spying & terror

— …А поскольку Дженкинс ждать не будет, ограничимся пока этим, — закончил Киллиан, сложив руки на груди и кивнув своим умозаключениям. Не получив моментального ответа, он перевёл взгляд на Уолтера и приподнял бровь. — Ты меня слушал? Уолтер сидел, скрестив ноги, на иссиня-чёрном мате и смотрел на него снизу вверх растерянными и будто даже разочарованными глазами. Весь его вид — ссутуленные плечи, жалостливо изломленные брови, досадливо искривлённый рот — навевал ассоциацию с каким-нибудь школьным нёрдом, который пойдёт на любые ухищрения и подлости, лишь бы избежать физкультуры. И что-то Киллиану подсказывало, что он в своих мыслительных аналогиях угодил не в бровь, а в глаз. — Уолтер… — со вздохом начал он, опустив руки. — Не-не, я понял, — всплеснул руками Уолтер, на миг зажмурившись. — Минимум три дня в неделю, упор на кардио. Понял. Киллиан не удержался от скупой улыбки: через не могу, через не хочу, но он всё-таки выслушал его скрупулёзно продуманный фитнес-план. Хотя бы тезисно. — Но рассчитывал ты не на это? — С чего ты взял? — вскинулся Уолтер, воззрившись на него честными пречестными глазами. Киллиан многозначительно промолчал, вперив в него сухой непроницаемый взгляд. Выражение святой простоты на лице Уолтера неуловимо преобразилось в юношеское смущение. — Слушай, это всё… — он обвёл рукой спортивный комплекс агентства, оснащённый всевозможным совершенным оборудованием и тренажёрами, десятками залов, пятью бассейнами, хаммамом, солярием и только Стерлинг знает, чем ещё, — не моё. — Почему нет? — с неубедительным участием спросил Киллиан, наклонив голову набок. — Ты ничем хроническим не болен, хорошо спишь и ешь… — Трис, — брякнул Уолтер, мрачнея с каждым его словом. — …К тому же я видел, — выделив интонацией последнее слово, продолжил Киллиан, — тебя в деле и знаю, на что ты способен. — Ну раз я такой классный, к чему лишняя морока? — очаровательно улыбнулся Уолтер, разведя руки в стороны. Киллиан задержал взгляд на его узкой груди и тонких руках, которые не могла спрятать даже мешковатая футболка с ярким принтом, и решил попридержать язвительные комментарии. До сих пор при взгляде на Уолтера у него и мысли не возникало, что с его телом что-то не так. Напротив, ему очень нравился его типаж: тонкий юноша с ангельским лицом и ухоженными руками, не знающими грязной работы, богоподобный эфеб, словно сошедший со страниц романа, ожившая недосягаемая мечта каждого. Кроме него. Возможно, именно поэтому Киллиан так легко преодолел навеянные сантиментами заблуждения и посмотрел на ситуацию трезво после разговора с Лэнсом. Работа Уолтера не ограничивалась генерированием и воплощением безумных идей в жизнь в стенах лаборатории, а Киллиан получше многих знал, каким хрупким и ненадёжным было его тело. Помимо того, что он не обладал даже базовыми навыками самообороны, физически он был крайне слаб. В экстренных ситуациях он проявлял чудеса скорости и ловкости, но каждый раз уповать на выброс адреналина, смекалку или Стерлинга — крайне сомнительное решение, которое Джой Дженкинс почему-то только сейчас поставила под вопрос. Киллиана до сих пор неприятно изумляло то, как спокойно она выпускала этот спонтанно сложившийся дуэт в поле. Ему самому покидать территорию США было строжайше запрещено на ближайшие лет двадцать, и возлагать ответственность за безопасность Уолтера приходилось на Лэнса — агента без преувеличения выдающегося, но далеко не всемогущего. Не то чтобы Уолтер был беззащитным котёнком, требующим постоянного внимания, но в их дуэте только Лэнс в равной степени обладал всеми необходимыми компетенциями. И если ситуация требовала отвечать реакцией «бей или беги» или, что ещё хуже, разделяла их, Уолтер, который мог похвастаться только гениальными мозгами, оказывался в незавидном положении. На последней миссии его уже чуть не схватили, и спасло его только то, что увязавшийся за ним Психоглазик опять проглотил мультиручку. — Уолтер, — качнул головой Киллиан, отгоняя воспоминания того нервозного дня. Он опустился рядом с ним и направил на него долгий серьёзный взгляд. — Ты даже не представляешь, как я надеюсь, чтобы наши встречи здесь так и остались для тебя пустой тратой времени. Выражение вопящей, чуть ли не ребяческой досады наконец покинуло его тонкое лицо. Уолтер несколько тягучих секунд смотрел ему в глаза, словно что-то увидев в их льдистой синеве, после чего приподнял брови и ласково улыбнулся. — Я не буду делать тебе поблажки, — быстро добавил Киллиан, завидев, как в его взгляде зарождается приятное и абсолютно бестолковое ободрение. — Думаешь, я не понимаю, почему ты отказался от помощи Стерлинга и попросил меня? Решил, что я буду тебя жалеть? Уолтер выпучил глаза и издал возмущённый невразумительный звук. Он долю мгновения смотрел на него, ожидая какой-нибудь реакции, но Киллиан, морально подготовившийся ко всем возможным манипуляциям, и бровью не повёл. — Давай посмотрим правде в глаза. Первое, — он загнул один палец, не отводя глаз от так и пышущего праведным негодованием Уолтера, — твоя работа связана с активными физическими нагрузками. Твоя физподготовка оставляет желать лучшего. — Ничего не активными… — только и успел ткнуть Уолтер. Киллиан вдруг ощутил страшную злость, и из его интонаций напрочь исчезло добродушие. — Второе — ты должен быть индивидуальным агентом, а не придатком Стерлинга… — Каким в жопу придатком?! — без малейшего притворства взвился Уолтер. Киллиан на мгновение замолчал, обвёл взглядом его исказившиеся черты лица и понял, что в сердцах разбередил старую рану. В агентстве только ленивый не обсуждал дуэт Стерлинга и Беккета, и далеко не все комментарии в отношении последнего были корректны. Бестактные сравнения, принижение способностей, клеймо «трижды уволенный чудик», слепое ко всем его достижениям, протекции самой Дженкинс и словам Лэнса — этому не было конца. Как подозревал Киллиан, всю эту гадость порождала даже не зависть, а убеждённая вера в силу оружия — того самого, которого в агентстве потихоньку становилось всё меньше под влиянием Уолтера. Сам он прекрасно всё видел, слышал и понимал, несмотря на демонстративную невнимательность в нужные моменты. Киллиан тоже всё понимал, потому что сам зачастую рявкал на сплетников заместо Уолтера, несмотря на его горячие заверения, что ему всё равно. Всё равно настолько, что он вспыхнул, как цветок, припугнутый зажжённой спичкой, стоило ему всего один раз повторить их слова. Плохо. Но если он сейчас даст заднюю, Уолтера потом сюда добром не затащишь. Выдержав небольшую паузу, чтобы вытрясти из сердца остатки злости и дать Уолтеру самому немного успокоиться, Киллиан продолжил: сурово, тщательно контролируя интонации и подбирая слова. — Он не может носиться с тобой вечно. — Ты не видел, как он тупит на простейших головоломках, — в голосе Уолтера до сих пор звенела обида, но выражение лица стало чуть-чуть спокойнее. Он наверняка всё прочитал в его взгляде. Рядом с ним Киллиан вечно чувствовал себя простеньким кодом на древнем компьютере. Он ещё успеет извиниться. Обязательно успеет. — Уверен, ты успеваешь ликвидировать половину ловушек в здании ещё до того, как Стерлинг их обнаружит. В глазах Уолтера наконец отразилось праведное смирение с мыслью, что его криводушные доводы и слушать не станут. Он опустил потухший взгляд на свои кроссовки, облепленные наклейками и скрепышами, и приобнял колени. — Третье, — согнул третий палец Киллиан, строжайше запретив себе вестись на этот образ обиженного всем миром птенчика, — даже при всей своей гениальности ты не можешь предугадать, что случится на миссии. — В этом нет ничего сложного, — приглушённо буркнул Уолтер, уткнувшись губами в изгиб локтя. Киллиан прикрыл глаза — Господь Бог ему свидетель, он уже забыл, каким невозможным может быть этот парень, — мысленно послал всё к чёрту и пустился в практические примеры. — Напомни, чем закончился твой паркур в Плайя-дель-Кармен? Уолтер злобно засопел, не иначе как поминая Лэнса. Он сам не вдавался в такие детали, когда рассказывал Киллиану события тех суматошных суток со своей стороны. — А поездка на скутере в Венеции? Уолтер молча метнул на него угрюмый взгляд из-под насупленных бровей и снова зарылся носом между колен. Киллиан обвёл взглядом его слабую, наглухо закрытую фигуру и почувствовал, как поперёк горла встаёт что-то едкое, давящее и отчаянное. Искусственный глаз с неумолимостью убийцы подмечал всё новые и новые детали, на которые он до сих пор не обращал (не хотел обращать) внимания: острые коленные чашечки, выпирающие локти, тонкие пальцы, голубые прожилки на запястьях, выступающая линия затылка, маленькие ступни, вечно ссутуленная спина. Господи, каким же он был крошечным. В нём не чувствовалось гибкости и ловкости, как у Марси, которая с лёгкостью могла уложить его на лопатки в два движения; этот тонкокостный парень едва ли смог бы ему пальцы вывихнуть или сделать подножку. Подтёртые временем и сознанием воспоминания из далёкого прошлого, которые ему становилось всё противнее выуживать на поверхность, пронеслись перед глазами, живо напомнив, какой щелчок издают коленные чашечки, особенно такие острые, когда по ним хорошенько бьют битой, с каким хрустом ломаются такие музыкальные пальцы… Киллиан тряхнул головой, отгоняя фантомную боль в давно пропавшей руке и вонь палёной плоти. — Это может стоить тебе жизни, — он осёкся, с изумлением услышав в своём голосе глухие страшные ноты. Уолтер тоже услышал и взглянул на него, растерянно приподняв бровь. Киллиан даже не попытался выдавить какое-нибудь — гневное ли, печальное ли, равнодушное ли — выражение на своём лице; все его силы уходили на то, чтобы удерживать с ним зрительный контакт и не задыхаться от накатывающего образного цунами. — Я не собираюсь тебя учить, как портить человеку организм, — угловатые слова приходилось выталкивать, чуть ли не выковыривать из сужающегося горла. — Только самооборона. Без травм для нападающего. — Тристан, — изломил брови Уолтер, выпрямившись. — И повысить выносливость, — продолжил Киллиан, не услышав его. — Мускулатура сама разовьётся. Что толку от крепких костей без крепких мышц. — Трис. Киллиан закрыл рот, слепо глядя куда-то сквозь Уолтера. Он не был до конца уверен, что ответ ему не померещился. Уолтер часто так называл его дома. Дома. Киллиан проморгался, сообразив, что они в агентстве, и весь встрепенулся от неожиданности. Уолтер стоял перед ним на острых, угловатых, ломких коленях, мягко и крепко удерживая его лицо узкими, маленькими, хрупкими ладонями. В его ясном спокойном взгляде, направленном прямо на него, в самую его суть, переливались лазурью и серебром сказочно красивые искры. Он дышал спокойно и размеренно, заставляя непослушную прядь волос на его лбу трепетать, но моргал значительно реже и медленнее. Киллиан снова сообразил: он имитировал его, показывал, как он выглядит со стороны, напоминал, как правильно, и вытягивал из ментального ада. — Ты мне нравишься таким, какой ты есть, — промолвил он, не до конца понимая, зачем. Все его мысли были сосредоточены на моргании и глубоком дыхании; его губы сами по себе разомкнулись и выпустили упущенный сознанием поток спокойных и лёгких слов. — И если ты похудеешь, наберёшь вес или массу, ты мне всё равно будешь нравиться. — Я понимаю, Трис, — ответил Уолтер, моргая чаще и естественнее. — Если бы ты носа не высовывал из лаборатории… — в этот момент безучастная дымка, паутиной облепившая его сознание, разошлась, и Киллиан плотно сомкнул губы. Он не знал, что добавить к словам, в формировании которых принимал довольно косвенное участие. — Я понимаю, — тихо повторил Уолтер, наклонившись ниже и прижавшись лбом к его лбу. Теперь он моргал естественно, так, как надо. — Я не дам тебе умереть, — переводя взгляд с одного его глаза на другой, произнёс Киллиан. Теперь он чувствовал, что узкие ладони на его лице немного дрожат от напряжения. — Не дам снова упасть. Уолтер отстранился, обвёл любящим взглядом его лицо и едва ощутимо погладил пальцами по щеке. — Я не упаду. Не бойся. Со мной всё будет в порядке, — тихо и уверенно ответил он. Киллиан несколько звенящих секунд смотрел на него, аккуратно раскладывая раскуроченные мысли по полочкам. Противная муть в живом глазе наконец рассеялась, и он снова мог во всей сомнительной красе разглядеть тонкокостную фигуру в яркой футболке и длинных шортах, ту самую, которую он должен был привести хотя бы в минимальный тонус до начала следующей миссии. Он закатил глаза и тяжело вздохнул. Снова-здорово. — Ты сам сможешь убедиться, — вдруг добавил Уолтер с хитрым прищуром. Киллиан взглянул на него и скептично приподнял бровь. Уолтер несдержанно улыбнулся, отлепил ладони от его лица и присел на колени. Он слабо, будто в нетерпении, подрагивал. — Я хотел сказать сегодня вечером, но, раз зашёл разговор… — он прочистил горло и прикрыл веки. Выдержав театральную паузу, он плутовато посмотрел на него из-под опущенных ресниц. — Твой запрет на выезды за границу обжаловали. Киллиан промолчал и потёр ухо, подумав, что чувство заложенности отпустило его не в полной мере. Это походило на полный бред; он уже легко отделался с таким-то послужным списком. Но в выражении лица Уолтера не было даже намёка на браваду или лукавство. Он бы не стал врать об этом, просто чтобы от него отстали. Киллиан слишком хорошо его знал. — Как? — только и смог вымолвить он. — Пришлось попотеть, — пожал плечами Уолтер, будто речь шла о какой-то ерунде, и тут же широко улыбнулся. Киллиана посетила мысль, что он спит — настолько происходящее напоминало сказку. — Но нашими совместными усилиями с Лэнсом, Марси и директрисой Дженкинс мы протолкнули в нужные руки апелляцию. Киллиан ощутил неприятное сомнение в своей адекватности. Эта новость не укладывалась в его голове, он не понимал в полной мере, что она значит, между ним и ей будто стоял какой-то блок. Но Уолтер улыбался так искренне и радостно, что по его напряжённому телу уже разливалось что-то светлое, мечтательное и феерически глупое. Скептическая недоумённая гримаса на его лице неуловимо преобразилась в рассеянное счастливое выражение. — Ты рад? — улыбчиво спросил Уолтер, наклонившись к нему. Киллиан почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке, и несдержанно усмехнулся. Он скользил посветлевшим взглядом по лицу Уолтера и слабо трясся от окрыляющих волнительных чувств. У него не получалось снять ментальный блок, но мало-помалу нужные слова, звук за звуком, образ за образом, продирались сквозь стремительно увеличивающиеся щели и наполняли его сердце чем-то лёгким, воздушным. — Ты — настоящее чудо, Уолтер, — севшим голосом промолвил Киллиан, протянув к нему руки. Крепко обхватив его голову ладонями, он притянул его ближе и крепко поцеловал в переносицу. — Спасибо. — Теперь ты сможешь участвовать с нами в миссиях, — смешливо фыркнул Уолтер, закинув руки на его плечи и радостно зажмурившись. — Я и не надеялся, — искренне ответил Киллиан, опустив руки на его спину и притянув к себе. Его окутанное сентиментальной паволокой сознание вдруг тревожно всколыхнулось. Киллиан раскрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Он приподнял Уолтера с ощутимым напряжением, а теперь, когда тот сидел на его коленях, чувствовал достаточно сильное давление. Уголки его губ дрогнули в улыбке. Случай небезнадёжный. Есть с чем работать. Это открытие обрадовало его даже больше, чем новость об обжаловании запрета; хотя бы потому, что это было проще для восприятия. Здоровый парень старше двадцати лет, пусть тонкокостный, пусть невысокий, которого с лёгкостью может поднять мужчина за сорок — это ненормально. Он ведь не девчушка. А раз он сможет принимать участие в миссиях и лично наблюдать, с какими физическими нагрузками сталкивается Уолтер… — Надо подправить программу, — невольно озвучил мысли вслух Киллиан. Уолтер в его руках мгновенно напрягся. — Ох, да ладно! — с самым несчастным видом взвыл он, выскочив из его объятий. — Пока ты не перестанешь просить у меня выдавить остатки зубной пасты тебе на щётку, мы отсюда не выйдем, — со спокойным сердцем уступил Киллиан. Он чувствовал такую уверенность, что, казалось, мог бы сейчас уговорить Уолтера и на силовые тренировки. — Врёшь и не краснеешь, — надулся Уолтер, скрестив руки на груди. — Я не вру, — Киллиан благоразумно умолчал о том, что уже сообразил десяток поводов задержаться в зале. Обведя взглядом чуть ли не траурное выражение его лица, он мягко улыбнулся. — Я буду заниматься с тобой, чтобы тебе не было скучно. — Ага, чтобы я смотрел на тебя и чувствовал себя полной бездарщиной? — буркнул Уолтер, метнув на него угрюмый взгляд. — Это не соревнование, к тому же я не так силён, как кажется. Просто имею одну приблуду. Киллиан пошевелил пальцами на искусственной руке, выразительно приподняв бровь. Уолтер весь скуксился и отвернулся, бегая глазами по спортивному комплексу: от подтягивающегося на перекладине мужчины и женщины, делающей присед со штангой, до несущегося на беговой дорожке парня его возраста и растягивающей плечевой пояс девушки. На его лице читалась напряжённая мыслительная деятельность. Киллиан терпеливо ждал. — Я не хочу здесь… — наконец пробормотал Уолтер, сгорбившись ещё сильнее. Киллиан вздохнул полной грудью, не позволяя себе радоваться раньше времени, и ободряюще улыбнулся. — Можем дома. Уолтер снова поморщился. Киллиан мгновенно понял, что он себе вообразил: подъём до рассвета, марафон по всему району, плотный завтрак с гантелями наперевес, марафон до агентства… Рассудив, что пока лучше не говорить ничего лишнего, он не стал развеивать его фантазии. Устраивать ему около армейскую муштру он в любом случае не собирался, и Уолтер не мог этого не понимать. Он скосил на него взгляд — в больших оленьих глазах вспыхивали огоньками неуёмные мысли — и долго молчал, задумчиво кривя губы. Киллиан считал про себя вздохи, чтобы сохранить невозмутимый вид. В его теле будто натянулась тугая струна, а в голове всё вихрилось от чувства триумфа. — Дома места нет для всего этого, — произнёс Уолтер таким тоном, будто делал ему величайшее одолжение. — Лучше тут. — Ты не пожалеешь, — спокойно и уверенно заявил Киллиан, еле сдерживаясь от резких телодвижений. Консенсус достигнут. Нельзя спугнуть доверчиво присевшую на ладонь птичку. — Для начала выпрямись.