои не изменили ничего.       — Вещи вынесли… ну, ты понимаешь, когда он… — пробормотал Драко, проходя в комнату вслед за Гарри.       — Закрой дверь, — приказал тот.       Драко растерянно посмотрел и не сделал ни шага.       — Закрой. Дверь, — отчеканил Гарри.       — Зачем? Мы же просто… — начал Малфой.       — Так даже лучше, — решил Гарри, достал палочку и захлопнул дверь магией.       Драко вздрогнул от резкого звука и полез за палочкой, но его рука запуталась в блестящей ткани парадной мантии.       — Мне подождать? — спросил Гарри, разминая плечи.       Со второго раза направить палочку на противника у Драко не вышло из-за того, что она соскользнула с пальцев. Гарри следил за тем, как трясущиеся пальцы пытаются сжаться вокруг древесины. Драко сильно отодвинул край мантии, чтобы добраться до кожаного чехла на поясе, и теперь пытался в третий раз выхватить оружие.       Преодолев расстояние между ними большим шагом, Гарри положил руку поверх ладони замершего Драко.       — Не волнуйся так, я подожду, — шепнул Гарри на ухо Малфою, помогая вытащить палочку из чехла.       — Ты меня убьешь? — спросил Малфой дрогнувшим голосом и попытался убрать палочку обратно в чехол.       — Нет, конечно, твоя смерть будет неправильным сигналом, Драко, — улыбнулся Гарри.       — Тогда что тебе нужно? — спросил тот, направляя дрожащий кончик в грудь Гарри.       — Мне? — удивился Гарри. — Мне нужно, чтобы Темный Лорд получил то, чего хочет. Разве тебе не нужно то же самое? — он наклонился вплотную к лицу Малфоя, приподнимая его подбородок своей палочкой.       — Д-да, конечно, — ответил Драко.       Гарри видел в его глазах страх, и этот страх выливался в жалкую, неумелую ложь. Разумеется, Драко думал о том, чего хочет Темный Лорд, в последнюю очередь. Малфои всегда заботились только о собственной шкуре.       — Я так не думаю, — сказал Гарри.       — Клянусь, — Драко предпринял отчаянную попытку убедить самого себя, Гарри видел, как он борется с тем, что сидело внутри него.       Это напоминало Гарри попытки бросить курить. Сколько раз он говорил себе, что это последняя сигарета. Что с завтрашнего дня он станет новым человеком. В глазах Драко читался тот же неумелый торг с самим собой:       — Клянусь, я сделаю все, что ему нужно.       — Все? — улыбнулся Гарри. — Если ему нужен будет твой дом?       — Да-да, конечно, — обрадовался Драко.       — Твоя жена?       Драко уже открывал рот, чтобы согласиться, когда услышанное дошло до его сознания, и возглас согласия застрял на полпути:       — Жена? — растерялся он.       — Ты сказал, что отдашь все, — напомнил Гарри, усиливая давление волшебной палочки, и Драко попытался задрать голову еще выше, чтобы избежать боли. Даже такая боль была ему невыносима.       — Все… да, да, все, конечно. Х-хорошо, если ему нужно. Она… она с радостью, и я… — бормотал Драко, его взгляд бегал так часто, что в эту ложь не поверил бы даже ребенок.       — Что, если Темному Лорду понадобится твой сын? — спросил Гарри, наклоняясь к уху Драко.       — Сын? Он же еще… он просто ребенок… зачем? — растерялся тот.       — Какая разница, — жестко ответил Гарри и оттолкнул Драко от себя, делая несколько шагов назад.       Ему пришла в голову идея, как усилить связь с хоркруксом Риддла.       Развернувшись к Драко спиной, Гарри взял волшебную палочку в зубы, достал мантию, снял куртку и бросил на пол, чтобы она не стесняла движений. Потом, бережно развернув ткань Мантии, он начал наматывать ее на кулак, наслаждаясь тем, как усиливался шепот в голове, обострялись ощущения, растворялся в чужих воспоминаниях реальный мир.       — Не двигайся! — выкрикнул Драко.       Гарри обернулся через плечо, чтобы проверить, насколько сильно дрожит волшебная палочка в вытянутой руке Малфоя.       Впрочем, ему хватило смелости угрожать — это было существенным прогрессом.       — Я сказал, не шевелись! Ясно?! — кричал Драко.       — Внизу твоя жена сидит за одним столом с моим… лордом, — ответил Гарри. Ему в голову пришла еще одна идея. Он закатал рукав на левой руке, как раз над местом, где намотал в несколько слоев Мантию.       — Я убью тебя раньше, чем он… чем Темный Лорд сможет…       — Драко, если ты хотя бы пальцем меня тронешь — твоя жена будет несколько дней подряд рыдать в руках такого количества добровольцев, что ты не сможешь больше никогда смотреть ей в глаза, — тихо ответил Гарри, делая аккуратный надрез на руке. Достаточно глубокий, чтобы из раны выступила и начала течь тонкой струйкой кровь, но не достаточно, чтобы об этом стоило беспокоиться в ближайшие минуты.       Когда кровь начала пропитывать хоркрукс, он не сдержал стон.       — Что… что ты делаешь? — спросил напуганный Драко.       — Так странно, — ответил Гарри, наслаждаясь ощущением близкого присутствия сознания Риддла. — Драко, твоя тетка была одержимой Темным Лордом психопаткой. Твой отец… о, он наслаждался пытками ничуть не меньше, хотя его слишком сильно заботила репутация у… посторонних. Но тебе достались от них только неосмотрительность и безрассудство.       — Что… ты делаешь? — повторил вопрос Драко.       Гарри размял левую руку, сжимая и разжимая кулак, чтобы кровь вытекала быстрее.       «Достаточно, дорогой, мне не стоит отвлекаться сильнее», — прошептал Риддл.       Остановив кровь заклинанием, он обернулся к Драко, который выглядел почти таким же испуганным, каким был его отец после пыток.       — Ты не представляешь, насколько ты жалок, — вздохнул Гарри.       — Я… пытаюсь, — прошептал Драко, кусая губы. — Я правда пытаюсь. Гарри, мне не нужно все это…       — Не нужно «это»? О чем ты? — удивился Гарри.       — Об этой фальшивой жизни, — ответил Драко, выбросив волшебную палочку на пол. — Ты думаешь, я правда не понимаю, насколько я жалок? — возмущение на его лице на глазах превращалось в гнев. — Ты думаешь, мне нравится, что я — посмешище? Я пытался, столько раз пытался чего-то добиться. Я почти смог… ты видел! — вспомнил Драко. — Ты видел, я почти смог убить Дамблдора! Почти выполнил его приказ!       — Почти, — подчеркнул Гарри. Ему стало интересно, как далеко зайдет Драко, дав волю злости, подстегнутой отчаянием. Риддлу в его голове было так же любопытно, он тихо смеялся, наполняя рот Гарри воспоминанием о вине, которое пил.       — Другие не смогли даже этого, — Драко прищурился и поджал губы. — Тетка, отец… Они не смогли подобраться к Дамблдору даже на десяток шагов, а я…       — Ты стоял напротив и дрожал, как первокурсник перед Распределением, — усмехнулся Гарри. — Ты жаловался ему, что Темный Лорд угрожал тебе смертью. Вот почему ты решился оторвать задницу от своего детского трона, Драко. Из страха смерти. Чтобы спасти свою шкуру. И все, что ты смог сделать, — восстановил старый артефакт. Тебе помогали мамочка, Снейп, Беллатриса. Все Пожиратели, которые не хотели, чтобы Темный Лорд пострадал от твоих слабости и безволия.       — Ты… — ненависть горела в глазах Драко так сильно, что они словно светились ярко-голубым огнем. Солнечный свет, свободно проникающий в комнату без занавесок, отражался в глазах. Несмотря на то, что лучи светили прямо в лицо, — Драко даже не моргнул.       — Ну? — усмехнулся Гарри. — Давай, сделай это. Брось все, чего добивался. Убей меня. Перечеркни не только собственную жизнь. Перечеркни жизни своих жены и сына. Сделай жертву матери бессмысленной, — он тихо рассмеялся, наблюдая за реакцией Драко.       — Не смей…       — Это ты не смей говорить со мной таким тоном, — перебил Гарри, направляя палочку в грудь Драко.       Вопреки ожиданиям Гарри, тот не задрожал снова и даже не изменился в лице:       — Вы считаете себя лучше, мой лорд? — спросил он переполненным гневом шепотом. — Вы уничтожили Его. Уничтожили все, что Он создал. Из-за вас Он вынужден был выживать в виде монстра… Как вы смеете обвинять меня в том, что я недостаточно старался, когда я приложил все усилия, все знания, все, что у меня было, чтобы помочь Ему.       Гарри медленно подошел к Малфою, продолжая держать палочку перед собой.       — Куда же делся страх? — спросил он, широко улыбаясь.       — Ты не можешь меня убить, — ответил, глядя в глаза Гарри, Драко. — Ты хочешь угрожать мне. Скорее всего, ты будешь пытать меня. Но если ты думаешь, что сможешь…       — Круцио, — сказал Гарри, и Малфой согнулся от боли, падая на колени.       Риддл за столом внизу сделал медленный глоток, прикрыв глаза, чтобы лучше чувствовать то, что чувствовал, наклоняясь к Драко, Гарри.       Отменив проклятье, тот перевернул еще не пришедшего в себя Малфоя на спину и сел на живот, чувствуя под бедрами заходящийся пульс чужого тела. Драко пытался отдышаться, хватался пальцами за каменный пол, искал взглядом источник боли. В конце концов он столкнулся взглядом с Гарри.       — Уже готов умолять? — спросил тот.       — Нет, тебе придется остаться здесь надолго, — мстительно прошептал Драко.       — Сомневаюсь, — усмехнулся Гарри. — Но ты напрасно думаешь, что я не хочу оставаться здесь надолго. Мы с больши́м удовольствием останемся с тобой хоть на всю ночь, Драко. Если ты проживешь настолько долго.       — Мы? — вырвалось у Драко.       — Мы, — Гарри растянул губы в улыбке за них обоих. Гнев и напор на лице Драко дали трещину, уступая место панике.       — Ты… вы… зачем? Я не понимаю, зачем тебе это? Ты… вы можете все использовать, я… все отдам, я же…       — Нет-нет-нет, мне гораздо больше нравилась твоя гордость, — Гарри отвесил Малфою пощечину. — Давай, разозлись. Ну же!       Он ударил еще несколько раз, прежде чем Драко предпринял попытку поймать его руку, но промахнулся. Их взгляды снова встретились, и теперь Малфой не боялся — он был взбешен.       — Хочешь пытать — придется постараться! — выкрикнул он.       — Поразительно, — улыбнулись они, наклоняясь вплотную к Драко, заглядывая в нежно-голубые глаза, ненадолго обретшие стальной отблеск. — Как в тебе уживаются два настолько разных человека… Ты мог быть неплохим дополнением в коллекцию. Столько гордости.       — Что ты несешь… — зарычал Драко.       — Столько злости, — они наклонились к уху Драко. — Нам нравится.       — Подавитесь, — прошептал он в ответ.       Они почувствовали, что в бок упирается волшебная палочка.       — Экспелли…       Им не нужно было произносить заклинание — поэтому они оказались быстрей. Палочка выскользнула из руки Драко, они отшвырнули ее подальше и выдохнули ему в лицо:       — Молодец. Хороший мальчик. Дай этому чувству затопить себя полностью. Ненависть — неплохое начало.       — В таком случае я начал очень давно, — выпалил Драко, стиснув челюсть. Восхитительную интонацию искренней ненависти невозможно было спутать ни с чем.       — Круцио, — прошептали они ему на ухо, всем телом ощутив волну сопротивления, после того как проклятье сработало. Невидимый поводок натянулся до предела, Драко пытался сбросить их с себя, рычал от злости, которой не мог дать выхода.       «Не отпускай его, дорогой, — сказал Риддл, — мне нужно ненадолго уйти».       Проклятье, доведенное до последнего рубежа, после которого могло бы серьезно навредить телу, заставляло Драко часто дышать, стонать, рычать, царапать каменный пол ногтями. Слезы текли у него из глаз, но он продолжал бросать полные чистейшей ненависти взгляды на Гарри, стоило ему хоть на долю секунды обрести возможность контролировать тело.       — Отдохни, — решил Гарри, сделав боль от проклятья минимальной. Такой, чтобы можно было говорить и думать после того, что Драко испытывал секунду назад. — Ты заслужил.       Драко запрокинул голову, делая глубокий вдох:       — Скотина, — прошептал он на выдохе. — Ты ведь даже… ты даже ничего не спрашиваешь. Что тебе нужно?       — Ты хочешь поторговаться? — Гарри поймал себя на мысли, что испытал что-то вроде легкой досады. Ему почти стало интересно…       — Я хочу понять, что привело тебя в такое… отчаяние, — он откашлялся.       — Я похож на отчаявшегося? — заинтересовался Гарри.       Драко лег ровно и посмотрел ему в глаза:       — Ты был в панике, когда тащил меня сюда. Там, за столом. Так что такого произошло?‥       Гарри удивленно вскинул бровь и улыбнулся:       — Неплохая попытка.       — Почему тебе так важно было увести меня после того, что я сказал? Ведь я просто…       Гарри смотрел на Драко, ловя себя на мысли, что не знает, что понравится ему больше: если Малфой догадается или если предложит бредовые, невозможные версии.       — Нет… — прошептал он, недоверчиво посмотрев на Гарри. — Нет!‥ Невозможно. Он потерял Старшую Палочку? Когда?       — Ты действительно думаешь, что мы можем поговорить об этом? Сейчас? — Гарри расхохотался. — Тебя не смущает, что я в любой момент могу использовать Круциатус?       — Используй, — усмехнулся Малфой. — Пытая меня, ты не вернешь Ему Палочку.       — Нет, — согласился Гарри. — Но я помогу ему развлечься.       — Развлечься? — удивился Малфой.       — Чем я, по-твоему, занят?       Взгляд Драко ненадолго остекленел. Гарри почувствовал ощутимое давление, как будто в его голову пытался пролезть…       — Невероятно, — рассмеялся он. — Драко, столько сюрпризов за один день. Скажи честно, ты готовился?       — Тебе нравится видеть, насколько мне больно, — ответил тот.       — Нет, — возразил Гарри. — Мне нравится чувствовать, насколько тебе больно.       — Тогда… с моим… отцом. Ты чувствовал? — голубые глаза смотрели безо всякого выражения. Гарри не мог понять, что испытывает Драко: радость, любопытство, гнев — это могло быть чем угодно.       — Да, — ответил Гарри.       — У тебя дрожали руки, — сказал Драко. — Когда ты стоял над ним, у тебя дрожали руки. Сначала я думал, тебе его жалко. Но… тебе было приятно?       — О, ты ни разу не пробовал? — спросил Гарри.       — Не пробовал… что?       Гарри наклонился к уху Малфоя:       — Сделать другому человеку больно для своего удовольствия.       Судорожный вздох выдал волнение Драко.       — Пробовал? — Гарри спросил еще раз.       — Нет, — прошептал Драко.       — Хотел?       Несколько секунд Драко лежал неподвижно, не дыша, пока Гарри не услышал от него дрожащее: «Да».       — Я здесь для того, чтобы ты стал полезен, Драко, — ответил Гарри. — Ты можешь стать полезным безобидным овощем, а можешь получить то, о чем мечтал. Ты ведь мечтал?       — Как? Как мне это получить? — быстро спросил Драко.       — Делай, что я говорю.       — Хорошо, — он согласился так быстро, в его голосе было столько искренности, что Гарри решил продолжить новую игру.       Он встал и отступил на несколько шагов, давая себе пространство для маневра.       — Поднимайся, — приказал он Драко, дождался, пока тот начнет вставать, и использовал Круциатус.       Не удержав равновесие, Драко упал. Его взгляд был удивленным.       — Поднимайся, — повторил Гарри.       Драко нахмурился, но подтянулся второй раз и стал помогать себе руками. Мантия мешала ему, его шатало, он кое-как удержал равновесие и выпрямился.       — Круцио, — сказал Гарри, отменив проклятье почти сразу. Оно сработало как подножка.       Свалившись лицом в пол, Драко несколько секунд лежал неподвижно. Потом, подтянув ноги к груди, на шатающихся руках приподнялся и посмотрел на Гарри.       — Вставай, — сказал тот, не скрывая издевку.       Драко просверлил его полным ненависти взглядом, но оторвал руки от пола и выпрямился еще раз.       — Круцио, — отозвался Гарри. На этот раз он не отпустил поводок, но ему так легко было контролировать боль — он так хорошо чувствовал поток колючей проволоки под рукой, что сократил воздействие до едва уловимого минимума.       Несколько секунд Драко держался, но даже такая боль при долгом воздействии должна была стать невыносимой. Взвыв от злости, он упал на колени, обнимая голову, прижимая ноги к груди.       — Вставай, — сказал Гарри, повышая голос, отменяя проклятье.       — Что… чего ты… хочешь? — прошептал Драко, медленно разгибая дрожащие руки. Он вытер лицо рукавом блестящей гладкой мантии, а потом неожиданно резко стал снимать ее, как будто находиться в ней ему было противно.       — Ты даже настолько простой приказ выполнить не способен? — улыбнулся Гарри.       Драко отшвырнул парадную мантию и остался в брюках и рубашке, от которых тоже несло галлеонами, но которые не могли стеснять движений и путаться под руками. Он встал, быстро, не пошатнувшись ни разу, и посмотрел на Гарри исподлобья:       — Чего ты хочешь на самом деле?       — Нет-нет-нет, нельзя жульничать, Драко. Мы не на Истории Магии, шпаргалки тебе не помогут.       — Ты просто хочешь пытать меня? — спросил Драко. — Тогда зачем этот… нелепый приказ?       — Потому что именно с выполнением приказов, Драко, у тебя огромный пробел, — ответил Гарри и начал обходить Малфоя по кругу, заставляя того поворачиваться на месте.       — Я прикладывал все…       — Запихни это объяснение знаешь куда? — разозлился Гарри, остановившись.       Драко, не меняя выражения лица, ждал.       — Забавно, минуту назад ты вздрагивал от каждого шороха, — улыбнулся Гарри. — Сейчас ты спокоен, хотя знаешь, что я не буду сомневаться в выборе проклятья.       Драко ждал молча, злость в его взгляде никуда не исчезла, но он ничего не предпринимал с ней.       — Давай попробуем другую игру? — предложил Гарри.       — Какую? — глухо спросил Малфой.       — Скажи, что ты чувствовал, когда я убил на твоих глазах отца? Тебе было жалко? Страшно? Ты испугался, что будешь следующим?       — Он был сам виноват в том, что произошло, — сказал Драко безучастным, пресным тоном.       — Не нужно отговорок, Драко, мы уже перешли на «ты», — отозвался Гарри, демонстрируя палочку. — Что ты чувствовал?       — Облегчение, — ответил Драко все тем же лишенным чувств голосом.       — Облегчение? Оттого, что не придется кормить его за семейным столом?       — Оттого, что… — процедил Драко, но остановил себя на полуслове.       Гарри подошел вплотную, схватил его за волосы, оттягивая до боли, и заставил смотреть в глаза:       — Рассказывай, Драко. Будешь лгать другим: жене, сыну… — он только начал свою маленькую речь, призванную заставить Малфоя разозлиться сильнее, когда увидел, как твердый взгляд заплывает блеском слез, а выражение лица — вызывающе безразличное — становится тошнотворно обиженным.       — Попался, — усмехнулся Гарри, с силой толкнул Драко на пол, и тот, неудачно развернувшись в воздухе, упал на согнутую ногу. Раздался полный боли крик, Малфой прижал ногу к себе и начал тихо плакать, вздрагивая от попыток остановиться.       — Подумать только, — продолжил Гарри, обходя по кругу лежавшего в собственном отчаянии Малфоя, — говорят, семья не для всех, но я не думал, что такого, как мы, она может превратить в затравленного щенка. Тебе самому не противно?       Драко не ответил, но его рыдания все чаще прорывались наружу.       — Хватит! — крикнул Гарри и пнул Малфоя в плечо ногой, заставив развернуться. Но тот, оказавшись на спине, закрыл лицо руками. Гарри опустился на колено, схватил Малфоя за руки и завел их вверх, сделав собственной опорой на полу. Захват получился болезненным, и Драко выкручивал плечи и локти, пытаясь найти удобное положение.       — Посмотри на меня! — Гарри позволил себе злиться так сильно, как ему хотелось в глубине души. Обычно внутреннее напряжение, гнев приходилось сдерживать, иначе окружающие стали бы принимать его за бешеную собаку. Он все время немного приукрашивал степень своего спокойствия, чтобы не держать собеседников в постоянном ужасе.       Но Драко отреагировал на его злость иначе. Он предпринял последнюю попытку вырваться — скорее по инерции — и затих. Заплаканные глаза внимательно посмотрели на Гарри.       — Ты пропустишь меня, — прорычал Гарри, наклоняясь вплотную к Малфою. — Ты не будешь сопротивляться, иначе я сломаю тебя так, чтобы ты не мог.       — Зачем тебе… моя память? — огрызнулся Драко. — Будешь писать мемуары?       — Хочу посмотреть, кого ты больше любишь: меня или свою мамочку, — оскалился Гарри, чувствуя, насколько сложно Малфою сохранять спокойствие. Остекленевший взгляд то и дело разбивался мелким движением зрачков, как будто глубоко внутри маленький мальчик пытался вырваться наружу.       — Я скажу тебе все, что захочешь, — ответил Драко.       — Поздно, — Гарри отпустил его руки, провел пальцем по щекам, вытирая слезы, и облизал. — Теперь я хочу посмотреть.       — Попробуй, — усмехнулся Драко. — Снейп говорил, что ты — самое жалкое ничтожество в окклюменции из всех, кого он видел. Для легилименции нужно гораздо больше таланта.       Гарри тихо засмеялся:       — Знаешь, почему на меня это не действует, Драко?       Малфой молча смотрел на него, не моргая.       — Потому что мне плевать на твое мнение. Есть только один волшебник, мнение которого мне важно, и я знаю, что поможет мне сделать ему приятно. Поэтому прекрати сопротивляться и покажи мне, как прыгаешь от восторга, получив Письмо, — ответил Гарри.       — Нет, — спокойно и очень серьезно ответил Малфой.       — Нет? Ты хочешь еще немного боли? — удивился Гарри.       — Мне ничего не нужно делать, Поттер, в отличие от тебя, чтобы другой волшебник не мог заглянуть в мои воспоминания, — впервые за целый день Малфой усмехнулся с превосходством. — Даже если я очень захочу… даже если я загадаю желание на день рождения — у тебя ничего не получится.       — Не переживай за меня, — улыбнулся Гарри. — Что-то в тебе подсказывает, что ты просто набиваешь себе цену.       — Как хочешь, — усмешка стала шире. — Я предупредил. — Глаза Малфоя перестали бегать, он смотрел с вызовом, и это одновременно раздражало и подогревало интерес.       «Мы пойдем вместе, — шепнул на ухо Риддл. — Он совершенно не зря приполз ко мне с меню — есть это невыносимо тошно».       Гарри улыбнулся, прикрыл глаза, помогая Риддлу пройти глубже, убедился, что они контролируют тело достаточно хорошо, чтобы в случае опасности использовать магию или физическую силу, а потом они открыли глаза. Драко, который до этого смотрел безразлично, прищурился.       — Не успел заскучать? — спросили они.       Драко потянулся за вежливой мыслью, его зрачки ненадолго уползли вбок, и Риддл осторожно коснулся волшебством края чужого сознания, угадывая прозвучавшую вежливую отговорку, которая так и не сорвалась с губ Драко, потому что они пошли дальше по тонкой линии простой мысли — к ледяной стене заготовленных фраз и ответов.       «Иногда бывает приятно ломать их, дорогой, но Малфой нужен мне вменяемым, поэтому мы пойдем с другой стороны», — шепнул Риддл.       «Насколько вменяемым он должен остаться?»       Риддл рассмеялся.       Они шагнули в толстый лед, растворились в нем и стекли ниже. Реальность превратилась в поток магического света и черноты. Риддл осторожно подталкивал Гарри — то, что считало себя Гарри, — дальше, к просторной комнате посреди пустоты, где за столом сидели совсем юная Нарцисса Малфой, непривычно злой Люциус и маленький Драко, ноги которого еще не доставали до пола.       — Какое желание ты загадал? — лицо Нарциссы сияло счастьем и нежностью.       Драко перевел взгляд на отца.       «Можно говорить?» — услышали они.       Лицо Люциуса, улыбающееся, но застывшее, напомнило Драко про тайну, которая была у них.       Тайну, про которую никто не должен был знать.       «Тс-с-с…» — говорил папа давным-давно, прикладывая палец к губам. В его глазах Драко видел, что такое радость.       Белоснежные перья пропитывались розовым, проступали алые линии, а потом — каждый раз! — начиналось волшебство. Розовый, алый, багровый — все сливалось, становясь черным, черно-белым, черно-прекрасным. Он перебирал в руке легкие пушинки, когда увидел папу.       — Что это?       — Игра, — он был так доволен, что может рассказать папе свой секрет.       Няня запрещала ему.       Няня говорила, что отец будет страшно ругаться, если узнает…       И он вправду страшно ругался на нее, когда узнал: «Круцио».       У няни было забавное лицо. Когда она уходила, то смотрела на него так, будто он научился использовать волшебство. Настоящее волшебство.       «Круцио», — сказал он маме, когда она снова отчитывала его за грязные руки.       — Откуда. Ты. Знаешь? — спрашивала она снова и снова.       «Оставят без сладкого», — расстроился он.       — Мало ли где он услышал, — голос отца. Ничего страшного. Все будет хорошо. Просто не рассказывай маме. Все будет хорошо, сынок.       В лабиринте можно было спрятаться ото всех. Он знал уголок, куда тяжело было влезть из-за кустов роз. Шипы кололись. Он залезал потому, что был еще «слишком маленьким».       — Драко? Ты здесь? — лицо папы, обеспокоенное.       — Извини, — ему нельзя было уходить одному.       — Что это?       — Ты заругаешь, — он спрятался в колючки, и ему стало больно. — Ой!       — Драко, что ты здесь делал?       Почему у него такой взгляд? Чего он хочет? Он ударит? Лишит сладкого?       — Драко?       — Я просто… играл.       — Драко… — улыбка на пол-лица, палец — напротив губ, — не говори маме.       За столом мама жаловалась, что фазаны разбегаются от нее. Их тяжело ловить. Спросила, не кажется ли папе, что их стало меньше.       Он держал ладошку у рта, чтобы ничего не выдать.       «Не говори маме», — теплая, нежная улыбка.       Ему так хотелось не говорить.       — Что ты наделал?! Ты опять за свое? Ты понимаешь, чем это кончится? Ты видел, где закончила моя сестра? Рассказать тебе, сколько у нас ушло на то, чтобы за твои… за твоих… Драко? Закрой дверь, сейчас же!       Он вовсе не плакал. Глупости. Просто Добби плохо убрал в комнате. Из-за пыли у него чесались глаза. Мама отругала Добби, а он украдкой смотрел…       — Драко, нам нужно поговорить, — на лице отца улыбка, которая означает прощание. Так улыбалась няня, когда уходила за ворота.       — Ты уйдешь? — он не знал, как спросить. Он спросил бы по-другому! Надо было спросить по-другому. Сколько ему было лет… пять? шесть?       — Драко, мне нужно, чтобы ты… чтобы ты играл в доме. Мне…       — Я что-то не так сделал? — он совсем-совсем не хотел расстраивать папочку. Он так хотел, чтобы ему подарили метлу на Рождество…       — Драко, сынок, — улыбка, которая была у няни. Откуда папа взял ее?       — Все из-за дурацких павлинов? — догадался Драко.       Мама все время не могла их найти. Как будто сложно было понять, куда они деваются после того, как папа заставляет их исчезнуть…       — Драко, я…       Горячие руки, дыхание на шее, тихий голос: «Прости». Он плакал?       — Что мне сделать? — спросил Драко. — Я никому не говорил… Я честно не говорил!       — Я знаю, — улыбка няни на лице отца. — Прости. Ты поймешь. Когда-нибудь ты поймешь.       Но он не понял.       — … еще раз увижу — можешь не сомневаться. Ты нас никогда не увидишь. Ясно? Я тебе не Беллатриса. Думаешь, я буду терпеть твои… твоих… Драко, закрой дверь!       Он закрывал уши, но все равно слышал. Он так хотел научиться…       — Драко, прости, мы с твоей мамой немного… мы кое-что…       — Я все понял, — он держал игрушечную метлу поближе, чтобы не отобрали. — У вас «сложности».       — Драко, — руки отца держали его лицо напротив, согревая ладонями, — ты можешь обо всем мне рассказывать. Обо всем. Я… я помогу.       Он не помог.       — … видел, что он?‥       — … просто ребенок, зачем же…       — … ребенок? Ты слышал, что они?‥       — … его напугаешь! Мне плевать, что он…       — … всегда плевать. Драко, закрой дверь! Немедленно уходи!       В комнате, переполненной чужими воспоминаниями, он сидел в шкафу, надеясь, что его не будут искать.       — Юный господин изволит прятаться в платяном шкафу! — он ненавидел голос эльфа. Лучше бы вернулась няня. У нее было красивое лицо.       — Драко? — отец?       — Па?       — Драко, вылезай сейчас же.       Он знал, что отец может поставить его в угол, чего он не знал — так это того, что мама может поставить в угол отца, заставить его отказаться от игр…       — … никогда не должен…       — … не понимаю, я же…       — … никогда! Ясно? Еще раз увижу, что ты…       — … да, отец.       — … вырастешь, и поймешь меня. Драко, я…       Они стекали глубже по стене, которая должна была не пропускать их вперед. Драко, сидящий в лабиринте, смотрел по сторонам, но ему так и не пришло в голову заглянуть под ноги.       «Смешно», — заметил Риддл, падая на несколько лет вперед.       «Странно», — отозвался Гарри, ныряя в черную жижу, которая превратила их в столешницу.       Они увидели сидящих по разные края стола Нарциссу и Люциуса.       — … лучше будет, если он…       — … видел колдографию? Она сошла с ума, понимаешь? Ты этого хочешь для своего ребенка? Ты только представь…       — Он уже понимает все, о чем мы говорим. Хватит делать из него идиота.       — Драко, ты понимаешь?       — Нарцисса, прекрати. Через год он поедет в школу. Нужно действовать сейчас. Министерство не успеет отреагиро…       — С ума сошел? Говорить такое при ребенке. Драко, малыш, мама и папа шутят. Слышишь?       — Нарцисса, ему не три. Ты понимаешь, как я рисковал эти годы? Ты понимаешь, насколько важно то, что я должен сделать?       — … не слушал меня, и я не собираюсь…       — Если ты еще раз скажешь подобное, я заставлю тебя…       — … что? Заставишь меня «что»?       Они смотрели глазами Драко на молодого Люциуса, челюсть которого была сжата так сильно, что шея, подбородок и даже лоб — все дрожало. Люциус был в бешенстве. Он не выглядел так даже в те мгновения, когда они держали ногу на его лице. Когда они держали в руках его душу и сердце.       — Папа, не ругайся, смотри, — сказал Драко, доставая из кармана сложенную бумажную фигурку павлина.       Она поднялась в воздух и пролетела до центра стола.       — … опять павлины?! … немедленно! Ясно?! … еще раз! Если еще раз!       Они позволили чужому прошлому пройти насквозь и нырнули глубже — к воспоминаниям, которые не видел никто. К истории, которую Драко не рассказывал даже друзьям.       — Поздравляю, сынок, — дежурная улыбка отца.       Кого он пытается приободрить ей?       — Не волнуйся, гостей будет немного, — он не хочет доставлять неудобства.       Никогда не хотел.       Чего он хотел, так это…       — Какие неудобства, о чем ты, — отец улыбается виновато-испуганно.       Последние годы он может улыбаться только так.       — Кое-что важное, — отец наклоняется к нему — как в детстве — и долго молчит.       — Может, я пойду? — спрашивает Драко, ему неловко. Он много лет не чувствовал присутствие отца так близко.       — Никогда не показывай ей то, что… то, что внутри, — говорит Люциус.       Драко вспоминает смех Астории.       Он думал рассказать ей потом. Как-нибудь.       Однажды.       — Никогда, — повторяет Люциус. — Если она узнает…       Драко проваливается глубже вместе с ними. Он не пытается сопротивляться. Он хочет раствориться в пустоте, которая вихрем кружит вокруг них.       — Слизерин! — кричит Шляпа.       «Они не разозлятся», — радуется он.       Темный Лорд стоит напротив, и если поднять взгляд — он увидит Драко целиком, но этого нельзя делать. Как бы сильно ему ни хотелось. Отец сказал — нельзя смотреть в глаза. Нужно смотреть вниз. Вниз. Еще ниже. Лишь бы не показать неуважение…       — … особое задание, — отдается пульсом в висках.       «Однажды, Драко, он увидит, что ты — особенный», — голос отца из далекого прошлого.       — … да, мой лорд, — Драко опускается на колени.       Ему так хорошо. Великий Мерлин, как ему хорошо, нельзя, чтобы кто-то узнал. Даже отец. Даже мать. Тем более — мать.       — Я сделаю все, мой лорд. Все, что в моих силах, — его шепот слушают десятки ушей, десятки глаз смотрят на него.       Кажется, его сердце вырвется из груди.       — … не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности, — голос мамы.       «Должен слушать ее, сынок», — голос отца.       — … правда, что твоя тетка трахалась с ним, а? — голос друзей.       «Никогда больше… больше никогда… никто и никогда… никто…» — его собственный голос.       Он ложится в кровать, думая о том, что может сделать завтра. Он просыпается, думая о том, что можно сделать сегодня. Он хочет вернуть тот день… то обещание…       Они проваливаются глубже — в прошлое за прошлым. Оно спрятано в Исчезательном Шкафу Выручай-Комнаты. Нужно произнести пароль: «Фазаны». Дернуть ручку трижды и отвернуться. Они проходят дальше и видят мальчика в углу.       — Драко, скоро все изменится, — говорит отец, сжимая его ладони.       Так тепло.       — … поможем ему вернуться, и он вознаградит нас. Мы сможем…       Так тепло.       — … нужно немного подождать. Твоя мама, понимаешь, она…       Так тепло. Он закрывает глаза, и они успевают нырнуть на поверхность, вдохнуть настоящий, живой воздух, прежде чем Драко теряет сознание, проваливаясь в пустоту своей памяти.       На его лице тихая улыбка.       Гарри слышит мысли Риддла: «Жаль».       Ему самому — не жаль. Он рад. Если бы Люциус Малфой использовал хоркрукс… Кто знает?       Драко лежал на полу, прикрыв глаза. Гарри не сомневался, что должно было пройти несколько часов, прежде чем он начал бы просыпаться сам.       «Времени мало», — шепнул Риддл.       Гарри почувствовал, как чужое сознание отслаивается от его собственного, как плотная субстанция — чужая воля — выскальзывает из его тела, как из перчатки.       «Что мне с ним делать?» — спросил Гарри, цепляясь за край чужого сознания.       «Он больше не будет сопротивляться, — шепнул Риддл. — Приведи его за стол. Мы разберемся позже. Он может быть полезен».       Гарри прикрыл глаза, помогая сознанию Риддла выскользнуть из тела. Бережно размотал Мантию с руки, очистил от крови, встряхнув и протерев ткань под пальцами. Убрал хоркрукс обратно во внутренний карман куртки. Ударил Малфоя по щекам.       — … ты все равно ни хера не понял, — хрипло прошептал Драко, приходя в сознание.       — Если объяснишь — обещаю, что пару дней не буду рассказывать, как ты мечтал, что папочка обнимет тебя, — усмехнулся Гарри.       Драко лежал на спине, глядя вверх. Его губы, его глаза, его лицо — не выражали ничего. Если бы Гарри задержал его во время обыска — Драко превратился бы в настоящую проблему. Веритасерум… пытки… и то, и другое было запрещено.       — Хочешь знать, какого черта я не сдох в детстве? — спросил Драко, усаживаясь на полу.       — В общих чертах, — согласился Гарри. — Так хотел помучить павлинов?       Драко бросил в его сторону дежурный злой взгляд, но тут же отвернулся.       — Ты не поймешь, — прошептал он.       — Попробуй, — ответил Гарри, надевая куртку.       — Отец говорил… — голос Драко стал едва слышным. — Когда Темный Лорд вернется…       — Он хотел использовать Дневник? — спросил Гарри.       — Наверное, да, я не знаю, — пробормотал Драко, оставаясь в своих мыслях. — Он говорил мне, что…       — … это секрет, — Гарри закончил фразу. — Одевайся, приведи себя в порядок.       — Ты меня отпустишь? — нахмурился Драко.       — Чего ты ждал? Что мы остаток жизни проведем в этой комнате в горе и радости?       — Очень смешно, Поттер…       — Назовешь меня так еще раз — получишь добавку из Круциатуса, — лениво огрызнулся Гарри, снимая с одежды пыль волшебством, которое обычно удавалось ему не слишком хорошо.       — Я… — начал Малфой, огрызаясь в ответ, но остановил себя. — Как мне обращаться к тебе?       — Что, не поворачивается язык назвать меня своим лордом? — улыбнулся Гарри.       — Ты действительно?‥ Он действительно… позволяет тебе это? — нахмурился Малфой. — Что между вами происходит?       — Ты не перепутал, кто кого допрашивает? — Гарри улыбнулся шире.       — Пожалуйста, ответь, — попросил Малфой.       — Раз уж ты сказал волшебное слово. Одевайся, я расскажу по дороге то, что тебе нужно знать, и хочу, чтобы ты объяснил, какого черта с тобой происходит. Как ты научился превращаться в бесполезный кусок говна по щелчку пальца? У твоей жены фетиш на унижение? — спросил Гарри, отступая к двери. Он встал у стены и закурил, наблюдая за тем, как пытается справиться с дрожью в руках после пыток Малфой. У него получалось лучше, чем Гарри ожидал, когда заходил в комнату. Но не достаточно хорошо, чтобы блестящая мантия не порвалась под очищающим заклинанием.       — Тебе было когда-нибудь стыдно за то, что ты сделал? — спросил Драко, отбросив в сторону бесполезную тряпку, и начал очищать рубашку и брюки. Они пропитались потом, кровью и всем, что Драко подобрал собой с пола.       — Ближе к делу, Драко, я видел, что происходило в твоей голове. Просто рассказывай — я пойму, — сказал Гарри, наблюдая за непривычно расслабленным Малфоем.       — Они не ругались, пока мать не узнала… пока я не выболтал ей, что отец пытал няню. Случайно, конечно. Тогда я впервые увидел, как они могут кричать друг на друга. Я даже подумал, что он использует то же проклятье на ней. Из-за меня. Из-за того, что я выдал секрет. После этого я старался уходить из дома почаще, в парк. За мной обычно следил Добби, но за колючками ему сидеть не нравилось. Да еще его часто гоняли по другим делам. Короче, не знаю, Пот… не знаю, мой лорд, как это было возможно. Астория, к примеру, следит за Скорпиусом лучше, чем Аврорат следил за нашим домом на протяжении нескольких поколений.       Гарри усмехнулся:       — Сомнительный комплимент, честно говоря.       — Это не комплимент, — огрызнулся Драко. — Простите, — он прикрыл глаза рукой. — Это не было комплиментом, мой лорд.       — Не волнуйся, я не настолько нежный, — усмехнулся Гарри. — Рассказывай дальше.       — Я нашел место, где меня никто не трогал. Ходил туда играть. Как-то туда залез павлин. Они все время таскались за мной и требовали печенье. Наверное, этот тоже прибежал за едой. Но проход был узкий, он зацепился за…       Гарри смотрел на бледное лицо, на котором постепенно проступал румянец. На остекленевший взгляд, на пересохшие губы.       Малфой дышал так часто, будто Гарри пытал его секунды, а не минуты назад.       — Ты рассказываешь об этом первый раз?       — Что? — растерялся Драко.       — Я спросил тебя, ты рассказываешь об этом первый раз? — Гарри улыбнулся.       — Да, — прошептал Драко, опустив взгляд к полу.       — Продолжай.       — Павлин зацепился за колючку крылом. Попытался вырваться. Крыло… я не знаю, что произошло. Я просто сидел и смотрел. Как он кричит, пытается вырваться. Надо было помочь ему. Мама говорила, что «наш долг помогать нуждающимся», когда ходила со мной по Косой Аллее… Я чувствовал, что должен помочь. Но мне не хотелось. Я вспомнил, как отец сказал «Круцио», и няня… она кричала так же, как этот павлин. И я представил, что…       Он замолчал. Гарри докурил сигарету и взял следующую.       — … что это я с ним сделал. Павлин, наверное, весь дом поставил на уши, потому что пришел отец. Он редко ходил за мной на улицу. Обычно мама. Когда он увидел меня там, с этим павлином, я думал, он будет ругать меня. Но я никогда не видел его таким счастливым. Он сказал, чтобы я не рассказывал маме. И я не рассказывал. Она стала волноваться, когда я переловил половину. Отец купил новых. Иногда мы…       Гарри ждал молча, наслаждаясь вином, сигаретой и видом человека, который раздевался у него на глазах.       — … иногда он использовал волшебство. Иногда… мы делали все без магии.       — Все? — уточнил Гарри.       Драко прикусил нижнюю губу.       — Заставляли их кричать, — выдохнул он. — Убивали. Не знаю, сколько их было. Потом… мать обо всем узнала.       — Откуда?       — Я клянусь, что не знаю, мой лорд. Я спрашивал себя об этом двадцать лет. Я ничего не говорил ей. Я бы не ошибся… так сильно. Я точно знаю, что всегда держал в голове, о чем нужно думать. Каждую секунду. Но она все равно узнала. Тогда он ударил ее. Я увидел случайно. Вряд ли он хотел показать мне. Он всегда закрывал двери. Это она оставляла их открытыми. Она сказала, что уйдет и заберет меня. И он ударил ее. И она… то, как она на него посмотрела. Я… как будто он превратился в пустое место. Как будто такому, как он… как будто такой, как он, ее не достоин. И все закончилось. Мы больше не играли с ним.       — Неужели ты не пытался сам? Неужели тебе не хотелось?       — Нет, — ответил Малфой тем самым бесцветным тоном, за которым прятался во время пыток. — Я решил, что она никогда так не посмотрит на меня. Честно говоря, я почти забыл… Павлины. Глупость. Не знаю, сколько мне было лет. Потом я стал рассказывать, что они сами залезали в колючки и дохли там как мухи. Крэббу особенно нравилась эта шутка.       — Ты даже им не рассказывал? — удивился Гарри, вспомнив о не обремененных интеллектом друзьях Драко.       — Они бы не поняли, — уверенно ответил Драко. — Ударить человека по лицу и… то, что делал я — это разные вещи. И я ведь уже сказал, я решил, что выдумал все это.       — Ты боишься, что Астория отберет твоего сына? Если узнает? — спросил Гарри.       — Нет, — поморщился Драко. — Он такой же «мой сын», как дети Грейнджер и Уизли. Она воспитывала его сама, вдали от «пагубного влияния моей семьи».       — Вдали?       — В другом крыле поместья, мой лорд, — Драко устало вздохнул.       — Тогда почему ты встал ради нее на колени? Зачем просил?‥       — Во-первых, я был уверен, что сам умру в тот же день. А она когда-то вытащила меня из вечного завтрака за столом с родителями, — ответил Драко. — Думаете, я рассчитывал на что-то большее? После того, что они натворили, на что вообще я мог рассчитывать? На грязнокровок?       — Ты действительно веришь в эту чушь? — поморщился Гарри.       — У вас нет детей, мой лорд, — Драко ответил спокойнее, чем ожидал Гарри. — Перспектива смешать кровь с кем-то вроде Грейнджер настолько омерзительна, что…       Гарри вспомнил о Мантии, которая все еще была пропитана его кровью, и поймал себя на мысли, что впервые понимает идею о чистоте крови. Да, он бы совершенно точно не стал смешивать собственную кровь с кем-то вроде Гермионы. Даже мысль об этом вызывала тошноту.       — Я понял тебя, — сказал Гарри.       — Вы… что? — Малфой напрягся. — Это какая-то шутка?       — Ты сомневаешься, что я способен изменить свою точку зрения, Драко? — Гарри широко улыбнулся, гостеприимно разведя руки в стороны. — Я совсем не против повторить нашу беседу на полу.       — Нет, мой лорд, — спокойно ответил Драко. — Я просто… приятно удивлен.       «Не ты один», — подумал Гарри, улыбаясь мысли о том, что Драко вряд ли когда-нибудь узнает об этом.