Классики.

Каждый вдох – удар молота по наковальне, выдох – огненное дыхание горна. Напряжение выкручивает мышцы. Шорох – повод для действия, нервный смешок – личная подпись в своем смертельном приговоре. В Японии было много разных стрессовых ситуаций, но ты никогда не встречался с представителями мирового терроризма. Выгодный бизнес, особенно в период кризиса. Под благовидным предлогом помощи пострадавшим со всего мира потекут дотации, под благочинным лозунгом – «Защитим свою страну» возрастет спрос на оружие, наркотики, бинты, алкоголь и прочие сопровождающие кровавых военных действий. «Старушка» Европа, да и весь остальной мир, загнивает от язв перенасыщенности и острого гастрита социального неравенства. Терроризм, как кровопускание в средние века, - способ омолодить увядающий организм, сплотить развратившиеся клетки и заработать на этом варварском способе неплохие деньги. Терроризм почти синоним мафии, однако… - В Италии терактов не будет. Гокудера чеканит каждое слово. Как искусный ювелир, выбивает их в мозгах присутствующих так, чтобы остались там раз и навсегда. Террористы выгодные союзники мафии. Можно делать что угодно и быть ни причем. Но у итальянцев есть гордость, как бы пафосно это ни звучало. Консилиум глав итальянской мафии решил, что «алые сполохи терроризма не будут цвести на итальянской земле». Во-первых, это повредит туризму, а во-вторых, отдавать свое стадо в руки чужим волкам никто не собирается. Они могут воевать где хотят, только не на этой земле, пропитанной сложной взаимосвязью эпох, поколений и религий. Поэтому… - В Италии терактов не будет. Хаято повторяет дважды и стоящий напротив него мужчина небрежно хмыкает. Напряженный воздух старого завода поглощает звук, оставляя гнетущую вязкость тишины. - Мы вернемся через месяц, - говорящий выглядит вполне светским человеком: дорогой костюм и начисто выбритое лицо, - надеюсь, ваше мнение изменится. Гокудера смотрит на него также спокойно, хотя этот камень явно в его огород. Сегодня 10 августа. Если все пойдет не так, то через месяц во главе самой сильной семьи Флоренции встанет самый уважаемый киллер мира. - Посмотрим. Август в Вероне – сезон дождей. Большая часть осадков должна выпадать именно в это время года, но сегодня жарко. Хаято сидит на переднем сидении и молча стягивает с шеи галстук. Ты не знаешь, спал ли он сегодня ночью. В 7 часов утра он был уже готов к выходу. В 9 вы были уже на месте. Вы вдвоем и пара представителей с другой стороны. Ведешь машину уверенно. Привыкать к левостороннему движению было непросто, но три очень жаркие погони на территории восточной Европы быстро решили эту проблему. Хаято закуривает, ты морщишься. По привычке. За 10 лет ты спокойнее стал относиться к запаху табака. Тебе не нравится, когда курит именно этот человек. Сложное сочетание разнородных элементов – коктейль из чувств и воспоминаний. Все еще сказочный; уже не ребенок, но еще не совсем взрослый, подростковая, угловатая фигура и слишком взрослые глаза человека, слишком сильно уставшего от этой жизни. Наверное, 10 лет назад ты выглядел так же. Жил, потому что был должен, потому что долги учили отдавать. Хаято ничего никому должен не был ни по праву рождения, ни по обязанностям, ни по его сугубо личному мнению. Сумрак ночного клуба резко контрастирует с теплотой солнечного дня. Температура внутри и снаружи дурманит одинаково, накрывает с головой, заставляя чувствовать себя, словно свинья в духовке. Каваллоне Дино сидит, раскинув руки на широкой спинке кожаного черного дивана. Пол украшает батарея из пустых бутылок; взгляд расфокусирован, на столе тоненькая белая дорожка известного всем порошка… - А ты неплохо устроился, - Хаято пинает пустую бутылку из-под виски и садится на диван. – Что празднуем? Каваллоне медленно поворачивается к нему лицом. Минуты через две он, наверное, начинает понимать кто он, где он и что от него хотят. - Ничего, - в темное пространство уходящего в неведанные дали сознания. Гокудера вздыхает. - Отведи его в туалет и приведи в порядок, - удивленно вскидываешь бровь. Хаято морщится и добавляет раздраженно, - пожалуйста. Я разберусь здесь со всем. Звонок Каваллоне достигает вас на полпути к дому. Нечленораздельную речь своего товарища Гокудера слушает молча. Где-то на ее середине он бросает трубку и произносит короткое: - Милан. Три часа езды. За это время Хаято успевает рассказать Дону о прошедших переговорах. По телефону он говорит спокойно, четко, ясно и лаконично. Как простой подчиненный перед своим боссом. Никаких претензий, никаких оправданий. Всю остальную дорогу он молчит, не отвлекаясь на твои вопросы и замечания. Сосредоточенно размышляет о чем-то, забывая про остальной мир. Тебя это устраивает. Тебе тоже есть над чем подумать. Синьор Каваллоне пришел в себя. Выворачивает его нещадно, но он уже почти в состоянии позаботиться о себе сам. Ты ждешь его возле двери туалета и думаешь. О многом. Зачем приехал в эту страну и что хотел в ней найти. Зачем тебе сдался этот мальчик Хаято и нужен ли ты ему. «Наверное, нужен, - хмыкаешь про себя, - хотя бы для того, чтобы всяких перепивших ушлепков откачивать…» Каваллоне выходит, шатаясь, но уже не в таком плачевном состоянии. Он кидает еле слышное «Извините» и возвращается к дивану. В VIP комнате убрано, и кондиционеры включены на полную. Хаято ставит рядом с ним стакан с мутной белой жидкостью и говорит спокойно: - Пей. Каваллоне стонет, но делает пару глотков. Морщится, кашляет, но допивает до конца. - Полегчало? - Нет. - Принести еще? - Иди лесом, Хаято. Я тебя не звал. - Пойду обязательно, только сначала мы отпразднуем. - Нам есть что праздновать? - Конечно, есть, - Гокудера садится на диван. – Во-первых, твою заново обретенную свободу, во-вторых… Ну, а во-вторых, мне назначили свидание ровно через месяц. Как думаешь, стоит пойти?