Осколки

      Шрам на животе онемел. Гарри понял это, когда тонкой кожи коснулась палочка. Ее прикосновение ощущалось издалека, воспоминанием о прикосновении — идеей, а не ощущением. Поэтому боль, которая последовала, тоже стала отголоском. Идеей боли, которую можно было не проживать.       — Дыши вместе со мной, — прошептал Риддл. — Тебе понравилась работа Френка?       Гарри прислушался к медленному дыханию Риддла и подстроился под него, отмечая моменты пауз между выдохом и вдохом. Боль становилась сильнее, но его мысли были заняты воспоминаниями о проведенном дне.       — Он старается сохранить людей, — сказал Гарри. — Рассчитывает на долгую игру. Учит стажеров. Ему надо научиться проще относиться к должности.       — Драко? — спросил Риддл.       Боль стала острой, но у Гарри было слишком много дел, чтобы обращать на нее внимание.       — Все еще боится, что ему придется отвечать за ошибки отца, — сказал он.       — Как глубоко, — усмехнулся Риддл. — Объясни, пожалуйста.       Последнее Пыточное, которое Гарри чувствовал совсем недавно, уже казалось щекоткой. Боль стала опасной, напоминала о том, что его, несмотря на собственный хоркрукс, все же можно убить. Риддл громко выдохнул ему в ухо, и это помогло сделать вдох одновременно с ним.       — Он не пытается спорить, — ответил Гарри. — Выполняет то, что ты приказал, не задумываясь.       — Так делали все, дорогой, — сказал Риддл.       Жжение растекалось от солнечного сплетения по всему телу, стало сложно дышать. Каждый вдох обжигал внутренности огнем. Глубоко под собой Гарри видел обрывки воспоминаний. Пропахшие плесенью простыни, запах свежей травы и крови, непостижимо огромный замок.       — Он… он… — изо всех сил Гарри концентрировался на вопросе. — Он может быть полезнее. Если дать ему больше… — каждое слово застревало раскаленными углями в горле.       — … свободы, — договорил за него Риддл.       Гарри вспомнил, что Драко отправился в Хогвартс. Там решения будет принимать он один, без Астории, Френка, Дрейка и даже Темного Лорда. «Каникулы» обрели новый смысл.       — Расскажи мне о Дрейке, — попросил Риддл, выпрямляясь.       Давление на живот усилилось, но ненадолго — на один вдох — стало легче дышать. Гарри с наслаждением проглотил прохладный воздух, скосил взгляд вниз — к солнечному сплетению. Риддл держал одну ладонь возле шрама, палочка упиралась в центр между указательным и средним пальцами.       — Его пора вытаскивать, — прохрипел Гарри и закашлялся. На застывшую кровь мертвых волшебников попали капли его собственной.       — Детали, дорогой, — строго сказал Риддл.       Под ними собрались волшебники в черных мантиях и масках, которых они презирали. За то, что снять маски решались только бесполезные безумцы. За их нерешительность и страх, который помогал управлять ими.       — Детали, дорогой, — повторил Риддл, повысив голос.       — Он измотан, — ответил Гарри. — Он бы ни за что не остался в грязной одежде. У него… — пришлось снова выплевывать кровь, — у него пунктик на внешности. И он стал рассеян. Вместо того, чтобы вытащить остальных из-под Фиделиуса, — притащил Чарли.       — Ты бы не ушел? — спросил Риддл. — Он привел Чарли вместе с внучкой Праудфута, дорогой. Разве мало?       — Они бесполезны, — прошипел Гарри, пытаясь не прогибаться от боли, чтобы не задеть сидящего на нем Риддла. — Даже если… даже если Ногастик вылезет — от него нет толку. Нужны… дети Рона. Проще… — он понял, что захлебывается кровью, и Риддл позволил ему перевернуться на живот. Когда кашель прекратился, Гарри продолжил: — Проще использовать Гермиону.       Риддл вернул его обратно, снова сел на живот и положил сверху ладонь. Его глаза были прикрыты, он шевелил губами, и в их памяти всплывали образы слов.       Внизу скрипели ступени деревянной лестницы. Он поднимался в спальню. Оставалось избавиться всего от одной мелочи.       Шрам обожгло болью, которая показалась Гарри последней в его жизни. Но, столкнувшись с рукой Риддла, боль рассыпалась.       Мальчик отводил взгляд, изо всех сил показывая, как ему все равно. Они видели его желание слишком хорошо, чтобы поверить. Попытка была жалкой даже по меркам Северуса. Но им нравилось видеть благодарность в его глазах. Если девчонка поступит разумно, можно сохранить ей жизнь.       — Ты готов был… ради него… — прошептал Гарри, проваливаясь вниз. К лестнице, ведущей на второй этаж. К спальне с маленьким ребенком, который мог перечеркнуть десятилетия кропотливой работы.       — Думай о том, где ты, — пробормотал Риддл, ненадолго оторвавшись от заклинания — боль усилилась.       — Ты хотел оставить ее в живых ради него, — прошептал Гарри. — И он тебя предал…       — Замолчи, — приказал Риддл.       Злость на мальчишку прорастала со дна воспоминания, впиваясь иголками в спину Гарри. Сотни болезненных уколов обжигали тело. Иглы проникали глубже, заползали под кожу червяками, тянулись к сердцу.       — Дыши, — напомнил Риддл.       Вдыхая иглы, Гарри проваливался в них сквозь лестницы Хогвартса.       — Когда ты понял, что можешь колдовать? — спросил Риддл.       Гарри упал в подземелья Слизерина и пополз вверх — к башне.       — Мы ходили смотреть на змею… — прошептал он, глотая иголки.       Сверху потекла вода — это было Черное озеро, Гарри видел отростки гигантских щупалец чудовища, живущего на глубине.       — Вспомни день, когда получил письмо, — приказал Риддл. — Расскажи мне.       Гарри пытался вспомнить. Пришел Дамблдор. В комнате было холодно, как обычно. На старике была странная одежда. Шкаф загорелся.       — Шкаф, — он выплюнул иглы на пол, они разбежались пауками.       Пауки боятся василиска…       — Не то. Возвращайся. Вспомни свой любимый предмет, — сказал Риддл. Его голос раздавался из-под воды Черного озера.       — Полет… — попытался ответить Гарри. — Я… хотел летать.       Щупальце чудовища было василиском, который раскрыл пасть, чтобы проглотить его.       — Ты издеваешься, — донеслось издалека. — Есть хоть что-то в твоей жизни, что не связано со мной?!       — П-прости, — пробормотал Гарри.       — Вспомни детство, — приказал Риддл.       — Я прятался от кузена, — улыбнулся Гарри. Василиск проглотил его, и внутри было тепло и спокойно. Страх растворялся в теплой слизи.       — Вспомни, где ты жил, — продолжил Риддл. — Вернись туда.       — Нет, — ответил Гарри, растворяясь в теплой слизи. Она пахла всеми вкусами Берти Боттс.       — Я жду тебя там, — сказал Риддл.       Гарри перевернулся на живот и пополз обратно. Руки плохо слушались его, вязли в мутной жиже. Он цеплялся за розовую массу ногтями и пытался найти опору коленями.       — Открой дверь, — приказал Риддл.       Гарри погрузил руку в тело василиска, схватился за ручку и повернул ее. Знакомый скрип заставил поморщиться. Тетя Петунья могла услышать. Значит, позовет готовить завтрак. А можно было поспать подольше.       Риддл стоял у входа в чулан, его руки были перепачканы в крови, он строго смотрел сверху вниз:       — Выходи.       Гарри осторожно вышел из чулана, задирая голову. Риддл протянул ему руку. Когда их ладони коснулись друг друга, Гарри вынырнул из Черного озера. Вокруг плескалась красная гладь.       — Отведи меня в гостиную Гриффиндора, — сказал Риддл с берега.       Полная Дама спросила пароль.       — Круцио, — ответил Гарри.       Проход открылся. В гостиной сидели все, кого он знал. Джинни, миссис Уизли, Сириус, Дамблдор. Они улыбались и махали ему рукой.       — Идем дальше, — сказал Риддл. Гарри увидел, что он уже поднялся к двери в спальню, и побежал следом.       — Где твой чемодан? — спросил Риддл, стоя посреди спальни. Невилл храпел во сне. Гарри не стал будить его и показал на свою кровать.       — Это самое безопасное место? — спросил Риддл, открывая чемодан Гарри.       В руке Риддла была Мантия. Гарри вцепился в нее взглядом и помотал головой:       — Нет.       Место было недостаточно безопасным для нее.       — Покажи мне самое безопасное место, — приказал Риддл.       — Хорошо, — согласился Гарри и протянул руку за Мантией.       Риддл передал ее.       Гарри открыл рот василиска, положил Мантию и проглотил.       Лицо Риддла побелело от злости.       — Я на тебе живого места не оставлю, — пообещал тот, проваливаясь вниз сквозь каменную кладку башни.       Гарри падал следом. Он так хотел научиться летать.       Они замерли одновременно, над фундаментом башни, над озером, над чуланом и пастью василиска.       — Возвращайся, — сказал Риддл и добавил, мстительно улыбаясь: — Сам.       В следующую секунду его уже не было рядом. Гарри болтался в воздухе, а мир вокруг превращался в тонкую линию. Горизонт и озеро уже слились воедино. Он сам должен был стать следующим, пока не вспомнил, что у него есть тело, которое не умело становиться линией. У этого тела был шрам на животе от меча Годрика Гриффиндора. Гарри зажмурился и провалился в боль солнечного сплетения, открывая глаза.       — Идиот, — сказал Риддл. Его лицо застыло в миллиметре от лица Гарри, искаженное злостью. — Ты хоть представляешь, насколько опасно это было?       — Я случайно, — прошептал Гарри. Часть его сознания уже помнила, где они, но часть еще мечтала попасть в Школу Чародейства и Волшебства.       — Грейнджер не зря сказала, что ты болен, — сказал Риддл. — Жаль, я не сразу понял, чем именно.       — Ты все равно хотел, чтобы хоркрукс остался во мне, — сказал Гарри.       — Рядом с тобой — не в тебе, хотя объяснять разницу теперь бесполезно.       Злость в глазах Риддла передавалась Гарри:       — Нужно было предупреждать раньше.       Злость превратилась в ярость.       «Круцио», — почувствовал Гарри.       Иглы, огонь в груди, резкая боль в шраме — все вернулось одновременно. Он попытался сбросить с себя Риддла, но тело почти не слушалось — его хватило только на один бессмысленный рывок.       Огонь перетек от груди к горлу, от горла — к голове. Иглы проникли под кожу в мышцы. Гарри закричал и кричал так долго, как мог, пока изо рта не начал вырываться едва слышный хрип — он не приносил облегчение, а только добавлял ужаса.       Пытка не менялась, не заканчивалась, и даже иллюзия усилившейся боли растворялась, когда Гарри понимал, что начинает уставать. Боль не становилась ярче, это он тускнел под ней. Ноги свело судорогой — они с трудом слушались, когда он пытался согнуть их, чтобы прижать к себе. Руки, касаясь пола, не чувствовали поверхности.       — Я могу закончить, дорогой, если ты попросишь очень вежливо, — прошептал Риддл.       «Пожалуйста. Пожалуйста!» — он не мог сказать, он мог только мечтать об этом.       Риддл отменил проклятье. Боль от него исчезла. Остались судорога в ногах и огонь в горле.       — Мне нравится твоя наглость, дорогой, но, если ты переступишь черту, за ней будет это, — сказал Риддл.       Боль в горле исчезла. Ноги расслабились.       — Я все понял, мой лорд, — прошептал Гарри. Ему было страшно, что голос снова надорвется и он не сможет быть вежливым.       — Надо делать это чаще, — улыбнулся Риддл.       — Все, что вы захотите, — он закрыл глаза, потому что не мог вынести взгляда Риддла и боялся увидеть разочарование.       — Гораздо чаще, — донесся тихий шепот. — Надо будет показать тебе, что бывает с людьми, когда я не останавливаюсь.       Гарри пытался вдохнуть как можно незаметнее. Когда Риддл резко сел, на секунду накатила паника, что он уйдет.       — С одной частью мы закончили, дорогой, — Гарри вслушивался в каждую букву. — Осталась вторая. Надеюсь, ты не забудешь, при каких обстоятельствах получил свой долгожданный подарок.       Гарри резко открыл глаза, приподнялся на локтях и впился взглядом в глаза Риддла:       — Вы не передумали, мой лорд? — прошептал он, едва дыша.       Риддл наклонил голову. Гарри почувствовал, как чужая воля небрежно перебирает последние воспоминания.       — Ты… — Риддл прищурился. — Ты испугался… не боли.       Гарри непонимающе смотрел в ответ. Он боялся, что его глупость разозлила Риддла настолько, что тот откажется от идеи с Меткой. Он боялся, что Риддл не доверит ему операцию, которую они еще даже не начали обсуждать. Он боялся, что разочаровал…       Риддл широко улыбнулся:       — Ты заслужил.       От кончика Старшей Палочки, приставленного к шраму, потек под кожу черный туман. Гарри прикусил губу от мягкой боли, которая едва ощущалась после Круциатуса. Туман собирался изогнутыми линиями на коже, сливался в одно разрастающееся пятно до тех пор, пока оно не развернулось змеей.       Гарри хотелось спросить: «Почему здесь?». Но после ошибки, которая так сильно разозлила Риддла, он не смел.       Змея свернулась вокруг шрама. Риддл прикрыл глаза и удерживал указательный и безымянный пальцы левой руки на ее голове. Она поднимала кончик хвоста, крутила им, напоминая Гарри о недавнем кошмаре. Под пальцами Риддла в пасти змеи проявился череп. Рисунок напоминал Метку Пожирателей, но из-за положения змеи — лишь отдаленно.       Когда Риддл открыл глаза и убрал руки и палочку от живота Гарри — змея все еще лежала на шраме. Гарри уже собрался с духом задать вопрос, когда змея развернулась и поползла по груди вверх. Череп был зажат в ее зубах. Движения на коже ощущались как прикосновение реальной змеи. Он чувствовал их совсем недавно, он еще помнил прохладу и гладкость. Эта была такой же настоящей. Она добралась до его шеи, и он потерял ее из виду. Теперь можно было полагаться только на ощущения.       — Вы станете хорошими друзьями, — сказал Риддл.       Змея обернулась вокруг шеи Гарри, и он почувствовал легкое давление. Она могла бы задушить его при желании. При желании Риддла.       — Благодарю, мой лорд, — прошептал Гарри. Воображение рисовало бесконечное множество способов использования Метки.       Змея переползла на левую половину шеи, свернулась там и замерла, но он все равно чувствовал ее прохладу. Она грелась на его артерии. Он осторожно поднял левую руку и медленно приложил пальцы к Метке. Кроме пульса пальцы почувствовали рельеф тонких чешуек.       — Пустяки, — ответил Риддл, встал и протянул руку, предлагая подняться.       — Нужно уходить? — удивился Гарри. Ему пришлось повиснуть на руке, сил не было даже на то, чтобы самостоятельно встать. Ноги плохо слушались, он пошатнулся и почти упал на Риддла.       — Посмотри на часы, — сказал Риддл.       Часы показывали четыре утра. Гарри огляделся. Кровь на полу успела засохнуть. Инферналы утащили в угол изуродованный труп и воровато косились на Гарри, облизывая испачканные пальцы.       — Так быстро, — пробормотал Гарри. Ему показалось, что прошло всего несколько минут с того момента, как он свалился в лужу крови.       — Тебе придется пойти со мной, — сказал Риддл и подтолкнул его к выходу.       — Придется, мой лорд? — улыбнулся Гарри, потирая шею.       — Спать ты сегодня не будешь, — ответил Риддл, открыл дверь и остановился.       Гарри с трудом сфокусировал взгляд на лидере отряда, который стоял в коридоре Аврората и, должно быть, ждал все это время. У волшебника дрожали подбородок, плечи и ноги. Лучше всего было убить его собственными руками, чтобы не читать отчет о нелепой смерти на операции.       — Г-господин Министр, — пробормотал волшебник.       — Убери в кабинете, — сказал Риддл.       Волшебник отступил, пропуская их, и Риддл повел Гарри в сторону лифтов. В руке оказалась смятая куртка — Гарри не помнил, когда схватил ее. Ноги слушались еле-еле, он держался за плечи Риддла, надеясь, что не споткнется и не свалит их обоих.