Под моей кожей

Следующие две недели пролетели незаметно, пока Гермиона разбиралась с темами, которые принес с собой новый семестр. Она пыталась поговорить с Беллатрикс после их занятий и была вознаграждена легкой беседой, но судьба жестоко вмешивалась каждый раз, когда она пыталась поговорить о том, что происходило между ними. Гермиона провела вторую половину дня в библиотеке в свободное время в четверг, найдя свободное место, чтобы посидеть со своими книгами и своими мыслями. Она всегда находила библиотеки утешительными. Даже когда она была маленькой, ее мать брала ее с собой в субботу, чтобы выбрать книги, которые она должна была закончить к середине недели, с нетерпением ожидая следующего комплекта, который она могла бы просмотреть. Запах книг, новых или старых, был одним из ее любимых ароматов. Не ее любимый. ‘Она моя любимая’. Гермиона вздохнула, коснувшись ручкой губ. Библиотеки были просто замечательным способом сбора знаний; тяжелые тома фактической информации украшали каждое помещение, наряду с прекрасными творческими авторами художественной литературы, многие из которых покорили и сердце, и душу. Они были для нее убежищем. Убежище, когда она чувствовала себя отделенной или другой. Ей было больно думать, что так много маггловских библиотек закрылись, и она испытывала облегчение от того, что этой удалось успешно пережить битву. Грейнджер подумала о библиотеке в Блэк-Мэнор, о том, как это место вскоре стало новым убежищем, и о том, как легко было проводить эти дни вместе, что она осмелилась думать о нем как о доме. Улыбка заиграла на ее губах, когда она представила, как Беллатрикс и она просыпаются в своей постели после ночи занятий любовью, прежде чем спуститься вниз, приготовить завтрак и провести день в окружении книг и темных кудрей. Ее улыбка довольно быстро исчезла, когда она осознала, какая монументальная задача стоит перед ней, если она собирается преуспеть в том, чтобы убедить темную ведьму дать им шанс на счастье. Библиотека была практически пуста, ее небольшое пространство между высокими стеллажами отбрасывало тени, когда свет тускнел. Девушку вывел из задумчивости громкий шум; тело прыгнуло на стол рядом с ее книгами. Она подняла глаза, не в силах не закатить их. «Что ты делаешь?» — Спросил Маклагген, открыто оценивая ее. Гермиона надеялась, что инцидент с ним и Беллатрикс отпугнет его. Она никогда не понимала, как кто-то настолько высокомерный и эгоистичный мог попасть в Гриффиндор. «На что это похоже, что я делаю?» — Она ответила с усмешкой, прикладывая перо к бумаге в надежде, что он поймет намек. Он не понял. «Хочешь выбраться отсюда?» — Спросил он с дерзкой ухмылкой. «Разве ты не видишь, что я занята?» — Ответила она, уставившись на свою домашнюю работу. В мгновение ока он выхватил перо из ее пальцев и спрятал его за спину. «У меня нет времени на это, Кормак», — сказала она сквозь стиснутые зубы, не поддаваясь на приманку. «О, да ладно. Я почти не видел тебя с тех пор, как мы все вернулись, а потом этот гребаная психичка вмешалась, прежде чем у тебя был шанс принять мое приглашение на бал. Меньшее, что ты можешь сделать, это поужинать со мной, а затем… лечь спать пораньше». — Сказал он, подмигнув, проводя рукой по руке Гермионы, пытаясь поймать ее руку. Грейнджер отодвинулась от стола, стоя перед ним и свирепо глядя. — «Мне это не интересно!”- прошипела она, потянулась к своей сумке и начала собирать вещи. Он спрыгнул вниз, возвышаясь над ней, когда она поспешила убежать. «Не притворяйся скромницей. Я знаю, что я тебе нравлюсь, а теперь ты не с Уизли и ничто не мешает тебе взять то, что ты хочешь». — Продолжал он, прижимаясь ближе, пытаясь помешать Гермионе добраться до ее книг. «Я никогда не была с Роном, не то чтобы это тебя касалось, и я никогда не хотела ничего меньше, чем ты». — Зашипела она, ее глаза расширились от ярости. Грейнджер удалось поднять свою сумку, потянувшись за палочкой, но Маклагген вырвал ее у нее из рук и бросил содержимое за спину, держась руками за книжные шкафы, когда его рука оказалась между ними, поймав Гермиону в ловушку между собой и столом. Она попыталась поднырнуть под руку, но он легко отбросил ее, прежде чем схватить за талию и притянуть к себе. «Давай, Грейнджер. Ты горячая, я горячий. Давай порезвимся вместе где-нибудь в более уединенном месте. Не то чтобы я был против того, чтобы перегнуть тебя через этот стол и трахнуть в …» Он не успел закончить предложение, как из ниоткуда в замкнутое пространство ворвалась фигура и прижала его к книжным шкафам за горло, его ноги не могли стоять, колени не сгибались. «Ты посмел прикоснуться к тому, что принадлежит мне!» — Голос взревел, эхом отдаваясь между полками. Беллатрикс Блэк была чистой, неподдельной яростью, ее гибкая фигура воспламенялась сырой магией, когда она без усилий сдерживала мальчика. Ее глаза были чернее, чем Гермиона когда-либо видела, и она выглядела великолепно в темно-зеленых брюках и жилете в тон, белой блузке с глубоким вырезом, облегающей ее руки. Гермиона видела искры намагниченной энергии, исходящие от нее. Это было опьяняюще и совершенно ужасно. Маклагген замахал руками в страхе, пытаясь заговорить, его руки схватились за костлявую шею, пытаясь ослабить пальцы, которые давили и сжимали его дыхательные пути. Его лицо было красным, глаза начали выпучиваться от давления. Гермиона начала задаваться вопросом, собиралась ли Беллатрикс убить его, настолько безжалостными были ее магия и хватка. Она наблюдала, как лицо Блэк еще больше исказилось от гнева, ее точеные черты стали опасно резкими в темнеющем свете. Рот был открыт, жемчужно-белые зубы сомкнуты, как будто решая, кусать его или нет, когда она рычала, как дикое животное. Гермиона больше боялась за Беллатрикс, так как адреналин переполнял ее организм, тело ослабевало от воздействия ее нападения. Когда она смотрела, как ее рука белеет под давлением, сжимающим горло Маклаггена, она знала, что должна вмешаться, поскольку образы ее любимой, которую везут обратно в Азкабан за убийство, врезались в ее мозг. Она сделала единственное, что пришло ей в голову, протянула руку и мягко положила ее на плечо Беллатрикс, восхищаясь чистой силой под ее пальцами, наслаждаясь тем, как мышцы напряглись, а затем расслабились под ее воздействием; в свою очередь, пальцы Блэк немного ослабили хватку. Маклагген ахнул, наконец-то сумев набрать в легкие немного столь необходимого кислорода. — «Назови мне хоть одну вескую причину, почему я не должна оторвать тебе голову, парень?» — Блэк зарычала, вены на ее шее запульсировали от ярости. «Мы… просто… разговаривали». — Прохрипел он, изо всех сил пытаясь заговорить, пальцы все еще пытались оторвать от горла руку Блэк, но потерпели неудачу, его ноги все еще были совершенно бесполезны, когда они пытались закрепиться на полу. «Не лги мне! Она сказала тебе «нет». Ты поднимаешь на нее руки после того, как она сказала тебе «нет!» — Прогремела она, ее голос сочился желчью. «Мне жаль …» — Он рыдал, слезы текли по его покрасневшим щекам, его телу явно было больно. «Тебе не жаль. Такие люди, как ты, никогда не сожалеют». — Выплюнула она. — «Ты сожалеешь только о том, что тебя поймали». «Этого больше не повторится. Я даже не буду с ней больше разговаривать, клянусь». — Взмолился он, его грудь тяжело вздымалась, чтобы сделать вдох. «Ты даже не сможешь взглянуть на нее к тому времени, как я закончу с тобой». — Другая рука Беллатрикс поднялась перед его лицом, белые частицы мерцали на кончиках ее пальцев. Маклагген зажмурился, отвернув лицо, насколько мог, в ожидании того, что должно было произойти; его брюки намокли, когда струйка мочи просочилась сквозь серую ткань его униформы. «Беллатрикс». — Прошептала Гермиона, потирая большим пальцем успокаивающие круги по руке под ее рукой. — «Беллатрикс». — Она почувствовала, как ведьма вздрогнула, огонь в ее глазах заблестел чем-то новым; чем-то, чего она никогда раньше не видела, когда на краткий миг они встретились с ее собственными. «Он того не стоит». — Продолжила Гермиона, проводя пальцами выше, пока они не коснулись ее плеча, лаская тепло, которое она чувствовала под своей ладонью. Беллатрикс отпустила Маклаггена, и он упал на землю, схватившись за собственную шею, брызгая слюной и задыхаясь. Когда он поднял глаза, ему в лицо ткнули палочкой. Его глаза внезапно стали пустыми, когда он слепо уставился на профессора Блэка. «Ты немедленно отправишься в кабинет директора, не переодеваясь». — Она жестоко ухмыльнулась. — «И объяснишь ей, что именно ты сделал с мисс Грейнджер». «Да», — пробормотал он, совершенно ошеломленный. «Скажи ей, чтобы она освободила тебя от проклятия, потому что я оставлю тебя в таком состоянии до конца твоей жалкой гребаной жизни». Он кивнул, с трудом поднялся на ноги и, шаркая ногами, вышел из заставленного книжными полками коридора в темноту за его пределами. Беллатрикс опустила голову. — «Ты применила Непростительное проклятие к ученику. Ты можешь потерять работу… или еще хуже». — Пробормотала Гермиона, неохотно убирая руку. «Это всё, что ты извлекла из этого?» — усмехнулась Блэк, темные глаза, наконец, остановились на теплых карих. Гермиона прислонилась к столу, улыбка тронула ее губы, прежде чем она исчезла. «Он причинил тебе боль?» — Прошептала Беллатрикс с придыханием, ее пульс все еще бился. Гермиона покачала головой. — «Нет. У него не было шансов». — Она тяжело сглотнула, наблюдая, как ее оценивают на предмет любого видимого вреда, и наслаждаясь вниманием, которое она получала. Ониксовые глаза снова встретились с ее глазами, в них начали искриться золотые искорки. — «Он не имел права так с тобой разговаривать». — сказала Беллатрикс, ее тело все еще было напряженным, когда она пыталась успокоить бурю. «Я знаю». — Ответила Гермиона, абсолютно загипнотизированная ощущением, которое она испытывала; память о действиях Маклаггена уже была стерта и заменена. Ей отчаянно хотелось протянуть руку и обхватить пальцами шею Беллатрикс сзади; подвести ее к себе невероятно близко. Ее рука нашла ту, что была у нее на бедре, и она положила на нее свою, чтобы удержаться на земле и соединить их вместе. «Он не имел права прикасаться к тебе». — ощетинилась Беллатрикс, ее челюсть сжалась; щеки ввалились. «Я знаю». — Повторила Грейнджер, ее голос был чуть громче шепота, когда она почувствовала, что гравитация вокруг них изменилась, как будто их потянуло на что-то с большей орбитой. — «Я не его». — выдохнула она, наблюдая, как взгляд Блэк вернулся к ее рту. Гермиона не пропустила ни одной детали из того, что произошло между ними, и не пропустила первых слов, которые выкрикнула Беллатрикс. — 'Ты смеешь прикасаться к тому, что принадлежит мне! ', — потребовалось мгновение, чтобы осознать ослепительную правду признания ее профессора, учитывая момент, в котором они находились. Скорость, с которой ее страх перед тем, что с ней могло случиться, сменился подавляющим чувством безопасности, но теперь, когда ей не угрожали, просто ощущение этого великолепного существа, почти прижатого к ней, дало время обдумать значение этих слов. ‘Я ее’. «Я защищаю то, что принадлежит мне». — Добавила Беллатрикс, ее голос был напряженным, почти потерянным в тишине пространства. Гермиона хотела прояснить этот момент; хотела спросить, что это значит; собственнический оттенок этого вызывал у нее боль. Беллатрикс глубоко вздохнула, ее взгляд опустился на ноги, плечи все еще были напряжены. Гермиона храбро протянула руку и провела свободной рукой по столбику бледной кожи и погрузилась в черные кудри, лаская детские волоски на затылке. Она почувствовала, как темная ведьма задрожала и вздохнула, когда ее напряженное тело расслабилось и почти упало вперед, обе руки теперь держали Гермиону за талию, когда ее лоб встретился с плечом. Грейнджер отпустила ее руку, чтобы она могла соединить ее вместе и держать Беллатрикс в том, что казалось любовным объятием, когда она баюкала ее. Ее аромат был соблазнительным, когда охватил ее ноздри, и Гермиона знала, что она плывет слишком близко к глубокому концу, дрейфует и выходит из глубины. Близкая к утоплению. Ей было все равно. «Спасибо», — выдохнула она, не уверенная, услышали ли ее, поскольку ответа не последовало, вместо этого рука поднялась и слегка потянула за кончики ее волос. Она сильно прикусила губу, чтобы не застонать. «Он мог бы …» «Но он этого не сделал». «Ты… ты…» «Я в безопасности. Со мной все будет в порядке, я обещаю". Беллатрикс издала звук, который напомнил ей Живоглота; низкое мурлыканье, которое легко вырвалось из ее горла. Гермиона почувствовала, как это отразилось на ней, и это вызвало серьезные пожары внутри нее, каждый из которых горел ярче предыдущего. Она позволила себе насладиться моментом, уткнувшись носом в волосы Беллатрикс, впитывая каждую каплю ее запаха и каждое место, где их тела были соединены. Она хотела запечатлеть все, как это было с каждым взаимодействием, которое у нее было с ведьмой; ее наркотик, ее одержимость. Но Гермиона тоже была логичным человеком, и необходимость поговорить с Минервой о Маклаггене, чтобы защитить Беллатрикс, требовала контроля. «Мы должны…мы должны пойти и поговорить с МакГонагалл». — Гермионе удалось дышать, ее кожу покалывало от прикосновений женщины. Она почувствовала, как темная ведьма кивнула ей в плечо, прежде чем поднять голову и снова встать перед ней, ее тело приняло царственную позу, когда темные глаза осмотрели ее. Грейнджер мягко улыбнулась и проскользнула мимо Блэк, собирая свои вещи с пола и засовывая их в свою брошенную сумку. Она почувствовала, как ведьма молча следует за ней. Они не разговаривали во время путешествия по коридорам и лестницам, лишь мельком взглянув друг на друга, прежде чем сделать последние шаги в кабинет директора. «Я ждала тебя», — заявила Минерва, поджав губы, сцепив руки на столе. Гермиона шагнула вперед первой, оставив Беллатрикс в тени. «Мы можем сесть?» — Спросила она, наблюдая, как зеленые глаза перебегают с нее на Блэк, прежде чем указать костлявым пальцем на стулья, стоящие перед ней. Гермиона села и посмотрела на Беллатрикс, которая шагнула вперед, просто чтобы ухватиться за спинку стула, а не занять на нем место. «Я бы хотела, чтобы вы объяснили, почему ко мне в кабинет пришел измочаленный Кормак Маклагген, явно находящийся под проклятием Империус, и сказал, что он грубо обращался с вами, прежде чем прийти в себя от смущения и шока». — Взвизгнула Макгонагалл. Беллатрикс фыркнула, звук отвлек внимание Гермионы от пристального взгляда директрисы. «Это все, что ты можешь сказать в свое оправдание, Беллатрикс?» — Упрекнула Минерва, ее глаза сузились. «Что бы ты посоветовала мне сказать, Минерва?» «Как насчет правды? Видит Бог, это было бы освежающе». Ноздри Беллатрикс раздулись, ее челюсти сжались, когда они смотрели друг на друга. Гермиона испустила долгий тихий вздох, необходимость облегчить боль в груди была насущной проблемой, поскольку она поняла, в какую беду может попасть темная ведьма. Мысль о том, что ее могут уволить из школы, возможно, даже отправить обратно в Азкабан за использование непростительного, поразила ее в полную силу. На нее накатила волна тошноты, и она почувствовала, что бледнеет. «Правды? Ты уже слышала правду от этого куска дерьма». — Выплюнула Беллатрикс. «Хотя я не сомневаюсь в его словах, ты знаешь больше, чем большинство, что то, что кто-то говорит, находясь под этим проклятием, не следует воспринимать как Евангелие. Итак, я снова спрашиваю тебя, что привело мистера Маклаггена в мой кабинет ранее?» «Он… он …» — Начала Гермиона, тряхнув головой, пытаясь сосредоточиться на своих словах, а не на тошноте в животе. — «Он не оставил бы меня в покое и не позволил мне уйти. Он предположил, что я… хочу его. Я сказала ему, нет. Но на него мои слова произвели другое впечатление, он схватил меня за талию и прижался ко мне. Именно тогда появилась профессор Блэк». Взгляд Минервы был мягким и нежным, и Гермиона была уверена, что заметила слезы, прежде чем она заговорила. «Я понимаю. Ты в порядке, я имею в виду, физически?» «Да. Да, я в порядке. Я просто знаю, что я бы не была, если бы осталась с ним наедине в библиотеке еще минуту». Макгонагалл понимающе кивнула, прежде чем снова прицелиться в Беллатрикс. «И тогда ты пришла на помощь мисс Грейнджер» «Да». — ответила Блэк, ее челюсть все еще работала, тело напряглось от напряжения. Гермиона почувствовала, как воздух вокруг них сгустился, резкие черты лица стали как-то жестче в освещенной свечами комнате, пока она ждала, какое наказание постигнет ее профессора, молясь, чтобы оно не было таким суровым, как там, где блуждал ее разум. «Была ли какая-то особая причина, по которой было необходимо проклинать его таким образом?» «Почему нет? Это ведь сработало» — Возразила Беллатрикс. «Дело не в этом, и ты это знаешь. Тебе явно удалось остановить мальчишку до того, как произошло что-то более серьезное, поэтому я не вижу …» «Ты не видишь?» — Прогремела Беллатрикс, костяшки ее пальцев побелели, когда она в гневе сжала спинку стула. — «Ты не видишь, значит, следовательно, то, что я сделала, было неприемлемо? Невообразимо? Не нужно? Тебя там не было, Минерва, так что не смей читать мне проповеди о том, какие действия я сочла нужным совершить». «Ты использовала проклятие Империус. Я не могу просто игнорировать этот факт, тем более, что мистер Маклагген знает об этом». «Разве я не выгляжу так, будто мне похуй?» — Крикнула Блэк. «В этом и проблема». — Сердито возразила Минерва, поднимаясь на ноги. «Тогда сделай со мной то, что должна, чтобы защитить свою драгоценную школу. Честно говоря, мне уже все равно». — Зашипела темная ведьма. «Это не из-за школы». «О! Конечно, нет! Ты и министерство не позволите мне отбывать здесь срок, потому что мальчишка считал допустимым трогать то, что ему не принадлежит!» Гермиона моргнула, чувствуя, как ее кожу покалывает, когда она услышала эти слова; невысказанный намек на то, кому она действительно принадлежала, согревал ее изнутри. «Это не им решать, Беллатрикс. Вот почему ты здесь и разговариваешь со мной, чтобы мы могли найти выход из этого положения». «Выход из положения? Что ты хочешь, чтобы я сделала, Минерва, послала букет цветов и записку с извинениями?» «Конечно, нет». — Упрекнула Макгонагалл, поджав губы. «Потому что я бы сделала это снова в мгновение ока». «Беллатрикс», — предупредила она. «Нет. Ты послушай меня, потому что я не буду повторяться. Я бы прокляла его снова, если бы у меня была такая возможность. Благодари свою счастливую звезду, что ты не сдираешь его кожу с гребаного библиотечного пола за то, что он прикасался к ней. Ты говоришь мне о Непростительных Вещах так, словно я не прожила с ними всю свою жизнь. Что ж, я скажу тебе одну вещь бесплатно, Минерва, то, что сделал этот кусок дерьма, было непростительно. Его намерения были непростительны вместе с его мыслями и мерзкими словами, которые, по его мнению, было уместно произнести. Я должна была сломать его гребаную шею, будь проклят Азкабан. «Я прекрасно понимаю, что его действия были предосудительными и …» Хватка Беллатрикс на стуле усилилась еще сильнее, прежде чем она с силой швырнула его через всю комнату, дерево раскололось о стеллажи, книги посыпались на пол; портреты завизжали от шока. Гермиона подпрыгнула, отчаянно желая успокоить темную ведьму и разрядить ситуацию, которая быстро выходила из-под контроля, но не смогла найти выход. «Предосудительно? Предосудительно? Они были непростительны!» — Беллатрикс сердито посмотрела, ее тон был низким и опасным. — «Четвертым непростительным проклятием должно быть нападение, и он совершил его на самое ценное, что есть на этой Богом забытой планете. И могло быть хуже. Он мог бы… Гермиона наблюдала, как глаза Беллатрикс, казалось, оценивали масштаб того, что она успешно прервала. Она выглядела страдальчески, когда ее радужки потемнели, ее челюсть расслабилась, когда она отвисла в шоке; ее руки, теперь свободные от хватания за что-либо, сжались в кулаки. ‘Самое ценное, что есть на этой богом забытой планете’. Сердце Грейнджер громко забилось в груди от этого признания. «Ты права». — Тихо сказала Минерва после нескольких мгновений напряженного молчания. — «Несмотря на твою вспышку гнева и прискорбный ущерб, нанесенный школьному имуществу, я согласна». «Что…что теперь будет?» — Тихо спросила Гермиона, осторожно переводя взгляд с одной женщины на другую. Беллатрикс испустила дрожащий вздох. «Я немедленно подам в отставку и передам себя в руки Министерства для их расследования». — Решительно заявила Блэк, ее тон ничего не выдавал, однако ее тело дрожало. «Нет!» — Крикнула Гермиона, привлекая к себе две пары расширенных глаз. «Нет. Пожалуйста? Должен быть другой способ?» — Умоляла она; ее слова были адресованы директрисе, которую она так высоко ценила. — «Пожалуйста?» «Гермиона права. Нам нужно разобраться с этим внутри школы, если только ты не хочешь выдвинуть официальные обвинения?» «Нет. Я… я просто хочу, чтобы он ушел, если это возможно, и чтобы Бел… чтобы профессор Блэк осталась здесь, в Хогвартсе. Она не должна быть наказана за то, что спасла меня от чего-то непростительного». Минерва кивнула и вернулась на свое место, откинувшись на спинку на мгновение, оглядывая комнату, как будто ища решение. Острый блеск в ее зеленых глазах подсказал Гермионе, что она нашла его, и она мягко улыбнулась ей в ответ, когда Беллатрикс беспокойно заерзала. «Я снова поговорю с мальчиком и сообщу ему о вариантах». «Каких?» — Спросила Гермиона, бросив быстрый взгляд на темную ведьму. «Если он решит настаивать на том, что был подвергнут проклятию Империус от рук Беллатрикс, тогда ему предъявят обвинения в сексуальном насилии, наказание за которое может привести к его заключению в Азкабан и запрету на использование магии. Другим его выбором, который, я уверена, он сделает к тому времени, когда я закончу с ним, будет его немедленное исключение из этой школы. Если он захочет продолжить свое образование в другом месте, я не буду запрещать это, но взамен он согласится никогда не упоминать о том, что произошло здесь сегодня, или иметь какие-либо контакты с вами, пока он жив. Это соглашение будет заключено кровью и будет нерушимым». «А если он попытается его нарушить?» — Нерешительно спросила Гермиона. «Он нанесет себе непоправимый ущерб. Такова природа соглашения. Вас это устроит, мисс Грейнджер?» «Да, но моя главная забота — обеспечить безопасность профессора Блэка от любых последствий». «Я заставлю мальчишку согласиться, этого тебе не нужно бояться». — МакГонагалл посмотрела на Беллатрикс, ее проницательные глаза оценивали ее, пока она ждала ответа. «Ну? Вы согласны? ” Беллатрикс кивнула. — «Я да». «Отлично. С учетом сказанного, я думаю, мы можем пока положить конец этому разговору. Как только я узнаю результат, уведомлю вас обеих. Теперь, если вы не возражаете, я собираюсь сделать себе чашку чая. Я чувствую, что заслужила его». — Она поднялась со своего места и элегантно скрылась за ним, прежде чем развернуться. «О, и Беллатрикс, будь добра, почини мой стул, пожалуйста. Я бы хотела поговорить с тобой наедине, прежде чем ты уйдешь». — Добавила она, ее глаза блеснули, прежде чем она исчезла в дальнем конце комнаты. Гермиона наблюдала, как темная ведьма повиновалась, куски дерева преобразовались и приняли свою первоначальную форму, прежде чем полностью восстановиться перед столом директрисы. Когда она подняла глаза, то увидела черные глаза, устремленные на нее, и на мгновение забыла дышать. Она встала на дрожащих ногах и направилась к Беллатрикс, взяв бледную руку в свою, прежде чем женщина смогла отойти. «Спасибо», — прошептала она, глядя на их соединенные руки и находя утешение в прикосновении, которого ей так отчаянно не хватало. -“Я испугалась, если честно. Я не знаю, что бы делала, если бы ты не появилась. «Не думай об этом. Не ходи больше в это место. Ничего хорошего из этого не выйдет.» — Ответила Беллатрикс, втирая круги в ладонь большим пальцем. Гермиона встретилась с ней взглядом и сглотнула. — «Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось». — Беллатрикс мягко улыбнулась и притянула ее ближе, ее теплый аромат окутал Гермиону, как уютное одеяло. Она издала сдавленный вздох и растворилась в нем, ее тело гудело от восторга, когда она почувствовала, как пальцы прошептали мимо ее щеки. «Маленькая ведьма». — Беллатрикс проследила взглядом черты Гермионы. — «Я понесу любое наказание, если это будет означать твою безопасность». «Потому что я твоя». — Рискнула Грейнджер, положив руку на сердце темной ведьмы. Она почувствовала дрожь под своей ладонью и сжатие пальцев. Она чувствовала теплое дыхание, скользящее по ее лицу, когда оно смешивалось с ее собственным, напряжение было ощутимым. Ее тело трепетало от божественного восторга, когда она узнала пьянящую смесь возбуждения и чистой, неподдельной любви к Беллатрикс. «Пожалуйста». — Застонала Беллатрикс. «Пожалуйста, что? Скажи мне. Скажи мне, и это твое». — Гермиона ответила, ее рот приблизился к темной ведьме, ее губы жаждали и дрожали от поцелуя. «Пожалуйста… остановись. Я не могу… Я…» Гермиона проглотила тугой комок в горле; боль от отказа сдавливала ее грудь, а сердце сжималось от безнадежности. Она отступила назад, удаляясь от присутствия Беллатрикс, за исключением руки, которая все еще сжимала ее руку, и потемневших глаз, которые все еще поглощали ее. Она услышала движение в другом конце комнаты, ее уши сфокусировались на звуке, а не на своем сводящем с ума пульсе. Она перевела взгляд, чтобы найти источник звука, и обнаружила Минерву, возвращающуюся к столу с чашкой чая в руке, балансирующей на блюдце из тонкого костяного фарфора. «О, моя дорогая. Я думала, ты ушла». — Она любезно улыбнулась, поставив напиток перед собой, прежде чем сесть. «Я уже собиралась уходить». — Покраснела Грейнджер, бросив застенчивый взгляд на темную ведьму, чьи глаза были сосредоточены на ней. Бросив последний взгляд на двух женщин, девушка повернулась и сбежала вниз по винтовой лестнице в холодный коридор, ее разбитое сердце уныло колотилось. ********************************************************************************** «Ты присядешь?» — Спросила Макгонагалл, кивая на недавно установленный стул перед ее столом. Беллатрикс пожевала щеку, прежде чем, наконец, сесть, ее мысли, как разрушительный шар в ее голове, снова врезались в ее тщательно выстроенные стены. Гермиона была обезоруживающей; Гермиона, которая произнесла ее имя, как литанию, сорвавшуюся с ее губ, что на мгновение лишило ее дара речи, поскольку ее разум позволил ему шептать в ее самых темных уголках. «Я не знаю, что еще сказать», — хрипло произнесла Беллатрикс, с вызовом изогнув бровь. Минерва мило улыбнулась, прежде чем сделать глоток чая, ее зеленые глаза сверкали. — «Ты была довольно… страстной». «Любой бы испугался, учитывая то, что произошло. Учитывая, что могло произойти». «Я согласна. Я сама была в ужасе от мысли, что это может случиться со студентом этой школы». «Я должна была выпотрошить его». «Лично я рада, что ты этого не сделала». — Закудахтала Макгонагалл. — «Это было бы намного сложнее убрать, как в прямом, так и в переносном смысле». Беллатрикс ухмыльнулась, прежде чем снова надеть серьезную маску. «Я чувствую, что прервала что-то между тобой и мисс Грейнджер». «Ничего». — Ответила Беллатрикс пренебрежительно, все еще вспоминая ноты духов Гермионы в своих ноздрях и ощущение ее рук на себе. «Ничего?» — С вызовом спросила Минерва, делая еще один глоток чая и вытягивая при этом мизинец. «Это то, что я только что сказала или последние полчаса каким-то образом повредили твой слух?» — Зарычала Блэк, ногти впились в ладонь, укол боли восхитительно заземлил. Понимающая улыбка на губах Минервы заставила Беллатрикс почувствовать себя неловко. Это был всего лишь третий раз, когда они встречались в ее кабинете с тех пор, как она начала работать в школе, и если она достаточно глубоко покопалась в тайниках своего сознания, где оставались скрытыми ее школьные годы, в профессоре МакГонагалл всегда было что-то тревожное. Казалось, в ней было врожденное чувство понимания вещей, о которых еще нужно было поговорить, и только по этой причине Беллатрикс очень хотела быть в своей комнате, встречаясь со стаканом огненного виски, стараясь не думать о гриффиндорке, которая зажгла ее с самого начала. «Беллатрикс, сегодняшний день был очень сложным, не в последнюю очередь для мисс Грейнджер, которая, благодаря твоему присутствию и действиям, была спасена от еще худшего испытания. Пожалуйста, будь уверена, что я поговорю с мистером Маклаггеном после того, как поговорю с тобой». «Он должен быть далеко отсюда, потому что, если я еще раз увижу его, я …» «Выпотрошишь его. Да, я в курсе.» — МакГонагалл застенчиво улыбнулась, ставя чашку обратно на блюдце. — «Я хотела, чтобы ты осталась, чтобы я могла повторить, что у меня есть все намерения защитить тебя, Беллатрикс. Информировать Министерство о твоих действиях сегодня — это самое далекое от моего ума». Беллатрикс поерзала в кресле, используя это движение, чтобы отвлечься от облегчения, которое вырывалось из ее легких. Ее слепая ярость вызвала это; ее неоспоримая потребность защитить девочку от любого вреда воскресила монстра, который ползал под ее кожей. По правде говоря, без слов на ухо, чтобы остановиться, или без того, чтобы ее собственное имя шептали как молитву, чтобы отпустить мальчика, она не была уверена, что сделала бы это. Она все еще чувствовала его шею, когда сцепила руки на коленях, словно в тисках. «Я ценю это», — пробормотала она. «Она необычная девушка, не правда ли, такая яркая, энергичная и умная не по годам. Она выделялась для меня с самого первого дня, ты знаешь. Магглорожденная, вступающая в волшебный мир без богатства чистокровного воспитания или знаний, полученных от магически одаренных родителей. И все же она превзошла всех своих сверстников. Газеты были правы, когда называли ее мозгом золотого трио, но Гермиона — это гораздо больше, чем ее интеллект. Она находчива и неустанна в своем стремлении узнать правду и бороться за то, что справедливо. Она добра и внимательна во всех своих взаимодействиях и бескорыстна ради тех немногих, кто ей дорог». Беллатрикс стиснула зубы, чувствуя, как тупая боль в челюсти успокаивает, пока она внимательно слушала. Она знала, к чему клонится этот разговор, и ей это совсем не нравилось. «Ты удивляешься, почему я рассказываю тебе это, но я не делюсь ничем, чего ты еще не выяснила для себя. Из того, что я знаю о вас обеих, из того, что я видела вас вместе, ты должна знать, что ты для нее значишь». Беллатрикс зарычала и оторвала глаза от пристального взгляда, под которым она находилась, ее внимание привлек портрет Дамблдора, который смотрел на нее со своей понимающей улыбкой, когда он любезно кивнул ей головой. Поморщившись в ответ, она вздохнула, ее колено подпрыгнуло вверх и вниз под ее сложенными руками. «Ты не обязана отвечать мне, моя дорогая, но, пожалуйста, не держи меня за дуру. То, что ты чувствуешь к ней, видно во всем, что ты говоришь и делаешь, и в отсутствии слов и поступков. Видеть, как вы танцуете вместе на Святочном балу, было лишь проблеском того волшебства, которое вы могли бы сотворить, если бы позволили себе поддаться этим эмоциям и рискнуть». «Она моя ученица, не более того». — выплюнула Беллатрикс. «Мы обе знаем, что она гораздо больше, чем ученица для нас обеих. Она просто заканчивает свой последний год здесь со многими привилегиями, которые мы разрешаем только преподавателям». «Это не имеет значения». «Это имеет значение. Подумай, что ты с ней сделала». «Я искалечила ее! Я вырезала на ее плоти самое уродливое слово, какое только могла придумать. Я причинила ей боль и заставила ее бояться меня». — Возразила Беллатрикс, желчь поднялась в животе. Она всерьез вцепилась в подлокотники. «Ты выбрала путь, старый путь, потерянный для волшебного мира, чтобы исправить это. Чтобы исцелить ее и покаяться в том, что ты сделала. И ты убрала шрам, который преследовал ее, и теперь ты столкнулась с гораздо худшей проблемой, которую я себе представляю». «И что бы это могло быть, скажи мне на милость?» «Ты не попросила ее убрать твой». Беллатрикс вздрогнула, ее левая рука инстинктивно опустилась на правую, защищая то, что скрывалось под ее одеждой; слово, которое должно было вырезано на ее собственной плоти, чтобы привести в действие заклинание. «Я не буду спрашивать тебя, что там написано, хотя я могу представить себе несколько слов, которые могли бы быть применимы. Однако я спрошу, почему ты не объяснила вторую часть ритуала Гермионе, которая, я более чем уверена, с радостью провела бы его для тебя?» Глаза Беллатрикс опасно вспыхнули, когда она встретилась с зелеными глазами, смотрящими прямо на нее без малейшего страха в них. Когда она перестала наводить ужас? Почему она больше не могла внушать страх всем тем, кто осмеливался бросить ей вызов? Она посмотрела на директрису в ответ, ее тело напряглось, когда она стиснула зубы. — «Это не твоя забота». — Пробормотала она; гнев исходил от нее волнами, когда она изо всех сил пыталась сдержать его. «Потребовалась любовь, чтобы наложить проклятие, не так ли, и любовь, чтобы снять его». «Ты ничего об этом не знаешь, кроме того, что я соизволила тебе рассказать. Я полагаю, мы закончили, Минерва». — Беллатрикс поднялась, удивленная невесомостью в ногах и тошнотой, скребущей внутри. Она обнаружила, что ее пальцы цепляются за переднюю часть большого деревянного стола, ногти царапают грубую поверхность. Ей нужно было уйти от пристального взгляда пожилой женщины, чьи вопросы разоблачали ее дюйм за дюймом. Она добралась до спинки стула, прежде чем ее рука снова потянулась за надежной опорой. «Похорони свою любовь к Гермионе, Беллатрикс. Если ты сомневаешься в ее любви к тебе и в ее способности снять проклятие, которое ты наложила на себя, тогда… Молодая женщина, за которую ты так страстно боролась сегодня, несомненно, влюблена в тебя. Если ты не можешь показать ту же самую борьбу за оба ваших сердца, отпусти ее». Беллатрикс сделала паузу, кровь шумела у нее в ушах и стучала в голове, как барабан, глухой стук вибрировал в ее чреслах. Она крепче вцепилась в стул и закрыла глаза, ее голова склонилась в знак покорности, когда она слушала, как ее дыхание покидает легкие только для того, чтобы втянуть обратно тот же гнетущий воздух. Ее сердце тосковало по Гермионе. Так было всегда, но она не могла позволить себе унизить ее и уничтожить что-то настолько чистое и правдивое. Она не стала бы окрашивать ее своей кровью и грязью; пятнать ее своими грехами и уничтожать ее репутацию до того, как ее жизнь действительно начнется. Любовь или нет, девочка в конце концов забудет ее. Она уйдет из школы в начале лета и будет вспоминать об их совместном времени как о влюбленности; пьянящее, головокружительное обожание женщины, которая очаровала ее. Она расправила плечи и подняла взгляд на лестничную клетку, сосредоточившись на ней, заставляя себя сделать последние шаги, необходимые для того, чтобы покинуть комнату и освободиться от правды, которая преследовала ее во снах, теперь настолько грубых и колючих, что она едва могла стоять. «Камень не может любить плоть». — Пробормотала она, не уверенная, что ее голос разнесется на короткое расстояние, пока не услышала тихий вздох, исходящий совсем рядом. «Ты такой же человек, как и я, и так же заслуживаешь счастья». Она почувствовала холодное жжение слез, кружащихся в ее глазах, благодарная, что она повернулась спиной. — «Я бы предпочла, чтобы меня боялись, чем любили». «Только потому, что это то, что ты понимаешь, но помни об этом Беллатрикс. Помни об этом, когда подумаешь о том, чтобы закрыться. Только в темноте мы можем видеть звезды».