Под его чарами

Шаги Луи прозвучали по лестнице и стихли в его комнате. Лен убрал вымытую посуду в сушилку и закрыл дверцы шкафчика. Вытерев руки чистым полотенцем, он подошел к стопке недавно привезенных вещей, лежащих на диване, выбрал те, что были достаточно удобны и при этом выгодно подчеркивали его прекрасную фигуру. Атласная черная бельевая майка, джинсы с достаточно низкой талией и сапоги, такие же черные, на высокой платформе, но без сильно выраженного каблука. Он надел свою кожаную куртку с воротником, оформленным искусственным дешевым мехом, и, оставив записку Луи, вышел тихо из дома, захватив сумку. Дверь была закрыта и дважды проверена. Луи, наверно, думал, что положил ключи в надежном месте и его гость никуда не уйдет сегодня ночью. Но он ошибался в обоих случаях: Лен заранее успел прихватить с собой ключи и позаботился о том, чтобы его уход был незамеченным в первые часы его отсутствия. На улице было безлюдно. Ощущалось приближение грозы, воздух был спертый и даже душный, что было крайне странно – обычно в октябре в городе царила прохлада. Рассекая этот воздух, нежное существо отправилось на охоту. Конечно, исходя из чисто логических соображений, в целях безопасности ему не стоило покидать ни дом, ни район, да даже комнату Луи, но что-то неясное толкало его к совершению убийства в эту ночь. И это будет не просто убийство, это будет дело принципа. Только не совсем понятно какого. Луи писал имена и адреса потенциальных жертв на клочках бумаги, замызганных, пахнущих наркотой и отмершей плотью. Лен привык переписывать все в аккуратный ежедневник и шифровать номера улиц, домов и имена людей, заготовленных ему на убиение, в списках покупок, простых записях рабочего характера и миленьких зарисовках несуществующего дня. Теперь тетрадка лежала дома, и блондин сжимал замусоленную бумажку в кармане куртки. Он трижды прочитал адрес и имя. Женатый мужчина лет сорока, приезжий, продавец в мясном магазине, жирный мерзкий тип, любитель снять девочку или мальчика помоложе… этого не было в бумажке, но Лен знал это наверняка. Он не просто знал тех ,кого ему предстоит убить, – он заранее изучил всех, сам давая наводки на очередного мудака с медицинской страховкой. Да, Луи и сутенером был паршивым. Не все попадались на удочку, но Лен предпочитал звонить клиентам сам, чтобы знать все наверняка. Обычно с теми, кого ему заказывал Луи, у него уже были прочные отношения, строящиеся на похоти и обольщении. Он залетел в последний вечерний автобус. Можно было бы поехать на машине , ИХ машине, но это было слишком рискованно. Вряд ли бы Они это одобрили. Он сел на заднее сиденье. Что-то было не так. Странное чувство заставляло пальцы немного трястись. Это было странно. Можно ли выполнить работу с такими руками? Может, он заболевает? Странно, спал он нормально, ел достаточно, сильно не напрягался... Автобус ехал мучительно долго. Выпившие мужчины заползали внутрь, окидывая взглядом прекрасного попутчика. Причмокивания, растянутые разговоры и заигрывание, или просто смущенный, но долгий взгляд. Ничего интересного, лишь бы ближе не совались. Лен надел черные очки и отвернулся к окну. Он ничего не видел, но так даже лучше. Лучше, чем видеть эти грязные мерзкие отвратительно пошлые лица. Автобус приближался к нужной остановке. Молодая девушка села недалеко от Лена. Здоровый цвет кожи, средний вес, в спортивных кроссовках и с сумкой – наверное, едет с тренировки. За ней вошла внутрь автобуса и проследовала в глубины вагона еще одна и села через место от Лена. Вся в черном, не вычурная, но крайне привлекательная. Она ему улыбнулась и начала смотреть на девушку с сумкой. Та уже была обречена, еще не зная того. Автобус остановился, юный блондин вышел на своей остановке. Этот район больше походил на трущобы. Маленькие дома, сбитые в несуразные кучки, горы мусора, бесхозно валявшегося тут и там, сломанные фонари, унылое зрелище. Откуда вообще взялось это место? Какой интерес представлял этот город для отбросов общества и заставлял их сюда приезжать? Они были нужны городу, без них он не будет работать. Такой себе загон для подопытных кроликов, чтобы кому-то жилось спокойно на этой земле. Криминальным элементом был приятен этот город: было, чем поживиться. Гастролеров привлекало обилие ночных бабочек и дешевых мотелей. Пока Хозяева города проживали свои жизни, полные магии и надменности, мелочевке обывателей позволяли заурядным муравейником копошиться у них под ногами, еженощно забирая жизнь-другую. Лен еще раз мысленно повторил адрес, где его уже, пожалуй, заждались. Сегодня днем он звонил туда, но ответа не получил. Осталось надеяться на удачу, и что в этот раз он не оплошает. В отдалении от шоссе стоял невзрачный многоэтажный дом. Поднявшись на второй этаж, он позвонил в дверь. Тишина. Но через минуту ожидания послышались шаги из глубины квартиры. Вот он. Жирдяй на грани своих пятидесяти лет приоткрыл дверь. Увидев, кто его полуночный гость, он снял цепочку и открыл дверь полностью. Некое подобие страсти сразу же заполнило комнату. Будто мускус, тело Лена источало запах, передававший призрак сладости его плоти. Мужчина поддался наваждению, как только запер дверь. В темноте квартиры было душно и пыльно. Затхлый воздух скоро наполнился потным духом грешных тел. Лен почти яростно впивался в губы жертвы. Он испытывал сладкое и буйное чувство. Тело горело и распадалось, переливалось мелкой и интенсивной дрожью. Оба задыхались, отрываясь друг от друга судорожно вздыхали и вновь сплетались. Буйство. Блондин не знал, где его одежда, все было как в тумане. Обрюзгшая плоть так и звала его, впервые его тело отзывалось на ласки. Будущей яростью. Лежавшая на столе пепельница размозжила пухлую руку, уже направленную в сторону заветного куска плоти павшего ангела. Удар следовал за ударом, язык был вырвал изо рта при первом же крике. Лен вгрызался зубами в губы мужчины, все уже было в крови. Нагой он продолжал избивать стенающую тушу. Нежное тело пробивала уже крупная дрожь, стоны непритворного удовольствия выходили из обагренных кровью губ. Он вскочил в поисках чего-то более смертоносного, но, не найдя, напрыгнул с тяжелой хрустальной пепельницей и со всей силой ударил по голову. Он наносил удар за ударов в кашицу из тела. Немного придя в себя, трясущимися руками нащупал наконец-то нож. Попытался вспороть тело, но руки сами продолжали полосовать прослойку жира на животе. Животная страсть. Он исполосовал, исчертил ножом член уже бездыханного тела. Врят ли в этом дряблом мешке хоть один пригодный для продажи орган. Кроме этого, мимолетного рассуждения, ничего не было – уже не до рациональных мыслей. Горячая кровь покрывала все тело. Он трогал свою нежную кожу, повторял изгибы и понимал, что его трясет уже от чего-то похожего на удовольствие и удовлетворение. Встал. Надо что-то делать с трупом. Ванная есть. Что это… вся квартира превратилась в кроваво-красный ад. Как это убрать… уже придется звонить ИМ. Но что… что… руки трясутся и не слушаются. Вдруг это конец?..