Под его чарами

Эта ужасная ночь подходила к своему логическому концу, но, в отличие от нее, последствия не уйдут с первыми лучами солнца. Ох, как бы я хотел просыпаться с ними. Вставать на встречу утренней авроре, наслаждаться кофе, растворяться в его пенке и отдаваться нормальной человеческой работе на протяжении дня. Но судьба решила распорядиться со мной иначе. Ну и сука... Я давно стал ночным существом. От заката до рассвета на ногах, прислужник темноты. Останавился перед зеркалом. Говорят, в них можно порою увидеть истинную сущность вещей, но я в это не верю. Однозначно зеркала сильны, и я привык завешивать их черной вуалью, особенно после полуночи. Дома у меня лишь одно, и вот я перед ним. На старой серебряной поверхности под пыльным слоем я вижу себя. Точнее, свое отражение. Худой, уставший, с черными пятнами под глазами, как если бы мое лицо было заливом, а из глаз, как из разбитых кораблей, вытекала убийственная нефть, уничтожая все живое на своем пути. Ох, давно я не заплетал свои дреды, несколько сантиметров грязных сальных волос будто надламывались под весом длинных волосяных змей разного размера. Черные бусины из защитных магических камней-амулетов, деревянные с рунами (о черт, я, кажется, сегодня где-то посеял одну...). Хотя какое это сейчас имеет значение. Звуки текущей воды, доносящиеся из ванной, напоминали о присутствии Проблемы у меня дома. Вся в крови и мужском семени, она явилась ко мне в дом где-то в 3 утра. Проблема просила о помощи и временном укрытии. Не подумайте, нас разве что рыночные отношения связывали, и уж точно не я виноват в произошедшем. Ни в коем случае! Я даже не запоминал ее имя. Кто-то однажды сказал, что наши имена как инь и ян складываются в изящный рисунок. Так что предположу, что это была какая-то муть из трех букв. Сраных, ненужных мне в жизни, проблемных букв. Я стучу в дверь. – Ты там долго торчать собираешься? Или собираешься платить за воду вместо меня? – Твой шампунь просто кошмарный! Как у тебя еще волосы не секутся? Конечно он ей не подходит, это чертово хозяйственное мыло, разведенное с водой и какими-то травками. Не советовал бы я мыть свою (пока еще) светлую голову теми хер пойми какими отварами, которыми я сам барыжил в своей лавке на первом этаже. – А еще у меня кровь на спине и груди не оттирается! У тебя есть что? Нет. У меня ничего нет. И для Проблемы и не будет. Черт, черт, черт, теперь это и моя Проблема. Надо отмыть все эти черные шмотки от спермы, крови и ошметков плоти и молиться, чтобы копы не так скоро распознали личность убитого и убийцы. Раньше Проблема заходила ко мне раз в месяц, притаскивая с собой горсть копеечных любовных заклинаний и настоек. Кому они сейчас нужны? Любовь сейчас можно купить за пару центов и нежно-грязных слов. Гораздо важнее было другое. Она добывала сырье для бизнеса покруче. Я был дилером необходимых компонентов для всевозможных "высших" ритуалов. Телесные жидкости, органы в растворах всех цветов и консистенций. Иногда выкопанные трупы конкретных персон, но чаще просто живые люди, добровольно согласившиеся стать жертвоприношением Манону или кому там еще. Это была работа моей новой Проблемы. Сильные любовные чары обезоруживали жертву и делали легкой добычей для маленького блондинистого хищника в латексе (или уже вовсе без одежды). Но Луи ничто не возьмет, так что может свои чары себе в жопу засунуть. На то я и лучший дилер на ближайшие сто миль. С молоком покойной матери я впитал устойчивость к любого рода магии, так что не собираюсь потакать этому гоблину у меня в квартире. Закутанная в полотенце Проблема вышла из ванной. Недовольным взглядом смирила меня и капризно отвернулась. Спустилась вниз. Оттуда слышен лязг. Громко топая и акцентируя каждый шаг вернулась. Пихнула мне в руки какие-то склянки из моего ассортимента. – У меня в волосах застряли его мозги или черт пойми что. И мне так и не удалось отмыть спину. – Почему это должно быть моей проблемой? – Предположим, у меня в квартире сейчас засело пара десятков копов, но улик они там не найдут. Стоит им узнать, что я нахожусь здесь, они придут к тебе. И если они найдут не их, так все твое добро, так что на нары пойдем вместе. Это если ты не помоешь мне спинку и не поможешь сделать что-нибудь с моей одеждой. Ага, твоей чертовой латексной горе самолюбования. – Вот… этот раствор, красненький, он полностью удалит кровь, остальное просто смоешь. – Почему именно я? – Помоги мне. Пожалуйста. Понятия не имею, что это было, но я не ожидал такой вежливости и искренности в словах от этого ехидного, на первый взгляд, существа. И я взял кучу грязных черных тряпок, которые должны зваться одеждой, оттер их, смыл все оттертое в канализацию, далее по инструкциям добавил жидкость из другого бутылька и какой-то порошок из мешочка, который мне уже успели всучить. Сжег в огне всю одежду. Латекс, кожа и мех – все сгорело в секунды до тла. У меня на кровати сидело это необыкновенное существо. Завернувшись в полотенце и трогая свои волосы. – Мне нужно зеркало. – Зачем? Следы той кровавой бойни, которую ты устроила, и без зеркала видны. – Мне нужно зеркало. Мне надо посмотреть в него. Я скинул вуаль. Моя Головная боль встала и подошла ко мне, и теперь мы оба смотрели в зеркальную гладь. Маленькое белокурое бледное создание с потекшей тушью и не до конца отмытыми тенями на щеках и я. Еще более уставший, чем обычно, с растрепанными усами, трехдневной щетиной и каким-то мертвенным выражением лица. Что-то странное было в лице моего гостя. – Отойди. Мне надо взглянуть именно в СВОЕ отражение. Я хотел было что-то сказать, желательно едкое, но не нашел больше желчи в себе и послушно отошел. С минуту это загадочное для меня создание смотрело в отражение. Очень сосредоточенно и методично осмотрело каждый сантиметр своего тела и что-то за собой. Что там можно такого увидеть? Спавшее полотенце обнажило белоснежную плоть. Я смущенно отвел взгляд, но в мой мозг уже въелась эта картина. Пологие округлые плечи, молочно-белые волосы, идущие до лопаток… Я вдруг понял, что мне тяжело представить, как кровь попала этому нежному ангелу на спину. Ангелу? Это я так сказал? Не то чтобы я находил это красивым… но будто других слов и не было для этого тела. -не мог бы ты помочь? Я подошел ближе, подставил тряпку под мокрые волосы. Медленно перебирая прядь за прядью я наткнулся на что-то мерзкое. Видимо, это и правда был кусок плоти того мудака, который перед тем, как разлететься на кровавую кашу по всему номеру, натравил копов на свою ночную посетительницу. Я вымыл из волос этот мерзкий комок, потом аккуратно убрал волосы со спины. Под ними и вправду было что-то кроваво-красное и уже покрытое коркой. Я смочил новую тряпку и стал тереть. Корка сошла, но теперь открылась правота моего предположения. Кровавый след был не инородного происхождения. На нежной коже спины были выцарапана какая-то руна или знак, о чем я и сообщил. – Ты знаешь, откуда это у тебя? – В начале ночи ее не было… Странно. -В серых глазах я увидел след глубокой задумчивоси.- Тогда, думаю, стоит обработать, раз это рана. Удивительно, что я не почувствовал. – Ммм… хорошо. поищу что-то, что может тебе помочь. И принесу одежду. – Спасибо. Поискав хоть что-то минут десять, я вернулся и увидел, что мой гость все так же стоит перед зеркалом, не сменив позы, и всматривается в свое отражение. – Может, хоть полотенцем прикроешься? Он вышел из своего транса, сел на пол и действительно завернулся в полотенце. Я накрыл зеркало вуалью. – Пойдем, я обработаю твою спину. – Прости. – Что? – Я доставляю тебе проблемы. Мне бы стоило вернуться и забрать кое-какие вещи, но вряд ли это безопасно. Мне вообще не стоило приходить. Но мне совсем негде жить. Да и на жизнь я не знаю, чем зарабатывать. Как все уляжется, я буду вновь поставлять тебе товар, но для колдовства нужны материалы. За спасибо их не возьмешь – даже если ты дашь, совесть не разрешит. Поэтому, если хочешь… можешь быть моим сутенером? И можно я пока у тебя поживу… Просто, правда, у меня нет друзей, нет даже знакомых, которые бы не переходили бы на другую сторону улицу при моем появлении. Кроме тебя. Не думал, что меня о таком попросят. Я уже сделал свое дело – исключительно из соображений собственной безопасности, никакой привязанности. Избавился от улик и пусть катится куда хочет. Но страх, что в отместку он меня сдаст, а, может, за жизнь этого хрупкого существа. На время-то я могу приютить его. – Как, говоришь, тебя зовут? – Лен. – И все?... – Да. Просто Лен. – Так и будешь сидеть тут? Я и стул дать могу. – То есть? – Можешь пока остаться, но не рассчитывай на долгое проживание. Он вскочил и, придерживая полотенце одной рукой, стремительно обнял другой. – Спасибо. Я еще никогда не слышал такого чувства благодарности в голосе. – Да не за что. В комнате на кровати лежат шмотки, найди, что понравится. Правда, вряд ли тебе хоть что-то понравится… – Не особо хорошего мнения ты о своем гардеробе. Уже давно рассвело. Мой гость переодевался. Обычно я спал некоторое время до открытия лавки, но сегодня не было времени на это. Да и пока и негде . За спиной послышались тихие шаги. – Я очень хочу есть. Я тоже, но в холодильнике у меня царила девственная пустота. – Ну, если тебя устроят остатки горчицы… – Как ты так живешь? Наверное, по мне и так было понятно, что я не шибко много ем, но сейчас мне было стыдно за себя и свою жизнь. Пищу давно променял на кофе и магические (да и обычные синтетические) стимуляторы. Я не помнил, когда последний раз ходил за продуктами и нормально ел что-то. Будто прочитав мои мысли, Лен разразился в праведном гневе. – Как ты можешь так относиться к своему питанию? А сну? Когда ты нормально спал вообще? Когда ты вообще спал? Саркастичный ответ пришлось проглотить. Лен тихо вдохнул, успокаиваясь, и подошел ближе. Из обветренных губ вылетал томный бархатный шепот. Такой низкий и чарующий, вкручивается в мозг вместе с осознанием. С первой минуты нашей встречи я не был уверен, какого пола существо стоит передо мной. Ни форма тела, ни голос, ни повадки не давали мне полного ответа, и я колебался в своих мыслях. Андрогинное очарование давно склонило догадки в сторону женщины. Теперь я, хоть и с трудом, мог представить щетину, подобную моей (хотя как можно сравнивать его со мной), на сейчас обнаженном, не скрытом толстым слоем тонального средства подбородке. И даже видел в очертаниях носа и острых скул что-то мужественное. – Понимаешь, Луи, мое тело – храм. Еда и сон – мои жертвы богам. Что бы не случалось, в как бы все в моей жизни не складывалось, будь я даже на грани смерти, еда, сон и гигиена – то, от чего нельзя отказываться. Ни-за-что. Он как-то загадочно улыбнулся и подошел к холодильнику. Презрительно прищурившись, осмотрел его пустоты. Я чувствовал стыд. Мусорка своего самомнения. По сравнению с этим чистым, мягким и нежным человеком я лишь жалкая копия любой формы жизни. – У меня дома остался кот, книги и одежда. Мне они нужны. Правда нужны. – Ты сам догадываешься, что дома у тебя засела хренова туча копов, так что это будет проблематично. Пара идей у меня, правда, есть, но надо подумать как следует. – Ох, Луи, ты меня всю ночь и утро спасаешь. Только от голодной смерти ты меня не уберег. Приняв эту сомнительную благодарность, я стал размышлять, как спасти вещи Лена из федеральной оккупации. Его самого пока больше волновали вопросы о хлебе насущном. – Нам стоит пойти за едой. Я не дам нам умереть в лапах иссушителя желудков. Лен смотрел на меня как-то осуждающе, но еще и с толикой жалости. – Я не знаю,что ты ешь… – пробормотал я. Почему от него я стал таким мямлей? Надо вплести в дреды еще пару амулетов. Особенно от чар ночных искусительниц. И искусителей. – Ничего, пойдем вместе. Я так и предлагал. – Уверен, что сейчас тебе стоит высовываться на улицу? – Со мной ничего не будет. И с тобой тоже, не беспокойся. – За себя беспокоиться не привык. Я смотрел на него. Да уж, его тело – храм. И храм должен выглядеть подобающе. Что он сотворил из еле выкопанного мной из шкафа хлама… Воистину золотые руки. Широкие строгие брюки, когда-то принадлежавшие моему отцу, подвернуты почти наполовину, подрезанная до состояния кроп-топа футболка из времен моей старшей школы и кожанка из той же эпохи. Или это природное обаяние, которое даже в мешке от картошки сотворит из него конкуренцию всем моделям? Подлецу все к лицу… Мы вышли на улицу. Он уверенно шел впереди меня, сильно топая своими выжившими в кровавой бане каблучками. Взгляд Лена постоянно падал на витрины, стекла машин и отражение в лужах.Мне было не совсем ясно, как он понимает, куда ему стоит идти, потому что шли мы ровно в сторону магазина. Время от времени он рассматривал свои ногти несколько мгновений и опускал руки в карманы куртки. Неужели можно настолько сильно быть повернутым на своей внешности? Люди, идущие на работу, оглядывались на нас и сторонились. Да, мало кто хотел оставаться с ним на одной стороне улицы, но тут, я был уверен, дело в моей внешности. Взгляды многих мужчин устремлялись в его направлении, и некоторые даже поворачивали головы. Вдруг Лен остановился. – Почему ты так медленно идешь? Я же сказал, что смертельно голоден! Он подбежал ко мне, схватил за запястье и потянул за собой. Я хотел вырватся, но у меня не получилось. Маленькая белая рука держала меня удивительно крепко. Наверно, жалко сейчас я выглядел. Бесполое прекрасное, как всем казалось, существо тащит за собой долговязого торчка, больше похожего на труп или лешего, проведшего в лесу последнюю тысячу лет. Вот умора. Солнечный свет закрыли плотные облака. В остатках прошедшего дождя словно было еще одно небо. Казалось, будто солнце плывет в серых массах небесного пара. На горизонте среди домов повыше виднелись остатки тумана. Серые дома, серые лица этого города и тускло-черные, почти что грязно-серые пальто простых обывателей. Истинный черный был там, в ночи, в одеяниях служителей луны и звезд. В магазине, пока я пытался выбрать молоко подешевле, Лен, набравший целую тележку продуктов, крикнул мне с кассы, что на меня тоже взял и уже оплачивает. Два раздувшихся от продуктов пакета тащил он. Еще и его маленькая сумочка спадала с него, мешая идти, но он все так же быстро цокал по асфальту, и я снова отстал, хотя моя ноша блыла в разы легче и состояла лишь из одного скудно набитого пакета. Дома он быстро разобрал всю нашу поклажу, прогнал меня с кухни, но уже через двадцать минут я приполз на приятный аромат. Мне на тарелку были выложены пухлые блинчики с беконом и непонятной приправой, которая пахла настолько невообразимо аппетитно, что я сразу принялся жадно есть. – А "спасибо", Луи? Твои манеры умерли вместе с привычкой питаться нормально? – Уж простите, ваше величество, челядь к такому не приучена. Лен только хмыкнул. В просто потрясающий свежесваренный кофе он налил какой-то отвар. Вообще вы не подумайте, я-то свой ассортимент знаю, но он каким-то образом выуживал с моих полок непримечательные бутыльки без этикеток и опознавательных знаков. Лен удивительно быстро разобрался со своей огромной порцией блинчиков с черникой и кофе со взбитыми сливками, после чего еще выпил чай с печеньем и сказал, что вечером собирается тоже испечь свое фирменное. – Думаешь едой заслужить право на постоянное проживание? – И в ответ на округлившиеся возмущенные глаза добавил: – Шучу. Я пошел курить свою пропущенную "утреннюю" сигарету вместе с "рабочей", после чего начал готовить лавку к открытию. Пришло осознание, что я все еще тот же грязный и невыспавшийся человек, что и с утра, и что быть таким продавцом, мягко говоря, неприятно. Умылся и кое-как привел себя в порядок. Если в кофе действительно что-то было, его действие начало проявляться. Все мое тело стало наполняться энергией, усталые мыщцы расслабились и будто согрелись. Я даже подошел к зеркалу, поднял с него вуаль. В более-менее чистой пестро-цветочной рубашке, с пучком из дред и лихо закрученными усами, свежевыбритый и даже будто подтянутый мужчина. Даже не плохо. Вот он – Луи. Французкие корни вполне могли вести к аристократии, голубой крови! Вот и Луи… Черт, парнишка прекрасно мотивирует быть человеком. Кстати, надо бы его проведать. Он лежал у меня у комнате на кровати. Маленький комочек, укрытый рваным пледом. Он спал. Поверхность пледа мерно поднималась и опускалась в такт тихому сопению. Было видно лицо и руку, которой он держался за край пледа. На лицо спадали волосы. Незаметно для себя подошел, чтобы взглянуть поближе. На его лице бледные серые россыпи веснушек. Ресницы были такими длинными… и довольно темными, как и брови. Да и корни его волос скорее были шатеновыми. Интересно, как он выглядит с натуральным цветом волос. Я достал из шкафа теплое зимнее одеяло и накрыл его. Видно, замерз, раз почти клубком свернулся. Может, я надумал себе, но его сопение выражало благодарность. Да с какого перепугу я вообще стал относиться к недавней Проблеме и Головной боли как к подобранному на улице котенку? Не поддавайся его чарам, Луи. Он такой же грешник, как и ты. Я спустился вниз и открыл лавку.