Под моей кожей

Беллатрикс проснулась поздно после беспокойной ночи, наполненной сексуальными снами. Всякий раз, когда она снова погружалась в сон, карие глаза и сладкие губы преследовали ее, и она позволяла себе греться в теплых руках и безопасности объятий, о которых она мечтала. Она была удивлена, когда, спустившись по лестнице, обнаружила, что Драко не спит, его громкий зевок доносился из гостиной, когда она подошла к двери. «Может, тебе стоило поспать подольше». — Фыркнула она, глаза племянника нашли ее через комнату, когда она опустилась на ближайший диван. Драко рассмеялся. — «Возможно, ты права, но я чувствовал беспокойство. Каким был в… твой день в маггловском Лондоне?» Глаза Беллатрикс сузились, осознав промах, но решив проигнорировать его. В конце концов, он замечательно исправился. «Спасибо, было очень приятно». — Сказала она с натянутой улыбкой. «Гермиона с нетерпением ждала этого». «Хм». — Ответила Беллатрикс, изучая линии на своей ладони. «Я понимаю, почему ты сохранила подарок в тайне. Это было невероятно щедро и романтично, особенно после кулона». — Продолжал давить Драко. «Ты собираешься учить меня, как тратить мои деньги, дорогой племянник?» — Вызывающе спросила ведьма, ее взгляд потемнел, когда она встретилась с ним взглядом и прищурила глаза. «Конечно, нет». — Замялся юноша, отводя взгляд. «Хорошо». В комнате повисла неловкая тишина, единственные звуки исходили от камина и дождя снаружи, который растопил последний зимний снег. «Могу я тебя спросить?» — Драко пробормотал так тихо, что Беллатрикс не была полностью уверена, говорил ли он вообще. «Я ожидаю, что ты все равно спросишь, учитывая, что ты ребенок моей сестры». — Она поерзала на стуле, уже зная, к чему приведет этот разговор. «Каковы твои намерения в отношении Гермионы?» Беллатрикс недоверчиво уставилась на него, ее бровь дернулась. — «Ты кто, ее приемный отец?» — Усмехнулась она. «Нет. Я ее друг, и мне небезразлично, что с ней происходит». — Возразил Драко, его голос теперь был на удивление уверенным. «И это дает тебе право задавать мне такой дерзкий вопрос?» «Полагаю, что это так, да». «Нужно ли мне напоминать тебе, Драко, что мисс Грейнджер — моя ученица, а я ее профессор, поэтому, если ты считаешь уместным спрашивать меня о моих намерениях, то ты совершенно заблуждаешься». — Рявкнула Блэк, ее пальцы вцепились в подлокотник дивана. «Я не желаю смотреть, как ее обижают, тетушка. Я забочусь о ней и не хочу, чтобы с ней случилось что-то плохое». «И что-то плохое это я, да?» — Зашипела она, ее глаза потемнели от ярости. «Это не то, что я сказал». «Тебе нужно очень тщательно подумать о следующих словах, которые слетят с твоих губ, мальчик!» — Закричала она. «Драко. Оставь нас.» — сказала Нарцисса, врываясь в комнату и устремляя свой стальной взгляд на Беллатрикс. Драко переводил взгляд со своей матери на тетю, его челюсть была плотно сжата, прежде чем он вышел из комнаты, хлопнув дверью за собой, отраженный звук временно заполнил пространство. «Не могла бы ты объяснить, почему ты спорила с моим сыном?» — Холодно сказала Нарцисса, садясь напротив Беллатрикс. Беллатрикс прикусила губу и посмотрела в ледяные глаза. «У него нет манер». «Прошу прощения?» «Он наглый. Он не знает своего места». «И где это может быть, учитывая, что это его дом, а ты в нем гость». «О, я более чем осознаю свой статус здесь, но это не оправдывает его грубость». -Хмыкнула Беллатрикс, ее губы изогнулись в оскале. «И, пожалуйста, объясни, что сказал мой ребенок, что ты повысила на него голос?» Щеки Беллатрикс сжались, и она почувствовала, что делает долгий вдох, который отказывался выходить. Она слишком остро отреагировала? Возможно. Извинилась бы она за это? Она пристально посмотрела на свою сестру, ее ноздри раздувались, когда она медленно выпускала воздух из легких, как пар, чувствуя давление в голове. «Ах», — сказала Нарцисса, и ее черты смягчились в понимании. — «Гермиона Грейнджер». «Что?» «Кажется, есть только один предмет разговора, который так влияет на тебя». «О, правда?» — Фыркнула Беллатрикс, ее глаза не моргали. «Да. Правда. Ты вышла из себя с Нимфадорой, а теперь и с Драко, и со мной ты тоже не слишком любезна». «О, заткнись!». — Закричала ведьма, гнев волнами исходил от нее. «Я не потерплю твоего негодования, из-за того, что ты не можешь справиться с правдой». «Правдой? Правдой о чем именно? Умоляю, скажи мне. Я просто умираю от любопытства». — Блэк усмехнулась и опасная чернота закружилась в ее глазах, пальцы зачесались от неприкрытой магии. «Правдой о Гермионе Грейнджер». Челюсти Беллатрикс работали сильнее, жилы на ее шее болели от давления. Она молчала. «Ради всего святого, прошло всего четыре месяца, а ты уже слишком далеко зашла, чтобы понять, что здесь происходит». «О, я уверена, что ты просто отчаянно хочешь заполнить пробелы, да?» «У тебя было полное намерение избегать девушки, когда ты согласилась на эту должность, и, похоже, ты до сих пор прилагала невероятные усилия, учитывая, что ты едва можешь держаться от нее подальше. Ты почти… одомашнена!» «Когда мне понадобится твое мнение, Цисси, я скажу тебе». — Нахмурилась Беллатрикс. «О, похоже, сегодня ты настоящий комик. Из-за твоей природной склонности к юмору и отрицанию, похоже, ты совершенно забыла о своей маленькой вспышке на прошлой неделе и о состоянии, в котором ты была, когда ворвалась в эту самую комнату». «Ничего я не забыла». «Я так не думаю». «Я предупреждаю тебя, Цисси. Прекрати это прямо сейчас». — Прогремела Беллатрикс. Нарцисса вздохнула и продолжила, в ее тоне чувствовалась привязанность. «Ты всегда была львицей Белла, и все же тебя тянет к ягненку, не для того, чтобы сожрать ее, а для того, чтобы подпустить ее поближе. Тебя приручили. Она взяла твои зубы и когти и заменила их чем-то прекрасным». «Чушь». «Ты все равно что ухаживаешь за ней, Беллатрикс. Ты серьезно этого не видишь?» — Продолжила Нарцисса. Беллатрикс недоверчиво фыркнула, темные глаза отказывались встречаться с холодными синими стальными глазами, уставившимися на нее с противоположного дивана. «Вы проводите время вместе, могу добавить, комфортно, как будто вы обе привыкли быть рядом друг с другом. Ты внимательная, нежная и добрая. Ты подарила ей кулон, который, смею сказать, стоит больше, чем дом ее родителей». «И что, если это так? Я вольна тратить свои собственные деньги на то, что хочу». «Хорошо, но тогда возникает вопрос о том, что ты не можешь свободно путешествовать, или ты забыла приказ министерства, Беллатрикс?» «Забудешь тут… Я приняла меры предосторожности. Мне не привыкать скрывать, где я нахожусь, сестра». — Усмехнулась Блэк. «И все это ради девушки, которой ты лжешь о чувствах. Ради бога, ты пригласила ее на свидание». «Это было не свидание». — Выплюнула темная ведьма. «Это было свидание, гиппогриф тебя задери! И ты прекрасно это знаешь. Ужин в дорогом ресторане, без сомнения, и частная ложа в театре? Если это было не свидание, тогда что?». «Ты давила на это! Ты! Ты со своим… своим вмешательством! С этим чертовым кремом!» Нарцисса самодовольно улыбнулась. — «Ты имеешь в виду крем, который работает? Я уверена, что ты абсолютно ненавидишь встречаться с Гермионой каждый день». «Ты смешна!». «Я смешна?! Ты себя слышишь? Ты по уши влюблена в эту девушку, Беллатрикс, и вы встречаетесь, даже не осознавая этого, и все же ты заставляешь ее верить, что встречаешься с той чертовой женщиной из паба. И это я смешна?!» «Ты ничего не знаешь о том, что я чувствую». — Ответила Беллатрикс, поднимаясь на ноги, ее рука подергивалась рядом с палочкой. «Это жестоко. Жестоко продолжать в том же духе, если ты не готова открыться возможности того, что она сделает тебя счастливой». Беллатрикс невесело рассмеялась, ее темные глаза потемнели, когда скользнули по комнате. «Если ты не любишь ее и не хочешь ее, отпусти». — Спокойно сказала Нарцисса, наблюдая, как борьба, похоже, покидает плечи сестры. Ее сердце тосковало по Гермионе. Так было всегда, но Беллатрикс не могла позволить себе сломить ее и уничтожить что-то настолько чистое и правдивое. Она не запятнала бы ее своей кровью и грязью или не запятнала бы ее репутацию своими грехами. Одно дело — быть в ее жизни, учить ее и узнавать ее, любить и защищать ее издалека, но она не будет удерживать ее или привязывать. Гермионе никогда не придется соглашаться. Она заслуживает лучшего, а Беллатрикс и близко не подходила к этой отметке. «Нет… никто никогда не смотрел на меня так, как она». «Она смотрит на тебя так, Беллатрикс, потому что она влюблена в тебя. Конечно, ты это знаешь». «Я не… Я не могу… она… она …» «Ты не можешь без нее, и в то же время не можешь быть с ней». Беллатрикс вздохнула, уголки ее разума раздвинулись. «Ты сталкивалась и с худшим, чем это». — прошептала Нарцисса. Беллатрикс встретилась с ней взглядом. — «Нет. Не сталкивалась». ********************************************************************************** Гермиона сидела на кровати Беллатрикс, положив руку ведьмы себе на колени, втирая крем в кожу. Сама Метка теперь быстро исчезала, и, хотя она уже обсуждала идею продолжать проводить время со своим профессором, когда она исчезнет, она жила в страхе, что ее отнимут. Границы становились размытыми, и она изо всех сил старалась их поддерживать. Их разговоры становились глубже, взгляды более томными, а потребность прикоснуться к женщине была такой же настойчивой, как потребность в воздухе, чтобы дышать. Девушка снова опустила палец в банку и еще раз провела по упругой плоти. Метка не нуждалась в дальнейшем применении, но Гермиона пока не была готова вернуть руку, которой владела. «Я еще раз сожалею о прошлой ночи». — Произнесла она, ее голос нарушил комфортную тишину. — «Моя мама всегда говорила мне не обсуждать деньги или политику». «Умная леди». — Любезно ответила Беллатрикс. «Думаю, я запуталась в своей собственной голове. Вчера был такой экстравагантный опыт и вдобавок к кулону, который, должно быть, стоил тебе…ну, я не думаю, что хочу знать, но это заставило меня понять, насколько глупым был мой подарок тебе. Я чувствовала это, поэтому защищалась и вспылила». Гермиона ощутила палец под подбородком и позволила ему поднять ее голову. Она встретила темные глаза, мерцающие золотом, и одну из самых мягких улыбок, которые она когда-либо видела на губах Беллатрикс. У нее перехватило дыхание, а сердце застучало. «Твой подарок был идеальным». «Это бледнеет в сравнении». «На самом деле это не так. Хочешь знать, почему?» Гермиона кивнула, почувствовав, как палец Беллатрикс на мгновение погладил ее по подбородку, прежде чем отпустить. «Потому что ты сама его выбрала. Потому что ты проводила время, думая обо мне и о том, чего я могу хотеть. Я не думаю, что ты понимаешь, какой это подарок для меня». Щеки пылали, но Гермионе, казалось, было все равно, она была слишком поглощена моментом, замечая только темные глаза и мягкую кожу запястья старшей ведьмы под кончиками пальцев. «Я думаю, что это довольно хорошо сочетается с моими костюмами» — Беллатрикс заявила с широкой улыбкой. — «Я всегда чувствовала, что в моих жилетах чего-то не хватает». «Что ж, в таком случае я рада, что смогла помочь». — Грейнджер застенчиво улыбнулась, ее глаза опустились на карман, в котором лежали часы, и выставленную серебряную цепочку, прежде чем снова перевести взгляд на руку, о которой она заботилась. — «Думаю, мы закончили». Беллатрикс отвела руку назад и начала раскатывать рукав рубашки, застегивая манжету. Гермиона смотрела с пристальным вниманием, поражаясь тому, как такой простой акт мог каким-то образом превратиться в эротическое шоу. «Прошу прощения, я на минутку». — извинилась Блэк, вставая с кровати и направляясь в ванную. «Да, конечно». Гермиона сделала долгий прерывистый вдох, который сдерживала, наполняя легкие столь необходимым воздухом, и позволила своим глазам блуждать по комнате, ожидая возвращения темной ведьмы. Она протянула руку через постельное белье, пропуская атлас сквозь пальцы, прежде чем они наткнулись на что-то твердое. Она села дальше на кровати и вытащила предмет из-под одеяла, в поле зрения появился кожаный дневник, его страницы были открыты, показывая красивый почерк его владелицы. Гермиона посмотрела на закрытую дверь, ее сердце было в смятении от того, стоит ли читать содержание, внешний вид был знакомым, поскольку она вспомнила этот дневник из их совместного времени в поместье Блэк. Ее любознательная натура взяла над ней верх, когда ее голодный взгляд упал на открытую страницу и начал читать. Это были несколько четверостиший, признание кому-то, и сердце Гермионы заболело, когда она их читала. *** Сожгла небеса я и кровь пролила. Когда я тебя нашла. Мое искупление с искренним сердцем. Ради кого я свой мир предала. *** Пустота начала заполняться В тот момент, когда ты пришла Боже мой, почему ты так смотришь Словно я сделана из стекла. *** Жажда имени твоего на губах. Заставляет меня дрожать. Твое имя сводит с ума. Но об этом тебе никогда не узнать… Рука Грейнджер была прижата к груди, в глазах стояли слезы, когда она читала это во второй раз, пытаясь запомнить слова. Она отчаянно хотела верить, что Беллатрикс написала о ней. Несколько частей из этого она смогла привести в соответствие, особенно часть о ее имени и о том, как Нарцисса была удивлена, услышав, что ее сестра никогда не называла ее так. Ее пульс подпрыгивал на шее, когда кончики пальцев танцевали по чернилам, ее сердце хотело, ее разум думал, ее ревность цеплялась за нее, как старое пальто, когда она думала о Розмерте. Она не слышала, как открылась дверь. «Что ты делаешь?» — Спросила Беллатрикс, ее голос сочился опасностью. Гермиона подпрыгнула, оттолкнув от себя книгу, как будто она горела. — «Прости, я… я не хотела совать нос не в свое дело». «И все же ты это сделала». — Темная ведьма протянула руку мимо Гермионы, чтобы забрать дневник и крепко сжала его в руке, черные глаза смотрели на нее в гневе. «Ты права. Я… — Она вздохнула, вставая, чтобы посмотреть ей в лицо. — «У меня нет оправданий». Беллатрикс расправила плечи и подняла глаза к потолку. Гермиона видела, как напряглись мышцы на ее длинной шее, как бился ее пульс, и прежде чем она поняла, что делает, она подошла ближе, пальцы потянулись к руке Блэк, темный взгляд снова впился в ее собственный. «Они прекрасны». — Гермиона вздохнула. — «Я имею в виду твои слова». Челюсть Беллатрикс немного расслабилась, над ее пухлыми губами пробежало дуновение воздуха, что придало Гермионе новые силы для продолжения. «Для кого бы ты это ни написала, это очень счастливая женщина». Темные глаза смягчились, на мгновение в них мелькнуло золотое пятнышко, отчего грудь Гермионы сжалась от радости. «Я никому не показываю это». — тихо сказала Беллатрикс. «Ты должна». — Она почувствовала, как ее пальцы сжались сильнее, когда темная ведьма держала их. — «Ты должна, потому что, если ты так любишь, ты …» — Гермиона сделала паузу, слова застряли у нее в горле, перед глазами поплыли образы светлых волос, тошнота скрутила живот. «Я что?» Она сглотнула от хрупкости в голосе Блэк, уязвимости, написанной на ее лице, когда она, казалось, искала ответы у Гермионы. «Ты не должна так прятать любовь». — Она покраснела. — «Я бы хотела… Хотела бы я, чтобы у меня была женщина, которая любила бы меня так, как ты любишь ее. Я думаю, это ответ на мой вчерашний вопрос, была ли ты когда-нибудь влюблена". Грейнджер больше не могла смотреть Беллатрикс в глаза из-за страха расколоться; из-за страха наклониться, захватить ее губы своими и вложить все, что у нее было, в поцелуй. Она наблюдала, как пульс на горле темной ведьмы поднимался и опускался, как поднималась и опускалась ее грудь, как это было прошлой ночью, тепло от их простого прикосновения проникало в сердце. «Это то, чего у меня никогда не будет». — Ответ Беллатрикс почти растворился в воздухе между ними. «Ты пробовала?» — Отважилась Гермиона, ее сердце болело. Она хотела бы, чтобы у нее было подтверждение того, о ком они говорили. «Я… я не уверена… может быть». «Ты ловишь себя на мысли, что постоянно ищешь ее глазами?» «Да». «Ты говоришь с ней о вещах, о которых не говоришь ни с кем другим?» «Да». «Заставляет ли она твое сердце жаждать счастья, даже если ты чувствуешь, что недостойна его?» «Как ты…» — Удивление Беллатрикс было очевидным, но Гермиона видела, как быстро она спрятала его за хорошо отрепетированной маской стоицизма. Гермиона улыбнулась, из ее рта вырвался смешок. «Потому что я слушаю все, что ты когда-либо говорила мне. Ты твердо веришь, что не заслуживаешь ничего, кроме страданий, за каждую жестокую вещь, которую ты совершила. Ты не думаешь, что кто-то может любить тебя, потому что это то, что ускользало от тебя всю твою жизнь. Но ты ошибаешься. Ты так сильно ошибаешься». «Грейнджер». — рвано выдохнула Беллатрикс, вырывая свою руку из руки Гермионы. «Я не буду извиняться за то, что сказала тебе правду». Беллатрикс фыркнула. — «Что ты знаешь о правде? Что ты знаешь обо мне, что заставляет тебя во что-то верить, ты настолько… введена в заблуждение?» «Я знаю много, и я вижу тебя. Я слышу тебя и не верю… Я не поверю, что ты заслуживаешь любви и счастья меньше, чем я». Гермиона наблюдала, как Беллатрикс стиснула зубы, когда обсидиановые глаза смотрели мимо нее, решив не встречаться с ней взглядом любой ценой, ее рука все еще сжимала дневник. «Мне жаль, если мои слова расстроили тебя. Я надеялась, что они убедят тебя в том, что, если ты когда-нибудь захочешь поделиться тем, что у тебя под рукой, ты сможешь начать жить той жизнью, за начало которой ты так упорно боролась». Она посмотрела, как дернулось горло темной ведьмы, и тихо вздохнула. «Зачем ты так со мной?» — Гермиона закусила губу, страшась тишины, которая угрожала поглотить их. — «Ты подпустила меня достаточно близко, чтобы рассказать все это, и все же …» Взгляд Беллатрикс остановился на ней, заставляя закончить предложение. Гермиона чувствовала напряженность, глубину вызова, на который, как она сомневалась, многие не ответили бы, но она не была одной из них. «И все же ты никогда не отталкиваешь меня». — Она ждала в пустынной тишине. В глазах Беллатрикс была невыразимая печаль, и сердце Гермионы сжалось при виде этого. «Я не знаю почему». «Я думаю, ты знаешь». Ноздри Беллатрикс раздулись, глаза потемнели, как угли, дыхание слегка затруднено, как будто она стоит на краю пропасти. «Мне нужно, чтобы ты остановилась». — Зарычала она. — «Я ухожу». Лицо Гермионы вытянулось, грудь сжалась от напряжения. «Я в курсе. Я буду скучать по тебе». «Ты так говоришь». — Бойко ответила Беллатрикс, бросив свой дневник на кровать и сложив руки на груди, защищаясь. «Пожалуйста, дай мне знать, когда прийти чтобы закончить с Меткой». «Я уверена, что у тебя есть более неотложные дела, о которых нужно позаботиться». Тревожные колокольчики Гермионы начали звонить при смене тона и направления, что она заметила раньше при упоминании Уизли, даже косвенно. «Никогда не будет ничего важнее тебя». Грейнджер подавила вздох, когда слова вырвались, ее рука инстинктивно прижалась ко рту на мгновение. Беллатрикс моргнула, прежде чем ответить, ее слова задели Гермиону за живое. «Должно быть». Губы Гермионы задрожали, и она коротко кивнула, прежде чем направиться к двери, ее пальцы дрожали, когда они достигли ручки. «Увидимся завтра. Я напишу тебе о времени». — Печально пробормотала она, не оглядываясь, выходя из комнаты. ********************************************************************************** Гермиона ушла на следующий день, попрощавшись с Нарциссой и Драко, прежде чем отправиться в Нору. Уизли потребовалось некоторое время, чтобы восстановить свой дом после того, как он был почти разрушен, но в нем все еще было то же тепло и очарование, которые всегда были благодаря его обитателям. Молли суетилась над ней больше часа, прежде чем Джинни удалось вытащить их обоих в свою спальню, взгляд в ее глазах недвусмысленно сказал Гермионе, что она хочет услышать все о своем Рождестве в Малфой-мэноре. «И?» — закричала Джинни от волнения, когда Гермиона рассказала ей о сочельнике и их совместном времяпрепровождении в саду, а также о прекрасном кулоне, подаренном ей Беллатрикс. Она вытащила его из свитера, и Джинни потянулась за ним, переворачивая его на ладони, ее рот был возбужден. «Это, должно быть, стоит целое состояние». — Ахнула она. — «Это так красиво». Гермиона яростно покраснела, прежде чем спрятать его в безопасное место. «В тот вечер она отдала мне остаток своего подарка». «Остаток? Что еще можно было подарить тебе, Гермиона? Кольцо к нему? — Рыжая сделала паузу на мгновение и ее глаза расширились. — «Скажи мне, что она этого не сделала?!» Гермиона усмехнулась. — «Конечно, нет». «Чертова девчонка. На мгновение я подумала, что она сделала предложение или что-то в этом роде». «Маловероятно, учитывая, что мы даже не поцеловались как следует, за исключением проклятия, хотя …» Джинни нетерпеливо схватила ее за руку. -“Продолжай. Не смей останавливаться». Гермиона усмехнулась. -“Возможно, я поцеловала ее под омелой. Она немного сопротивлялась, но я все равно пошла на это». «Да! Молодец! Надеюсь, это будет толчком, который ей нужен, чтобы увидеть, что она тебе нравится такой какая есть. Я имею в виду, я так понимаю, ты не струсила и не поцеловала ее в щеку или что-то в этом роде?» «Нет. Я не струсила». «А что тогда было остальным подарком?» «Она повела меня в Лондон. Маггловский Лондон». «Блять!». — Выругалась Джинни, на мгновение нахмурив брови. — «Разве она не должна быть в изоляции или что-то в этом роде, судя по тому, что сказал нам Драко?» Гермиона вздохнула и кивнула. — «Да, поэтому, пожалуйста, никому не говори. Страшно подумать, сколько у нее будет неприятностей, если Министерство узнает». «Все твои секреты в безопасности со мной, Гермиона. Ты это знаешь». «Я знаю». — Нежно улыбнулась Грейнджер, сжимая руку подруги. — «О, это было идеально, Джин. Она заплатила за отдельную ложу в театре, а затем мы поужинали. Это было волшебно. Это было похоже на… свидание». «Это может быть буквально определение слова. Вау! Это больше, чем я ожидала услышать. Кажется, время, проведенное вместе вне школы, определенно помогло вам сблизиться, плюс то, как вы танцевали вместе на Святочном балу… Говорю тебе, у нее все плохо». Гермиона почувствовала, как ее щеки вспыхнули, и она смущенно отвела взгляд, сосредоточившись на руке подруги в своей, когда они сидели колено к колену на кровати Джинни. За последнюю неделю между ней и Беллатрикс произошло так много событий, и почти все они указывали на один и тот же вывод, но все еще оставались сомнения, от которых она просто не могла избавиться. Они оставили неловкие отношения между ними, и Гермиона еще не получила ответа на свое сообщение о том, когда она должна посетить темную ведьму для ежедневного лечения. Грейнджер держала дневник под рукой, и каждый раз, когда ее взгляд был прикован к нему, она была разочарована, не видя мерцающего свечения на его обложке. "Эй. Что случилось?» — Спросила Джинни, сжимая ее пальцы. «Ох. Ничего особенного… на самом деле …» — Гермиона на мгновение прикусила губу, прежде чем решила быть честной со своей самой близкой подругой. — «Вчера мы расстались не очень хорошо. Она была расстроена, и я, вероятно, надавила сильнее, чем следовало. Это просто так сложно, Джин. Большую часть времени я совершенно убеждена, что у нее есть чувства ко мне, а в следующий раз меня выталкивают. Я до сих пор не знаю наверняка, встречается ли она с Розмертой. А еще есть стихотворение о любви». «Стихотворение?» Она кивнула. - «Возможно, я читала ее дневник». «И она не испепелила тебя?» Гермиона фыркнула. — «Нет. Я сказала, что хотела бы, чтобы у меня была женщина, которая любила бы меня так, как она любит ее». «Но она не признала, ты это или Розмерта, или кто-то еще, если уж на то пошло?» «Нет. Я спросила ее, пытается ли она делиться своими чувствами с этой женщиной, и она сказала, что, по ее мнению, делится. С этого момента все пошло наперекосяк. Я спросила ее, почему она подпускает меня так близко, но она сказала мне остановиться, так резко, что у меня не было особого выбора». Гермиона каждый день задавалась вопросом, как она объяснит свое отсутствие подруге, зная, что не предаст доверие Беллатрикс. «Если позволите, я на минутку сыграю в адвоката дьявола?» — Начала Уизли; Гермиона кивнула ей, чтобы она продолжала. — «Если бы я была влюблена в тебя, и ты нашла стихи, которые я написала о тебе, я была бы унижена, если честно. Если бы ты нашла это и это было бы о ком-то другом, я была бы более склонена отмахнуться и просто разозлиться, что ты вторглась в мою личную жизнь». «Справедливости ради, было немного и того, и другого». «Хм. Хорошо. Но насколько легко было бы Блэк просто сказать, что это для Розмерты, если бы на самом деле это было так? Для нее это не имело бы никакого значения, верно?» «Если только она не хочет задеть мои чувства? Она должна знать, что она мне нравится?» Джинни тепло улыбнулась и взяла руку Гермионы в свою. «Я думаю, что на данный момент это то, что есть. Я уверена, что она не хотела бы причинить тебе боль, ты совершенно права, но она может мягко тебя подвести. Она могла бы сказать тебе, что встречается, если бы встречалась. Она могла бы выбрать что-нибудь менее романтичное, чем заняться с тобой на Рождество. Но она этого не сделала. Вместо этого она держала тебя рядом, танцевала с тобой, что, позвольте мне сказать, было самым изысканным, что видели мои глаза, а затем продолжала ухаживать за тобой на прошлой неделе. Я знаю, ты не хочешь, чтобы твои надежды рухнули, Гермиона, но я уверена, что она свободна, и я убеждена, что она хочет тебя». Гермиона сделала глубокий вдох, прежде чем медленно выдохнуть, пытаясь успокоить свое сердце, которое забилось быстрее от слов ее подруги. Сомнения, которые, как иглы, кололи ее разум, были связаны с отказом Розмерты и Беллатрикс подтвердить или опровергнуть что-либо происходящее между ними, и тот факт, что она знала, что темная ведьма чувствовала огромную вину за то, чему она подвергла ее ранее. Было ли это причиной, по которой она все это делала? Было ли это ошибочным способом искупить ее прошлые поступки? «Куда делся твой разум?» — вопросительно проворковала Джинни «Чувство вины. Мне просто интересно, пытается ли она загладить свою вину передо мной, вместо того, чтобы на самом деле хотеть отношений». Рыжая пожала плечами, на мгновение подняв глаза к потолку, прежде чем снова уставиться на Гермиону. «Я так не думаю, нет. Я уверена, что она чувствует себя ужасно из-за того, что сделала с тобой, но это недостаточная причина, чтобы проводить с тобой время. Она такая антисоциальная. Даже Драко подтвердил это, и все же она проводит его с тобой при каждом удобном случае. Похоже, она не может жить без тебя. Я не знаю, осознает ли кто-нибудь из вас это, но когда вы находитесь в одной комнате, воздух заряжен по-другому, и вы как-то притягиваетесь все ближе и ближе». Гермиона почувствовала жар на своей шее, когда она начала краснеть. Джинни тепло усмехнулась. «Ты должно быть в курсе этого?» «Я имею в виду, в какой-то степени, да. Кажется, мы действительно ищем друг друга, и на Рождество я проснулась и обнаружила, что мои ноги у нее на коленях, а она читает книгу». «Звучит очень по-домашнему». «На самом деле это было идеально». «Как то, что ты делаешь со своим партнером, а не со студентом, которого ты отчаянно пытаешься оттолкнуть, потому что у тебя уже есть девушка». — Усмехнулась Уизли. Гермиона застенчиво улыбнулась. — «Я знаю, что ты делаешь». «И как? Работает?» ********************************************************************************** Гермиона сказала Джинни, что ей нужно вернуться в Малфой-Мэнор, поскольку она кое-что там оставила; ложь, которую она быстро придумала на месте, как только получила сообщение от Беллатрикс. По нахмуренному лбу подруги и слегка поджатым губам она поняла, что та не поверила ни единому слову, но была благодарна, что на нее не стали давить дальше. Гермиона нашла темную ведьму сидящей на полу перед камином в библиотеке, пламя дико плясало в камине и наполняло комнату теплом. На улице было темно, но шторы все еще были раздвинуты, по оконным стеклам тихо барабанил дождь. Грейнджер села рядом с Беллатрикс, безмолвно опустившись рядом с ней, скрестив ноги спереди. Девушка достала банку из кармана и открыла крышку, прежде чем снова поднять взгляд на ведьму, которая еще не пошевелила ни единым мускулом. Гермиона вздохнула, разочарование сжало ее последние нервы, когда она положила руку Беллатрикс себе на колено и начала закатывать рукав. Кожа была полностью исцелена, а сама метка была такой слабой, что она едва могла разглядеть ее в оранжевом свете огня. Она окунула пальцы в крем и начала втирать его в кожу, за которой ухаживала, в ее голове крутились случайные слова, что угодно, чтобы нарушить кажущуюся непроницаемой тишину. Каждый раз, когда что-то попадало ей в рот, ее губы приоткрывались только для того, чтобы снова захлопнуться, и каждый вариант звучал так же отчаянно, как и предыдущий. Как только она закончила, она раскатала рукав Беллатрикс на место, и темная ведьма убрала руку, позволив ей безвольно упасть на колени, ее взгляд все еще был устремлен на пламя. Гермиона тихо вздохнула, убирая банку в карман джинсовой куртки, прежде чем неуверенно подняться на ноги. Подойдя к двери библиотеки, она оглянулась, надеясь увидеть темные глаза, наблюдающие за ней, но была разочарована, обнаружив, что это не так. «Тогда увидимся завтра». — Пробормотала девушка, ее рука схватилась за край двери для устойчивости, желая, чтобы темная ведьма сказала что-нибудь, что угодно; что угодно, чтобы показать, что она знает о ее присутствии и хочет, чтобы она осталась ненадолго. После нескольких секунд молчания она фыркнула и вышла тем же путем, которым пришла, вернувшись в безопасность и тепло Норы. ********************************************************************************** Следующий день был повторением предыдущего, но на этот раз Беллатрикс читала, растянувшись на диване. Она села и протянула руку Гермионе, которая старательно нанесла бальзам, прежде чем выскользнуть из библиотеки, не сказав ни единого слова, кроме своего собственного прощания. За ужином Молли спросила, все ли с ней в порядке; добрый взгляд матриарха Уизли вызвал слезы на ее глазах, когда Джинни схватила ее за руку под столом. Вечер был прекрасным, с играми и напитками, а приход Гарри означал, что Гермиона увидела счастье своих друзей, которые были вместе, и это заставило ее сердце переполниться радостью за них. Рон был разговорчив, рассказывал ей истории из магазина и некоторые шутки, которыми они с Джорджем разыгрывали ничего не подозревающих покупателей. Когда пришло время ложиться спать, Гермиона скользнула под одеяло и отчаянно пыталась не думать о Беллатрикс и о том, как они могли преодолеть то, что, казалось бы, привело их к неестественной остановке. Наступил канун Нового года, и часы показывали последний день года, Гермиона пыталась игнорировать сомнения в животе и беспокойство в голове. Она чувствовала себя потерянной, когда горячие слезы брызнули из ее глаз и покатились по ее горячим щекам. Сон дался ей нелегко, и когда она услышала шум внизу, то с трудом выбралась из прерывистого сна и приготовилась к предстоящему дню. «Ты хорошо спала, только выглядишь измученной?» — Прошептала Джинни, удерживая ее за локоть. «Мысли покоя не дают». — Грейнджер слабо улыбнулась, пытаясь подавить зевок. «Я не буду спрашивать, потому что догадываюсь. Мне нужно будет придумать еще одно оправдание твоему отсутствию сегодня?» — Спросила рыжая; ее тон был дразнящим, но добрым, и Гермиона почувствовала прилив любви к своей подруге. Она кивнула, и пара присоединилась к остальным за настоящим праздничным завтраком, который Молли, без сомнения, с любовью готовила. День был именно тем, что нужно было Гермионе, чтобы зарядиться энергией. Она отправилась на прогулку с Артуром, Гарри и Джорджем, и холодный зимний воздух придал ей бодрости. Недостаток сна, который она впоследствии наверстала рядом с открытым камином, тоже не повредил. Когда наступил вечер; чернильная ночь окутала день самым черным плащом, она еще ничего не слышала от Беллатрикс, а слова все еще оставались без ответа. Грейнджер прикусила нижнюю губу, лихорадочно отгрызая зубами отвисшую кожу. К девяти часам, когда ее желудок был полон после ужина, она отвела Джинни в сторону и сообщила ей, что вернется так быстро, как только сможет, прежде чем притянуть ее в объятия. Когда она прибыла в поместье Блэк, библиотека была погружена во тьму, тлеющие угли от вчерашнего огня остывали в очаге. Тени были длинными и зловещими, и на мгновение в голове Гермионы всплыли образы из ее готической литературы; существа и упыри, скрывающиеся за почерневшими дверными проемами, и призраки, выглядывающие из-за ее затылка, когда она поднималась по лестнице. Девушка использовала Люмос, находя утешение в его свете, когда направлялась к спальне Беллатрикс и свету, который сочился из-под тяжелой деревянной двери. Она мгновение колебалась, положив ладонь на деревянную поверхность, пытаясь собраться с мыслями и успокоить пульс, который сумасшедше бился под ее кожей. Когда Грейнджер толкнула дверь и вошла в комнату, ее взгляд сразу же привлекла темная ведьма, которая лежала, прислонившись к изголовью кровати, в расстегнутой рубашке и широко распахнутом жилете. В руке у нее был стакан огненного виски, а темные глаза смотрели на нее из-под длинных ресниц. Гермиона посмотрела прямо в ответ, когда подошла к краю кровати, поставив баночку с кремом на прикроватный столик. «Ты не ответила». — Заявила женщина, ее тон был низким, но решительным, гнев клокотал под поверхностью. «Меня не было дома». — Ответила Беллатрикс, прежде чем сделать глоток виски; кончик языка высунулся, чтобы собрать каплю с нижней губы. «Ну, это канун Нового года». «Да? Мне плевать». «Тогда зачем вообще было уходить?» — Настаивала Гермиона, недоверчиво глядя на старшую ведьму. «Мне нужна была компания, поэтому я пошла в паб. Разве это не то место, куда люди любят ходить на Новый год?» Грейнджер проглотила комок в горле, боль в груди усилилась, когда она услышала ответ Беллатрикс. Она хотела спросить, что она имела в виду под компанией, но ее сердце запретило это, не позволяя ей спрашивать что-либо дальше. «Ты знаешь зачем я здесь». — Пробормотала она, садясь на край кровати, стараясь не вторгаться в пространство темной ведьмы, как бы ей этого ни хотелось. «Ну, тогда продолжай». — Выплюнула Беллатрикс, ее ноздри на мгновение раздулись, прежде чем щеки втянулись внутрь. Глаза были как обсидиан, и Гермионе захотелось увидеть хотя бы отблеск золота, которое она так любила, но вместо этого она была вознаграждена нетерпеливым вздохом. Ее брови нахмурились, и она потянулась за кремом, пальцы зачерпнули каплю, а другая рука подняла свободный рукав рубашки Беллатрикс. Пока Грейнджер наносила мазь, она не могла оторвать глаз от рубашки, пуговицы которой были полностью расстегнуты, ткань просто прикрывала грудь, кремовое декольте и выглядывающий кружевной бюстгальтер. Гермиона облизала губы при виде этого зрелища, ее взгляд опустился ниже, на подтянутый пресс и расстегнутую молнию на брюках; нижнее белье явно соответствовало. Она почувствовала прилив возбуждения, похожий на поезд, прогрохотавший по ее венам, готовый столкнуться с ее ядром, прежде чем она почувствовала, что ее окатили ведром холодной жестокой правды. Беллатрикс лежала на своей кровати в раздетом виде после того, как ей захотелось провести вечер в компании. ‘Как я могла быть такой глупой? ’ «Кошка съела твой язык, Грейнджер?» «Ч…что?» — Гермиона запнулась, ее карие глаза встретились с черными. Беллатрикс усмехнулась. — «Обычно ты такая разговорчивая, такая проницательная. Всегда хочется рассказать мне, что я чувствую. Почему не сегодня?». Девушка вслепую провела пальцами по руке Беллатрикс, чувствуя, как остатки крема впитываются в ее кожу, продолжая движение, несмотря ни на что. -“Я не знаю, что сказать». — Ответила она, неловко отводя взгляд, щеки горели. «Какая освежающая перемена». Гермиона на мгновение зажмурилась, сдерживая слезы под веками, прежде чем открыть глаза и нанести еще крема на руку темной ведьмы. «Если я пришла в неподходящее время, ты могла бы сказать». — Бросила она вызов, ее гнев разбил лагерь рядом с ее возбуждением. Беллатрикс хмыкнула, прежде чем отпить еще виски, стакан немного покачнулся в ее руке, когда балансировал на ее бедре. «Я, очевидно, испортила тебе вечер. Я закончила. Оставляю тебя наедине». «С чем именно?» — Парировала Беллатрикс, ее глаза сверкали. «С компанией, которая у тебя здесь, или будет, или …» — Ответила девушка, ее взгляд снова остановился на обнаженной коже, выставленной перед ней, ее пальцы чесались, чтобы протянуть руку и коснуться ее. «Если бы у меня была компания, ты действительно думаешь, что я позволила бы тебе войти сюда? Гермиона встретила ее взгляд, когда ее разум пошатнулся. Ее сердце тосковало по Беллатрикс, ее пухлым губам, ее золотистым глазам, ее аромату, проникающему в ее легкие, как воздух. Она хотела коснуться ее. Она жаждала этого, жаждала, как наркотика. Интенсивность ее взгляда не помогала приглушить бушующее внутри пламя, но исходящего от нее гнева было достаточно, чтобы держать ее на безопасном расстоянии. «Нет, полагаю, что нет». — Наконец сказала она, ее внимание привлекла рука, за которой она ухаживала. Гермиона услышала шипение, звук, привлекающий потемневшие глаза, когда они смотрели, как змея наконец исчезла. Нарцисса сообщила ей на Рождество, что так и будет, как только Метка будет окончательно уничтожена, и это принесло с собой как облегчение, так и нежелание. Грудь Гермионы сжалась от перспективы больше не видеть Беллатрикс за пределами класса. Теперь, когда она провела с ней так много времени, и они создали то, что в худшем случае можно было бы назвать слабой связью, она знала, что ее сердце не успокоится. Это слишком далеко зашло с любовью, чтобы иметь даже малейший шанс на спасение. Лицо Беллатрикс расслабилось, и Гермиона наблюдала, как мерцание золота на мгновение заплясало в ее радужке, прежде чем исчезнуть из поля зрения в черной яме, откуда оно появилось. По бледной коже пробежали мурашки, и темная ведьма, казалось, еще больше расслабилась в своих подушках, издав сдавленный звук. «Всё закончилось». — Вздохнула Гермиона, на нее опустилась пелена печали. «Похоже на то». Гермиона завинтила крышку на банке и со вздохом засунула ее в карман пальто, ее тело отказывалось вставать с кровати, когда ее рука скользнула по одеялу, костяшки пальцев нащупали теплое бедро; ткань мягко касалась ее кожи, когда она рассеянно двигала ими взад-вперед. Напряжение твердых мышц заставило ее сердце на мгновение подпрыгнуть, но не было никаких признаков того, что Беллатрикс отступила, поэтому она активно продолжала. «Почему ты ушла до полуночи?» — Спросила Гермиона, наконец нарушив тишину, когда в камине раздался треск и шипение, полено раскололось от сильного жара. «У меня не было причин оставаться, хотя это не твое дело». «Значит, ты не ждешь гостей? Ты собираешься встретить Новый год в одиночестве?» Она почувствовала, как Беллатрикс пошевелилась, ее рубашка немного распахнулась, когда она поднесла стакан к губам и медленно отпила из него. Гермиона медленно подняла руку выше; ее костяшки пальцев раскрылись, чтобы тыльная сторона пальцев могла присоединиться к ласке. «Нет, и по-моему я уже выразила свою ненависть к этому времени года». — Прошипела она. «Почему ты это так ненавидишь?» «Я и не ожидала, что кто-то вроде тебя поймет мои рассуждения». «Испытай меня». Беллатрикс пристально посмотрела на нее, но Гермиона отказалась отступать. Ее пальцы нашли расстегнутый пояс брюк ведьмы и нетерпеливо потянулись к мягкой коже, которая возвышалась над ним. Когда они вошли в контакт, она почувствовала, что ее веки затрепетали, когда она увидела, как черные глаза потемнели, а с покрасневших губ сорвался тихий вздох. «Каждый год — это повторение предыдущего. Кажется, что в мире так много надежд, и люди дают обещания, которые не собираются выполнять, чтобы все рухнуло к концу горького января, только чтобы забыть и повторить все это в следующем декабре. Это жалко.» — -ответила Беллатрикс. Гермиона скользнула пальцами выше, вдоль ребер, их путешествие остановило только кружево черного бюстгальтера. Она довольствовалась тем, что наносила узоры на подтянутую плоть, наслаждаясь каждым подергиванием сухожилий и мышц, которые реагировали на ее присутствие. «Это довольно мрачный прогноз, хотя, признаюсь, я тоже не разделяю суеты по поводу его празднования. Мне всегда немного грустно прощаться с Рождеством». Глаза Беллатрикс, казалось, на мгновение остекленели, теперь уже пустой стакан откатился в сторону, когда она, казалось, расслаблялась все больше с каждым ударом руки Гермионы; знание этого вернуло ей некоторое утешение. «Разве тебе не нужно где-то быть?» — Спросила Беллатрикс несколько минут спустя, открыв глаза. «К сожалению, да». — Вздохнула Гермиона, другой рукой сжимая банку в кармане, когда почувствовала, как пальцы темной ведьмы дотянулись до ее колена и медленно погладили ткань джинсов. «К сожалению?» «Да. К сожалению.» «Твои друзья, без сомнения, ждут тебя». «Они ждут». — Хрипло проговорила Гермиона, мягкая кожа под пальцами приводила ее в блаженное отвлечение. — «Но я хочу остаться здесь, с тобой». «Почему?» «Я могу быть твоей компанией». — Прошептала она, ее слова заполнили воздух между ними; комната внезапно стала меньше. Огонь снова затрещал, всасывая и выплевывая, прежде чем взреветь позади нее. «Если бы мне нужна была компания, я бы осталась в пабе». «Может быть, того или кого ты хотела, там не было. Может быть, это здесь». — Отважилась девушка, ее взгляд упал на упругую кожу под ее рукой. Она почувствовала, как пальцы Беллатрикс на мгновение дрогнули на ее колене, а затем сжались на кости. «Желание — опасная вещь, мисс Грейнджер». «Хотеть — это человеческая природа. Тосковать. Нуждаться». Беллатрикс испустила прерывистый вздох, который привлек внимание Гермионы к беспорядочному подъему и падению ее груди. «Ты должна идти». — Пробормотала Беллатрикс, ее голос проскальзывал сквозь стиснутые зубы. Гермиона почувствовала, как у нее внутри все скручивается. — «Что, если я не хочу?» — Выдохнула она, ее ответ был честным и грубым, проскальзывая в атмосферу напряженной неопределенности, как молитва. «Мы не всегда можем иметь то, что хотим. Иногда мы должны делать то, что должны. Тебе нужно идти и быть со своими друзьями…с людьми…в твоем возрасте и наслаждаться ночью». «И как именно я должна наслаждаться своей ночью?» — Спросила Гермиона, мыслей о Уизли, Гарри и тепле Норы было недостаточно, чтобы привлечь ее туда, когда все, чего она хотела, было прямо перед ней. «Любым способом, который тебе нравится». — Заявила Беллатрикс, убирая руку с колена Гермионы, ее голос вновь обрел свой холодный тон и прорезал пространство между ними, как нож. Возмущение Гермионы вырвалось на поверхность, сильно ударив ее в грудь. — «А если бы в полночь я предпочла увидеть следующий год в объятиях другого?» — Подстрекала девушка; одна мысль об этом вызывала желчь в ее горле. Челюсть Беллатрикс сильно сжалась, и на мгновение Гермионе показалось, что она слышит, как она хрустит. «Поступай, как тебе заблагорассудится, Грейнджер. Меня это не касается». Гермиона наблюдала, как темная ведьма отвела взгляд, ее черты лица были изможденными в тусклом свете, щеки ввалились, губы плотно сжались. Ревность было труднее скрыть от глаз, и она танцевала в почерневших ямах Беллатрикс, несмотря на слова, которые она извергала. Гермиона все еще чувствовала гнев и была уверена, что ее собственный светился в ее глазах. Она поднялась с кровати; ее ноги дрожали под тяжестью боли и ярости. Когда она подошла к двери, то на мгновение прижалась к ней, голова у нее закружилась, глаза наполнились горячими слезами. Она закрыла их и втянула воздух, от которого у нее пересохло в горле. «Ты знаешь…» — Начала она, ее голос звучал неуверенно в темном коридоре. «… Я… я никогда не делаю ничего, чтобы причинить тебе боль. Я всегда хочу быть причиной твоего счастья, а не твоего горя. Может быть, именно поэтому я принимаю то, что ты мне говоришь, и то, что ты делаешь, и то, как сильно ты причинила мне боль сегодня вечером без видимой причины». Гермиона оглянулась через плечо, ее глаза обнаружили, что Беллатрикс смотрит прямо на нее. «И, несмотря на все это, несмотря ни на что, ты по-прежнему самое совершенное существо, которое я когда-либо знала». — Она грустно улыбнулась; слезы начали падать, когда она вышла из комнаты и спустилась вниз, прежде чем аппарировать обратно в Нору. Грейнджер опустилась на пол у своей кровати и позволила себе зарыдать, закрыв лицо руками; ее уши были полны музыки вечеринки, грохочущей с нижних этажей. Прошло полчаса, прежде чем Гермионе удалось привести себя в презентабельный вид, ее лицо производило наилучшее впечатление человека, готового встретить новый год с шумом, а не с хныканьем. «Ты не в порядке. Что случилось?» — Зашипела Джинни, когда они оказались временно одни. «Не сейчас». — Гермиона ответила, покачав головой, ее губы дрожали. Она почувствовала пожатие своей руки и ободряющую улыбку и позволила себе передышку, которую они предоставили на мгновение, прежде чем ее разум снова вернулся в Блэк-Мэнор, снова и снова прокручивая сцену. Когда часы начали обратный отсчет до Нового года, и все встали в круг, взявшись за руки, выкрикивая цифры, Гермиона поймала взгляд Рона. Его улыбка была теплой и нежной, его щеки порозовели от огня и, без сомнения, слишком большого количества алкоголя, и в нем было что-то знакомое и уютное, что на мгновение заставило ее пожалеть, что она не может любить его. Когда часы пробили полночь и они обнялись, он держал ее слишком крепко, его дыхание коснулось ее щеки, прежде чем он прижал свои влажные губы к ее коже слишком близко к ее рту, чтобы это было уместно. Она дрожала и боролась, почти вырываясь из его сильных объятий, заставляя его отшатнуться назад, его глаза пытались сфокусироваться на ней, когда холодное осознание разрушило его надежды; его лицо хмурилось в ответ на ее возмущенное. Она почувствовала, как ее желудок скрутило, и выбежала из комнаты, открыв крышку унитаза, прежде чем вылить в него содержимое своего желудка, пот выступил у нее на лбу, когда она схватилась за фарфор. Пальцы пробежали по ее волосам, сильной хваткой удерживая их на месте на затылке, пока она ждала, пока ее перестанет рвать. Гермиона прислонилась спиной к стене, рука Джинни притянула ее ближе, пока ее голова не оказалась на плече подруги. «У меня есть ты. У тебя есть я.» — Ворковала Уизли. — «Что бы это ни было, мы разберемся».