Осколки

      Тесная камера была специально сделана так, чтобы арестованным было неудобно находиться в ней. Министерство могло позволить себе камеры любого размера, но прошлые поколения Авроров постигли нехитрые приемы подготовки подозреваемых к допросу. В камере можно было стоять и сделать пару шагов вперед-назад. Можно было сесть на пол. Вытянуть ноги лежа было уже невозможно. Не было ни еды, ни воды, ни отхожего места. Бруствер и Праудфут тщательно следили за тем, чтобы арестованных не держали в камерах слишком долго. Гермиона, судя по ее состоянию, провела здесь всю неделю. От нее отвратительно воняло всем, чем только могло пахнуть человеческое существо, губы потрескались от недостатка воды, руки дрожали — то ли от холода, то ли оттого, что уже много дней она не ела. Отрешенный взгляд был направлен перед собой — в колени Риддла.       — Вы достаточно расслабились, чтобы увидеть ее, мой лорд? — спросил Гарри на парселтанге.       — Мне казалось, что достаточно, дорогой, — прошипел Риддл в ответ — его голос звенел от злости.       — Неужели она смогла так сильно вывести вас из себя? — улыбнулся Гарри.       Гермиона не шевелилась, продолжая смотреть вперед.       — Я ненавижу ее почти так же сильно, как ненавидел тебя, когда на кладбище ты сбежал от меня, дорогой, — прошептал Риддл.       В комнате стало жарко, Гарри вытащил палочку и направил на заключенную.       — Неужели она смогла так сильно вывести тебя из себя? — усмехнулся Риддл.       Гарри посмотрел на Риддла — в черно-красных глазах горели гнев вперемешку с восторгом.       — Опусти палочку, — приказал Риддл, и Гарри подчинился, хотя ему никогда прежде не хотелось произнести Смертельное проклятье настолько сильно.       — Вы пришли допросить ее? — мысли путались от гнева. Расслабленная сытость последних минут растворилась в нем без остатка.       — Нет, я пришел посмотреть, — ответил Риддл. — Хочу, чтобы она дожила до самого конца.       — Хотите показать ей, что ее жертва бесполезна? — спросил Гарри.       — Хочу показать, что она сама бесполезна, — улыбнулся Риддл.       Его тихий шепот постепенно успокаивал Гарри. Гнев больше не мешал думать, теперь его присутствие отрезвляло.       — Посмотрите на себя, — хрипло произнесла Гермиона.       Они посмотрели на нее одновременно. Она, чуть задрав голову, глядела в ответ.       — Неужели? — обрадовался Риддл. — Хочешь поговорить?       — Это ты хочешь поговорить, Том, — она с трудом улыбнулась.       — Жаль, что ты продолжаешь называть меня именем отца, — он улыбнулся в ответ. — Я думал, мы найдем общий язык.       — Общий язык? — она глухо рассмеялась. Смех сорвался в кашель. — С таким, как ты, у меня не может быть ничего общего.       — Ты представить не можешь, сколько крови на твоих руках, милая, — он присел на корточки напротив. — Даже мне пока далеко до такого. Волшебники, магглы… В твоем возрасте я даже не мечтал о подобном. Двое-трое за раз… Иногда десяток. Жалкие мелочи. Но ты…       — Они умирают из-за тебя, Том, — спокойно ответила Гермиона. — Я пыталась тебя остановить.       — Остановить? — он рассмеялся. — Милая, ты сделала все, что мне было нужно. Погрузила столицу в хаос, парализовала Министерство, разорвала Статут. Всего за несколько дней. Браво.       Она молча смотрела на него.       — Будь ты одной из нас, я бы подарил тебе Метку, — продолжил Риддл.       Гермиона сорвалась с места, схватилась за прутья решетки и впилась в него полным ненависти взглядом:       — Я бы отрезала себе руку, если бы увидела на ней эту мерзость.       — Ты из-за этого стерла себе память, милая? — ласково спросил Риддл, приблизившись вплотную к ней. — Отрезала себе руку, когда почувствовала сомнение?       Больше всего на свете Гарри хотелось схватить Гермиону за волосы, оттащить к дальней стене и убить. Немедленно, сейчас же.       — Я стерла себе память, чтобы ты не смог шантажировать меня близкими, — прошептала она.       Риддл схватил ее за горло до того, как она успела отшатнуться от решетки, и встал на ноги, подтянув ее за собой.       — Дорогой, сколько членов ее семьи было у нас, когда мы встретились возле дома Праудфутов? — спросил он.       — Ни одного, — ответил Гарри, глядя на сжавшиеся вокруг шеи Гермионы напряженные пальцы. Он помнил ощущения слишком хорошо, чтобы не представлять их теперь.       — Видишь, милая? — продолжил Риддл. — Мне некем было шантажировать тебя. Ты сама привела мне друзей на обед. И стерла себе память. Неужели за семь дней в этой мерзости ты не догадалась, почему сделала это? У тебя ведь была Старшая Палочка и все время мира. Ты могла уйти куда угодно, ты могла подготовиться намного лучше. Но ты потеряла все… как же ты сказала? Ах, да, потому что боялась упасть.       — Ты… боялся… упасть… — прохрипела Гермиона. — Я готова была… пожертвовать всем.       — Всем? — он отпустил ее, она схватилась за решетку.       — Ты отчаянно боишься упасть даже сейчас, — усмехнулся Риддл. — Твоя последняя операция — чистой воды самоубийство. Я заметил, что ты не взяла с собой ни мужа, ни тех членов Ордена, кто мог противостоять моим людям. Ты привела тех, кого не было жаль.       — Они пожертвовали собой не зря, — усмехнулась в ответ Гермиона. — Ты испугался. Я видела страх в твоих глазах.       — Страх перед твоей глупостью, милая, — ответил Риддл. — Ядерная бомба? У тебя была Старшая Палочка, и твоим решением стало оружие магглов… Ты должна быть в ужасе от самой себя. От того, что можешь сделать.       Гарри чувствовал, что катится в пропасть гнева, но не мог остановиться. С каждой секундой ему было все сложней держать язык за зубами. Смотреть, что делает Риддл. Слушать, как вязнет все глубже Гермиона…       «Если она действительно… если она…» — он боялся додумать мысль и цеплялся за приказ опустить палочку.       — Я вижу, что ты пытаешься сделать, Том, — спокойно ответила Гермиона. — Не все волшебники похожи на тебя. Есть те, кому недоступны Непростительные.       — О да, — глухо засмеялся Риддл. — Да, разумеется, в мире полно отбросов. Но ты можешь использовать Непростительные, милая. Я вижу это в твоих глазах. Ты можешь лишить человека воли, пытать и убить. Ты столько раз делала это, не прибегая к магии…       — Вот как он сделал это, Поттер? — спросила Гермиона, обращаясь к Гарри.       — Сделал что? — спросил тот. Его трясло от злости, он с трудом соображал, что ей нужно.       — Так он заставил тебя подчиняться? Держал в камере и говорил, что ты можешь пытать и убивать? — спросила она, зло прищурившись.       — Нет, — прошептал Гарри, вспоминая. — Мне пришлось потратить десять лет своей жизни, чтобы понять, кто я такой. Том… — он осекся. — Темный Лорд не держал меня в камере. Я искал его сам.       — Зачем? — прошептала Гермиона, сведя брови, как делала, когда волновалась очень сильно. Ему странно было думать, что она не помнит его. Ничего из их прошлого.       — Ты представить не можешь, каково это, — сказал он, шагнув вплотную к решетке. Она позволила ему схватить себя за руки и с тревогой смотрела в глаза. — Чувствовать чужую жизнь в своих руках. Чувствовать их страх. Их беспомощность.       — Неужели тебе совсем не жалко их? — спросила она.       — А тебе жалко? — спросил он. — Тех, кто умер от магической чумы. Тех, кого убили магглы.       Она открыла рот, чтобы ответить, но вдруг замолчала, пораженно глядя на него.       — Лучшее, что могут сделать некоторые люди, — умереть, Гермиона, — прошептал он.       — Мы были хорошо знакомы? — спросила она.       — Почему ты спрашиваешь?       — Ты говоришь со мной так, будто мы знакомы всю жизнь, — она прищурилась с недоверием.       — Ты была моим лучшим другом, — сказал Гарри.       — Ты говоришь правду… — пробормотала она и посмотрела за его плечо — на Риддла. — Почему ты не убил его?       Гарри выпустил ее из рук и отступил к дальней стене. Ему нужно было прийти в себя, хоть немного успокоиться. Он чувствовал, что может сделать глупость.       — Потому что мне стало интересно, — сказал Риддл, и Гарри превратился в слух.       — В Пророчестве было сказано, что никто из вас не сможет жить, пока жив другой, — сказала Гермиона.       — Ты хорошо подготовилась? — усмехнулся Риддл. — Зачем ты спрашиваешь, милая? Надеешься, что получится переиграть нас? Даже сейчас? Я уважаю попытку, но она лишена смысла.       Гарри не был так же уверен. Он был на волоске от нарушения прямого приказа. Правая рука дрожала. Он повторял про себя Смертельное проклятье так часто, что боялся — оно сработает без палочки.       — Ты был другим, — сказала Гермиона.       Они снова посмотрели на нее одновременно.       — Что ты сказала? — Риддл наклонил голову, будто прислушивался к чему-то. — «Был другим»?       — Она нырнула в Омут, — прошептал Гарри. — Ты… ты взяла записи?       — Мне нужно было знать, — твердо ответила она.       Они подошли к решетке одновременно и вцепились в ее руки.       — Что ты видела? — спросил Гарри. — Кого ты видела?       Риддл глухо рассмеялся:       — Она видела всех, дорогой. Черлизон передал ей подробный список, и она вынесла записи из хранилища. Я думал, они у Бруствера. Думал, их уничтожили… Очаровательно, милая, и как тебе? Понравилось?       — Ты был другим… — прошептала Гермиона, переводя взгляд с одного лица на другое. — Что-то не так…       — Какое воспоминание понравилось тебе больше остальных? — спросил Риддл.       Гарри сжал запястье Гермионы так сильно, что у него самого заболела рука.       — Ты… спокойнее, — пробормотала она, глядя на Риддла. — Как будто… не понимаю…       — Понравилось смотреть на Люциуса? — спросил тот.       Гарри выпустил руку и хотел отойти назад к стене, но неожиданно Гермиона сама схватила его. Ее хватка была совсем слабой, едва ощутимой, но он все равно замер и остался на месте.       — Невилл должен был уничтожить хоркрукс, — прошептала она. — Я видела, как он достал тебя мечом Гриффиндора. Почему ты до сих пор подчиняешься ему?       Он зажал ее руку в своих ладонях и заглянул в глаза поверх стиснутых пальцев:       — Гермиона, хватит искать сложные объяснения. Ты всегда повторяла, что самое простое объяснение — самое лучшее. Никто не околдовал меня. Никто не заставлял меня подчиняться. Я сам искал его. Я сам вернул его к жизни. И я сделаю все, что он скажет, по собственной воле, даже если это означает выслушивать бред свихнувшейся волшебницы. Я сам хотел этого.       — Пытать людей? — пораженно спросила она.       — Да, — ответил он, вкладывая в свой ответ все желание и готовность использовать Круциатус в этот самый момент.       — Убивать? — ее челюсть подрагивала.       — Да, — он улыбнулся ей.       — Ты болен, — прошептала Гермиона.       — Я знаю, — согласился он. — И теперь я знаю, что ты тоже больна. Поэтому ты стерла из памяти Рона и детей. Твоя сияющая совесть не может вынести того, что ты чувствуешь. У тебя уже начались кошмары, в которых убивают не тебя, а ты?       Она смотрела на него молча, стиснув челюсть.       — Ты хотела защитить их от себя, — продолжил Гарри. — Или ты зашла еще дальше? Они мешали тебе? Были обузой? Слабым местом, на которое мог надавить Темный Лорд…       — Я должна была убить его и тебя во что бы то ни стало, — прошептала она.       — Тогда почему не убила? Одно Смертельное проклятье, один удар меча Гриффиндора… Ты ведь была уверена, что во мне хоркрукс, — он усмехнулся.       — Так его не было? — спросила она пораженно.       — Тогда — не было, — ответил он, потому что ему так хотелось, чтобы она знала. — Можно было убить меня простым заклинанием, Гермиона. Со Старшей Палочкой убивать очень просто. Ты бы даже не заметила.       — Я бы не смогла, — пробормотала она. — Я не… я не…       — Ты не такой человек? — спросил Гарри. Она часто закивала. — Совсем недавно я уже слышал эти слова. Ты именно такой человек. Можно было покончить со всем одним ударом. Собственными руками, не жертвуя жизнями друзей, которые не понимали, на что идут.       — Сколько раз мне повторять, что я…       — Ты не понимаешь, Герм? — он вытянул руку и коснулся ее лица. — Я знаю, что ты чувствуешь.       В ее глазах застыл ужас, она попыталась вырваться, но он удержал ее одной рукой.       — Ты представляла меня на коленях перед собой? — спросил Гарри.       Она попыталась вырваться снова.       — Тебе хотелось убить меня голыми руками? — улыбнулся он.       С третьей попытки ей удалось вывернуть руку так, что решетка помешала ему удержать ее. Гермиона отбежала к дальнему углу и, сжавшись, села на пол.       — Неплохо, дорогой, — сказал Риддл на парселтанге.       — Вы хотели этого, мой лорд? — глухо спросил Гарри.       — Не совсем, — ответил Риддл.       Они стояли у противоположных стен тесной камеры. Риддл скрестил руки на груди. В правой руке, где раньше была Старшая Палочка, теперь крутился под пальцами хоркрукс Гарри.       — Не совсем? — спросил тот.       — Я думал, ты убьешь ее, — произнес Риддл, сжимая брошь в руке.       Чужая эйфория захлестнула Гарри с головой, он сполз по стене на пол, зажимая рот запястьем, чтобы не застонать в голос при Гермионе. Он еще никогда не чувствовал Риддла настолько ярко и полно.       — Вы же сказали… — прошептал Гарри, когда привык к биению второго сердца в своей груди. Оно билось в такт с его собственным.       — Не знаю, чем я заслужил такое доверие, — усмехнулся Риддл. По его руке потекла кровь.       Гарри попытался нащупать внутренний карман с медальоном дрожащими пальцами, но остановился, услышав:       — Не при ней. Вставай.       Он подчинился, кое-как выпрямившись, помогая себе руками.       — Мой лорд, я не понимаю, чего вы хотели…       — Чтобы ты убил ее, разумеется, — сказал Риддл. Его руки уже были спрятаны в карманы брюк.       — Вы ведь запретили мне, — с досадой пробормотал Гарри.       — Ты очень избирателен с выполнением моих приказов, дорогой, — ответил Риддл.       — Вы хотели… — его осенило, — вы хотели, чтобы я нарушил приказ. Вы хотели, чтобы у вас был повод…       — Думаешь, мне нужен повод? — жестко спросил Риддл. — Мы закончили здесь. Идем.       Гарри поплелся следом за Риддлом, с трудом соображая, где находится. Дементор вжался в стену, когда они проходили мимо. Пустой коридор Аврората встретил их тишиной и отсутствием вони.       — Я мог убить ее, — прошептал Гарри, стараясь не сбиться с шага. Они шли не к лифтам, а вглубь. Он не представлял, куда именно.       — Она успеет умереть, дорогой, — ответил Риддл. — Сейчас я хочу другого.       — Надеюсь, на этот раз вы скажете мне, чего именно, мой лорд, — вырвалось у Гарри.       — Я скучал, — усмехнулся Риддл.       — По моей глупости? — Гарри словно наблюдал за собой со стороны. Он знал, что нельзя было говорить подобное Темному Лорду, но не мог вспомнить, почему.       — По твоей наглости, дорогой, — ответил Риддл.       — У нас с Гермионой много общего, — сказал Гарри.       — Это правда, — легко согласился Риддл. — Вы ведь учились на одном факультете.       Гарри подмывало продолжить обмен колкостями, но они пришли к двери в кабинет с табличкой «Приемник №3», и Риддл остановился.       — Позволь говорить мне, дорогой, — в голосе хорошо ощущалась ирония.       — Как прикажете, мой лорд, — в тон ответил Гарри. Его до сих пор трясло от мысли, что он мог убить Гермиону всего пару минут назад. Прекратить унизительное сравнение. Лишить ее возможности присоединиться к ним. Выполнить данное в поместье Малфоев обещание.