Под моей кожей

Следующие недели пролетели быстрее, чем Гермиона могла себе представить, и Рождество уже маячило на горизонте как мрачное напоминание о том, как одиноко она себя чувствовала. Это был праздник, который запечатлел все самое важное в мире, такое как доброта и надежда, но он также касался семьи, и это сделало дыру в ее сердце намного больше. Она была так благодарна, когда получила сову от Нарциссы вместе с дополнительным запасом крема для Беллатрикс и открытым приглашением провести Рождество в Малфой-мэноре. Драко был очень рад услышать, что они будут вместе во время каникул, но девушка не была уверена, как воспримет новость некая темная ведьма, предполагая, что она, по крайней мере, будет там на некоторых ключевых встречах. Это была странная концепция, что не весь волшебный мир праздновал Рождество. Будучи воспитанной в Англиканской церкви, родители всегда брали ее с собой на службы в праздничный сезон и на Пасху. Она вспомнила короткий период, когда ходила в воскресную школу и наслаждалась различными видами искусства и ремесел, которыми занималась. Гермиона обнаружила, что чистокровные семьи, как правило, придерживались христианских традиций признания рождения и смерти Иисуса, но не участвовали в религиозных обрядах из-за того, что Церковь годами вела войну с колдовством, сжигая и топя всех, кого они считали «нечестивыми’. Семья Уизли, однако, казалась исключением из правил. Однажды на Рождество Молли рассказала ей, что открыла для себя радость Санта-Клауса, посмотрев маггловские фильмы, и когда они с Артуром начали встречаться, она также познакомила его с ними. Это был, безусловно, самый рождественский дом, в котором она когда-либо останавливалась, поскольку утонула в мишуре и украшениях и самой великолепной домашней еде. Ей нужно будет найти время, чтобы сказать Беллатрикс, что они встретятся во время зимних каникул, надеясь, что она не будет против, учитывая недавнее признание, что ей нравится ее компания. Гермиона вздохнула, прижимаясь спиной к каменной стене коридора за пределами дуэльного зала, пока ждала, когда Блэк придет на урок танцев, ее мысли были на пределе. После поцелуя между ними все изменилось. Грейнджер чувствовала первоначальное притяжение, соглашение, которое они заключили, чтобы проводить время вместе, и они это делали. Она наслаждалась каждым воскресеньем в Блэк Мэноре, самым ярким событием ее недели. Однажды Беллатрикс даже предложила приготовить для нее, и они наслаждались домашним ужином, сидя на кухне за бутылкой вина при мягком свете свечей. Ее сердце подпрыгнуло при воспоминании о том, как чудесно это было. Их разговор протекал так же легко, как и их переписка, которая снова возобновилась. Гермиона никуда не ходила без блокнота, который неразрывно связывал ее с темной ведьмой. Она была почти уверена, что Беллатрикс будет комфортно в ее присутствии на Рождество, но после Хэллоуина и очевидного способа, которым ее семья собирала их вместе, она не хотела подвергать опасности то, что у них было из-за неосторожной болтовни. Гермиона не была уверена, как это назвать. Была ли это дружба; своего рода отношения, просто без физической близости? Ее сердце постоянно размышляло об этом, в то время как ее тело переполнял голод, который был просто ненасытным. Она была безнадежно влюблена и отчаянно была на грани после каждого взаимодействия. В темноте, в своей защищенной спальне она поняла, что значит принадлежать Беллатрикс. Это означало уступить боли между ног, капелькам пота, которые прилипали к ее нежной коже, когда она выгибала спину и дергалась от собственной руки, выкрикивая ее имя в ночь. Это было все, что она могла сделать, чтобы получить один из последних кусочков головоломки. Она хотела, чтобы Беллатрикс выбрала ее, полюбила ее, взяла ее. Но пока она могла подождать, потому что у нее было больше, чем она когда-либо мечтала. «Приятно видеть тебя здесь». Мужской голос прорвался сквозь грезы Гермионы, и она стиснула зубы, готовясь встретиться с ним лицом к лицу. «Маклагген». — Признала она; прохладца была очевидна в ее тоне. «Ты избегала меня, непослушная девчонка». — Ухмыльнулся он. Она закатила глаза. — «Это большая школа». «Ну, я уже довольно давно пытаюсь застать тебя наедине. Тебя трудно поймать». — Он усмехнулся, сделав ударение на последних двух словах. Гермиона не смогла подавить дрожь отвращения, охватившую ее тело. «Итак, я думал о тебе… и о себе». Она посмотрела через его плечо и с облегчением увидела Беллатрикс, шагающую к ним. Гермиона попыталась заставить свои глаза выразить, что ей нужна помощь. «Это было долгое время в процессе создания». «Нет, это определенно не так». — Ответила она прямо. «Послушай. Это неизбежно. Поэтому я прошу тебя быть моей парой на Святочном балу». «Ответ — нет». «Что?» — Маклагген, казалось, был удивлен. «Я думаю, вы получили ответ, мистер Маклагген». — Прогремела профессор Блэк. Кормак слегка подпрыгнул и развернулся на каблуках, чтобы встретиться с Беллатрикс, на его лице все еще был проблеск решимости. Гермиона подумала, что он никогда не выглядел более глупо. «Я просто просил Гермиону быть моей парой на балу». «И она сказала тебе «нет», или ты слишком высокомерен, чтобы услышать эту часть?» — Усмехнулась Блэк, ее глаза опасно потемнели. «Это был личный разговор». — Возразил он, скрестив руки на груди, защищаясь в попытке доминировать в данный момент. ‘Он действительно дурак’. «Мисс Грейнджер посещает эту школу, чтобы завершить свое образование, но не ошибись, мальчик, она так же хороша, как и преподаватели». «И что?» — Нажал Маклагген. «А то, что она не пойдет на бал со студентом, на самом деле она идет на бал со мной». У Гермионы отвисла челюсть; розовый румянец залил ее щеки. «Что?» — Выплюнул он. Беллатрикс придвинулась к нему ближе, заставив его отступить к стене, его бравада падала с каждым рассчитанным шагом, который делала бывшая Пожирательница Смерти. «Я сказала, что мисс Грейнджер будет сопровождать меня на Святочный бал, так как мы должны вести наших учеников в танце. Что-либо меньшее, чем это, было бы… неуместно». Он сглотнул, неохотно кивнув, показывая, что он понял то, что сказала ему профессор Блэк, прежде чем ускользнуть с дороги, даже не оглянувшись. Беллатрикс проследила за ним взглядом, прежде чем полностью переключить свое внимание на Гермиону. — Спасибо. — пропищала Гермиона, обнаружив, что у нее перехватило дыхание, когда она посмотрела в глаза Блэк. — «Кажется, он никогда не принимает «нет» в качестве ответа». «Что касается меня». — Ответила Беллатрикс, заметив, как покраснела ее ученица. — «Я приношу извинения, однако, если я перешла границы». Гермиона в замешательстве склонила голову набок. «Я имею в виду, что, заявив, что ты пойдешь на бал со мной, я фактически… сняла тебя с продажи, поскольку я совершенно уверена, что мистер Маклагген не сможет держать рот на замке». «Я не могу лгать». — Гермиона улыбнулась, в ее карих глазах заплясали искорки озорства. «Мне бы не хотелось, чтобы меня пригласили на танцы, но я была «вне рынка», как Вы выразились, довольно долгое время». Беллатрикс долго смотрела на нее, пока Гермиона чувствовала, как восхитительное желание разрывает ее по швам. Было ясно, что темная ведьма хотела что-то сказать, но взвешивала, должна ли она действительно открывать рот. «Я буду очень рада, если вы окажете мне честь сопровождать меня на Святочный бал, мисс Грейнджер». Пульс Гермионы гулко забился под ее кожей, каждая пора вспыхнула от радости, услышав эти слова; чувствуя, как они ласкают ее изнутри с надеждой. «С удовольствием, профессор Блэк», — прошептала она, не в силах подавить улыбку, которая расползлась по ее губам, ее щеки все еще были покрыты румянцем. «Тогда решено». — Добавила Беллатрикс с теплой улыбкой, прежде чем отступить, чтобы открыть дверь для их урока. И это было то, что заставило Гермиону искать Джинни позже в тот же день в панике из-за платья. «Это должно быть идеально». «Так и будет. Поверь мне. — ответила Джинни, роясь в своем гардеробе. — «У тебя уже есть много вариантов, и есть пара моих, которые тебе тоже понравились». «Я знаю, это просто должно быть …» «Идеально». Заканчивает за нее предложение с усмешкой. — «Мы всегда могли бы пройтись по магазинам в эти выходные. Съездим в Косой переулок и выберем что-нибудь новенькое?» Гермиона тонко улыбнулась. — «Я не знаю. Это будет дорого стоить, а я уже боюсь». Джинни подошла и села рядом с ней, взяв ее за руку. — «Поговори со мной. Пожалуйста». Гермиона вздохнула и отвела взгляд, чувствуя, как ее положение давит на нее, не в силах выдержать пристальный взгляд подруги. «Это связано с твоими родителями, да?» Она кивнула, чувствуя жжение слез, но отказываясь сдаваться. «Нелегко расти без больших денег. Мама и папа всегда справлялись как могли, но все передавалось по наследству. Думаю, мне повезло, что я была единственной девочкой». — Сказала Джинни, понимая, что в таких темах для разговора было невероятно трудно ориентироваться, когда речь шла о гордости. — «У бедного Рона почти не было ничего нового. Чистокровной семье не подобает жить так просто, как мы, но у нас есть то, что нам действительно нужно». «Твоя семья замечательна во всех отношениях, Джин». — Ответила Гермиона, чувствуя, как ее рука успокаивается от нежного прикосновения подруги. — «На самом деле мы были очень богаты, учитывая, чем зарабатывали на жизнь мои родители. Они отложили деньги на мое образование и университет, когда пришло время. У меня был доступ к счету, когда мне исполнилось восемнадцать, но он был довольно скудным. Я не могу просить их о помощи. Теперь они меня совсем не знают, и я понятия не имею, куда они отправились». «Я не могу представить, как трудно это было для тебя, Гермиона. Я не уверена, что выдержала бы так же хорошо, как ты». Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь вдохнуть немного комфорта из окружающего воздуха, чтобы подавить подавляющую потерю в своем сердце. — «Мне просто нужно пережить этот год, а затем найти работу». «У тебя будет выбор из стольких профессий, ты это уже знаешь. С тобой все будет в порядке. Я точно знаю. А до тех пор я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь». Гермиона посмотрела в глаза Джинни и не могла не улыбнуться в ответ своей прекрасной подруге и тому, как ей повезло, что она есть в ее жизни. Она также была так счастлива за Гарри; мальчик, который стал ее братом, который разделит свою жизнь с кем-то таким замечательным. «Почему ты так улыбаешься?» — Спросила Джинни. Гермиона со смешком покачала головой. — «Ничего особенного. Просто думаю, какая ты невероятная». «Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю». — рассмеялась Джинни. — «Теперь. Об этом платье. Может быть, мы сможем использовать что-то, что тебе идеально подходит, и волшебным образом улучшить его. Таким образом, это не будет стоить ни галеона». «Это определенно может сработать». «У тебя есть идея в голове? Цвет?» «О, я определенно знаю цвет». — Ухмыльнулась Грейнджер. «У нее случится инфаркт». — ответила Джинни. ********************************************************************************** Это была ночь Святочного бала, и Гермиона очень нервничала, стоя перед своим длинным зеркалом и проводя руками по переду платья, оценивая свою внешность. Ее макияж был простым, но эффектным, глаза дымчато-серые, ресницы длинные и густые, волосы были собраны в беспорядочный шиньон, несколько локонов свободно свисали по бокам лица. Джинни была в нескольких шагах позади нее, выглядя сияющей в детской розовой двойке, ее волосы были заплетены в косу. «Ты прекрасно выглядишь, Гермиона». «Я очень надеюсь, что ей это понравится». Ответила она застенчиво. Само платье отличалось сдержанной классической элегантностью, обтекаемая форма подчеркивала ее изящные изгибы. У него был глубокий v-образный вырез, завязывающийся за шеей, и боковой разрез, открывающий ее ногу при ходьбе, что означало, что оно идеально подойдет для танца с темной ведьмой. Тем не менее, именно открытая спина платья убедила Гермиону выбрать его, небольшая часть была видна над тонкими рюшами, не говоря уже о том, что это был глубокий оттенок зеленого, очень продуманный выбор, который, как она надеялась, покажет Беллатрикс, что она принадлежит ей. «Она была бы слепа, если бы не оценила это, и из всего, что ты мне рассказывала, я не сомневаюсь, что ее разум будет полностью взорван, когда она посмотрит на тебя сегодня вечером». Гермиона рассказала Джинни не все. Хотя она безоговорочно доверяла ей, она хотела сохранить многие моменты времени, которые она проводила с Беллатрикс, в тайне; только для них. Она рассказала ей о снятии проклятия и почувствовала, что у нее не было выбора, кроме как упомянуть об их восхитительном поцелуе. Джинни, конечно, была в восторге, спрашивая подробности, которые она предоставила. Гермиона опустила последствия; как темная ведьма исчезла и в каком состоянии она ее нашла. Она до сих пор не поделилась новостью о библиотеке и о том, куда она исчезала каждое воскресенье, хотя знала, что ее друзья что-то подозревали. Гермиона добровольно призналась, что они с Беллатрикс узнают друг друга и что они снова проводят свои поздние ночи в эпистолярном жанре. «Готова идти?» — Спросила Джинни. Гермиона кивнула, и две девочки спустились по лестнице в Большой зал. «Где ты с ней встречаешься?» «Я должна пойти в учительскую за коридором». — Ответила Грейнджер, ее нервы были переполнены усиленным ожиданием. — «Мерлин, я нервничаю». «О, нет. Посмотри на меня. Так. Просто иди туда и владей ночью. Я буду вести наблюдение из-за кулис с Драко». — Усмехнулась рыжая. «Вы двое приведете меня к смерти. Пожалуйста, не будьте слишком очевидны с Драко. В конце концов, она его тетя, и я бы не хотела, чтобы это повлияло на нашу дружбу». «Доверься мне». Гермиона улыбнулась своей подруге и, бросив последний взгляд через плечо, чтобы увидеть поднятый вверх большой палец, направилась в учительскую. Это было уютное помещение с множеством удобных кресел по краям, высоким сводчатым потолком и картинами, украшающими все свободное место на обшитых панелями стенах. «Гермиона». — Сказала Минерва, подходя к ней с бокалом вина в руке. — «Ты прекрасно выглядишь, моя дорогая». «Спасибо». — Она покраснела, когда ее глаза метались по комнате в поисках определенного профессора. «Какой интересный выбор цвета». Гермиона встретилась с ней взглядом, зеленые глаза озорно блеснули. «О, да. Полагаю, так и есть.» — Грейнджер заерзала и неловко обхватила себя рукой, чтобы успокоиться. «Что ж, я ожидаю, что вы составите отличную пару этим вечером. Я с нетерпением жду вашего первого танца с четверокурсниками». «Они на удивление хороши. Мы даже научили их нескольким движениям, которые они могли бы использовать для других танцев». «Хм. Кажется, я сделала правильный выбор, заставив тебя и профессора Блэк работать вместе». — Ее глаза на мгновение опустились на руку Гермионы, прежде чем снова посмотреть на нее. — «Я знаю, что говорила это раньше, но я искренне рада, что ты избавилась от боли из-за этого… инцидента». «Да, я тоже. Больше никаких гламурных чар не требуется». «Точно». «Гермиона!» — Позвала Сибилла, спеша с двумя стаканами в руках. — «Вот. Выпей на удачу, прежде чем выступать». «Я не думаю, что мне понадобится удача». Улыбнулась девушка, принимая напиток. «Я подозреваю, что присутствующая здесь мисс Грейнджер оставит нас всех довольно впечатленными, Сибилла». — Проворковала Минерва. Гермиона сделала глоток вина, наслаждаясь роскошным насыщенным вкусом на языке. «Твое платье просто великолепно». — Продолжила Трелони. Девушка мягко улыбнулась и ее взгляд вернулся к дверному проему, сердце колотилось под мягким атласом ее платья. «Я считаю, что мы должны начинать!». — Объявил Флитвик, когда шум бокалов и разговоров просочился в вестибюль. Гермиона поставила свой стакан и нахмурилась, наблюдая, как Сибилла выскальзывает из комнаты. Она почувствовала руку на своем локте. «Не волнуйся». — Прошептала Минерва. -“Сегодня ты будешь представлять факультет более чем достойно». Грейнджер улыбнулась директрисе, не объясняя, почему она выглядела смущенной. Но когда она вошла в огромный вестибюль, а темной ведьмы все еще не было видно, она почувствовала, что ее дыхание начинает учащаться. Они стояли в конце упорядоченной очереди студентов и преподавателей, выстроившихся, чтобы войти в Большой зал. «Если вам интересно, где половина четверокурсников, то они уже на танцполе. Это было решено в последнюю минуту». — Добавила МакГонагалл. Она поймала ее взгляд и улыбнулась. Пульс на ее шее участился, и гриффиндорка почувствовала, как ее руки стали липкими. ‘Она ждет внутри. Она ждет внутри. Дыши. Просто дыши.’ «Мы не репетировали это». Ответила она. Минерва усмехнулась. «Это так же, как в твой четвертый год, дорогая. Иди со мной, пока не достигнешь пола, а остальное, как говорится, придет к тебе». Огромные богато украшенные двери в Зал открылись, и трубы возвестили о начале процессии. Гермиона прижала ладонь к животу и соответствующим образом изменила позу. Девушка никогда не отступала от чего-то, особенно от того, чего она хотела, и то, чего она хотела больше всего на свете, ждало ее. «Я готова». — Заявила она, как для себя, так и для директрисы. Музыка на входе была великолепным симфоническим хором, когда блестки сыпались с потолка, подвешивались вне досягаемости, прежде чем снова взмыть в зачарованное небо. Она заметила Джинни и Драко, улыбающихся ей, когда она проходила мимо, и послала им воздушный поцелуй, внезапно осмелев, приближаясь к танцполу. Четверокурсники уже начали разбиваться на пары и занимать свои позиции, и она почувствовала прилив гордости за то, чего они с Беллатрикс уже достигли. Все это должно было казаться таким знакомым, и все же было далеко не так, потому что на этот раз она действительно собиралась танцевать с тем, кто ей нравился. Кто-то, кто украл ее сердце прямо у нее из-под носа. А потом время замедлилось. Гермиона почувствовала, как Минерва ускользнула от нее и пятки под действием гравитации двинулись к месту назначения. Она приложила все усилия, делая медленные неторопливые шаги к женщине, которая ее ждала. Беллатрикс была одета в темно-зеленый расклешенный фрак из мятого бархата, костюм-тройку, серебристую рубашку с гофрированным вырезом и черные сапоги на каблуках. Ее волосы были распущены, но более послушны, чем обычно, а ее пухлые губы с фирменной кроваво-красной помадой вызывали у Гермионы желание попробовать их на вкус. Ее глаза бесстыдно раздевали ее, когда она приближалась. Гермиона почувствовала, как дрожь возбуждения пробежала по венам и собралась в сердцевине. Это заставило ее почувствовать себя сильной, зная, что она привлекла внимание Беллатрикс, и это придало ей уверенности. Ее сердце бешено колотилось, и она очень внимательно следила за своим дыханием. Грейнджер вздернула подбородок и понимающе улыбнулась темной ведьме, давая понять, что она видела, какой эффект на нее произвело ее платье. Теперь она едва слышала музыку, все исчезло, кроме Беллатрикс; за исключением того, насколько идеально ощущалась ее рука. А когда Гермиона остановила взгляд на ее лице, не прерывая контакта, черные глаза раскрылись в кольцо из веснушчатого золота. «Ты невероятно красива». — Прошептала Беллатрикс, ее голос почти сливался с музыкой. «Я надеялась, что ты так подумаешь». — застенчиво ответила Гермиона, вставая в позицию для начала вальса, только на этот раз она не была готова к ощущению руки Беллатрикс на своей обнаженной спине; прохладные пальцы касались ее разгоряченной кожи. Ее плечо инстинктивно дернулось, а глаза опустились на открытый рот Блэк, наблюдая, как ее язык скользнул по нижней губе. «Ты одета в зеленое». «Я предполагала, что ты тоже оденешься в этой гамме. Так что приложила усилия, чтобы соответствовать. В конце концов, я твоя пара». — Грейнджер ухмыльнулась; ее бровь изогнулась в молчаливом вызове. «Хм. Я, конечно, ценю твое внимание, Грейнджер». «Тогда моя работа здесь закончена». — Поддразнила Гермиона. «Я искренне надеюсь, что нет». — хрипло ответила Беллатрикс, ее хватка усилилась, как будто Гермиона могла ускользнуть. «Ну, раз я здесь, можем быть покажем этим студентам, как это делается?». -Усмехнулась она. «Я полагаю, мы должны. Я бы тоже не хотела, чтобы это платье пропало даром». «Это было бы преступлением». Беллатрикс усмехнулась, звук вырвался из ее груди, когда музыка подошла к концу и начался их вальс. Гермиона неохотно отвела взгляд, глядя через пол, улыбка все еще украшала ее губы, когда она готовилась к их первым шагам. Они двигались вместе без усилий, их тела были структурированы, ступни и ноги скользили друг между другом, когда они двигались по полу. Однако на этот раз все было по-другому, не потому, что это был бал, или потому, что ученики выступали превосходно, или даже потому, что они были разодеты в пух и прах. Нет. Это было потому, что Гермиона никогда не чувствовала Беллатрикс больше, чем в тот момент. Ее грудь раздулась от этой мысли, взгляд скользнул к лицу Блэк. Она излучала уверенность и великолепие так, что могла бы расступиться вода. И сегодня вечером Гермиона была в ее объятиях. Ее из всего мира. Когда они вернулись на прежнее место, ожидая неизбежного подъема, Беллатрикс снова посмотрела ей в глаза, и Гермиона почувствовала тихую бурю в животе. Желание застряло у нее в горле, и она с трудом сглотнула, пытаясь избавиться от него, когда руки пробежались вниз по ее бокам; пальцы скользнули по шелку платья и крепко сжали ее. А затем она была в воздухе, ее руки крепко держались за сильные плечи в бархатной дразнящей мягкости, разительный контраст с силой мышц под ними. Черные глаза поглотили проникновенные карие, и когда Гермиону вернули на землю, она не могла остановить стон, сорвавшийся с ее губ, или игнорировать запах Беллатрикс, который плыл по эфиру и поглощал ее легкие с каждой секундой. Руки вернулись в исходное положение, их движения идеально совпадали, когда они завершили танец. По всему залу раздались аплодисменты, и Гермиона посмотрела на четверокурсников, которые все улыбались, казалось бы, в восторге от их выступления. Другие ученики повалили на танцпол, когда заиграла другая песня, и она почувствовала, как кто-то сжал ее руку. Гермиона снова встретилась взглядом с Беллатрикс, когда их конечности расслабились, а тела медленно двигались в другом темпе. «Вы действительно исключительная танцовщица, мисс Грейнджер». — Заявила Беллатрикс, ее голос был опасно низким. «У меня идеальная партнерша». — Возразила Гермиона. «Надеюсь, Вы окажете мне честь еще одним танцем?» «Только одним?» — Прохрипела девушка, хлопая ресницами. «Пока». — Уступила Беллатрикс, крепче прижимая к себе Гермиону. Грейнджер вздохнула. Ее тело наполнилось головокружительным сочетанием разочарования и похоти, когда рука Беллатрикс двинулась, скользя по обнаженной коже ее спины. Длинные, прохладные пальцы танцевали по ней соблазнительно изысканно, медленная серенада ощущений текла по ее позвоночнику. Большой палец коснулся впадины ее спины, собственническая рука надавила на низ ее платья. Их глаза внезапно встретились, зрачки Гермионы расширились; желание и потребность вспыхнули между ними обеими при самом сладком контакте. Рука Гермионы дрогнула на плече Беллатрикс, прежде чем прижаться сильнее к мягкому бархату, когда ее тело вспыхнуло от возбуждения. Жар от руки темной ведьмы обжег ее обнаженную спину. Она чувствовала себя заклейменной, как будто она всегда будет чувствовать ее на своей коже, отмеченной как ее собственная, чтобы все видели. При этой мысли она громко застонала, и этот звук привлек внимание Беллатрикс к ее влажным губам. Она пыталась сосредоточиться на музыке, на чем-то, что не входило в их непосредственную сферу, нуждаясь в том, чтобы контролировать момент и себя. Это не было похоже на Хэллоуин; частная вечеринка, где их не будут судить или потенциально оспаривать. Это была школа, и как бы сильно Гермиона ни ненавидела установленные границы, ей нужно было попытаться сохранить их, если не для себя, то для Беллатрикс. Беллатрикс, которая так многим рисковала и открылась ей. Она не могла рисковать ее побегом из-за сплетен на школьном дворе. Но песня не помогла, текст резонировал с Гермионой на первобытном уровне. Как ветер, который плачет, я чувствую тебя в ночи Далекую колыбельную под расколотым небом. Просто держись это ненадолго Я найду тебя здесь, в темноте Я прорвусь, где бы ты ни была Я найду тебя Гермиона снова подняла глаза, чтобы встретиться с потемневшими глазами Беллатрикс, и размеренно вздохнула, высвобождаясь из крепкой хватки, когда песня подошла к концу и другая уже просачивалась в воздух. «Наверное, мне следует…» — Прошептала Гермиона, печаль подступила к ее горлу от тихо произнесенных слов, которые противоречили тому, чего желало ее сердце. Беллатрикс кивнула; болезненная улыбка запечатлелась на ее лице в освещенной свечами комнате. — «Ты должна». «Я …» — начала она, ее разум плыл, ее тело все еще было совершенно живым под опекой темной ведьмы. ‘Этот палец убьет меня’. — «Я бы хотела станцевать с тобой последний танец сегодня вечером». «Мне бы тоже этого очень хотелось». Беллатрикс отпустила ее, за исключением их пальцев, которые все еще были переплетены. Гермиона смотрела, как ее рука была поднята в воздух, и затаила дыхание, когда пухлые губы запечатлели нежный поцелуй на костяшках пальцев. Она почувствовала короткое замыкание в мозгу, ее рот открылся в блаженном удивлении, когда чернильно-черные глаза держали ее в плену. «Из-за тебя мне очень трудно уйти. — пробормотала Гермиона, делая большой глоток, внезапно почувствовав потребность в большом количестве прохладного напитка. ‘Или медленном, горячем трахе’. Беллатрикс усмехнулась и опустила их руки, освободив их связь. — «Приятного вечера, мисс Грейнджер». — Ответила она с улыбкой. Проходя мимо, Гермиона почувствовала, как мягкие кудри коснулись ее плеча, а пальцы скользнули по руке; при соприкосновении по коже пробежали мурашки, охлаждая бушующий внутри огонь. Она на мгновение замерла, затерянная для Беллатрикс Блэк в море танцующих студентов. Когда Джинни обняла ее, казалось бы, из ниоткуда, она расслабилась в объятиях и выпустила дыхание, которое было в ее груди. «Это было невероятно! Я имею в виду, я знала, что ты можешь танцевать Гермиона, но как… вау!» Грейнджер усмехнулась, румянец распространился по ее шее. — «Спасибо». «И, например, насколько сексуально выглядит профессор Блэк сегодня вечером. Серьезно, вы, ребята, не могли бы выглядеть лучше вместе, даже если бы согласовали свои наряды». — Рассмеялась рыжая. — «Ей понравилось платье?» Гермиона кивнула. «Она сказала, что я невероятно красива». — Ответила она девичьим хихиканьем. «Эта женщина хочет тебя. Я бы поставила на это свой последний кнат». ********************************************************************************** «Ну, я думаю, что это был ошеломляющий успех…» — Проворковала Минерва, вечер подходил к концу. Беллатрикс кивнула, ее внимание было сосредоточено на танцполе и на одном человеке в частности. «Не чувствуй, что ты должна оставаться здесь, разговаривая со мной». Беллатрикс оторвала взгляд и посмотрела на женщину рядом с ней. Она всегда уважала Макгонагалл, даже во время школьных лет и наказаний, которые она отбывала в классе строгой учительницы. У Гриффиндора и Слизерина всегда не было ничего, кроме глубокой неприязни друг к другу, а также нездорового чувства соперничества и вражды. Каким-то образом Минерве всегда удавалось оставаться твердой, но справедливой, умение, которое Беллатрикс теперь считала невероятно бесценным, когда имеешь дело с учениками, особенно с гормонально заряженными. «Я не против быть здесь». — Ответила директриса. — «Я хотела сказать, пока мы не занимаем свои уважаемые должности на вечер с бокалом алкоголя в руках, что мне очень нравится, что ты здесь, в Хогвартсе. Я всегда знала, что из тебя получится отличный учитель». — Тепло улыбнулась Минерва. «Это… лучше, чем я представляла». «Иногда неожиданное может быть всем, что мы ищем». «Я не уверена, что это устроило бы меня в долгосрочной перспективе». «Чем бы ты хотела заняться, когда твое пребывание здесь закончится?» Беллатрикс пожевала губами, ее взгляд метался по комнате. — «Честно говоря, я не знаю. Мне никогда не приходилось задумываться о том, что я хочу делать со своей жизнью». «Потому что это было уготовано для тебя». Беллатрикс вздохнула от такого заявления. В конце концов, это было правдой, и осознание того, что она может начать делать выбор, было одновременно волнующим и ужасающим в равной степени. «Даже будучи молодой девушкой, ты была связана тем, что диктовала твоя фамилия. Потом твое время с… Волдемортом также было одним из долга, хотя я уверена, что ты чувствовала, что это было то, что ты действительно выбрала для себя». Беллатрикс не ответила, вместо этого ее глаза нашли Гермиону. Она смотрела, как она смеялась и танцевала с Драко и Джинни, такая живая от юношеской энергии и счастья, что у нее защемило сердце. Она не могла вспомнить время, когда она чувствовала себя такой беззаботной или у нее были друзья, которые могли заставить ее улыбаться так, как сейчас юную гриффиндорку. У нее были сестры, но они были ее подопечными; их нужно было защищать и присматривать за ними. У нее не было времени на легкомысленные забавы или бессмысленные разговоры, призванные установить узы товарищества. Каждый семестр давал ей возможность вырваться из тисков своей тиранической семьи. Она искала уединения, а не компании, и мира, а не смеха. Беллатрикс глубоко вздохнула, увидев, как легко было слиться с толпой; ее племянник смешался с противоположным факультетом, с людьми, которых он когда-то презирал, которые приняли его и танцевали с ним, как будто они были близки годы. Может быть, люди все-таки могут измениться. Она видела это в своей младшей сестре. Видела, как она приветствовала магглорожденную в своем доме и, похоже, была так же увлечена ею, как сейчас Драко. Беллатрикс не могла их винить. Гермиона была очаровательна, смесь красоты и интеллекта, окутанная плащом пламенной страсти и преданности тому, что имело для нее значение. ‘Я важна для нее’. «Она впечатляет, не так ли?» Беллатрикс моргнула, ее внимание вернулось к женщине и блеску в ее зеленых глазах. «Я не уверена, что понимаю, что ты имеешь в виду». — Хмыкнула она, зная, что ее тон звучит неубедительно. «Правда, дорогая? Может быть, я стара, но я не глупа». «Ничего не происходит, если это то, о чем ты беспокоишься. Я не запятнала репутацию твоей драгоценной школы». — Вызывающе выплюнула Беллатрикс, встревоженная тем, как быстро ее гнев вспыхнул внутри и какой опасной она себя чувствовала. Часть ее была взволнована этим; знакомство с яростью и разрушением, но это не было основано на первобытной потребности уничтожать или калечить, это прочно укоренилось в необходимости сохранить все, что происходило между ней и золотой девочкой Гриффиндора, которая в настоящее время смотрела в ее сторону. «Ты сама сказала, она практически преподаватель, мудрее своих лет, старше своих сверстников. Самая яркая ведьма своего времени, титул, которым, я уверена, ты также обладала во время пребывания здесь». Беллатрикс сжала челюсти, ее глаза были прикованы к Гермионе, которая, казалось, была отвлечена ей и вниманием своих друзей, не зная, на ком сосредоточиться. Она почувствовала руку Минервы на своей руке и неохотно встретилась с ней взглядом. «Я, вероятно, не первая, кто говорит тебе это, и я уверена, что не буду последней». — Начала МакГонагалл с теплой улыбкой на губах. — «Ты заслуживаешь второго шанса и заслуживаешь быть счастливой. Она тоже». Слегка сжав ее предплечье, Минерва отошла от Беллатрикс и направилась к кучке учителей. «Блядь». — Пробормотала себе под нос Блэк, еще раз посмотрев на танцпол и обнаружив Гермиону, стоящую к ней спиной и двигающуюся в такт музыке. Беллатрикс была загипнотизирована ею, тем, как элегантно она выглядела, каким восхитительным был покрой ее платья, как оно облегало ее тело, как вторая кожа; кожа, которую она так отчаянно хотела снять. То, как были уложены ее волосы, открывая всю длину ее шеи и спины и мягкую впадину у основания позвоночника, которую она все еще чувствовала отпечатком большого пальца. Гермиона повернулась, ее карие глаза смотрели прямо в ее, и она не смогла сдержать стон, который вырвался из ее горла при виде этого. ‘Границы, границы, границы’. Она напоминала себе, как мантру, которая начинала казаться скорее наказанием, чем необходимостью. Действительно ли было так плохо поддаться аппетитам и взять то, что она хотела? ‘Она заслуживает лучшего’. Беллатрикс опустила голову, положив руки на колени, пытаясь сосредоточиться на дыхании и успокоить напряжение, бушующее в ее животе. Ее голова и сердце болели, давление желания смешивалось с суровой реальностью правды, когда она сделала долгий дрожащий вдох. Ей хотелось выпить, пальцы чесались от желания взять стакан в руку, язык увлажнил губы при этой мысли. Она сократила количество с ночи их поцелуя. Насколько она знала, что ей нужен алкоголь, чтобы успокоиться, она также знала, что это выходит из-под контроля, и она не позволит себе нуждаться в чем-то настолько сильно, чтобы это поглотило ее. ‘Как тебе это удается? ’ Она ухмыльнулась иронии замены одной зависимости на другую и того, насколько опаснее может быть эта зависимость. «Привет». Беллатрикс вскинула голову. Гермиона стояла перед ней, прикусив нижнюю губу, а мягкие карие глаза сверкали. Она заметила россыпь веснушек, усыпавших ее щеки, и удивилась, как она не заметила их раньше. «Привет». — Беллатрикс собралась с силами, не узнавая собственного голоса, поскольку он вибрировал от желания. «О том танце». — Ответила Гермиона, глядя на нее сквозь густые ресницы. «Хм. Я помню, что обещала тебе последний танец». — Она криво улыбнулась. «По крайней мере, на сегодняшний вечер». — Беллатрикс подняла бровь, несколько впечатленная безграничной уверенностью Гермионы. Ее сердце забилось быстрее при мысли о будущих возможностях и о том, как юная ведьма стремилась к ним. Она поднялась на ноги и сошла с многоярусных кресел, чтобы встать перед своей ученицей. «Ведите, мисс Грейнджер». Гермиона покраснела, и Беллатрикс не могла не восхититься тем, насколько хорошо это ей шло, прежде чем она отвернулась. Темная ведьма не смогла удержаться, чтобы не положить руку на изгиб позвоночника, ее большой палец снова нашел точку опоры, уютно устроившись в своем новообретенном доме. Она также не могла игнорировать то, как ее тело двигалось по полу, каждый шаг наклонял ее углы так, что у Беллатрикс кружилась голова. Они нашли более тихое место, которое, как была уверена Беллатрикс, выбрала Гермиона из-за приглушенного освещения. Это все еще был танцпол, но прямо у стены, которая представляла собой небольшую нишу, нетронутое убежище в шумном пространстве. 'Ты знаешь, чего она хочет’. Она смутно осознавала, что МакГонагалл объявляет последнюю песню вечера, еще одна медленная песня, притягивающая пары ближе друг к другу. Гермиона повернулась к ней лицом. Беллатрикс притянула ее к себе, руки на бедрах, пристально вглядываясь в карие глаза, которые медленно поглощались расширяющимися зрачками. Ее дыхание стало поверхностным, неподдельное желание отразилось на ней, когда первые аккорды музыки пронеслись над Большим залом. Я пытаюсь задержать дыхание Пусть так и останется Не могу позволить этому закончиться Ты пробуждаешь во мне мечту Которая становится все громче, Ты слышишь, как она отдается эхом? Возьми меня за руку Ты поделишься этим со мной? Блэк притянула Грейнджер еще ближе, услышав тихий стон, сорвавшийся с губ Гермионы, когда их щеки прижались друг к другу в темноте. Беллатрикс почувствовала, как чья-то рука обхватила ее талию, а ладонь ткань фрака, ловкие пальцы потянулись вверх по ее шее, дразня кожу под ухом. Она крепко держала ее, когда они двигались в унисон, ее бархатные брюки скользили между кремово-белыми бедрами, разрез платья Гермионы давал ей доступ и столь необходимый контакт. Всего блеска тысячи прожекторов Всех звезд, которые мы крадем с ночного неба Никогда не будет достаточно Золотых башен все еще слишком мало Эти руки могли бы удержать мир, Но этого никогда не будет достаточно Никогда не будет достаточно тебя для меня Руки Беллатрикс двигались, одна собственнически прижималась к пояснице Гермионы, другая к ее затылку, когда они прижались друг к другу, ничто не разделяло их, когда они погрузились в свой личный момент, душа Блэк горела так же, как и ее тело. Духи Гермионы вторглись в ее чувства, как наркотик, отправляя разум в хаотичное свободное падение эмоций и желаний. Она слегка прижалась губами к пульсу, который подпрыгивал под ее ртом, умоляя о прикосновении; задержавшись достаточно долго, чтобы услышать, как перехватило горло юной ведьмы, когда она застонала под ней. Звук проник прямо в ее сердце, прожигая шипящий след, который поселился у нее между ног и отказывался уходить. Ее пальцы сжались сильнее, дразня мягкие волоски на затылке Гермионы и чувствуя, как она дрожит в ее руках. ‘Моя новая зависимость’. Громкость музыки и ощущение Гермионы, крепко прижатой к ее груди, были почти невыносимы. Она падала в пропасть, и там не было ничего, что могло бы ее спасти. Она вдохнула ее, ее нос коснулся пульсирующей вены на шее Грейнджер и задрожал на ее коже, руки напряглись. Она чувствовала, как слезы накапливаются за закрытыми глазами, угрожая пролиться, когда песня набирала обороты. ‘Она забирает все, что я есть’. Когда песня подошла к концу, комната начала наполняться светом, Беллатрикс неохотно ослабила хватку, ее руки скользнули обратно на бедра Гермионы и удержали ее на шаг в стороне. Ни одна из ведьм не произнесла ни слова, их глаза были прикованы друг к другу, несмотря на шум учеников; грудь вздымалась. Только когда Джинни появилась рядом с Гермионой, чары были разрушены, и пальцы Беллатрикс соскользнули, ее тело уже дрожало от потери. «Э… извини… ты знаешь, но… ты немного выставляешься напоказ». — Беллатрикс встретилась с ней взглядом, младшая Уизли выглядела смущенной и взволнованной. — «Я просто… пойду». — Добавила Джинни и быстро вышла. Нежный смех Гермионы вернул ее внимание, ее сердце растаяло от мягкости ее улыбки. Она протянула руку и провела пальцами по распущенным локонам у щеки. «Границы». — Захныкала Гермиона. «Да». — выдохнула Беллатрикс. Взгляд юной ведьмы переместился на ее рот, и Блэк инстинктивно облизнула губы, ее уши были полны шума и грохота, звуков мира, обрушивающегося на их момент. Это вывело ее из ступора, и она убрала пальцы. «Спасибо за чудесный вечер, мисс Грейнджер». — Успела она сказать, прежде чем ее челюсть распрямилась, а маска вернулась на место. «Это было исключительно мое удовольствие». — Гермиона вздохнула, вошла в ее пространство и запечатлела нежнейший из поцелуев на ее щеке, ее губы задержались дольше, чем это было необходимо. Секунды. Секунды, которые позволили Беллатрикс пробормотать: — «Я могу заверить тебя, что это не так». Карие глаза сияли счастьем, когда они расставались. Она смотрела, как Гермиона уходит, держа Джинни под руку, когда они вываливались из Большого зала. ********************************************************************************** Обе ведьмы скользнули под простыни своих кроватей, возбуждение скользило по их коже, когда они уступили тому, чего жаждали, руки обжигали плоть глубоким влажным жаром, шепча имена друг друга в ночи. Насыщенные, но не удовлетворенные, отчаянно нуждающиеся в большем. Бушевала тихая буря, уже не такая тихая, как раньше. Было ли это когда-нибудь?