Под моей кожей

Гермиона спала как младенец, проснувшись отдохнувшей и более спокойной, чем когда-либо за долгое время. Под теплой водой душа она пришла к выводу, что это из-за ее разговора с Беллатрикс. Она не могла перестать думать о том, как легко им было, и хотя она подозревала, что многое из этого было связано с тем, что они не были в компании друг друга, это был огромный шаг вперед. Она также не могла выкинуть из головы слова Беллатрикс: «Ты бы хотела, чтобы я узнала тебя лучше?» В ответ она сжала бедра вместе. Когда она прибыла на завтрак с улыбкой на лице и заметной пружинистостью в походке, она почувствовала на себе взгляды трех пар глаз, когда скользнула на скамейку за стол Гриффиндора, наполняя свою тарелку. «Что?» — Спросила она, переводя взгляд с подруги на друга. «Ты выглядишь… по-другому». — Сказал Невилл, делая глоток горячего шоколада. «Я собиралась сказать, что ты выглядишь так, как будто ты выспалась». — Сказала Джинни с зубастой улыбкой. «Твои мозгошмыги сменили цвет». — Добавила Луна. Гермиона пожала плечами. — «Я просто очень хорошо спала, вот и все. Я не могу вспомнить, когда это происходило в последний раз». «Ну, что бы это ни было, здорово видеть тебя такой». — добавил Невилл. Она покраснела, чувствуя на себе взгляд Джинни, но отказываясь быть втянутой в разговор. Одно дело, когда Джинни догадывалась, но совсем другое, когда дело доходило до того, чтобы делиться со всеми. Она подозревала, что Луна уже знала из-за ее предыдущих комментариев о том, что ее мозгошмыги такие же, как у Беллатрикс, но не была уверена, что подруга знала о ее одержимости. Драко мгновенно всплыл в ее сознании, и она съежилась при мысли о том, что он знает, как она относится к его тете. «Итак, есть еще какие-нибудь мысли по поводу твоего дня рождения в следующую субботу, Гермиона?» — Безмятежно поинтересовалась Луна. «Я, честно говоря, не против». — Ответила Гермиона, накалывая на вилку яичницу с беконом. «Я думала, что мы позавтракаем здесь …» — Взволнованно пропищала Джинни. — «Затем поедем в Хогсмид и поужинаем в «Трех метлах». Потом, если ты, конечно, не против, мы могли бы завалиться в твою комнату и загрузить эту штуковину с маггловским фильмом». «Телевизор?» «Ага. Ты постоянно говоришь, что мы должны посмотреть некоторые фильмы, и мне, кстати, очень понравилась литература, которую ты рекомендовала. Гермиона тепло улыбнулась. — «Я думаю, это звучит как отличный день рождения». Джинни выглядела взволнованной, и хотя Гермиона не особенно ждала свой день рождения, она была счастлива разделить его с людьми, которые были важны для нее. «Гарри и Рон, безусловно, тоже придут». «Будет здорово наверстать упущенное». — Усмехнулся Невилл. — «Мне кажется, что прошла целая вечность». Гермиона почувствовала, как кто-то скользнул рядом с ней. — «Что я пропустил?» — Спросил Драко. «Планы на важный день в субботу. Ты ведь свободен?» — Джинни рискнула. «Что бы это ни было, я в деле». «Отлично, хотя, предупреждаю, Гарри и Рон тоже придут. Я знаю, что ты не видел их со времен суда». Драко побледнел. «Я хочу, чтобы ты был там, Драко». — Сказала Гермиона, накрыв его руку своей. — «Если мальчикам это не нравится, им нужно просто преодолеть себя». Он стоически кивнул, его глаза встретились с ее. Голос Джинни нарушил тишину. — «Гарри не будет проблемой, я гарантирую это, но мой брат, с другой стороны, ну… скажем так, если он будет вести себя как идиот, я вышвырну его сама». Гермиона усмехнулась. Она любила Джинни за то, как она защищала тех, о ком заботилась. Она, очевидно, обожала Рона, но, как и сама Грейнджер, ненавидела дисбаланс и несправедливость, независимо от того, кто их распространял. «Ну, тогда с этим разобрались». — Добавила Гермиона, убирая руку и снова берясь за вилку. ********************************************************************************** Остаток субботы она провела за домашним заданием, к большому разочарованию Джинни, но, тем не менее, две гриффиндорки завершили свои эссе по зельям и трансфигурации, прежде чем насладиться спокойным вечером в общей комнате перед камином; книги на коленях, ноги рыжей на коленях Гермионы. Когда она, наконец, улеглась на ночь и скользнула в постель, она украдкой взглянула на карту и блокнот, разочарованный вздох вырвался, поскольку ни один из них не показал ей Беллатрикс. Она ворочалась ночью, ее одеяла путались между конечностями, когда она пыталась отодрать их от своей разгоряченной кожи. «Не заставляй меня спускаться туда». «Ты бы не посмела». «Испытай меня». Она стояла возле комнаты профессора Блэк. Прежде чем девушка успела постучать, чья-то рука схватила ее за запястье и втащила внутрь, сильно прижимая к двери, когда та захлопнулась. Это выбило из нее дух, не было времени дышать, воздух был таким густым от запаха темной ведьмы. Ее обсидиановые глаза с расширенными зрачками смотрели на нее так, как будто хотели поглотить, перемещаясь между ее глазами и ртом. Она облизала губы; из горла Беллатрикс вырвалось тихое рычание, когда одна рука прижала ее руку над головой. Ее веки закрылись, когда она застонала, ее тело выгнулось навстречу темной ведьме как приглашение, осознавая, как болезненно напряглись ее соски под тканью короткой ночной рубашки. Свободной рукой Блэк погладила ее по щеке, и Грейнджер потянулась к прикосновению, как изголодавшееся животное, отчаянно нуждающееся во внимании. Пальцы проложили горячую дорожку вниз по ее шее, которую она почувствовала на верхушке своих ног, чувствуя себя как в бассейне. Гермиона заставила себя еще раз встретиться взглядом с Блэк, ее сердце бешено колотилось в груди. «Ты хоть представляешь, что я хочу с тобой сделать?» — Покажи мне. — взмолилась Гермиона, когда пальцы скользнули по соску. Беллатрикс наклонилась и провела языком от затылка до уха, потянув мочку между зубами. «О боже». — Гермиона вздохнула; ее тело отчаянно хотело почувствовать своего профессора. «Ты можешь называть меня Беллой». — Теплое дыхание скользило по ее коже, как шелк. Пухлые губы, наконец, нашли ее собственные, и Гермиона не смогла сдержать мяукающий звук, который вырвался у нее, когда Беллатрикс провела языком по внутренней стороне верхней губы. Она ответила тем же, открыв рот и вложив все в поцелуй. В темной ведьме было столько доминирования, которое требовало уважения и подчинения, и Гермиона охотно отдавала его. Когда она почувствовала, что ее запястья отпустили, она схватила и вцепилась в волосы Беллатрикс, пальцы запутались в диких спутанных черных кудрях. Женщина прижалась к ней вплотную и Гермиона обнаружила, что раздвигает ноги, чтобы вместить ведьму между своих бедер, не смущаясь того, как она терлась о нее, отчаянно нуждаясь в стимуляции. Темная ведьма приложила одну ладонь к ее груди, другая потянула ее ночную рубашку вверх, чтобы она могла схватиться за кожу, которую она там обнаружила, прежде чем скользнуть в заднюю часть ее нижнего белья и притянуть к себе девушку невозможно ближе, так отчаянно. Девушка чувствовала голодный рот Беллатрикс, целующий, облизывающий и покусывающий дорожку к ее груди, она откинула голову назад, показывая все, что у нее было, женщине, которая перекатывала ее сосок между языком и зубами, постанывая от ее горячей кожи. «Черт». — Гермиона всхлипнула; ее пальцы все еще путались в волосах Блэк. Она почувствовала улыбку на своей груди, представив дерзкую уверенную ухмылку, прежде чем ощутила, как восхитительный язык погрузился в ее пупок, пальцы нашли края ее трусиков и Беллатрикс опустилась перед ней на колени, их глаза встретились в огне похоти. Она кивнула в знак согласия, почувствовав, как ткань стягивается с ее бедер, а затем последовал голодный рот. «Пожалуйста, о, пожалуйста… Белла… хммм… пожалуйста». Гермиона проснулась, имя Беллатрикс все еще было на ее влажных губах, простыни запутались у нее между ног, волосы прилипли к коже блестящей от пота. Ее рука нащупала грудь, стук сердца был похож на боль между бедер. «Черт». — Вздохнула она, давая глазам привыкнуть к свету в комнате. Девушка снова закрыла их, не в силах обуздать потребность, переполняющую ее тело, все еще погруженная в свой сон. Она выпуталась из постельного белья, просунула пальцы под пояс нижнего белья и скользнула ими между ног. — «Черт, я такая мокрая». Она прикусила губу, когда нашла устойчивый ритм для своего клитора; цепляясь за свою мечту, другой рукой хватаясь за простыни, представляя темные кудри и темные глаза, сверлящие ее, Блэк на коленях перед ней, ее язык на горячей коже, облизывающий все ниже и ниже. «Трахни меня, Белла». — Вскрикнула она, тяжело кончая на пальцы, ее тело дергалось, когда она каталась на волнах оргазма. Она вытерла пальцы о простыню, пытаясь успокоить дыхание теперь, когда другая боль была утолена; но была встречена потоком вины. Она вздрогнула, завернулась в одеяло и перевернулась на бок. Нельзя сказать, что Гермиона никогда раньше не получала удовольствия, потому что она делала это много раз, но никогда так сильно или ярко. Она использовала мысленные образы Беллатрикс Блэк, которые у нее были, для удовлетворения многих ночных потребностей, но это было до того, как она приехала сюда в качестве ее профессора. Каким-то образом это сделало всё более реальным, зная, что объект ее вожделения находится под одной крышей. Это сделало ее действия и чувства более конкретными. Это было так реально и первобытно, что она понятия не имела, сможет ли посмотреть Беллатрикс в глаза. Ирония не ускользнула от нее. ‘Боже, что, если она читает мои мысли? ’ «Черт». — Выругалась Грейнджер в подушку. ********************************************************************************** «И что?» — Джинни прошептала, подталкивая ее ногой. «Что, и что?» — Ответила Гермиона, встретившись с ней взглядом. «Так как долго ты влюблена в нее? Это либо бурлило в тебе в течение какого-то времени, либо это буквально самое быстрое проявление тоски, которое я когда-либо знала». — Сказала она с хитрой усмешкой. Пара третьекурсников посмотрели, но быстро отвели глаза из-за яркого света, который был направлен в их сторону. Они схватили свои книги, оставив двух подруг наедине. Гермиона глубоко вздохнула, не удивленная настойчивостью Джинни. «Это плохо, да?» «Я не помню, чтобы не испытывала к ней никаких чувств». — Грейнджер воспользовалась моментом и собралась с мыслями. — «Сначала меня просто привлекала ее сила, легкая магия, которой она владела. Я была просто очарована ею». Джинни кивнула, позволяя подруге продолжать. «Когда я стала старше, это никогда не покидало меня, и я часто задавалась вопросом, какой бы она была, если бы не стала Пожирателем Смерти, представляя всю эту силу, сражающуюся на нашей стороне в войне. Но потом мы встретились. В ту ночь в министерстве, когда она держала меня на мушке, все начало меняться, и мне показалось, что она тоже изменилась. Я продолжала говорить себе, что мне это померещилось; что я вообразила, что она говорит мне бежать, вообразила, что она отражает проклятие, предназначенное для меня. Потому что все это не имело никакого смысла. И уж точно не после того, как она пытала меня». — Девушка вытерла щеку, чувствуя, как руки Джинни кладут ее ноги к себе на колени и втирают мягкие круги в подошвы. — «Зачем Пожирателю Смерти спасать меня, чтобы потом мучить? Я прокручивала все снова и снова в уме до битвы. Пока я не увидела, как она смотрит на меня с другого конца двора». — Гермиона приложила руку к сердцу, сжимая пальцами свитер. — «Она не сводила с меня глаз долгое время, а потом превратилась в шар ярости, который разорвал эту линию Пожирателей смерти, как будто они были сделаны из бумаги». «Я помню». — Пробормотала Джинни. «Узнав, что она перешла на другую сторону, мне стало еще труднее подавлять свои мысли. Я злилась, когда она приехала сюда. По крайней мере, это то, что я чувствовала, потому что я должна была. Я должна была быть в ярости, увидев ее снова, но я не была. Я хотела видеть ее каждый день, и теперь, когда она здесь, я как будто не могу дышать, и я… я… я не хотела никому ничего из этого рассказывать». Ее влажные глаза встретились с глазами ее подруги. — «Что со мной не так, Джинни?» «С тобой все в порядке, Гермиона. У тебя есть полное право чувствовать то, что ты чувствуешь, даже если это может показаться странным для понимания другими». «Ты думаешь, я странная?» «Признаюсь, я думала, что это просто что-то новенькое. Но давай будем честными, кем бы ни была эта женщина, она, вероятно, величайшая ведьма из когда-либо живших. Безумно опасная, но блестящая, к тому же она довольно горячая». Гермиона усмехнулась. «Что? У меня есть глаза». — Продолжила младшая Уизли. — «Я просто не хочу видеть, что тебе больно. У нее худшее из пестрого прошлого; она, должно быть, на двадцать лет старше тебя, и она твоя учительница». «Двадцать четыре». «Что?» «Она на двадцать четыре года старше меня. Ну, будет после моего дня рождения». Джинни испустила долгий вздох, пальцы все еще работали на ногах Гермионы. — «Препятствия. Это худшее. Черт возьми, девочка, ты никогда не выбираешь легкий путь, да?» Гермиона покачала головой, вытирая щеки рукавом свитера. — «Пожалуйста, не говори никому, Джинни. Особенно Гарри и Рону». «Как будто ты должна спрашивать меня об этом». «Они не поймут». Джинни присела, повернувшись лицом к Гермионе, складывая руки на коленях. «Это никого больше не касается, Гермиона. Твои друзья должны хотеть, чтобы ты была счастлива». — Ответила она, пытаясь предложить столь необходимые утешение и поддержку. «Ты права». «Да, обычно я права». — Усмехнулась Джинни, смеясь; нога Гермионы сбила ее с ног. «Я имею в виду препятствия». «О». — Рыжая беззвучно шевелила губами. «Плюс, есть вопиюще очевидное». «И что это?» «Тот факт, что это"увлечение» одностороннее, поэтому эти препятствия совершенно неуместны». Рука Джинни успокаивающе погладила ее колено через джинсы. «Ничто не говорит о том, что со временем у Блэк не появятся чувства к тебе». Гермиона слабо улыбнулась. — «Спасибо, но я сильно сомневаюсь в этом. Я должна быть реалисткой. Мне просто нужно пережить этот год, сдать экзамены, и тогда мне больше не придется ее видеть». — Ее сердце заболело от такой перспективы. Она решила сохранить содержание их разговоров при себе. Она хотела сохранить что-то, что она могла бы ценить, а не препарировать. Джинни не хотела указывать на то, что если эта тактика Гермионы не сработала до сих пор, то от регулярных встреч с темной ведьмой, несомненно, станет еще труднее отрицать эти чувства. Вместо этого она сделала то, что сделал бы любой хороший друг. «Шоколадный торт Акцио». — Улыбнулась рыжая. ********************************************************************************** Живот Гермионы был по-настоящему полон после роскошного жаркого, которым она наслаждалась в Большом Зале. Окруженная своими друзьями и Драко, который решил присоединиться к ним, она чувствовала себя довольной и счастливой, наблюдая за их оживленными лицами, когда они говорили, тепло их смеха омывало ее. Она и представить себе не могла, что так легко вернется к школьной жизни после того, как отняла у нее столько времени. Не с академической точки зрения, а с точки зрения социального взаимодействия и того, насколько простым оно теперь казалось. Джинни попыталась протолкнуть в себя второй кусочек лимонного пирога с меренгой, но, к ее большому разочарованию, не смогла впихнуть. Особенно учитывая торт, который они съели в тот день в общей комнате. Гермиона посмотрела на младшую Уизли, наблюдая за ней и Луной, и почувствовала себя по-настоящему благословенной за ее дружбу и совет. После разговора с ней и написанных слов Беллатрикс о том, что она будет стараться, она, наконец, почувствовала, что, возможно, она может начать расслабляться и быть собой. Она задавалась вопросом, что сказала бы ее мать, если бы увидела ее сейчас после всего, что она пережила. В глубине души она знала, что ее родители будут гордиться ею. Она не могла вспомнить, чтобы когда-либо видела разочарование на их лицах. Одобрят ли они ее увлечение? Что бы они сказали о ее ориентации? — «Мы просто хотим, чтобы ты была счастливой, тыковка». — Голос ее отца эхом отозвался в ее голове, и она улыбнулась, смахнув случайную слезу со щеки; ее друзья пропустили этот простой жест, не стремясь лезть к ней в душу. Затем она почувствовала это. Мурашки начинали танцевать по ее спине, шепот воздуха вокруг нее тонко изменился. Она повернула голову, взглянув на верхний стол, и нашла причину. Беллатрикс Блэк вошла в Зал и села в конце стола, ближе к выходу. Однако отличался тот факт, что она смотрела прямо на нее. Гермиона сглотнула, чувствуя комок в горле, который, казалось, не проходил сам по себе. И ее карие глаза не могли отвести взгляд. Профессор Блэк выдержала ее пристальный взгляд, ее внешность смягчилась, за исключением брови, которая выражала беспокойство. Гермиона чувствовала эти глаза повсюду, и румянец, заливший ее кожу, заставил ее почувствовать, что она выставлена напоказ. Она тепло улыбнулась Блэк, которая с любопытством помахала ей пальцами в низком жесте, с ее позиции. Гермиона заставила себя отвести взгляд. Ей пришлось, поскольку образ этих пальцев, ласкающих ее тело, наводняли ее чувства, как будто прорвало плотину. Ей нужно было уйти. «Что, если она меня слышит? Черт!» Как будто синхронно со своей подругой, Джинни наклонилась и прошептала ей на ухо, скрывая их разговор от остальных. — «Попробуй вдохнуть, Гермиона. Сосредоточься на мне, хорошо?» — Рука сжала ее бедро. Она кивнула, пальцы Джинни нашли ее руку, и Грейнджер вцепилась в них для устойчивости. Она не осмеливалась оглянуться на учительский стол, но чувствовала, что за ней наблюдают. Она не могла решить, было ли это лучше или хуже, чем вообще не смотреть. ‘Лгунья'. ********************************************************************************** Живоглот свернулся калачиком рядом с Гермионой на ее кровати, пока она читала последние страницы «Франкенштейна», ее пальцы успокаивались в его теплой шерсти, его мурлыканье было единственным звуком в комнате. Она закрыла книгу и посмотрела на открытую карту, радуясь, что Беллатрикс все еще в своих покоях, а не бродит по замку или вообще отсутствует. Она взяла за правило держать карту рядом с собой, когда оставалась одна в своей комнате, вместе с блокнотом, который стал самым ценным ее достоянием, предоставляя ей ссылку на Беллатрикс. Блокнот, книга, которую она ей подарила и рукописное письмо, все еще лежащее у нее под подушкой. Гермиона закончила укладываться спать, ее мысли вернулись к разговору с Джинни, а затем к родителям. Она так сильно скучала по ним, что мысли о них причиняли ей физическую боль, загоняя их обратно в дальние уголки ее сознания, чтобы потеря не поглотила ее. В конце концов, в мире было много детей, которые были одни, и, по крайней мере, она была в безопасности. Она вздохнула, запив свое горе глотком воды, и потянулась за блокнотом. Никакого мерцания, просто обычная мягкая кожа под ее прикосновением, когда она перечитывала их предыдущие взаимодействия, трепет в груди, когда она надеялась, что снова напишет, с пером и чернилами наготове. Она закрыла глаза, чтобы дать им отдых. Гермиона, вздрогнув, проснулась, не понимая, что заснула. Она взглянула на время. 01:07. Она зевнула и посмотрела на открытый блокнот в своих руках, мягкая улыбка украсила ее губы. «Ты выглядела расстроенной за ужином». Она приподнялась и потянулась за своим пером, окунула его в бутылку, а затем на страницу, вспоминая ужин, вспоминая мысли о своей семье. «Я и не подозревала, что кто-то заметил». «Я заметила». Ее сердце подпрыгнуло под ребрами. «На самом деле ничего особенного». — Не уверенная, что она хотела бередить эту рану; не с женщиной, которой было поручено, среди прочих, найти слабые места Ордена и уничтожить их. 'Ты знаешь, что сейчас она не тот человек’. «Ты плачешь?». Гермиона почувствовала, как ее нижняя губа задрожала, слезы навернулись на глаза, когда она попыталась вытереть их. «Я просто думала о… моих родителях и то, как сильно я по ним скучаю». Ответ, подписанный чернилами, пришел быстро. «Ты могла бы навестить их, нет?» ‘Она не знает’. — Поняла Гермиона. Она всегда предполагала, что новости об исчезновении ее родителей и стирании их воспоминаний были известны. «Нет, я не могу. Сейчас они живут в Австралии». — 'Это и тот факт, что я стерла себя из их памяти, чтобы сохранить их, спасти' — Она поймала случайные слезы тыльной стороной ладони, наблюдая, как одна из них упала на бумагу, черные чернила растеклись, как камешек в воде. «Пожалуйста, не плачь». Гермиона поняла, что расплывшиеся чернила, без сомнения, указывали на ее печаль. Ей стало холодно, она натянула кофту на плечи и плотнее закуталась в одеяло. Обычно она не терялась в словах, она действительно не знала, как ответить. Разговоры о родителях никогда не приносили ничего хорошего, поэтому ее друзья научились не спрашивать. Даже Гарри и Невиллу, которые выросли без своих, было трудно обсуждать это, поскольку ее ситуация была совершенно иной и безнадежной, безвозвратной. «Я в порядке. Не могли бы мы сменить тему?» Она закатила глаза от того, как прозвучало ее сообщение; резко и замкнуто, и, имея дело с женщиной, которая, казалось, жила своей жизнью, ей стало плохо при мысли, что она, возможно, закончила их разговор. «Я не буду совать нос в чужие дела. О чем бы ты хотела поговорить?» Гермиона выдохнула, не осознавая, что дыхание с шумом вырвалось из ее легких, чувствуя, как расслабляются ее плечи. «Я не веду «светские беседы», поэтому оставляю это на твое усмотрение». — продолжила Блэк. «Какой предмет в школе был Вашим любимым?» «Всегда академическая Грейнджер». — Гермиона громко рассмеялась, наблюдая, как появляются новые слова. -“Зелья, древние руны. Что-нибудь темное». «Я бы никогда не догадалась». «Мне бы не хотелось тебя разочаровывать. Ты играешь в квиддич?» «Мерлин, нет. Мне не особенно комфортно на метле. Это всегда было для Гарри. Затем у Рона и Джинни. Она надеется играть профессионально после того, как у нее появятся ТРИТОНЫ «. «Я понимаю». Гермиона ответила вопросом, чтобы поддержать разговор. — «Что Вы делаете, чтобы расслабиться?» Появились чернильные точки, указывающие на то, что Беллатрикс обдумывала вопрос. «Я не думаю, что когда-нибудь расслабляюсь». Девушка была шокирована ответом Блэк, но когда она представляла ее, что она делала довольно часто, она всегда видела ее крепко сжавшейся, готовой нанести удар. Она почувствовала острую боль в сердце, задаваясь вопросом, обладала ли младшая версии темной ведьмы таким же характером. Была ли она беззаботным ребенком, бегающим по саду с развевающимися волосами, смеющейся? ‘Не жалей ее’. — Она предупредила себя, ее перо царапало ее ответ. «Вы могли бы завести кошку?» 'Серьезно Гермиона? Кошку? ' — Она закрыла лицо ладонью от собственной глупости. «Кошки ненавидят меня». «Я уверена, что это неправда». «Я могу заверить тебя, что большинство существ чувствуют то же самое».- Последовала пауза. -“Что ВЫ делаете, чтобы расслабиться, мисс Грейнджер?» «Черт». — Прошептала она, и между ее бедер разлился жар. Она потерла их друг о друга, что никак не уменьшило боль между ними. «Я… э… я люблю читать и… природу, театр. Быть с друзьями». — Ее письмо было нерешительным и шатким. Она прикусила губу. «… Интересный ответ». 'Она… флиртует со мной? ’ — Гермиона покачала головой. Это увлечение повлияло на ее суждения. «Извините, мой кот, Живоглот, прыгнул мне на колени». — Прикусив губу, она посмотрела на него, крепко спящего на своем любимом месте в изножье кровати. Она ненавидела себя за ложь, но едва ли могла сказать: — 'Я была отвлечена мыслями о том, что ты помогаешь мне расслабиться’. «Сейчас ты чувствуешь себя лучше?» — Похоже, Беллатрикс позволила ей сорваться с крючка, и она была благодарна за это. Для женщины, которая казалась такой отстраненной и замкнутой, были моменты, когда Гермиона улавливала проблески сочувствия, и это согревало ее сердце и еще больше привлекало. «На самом деле лучше. Мне это действительно было нужно. Спасибо.» — Напевала Грейнджер, ее перо касалось открытых губ. «Тогда я пойду и дам тебе отдохнуть. Я бы не хотела, чтобы ты что-нибудь взорвала в классе. Слиззи был бы недоволен». Она усмехнулась прозвищу своего учителя зелий. Это его вполне устраивало. «Мне понравилось разговаривать с Вами сегодня вечером… и этим утром. Спите спокойно, профессор». Она написала, не совершив ту же ошибку, добавив небрежный поцелуй на этот раз. «Спокойной ночи, мисс Грейнджер».