...
Но этого чёртового «раза» не было уже полгода как. Не слишком много, чтобы забыть всё (да и как Лёху то забудешь?), но и не слишком мало, чтобы взаимодействовать как прежде. И вот по этому поводу Саша Долгополов волнуется как никогда. Он совершенно не знает как вести себя с Лёшей. Он думает об этом помятым утром, приводя себя в порядок, насколько это возможно после бессонной ночи. Он думает об этом в такси, думает об этом, поднимаясь на крыльцо, и звоня в дверь к Идраку. Гарик встречает его и ведёт в просторную кухню. Там Саша приветственно обнимает Лёху, спрашивает для проформы «как добрался?», и разговор плавно течёт дальше. Идрак улыбчивый, расслабленный. Гарик полон энергии, разговорчивый. Лёша всё ещё немного уставший после перелёта, красивый. Улыбается Саше нежной улыбкой, как он умеет, и разговаривает своим обычным голосом с узнаваемой хрипотцой. Разговаривает, и смотрит, и улыбается. Так, будто не было этих полгода, или даже этих пяти лет не было. И ничего не происходит. Их не выгоняют из Грузии, не начинается ядерная война, и даже Вселенная не начинает сужаться. Саша думает, что зря так нервничал. А ещё думает, как непривычно странно Лёша смотрится на этой кухне, где раньше он видел только Идрака и Гарика. - Санечка! – слышит Долгополов, и вселенная всё-таки схлопывается. – Ты правда собираешься в Эстонию? скажи… Но дальше Саша не слышал. Он скучал по Лёше, конечно скучал, но впервые за несколько месяцев услышав из уст Квашонкина собственное имя, он неожиданно понял, насколько сильным было это чувтсво. Тело тут же вспомнило тепло их приветственных объятий. Нос учуял тяжёлый запах сигарет, которые Лёха, видимо успел покурить в кухне. Пахнет как его кожанка, в которую Сашу укутывали по пути домой особенно холодными ночами. Пахнет как его волосы, которые Саша перебирал, пока Лёша, лёжа на Сашиных коленях, рассказывал ему про детство, про фильм, который смотрел недавно, про книги, которые всегда любил, про универ, где учился. Так Саша и застыл посреди кухни, захлестанный воспоминаниями и чувствами. Хотелось высказать всё невысказанное или никогда об этом больше не вспоминать, хотелось кинуться Лёше на шею, обнять по-настоящему или убежать в Эстонию, Америку, хоть в Антарктиду. Хотелось сделать хоть что-нибудь. Но Саша так и стоял. И Идрак, и Гарик, и Лёша говорили не о том. Не о том, что нужно, что важно. А о чём нужно Саша сам не понимал. Ему казалось, что он компьютер, которому задали слишком много задач, и он не успевает выполнять запросы. Ему казалось, что кухня вокруг - спокойное море, а он – тот самый парусник, что просит бури. Эмоции от первой, за долгое время, встречи поутихли. Лёша по-прежнему вёл себя, будто не это не он был причиной Сашиных эмоций от самых светлых, до самых отвратительных. Долгополову самому уже начало казаться, что между ними ничего недружеского не было. Газлайтинг, или ещё какая-то хрень…?...
День прошёл спокойно, даже хорошо. Они показывали Лёше Тбилиси. Побродили по старому городу, научили «гамарджобе», «мадлобе» и «нахвамдису», покатались на канатке, пофоткались у Моста Мира, покормили бродячих собак, съели по люля, благодаря Лёше успели пару раз поругаться с местными. А к вечеру завалились в клуб....
Лёша, конечно, остановился у Идрака. Это было удобно: дом Идрака ближе всего к центру Тбилиси. Это было рационально: во дворце врага русского народа мог разместиться не только Квашонкин, но и вся его семья, включая троюродных тёть и дядь. При чём сам Идрак узнал бы об этом только через пару дней. Тогда какого чёрта Лёша стоит сейчас на пороге Сашиной маленькой необставленной квартирки? - Привет, Санечка. Впустишь? - хозяин квартиры, смирившись, отходит в сторону. - Ты почему здесь? – Сашин вопрос совершенно резонный. Но вместо ответа Лёша подталкивает Сашу к стене и вжимается лицом между его ключицей и шеей. Каждая мышца в Сашином теле напрягается и пальцы начинают подрагивать. Мысли в голове появляются и исчезают со скоростью, близкой к первой космической. Среди них одна более менее ясная: что делать? - Лёша! – колоссальные усилия идут на то, чтобы голос не дрогнул. - Мммм… - Лёша носом проводит по шее, глубоко и громко вдыхает воздух. Так, что Сашины кожа в этом месте покрывается мурашками. - Почему ты не у Идрака, говорю? – Саша кое-как собирается с мыслями и, держа Лёшу обеими руками за плечи, отстраняет его от себя. Вопреки ожиданию это получается легко, и Саша удерживает своего внезапного визитёра на расстоянии вытянутых рук. - Идрак пришёл с девушкой. – коротко объясняет Алексей. Саша старается не думать о том, что в идраковском доме-дворце не только стонов, но и аварийной сирены не будет слышно, стоит лишь отойти на пару комнат от хозяйской спальни. - А если б я тоже был с девушкой – тихо бормочет Саша, сам не веря в свои слова. Он заходит в маленькую кухоньку, и Лёша, конечно же, идёт за ним. На кухне нет стола, нет шкафчиков, нет нормальной плиты, но всё это вдруг кажется Саше не таким уж и важным. Оказывается, всё чего недоставало его квартире это, сидящий на единственном стуле, Алексей Квашонкин. Шутка про антикварную мебель сама всплывает у Саши в голове, но он развеивает эту мысль. Шутить, как и вообще что-либо говорить сейчас страшно. - Гости, видимо, у тебя не часто бывают. – осмотревшись, с усмешкой произносит Лёша. - Да я сам у себя редко бываю. Мы чаще у Идрака, или в баре, или… - зачем-то начинает рассказывать Саша. Поделиться вроде хочется многим, но Саша не знает нужно ли. - Садись, Санечка, чего как не родной? – Лёша прерывает его, призывно хлопая по своим коленям. Саша смотрит с опаской, размышляя секунду, приходит к выводу что ничего страшного от этого не случится, а ноги гудят после целого дня ходьбы. Садится, тут же чувствуя тёплые ладони на своей талии, замечает кольцо на безымянном пальце правой руки. Сидят так долго, может пару часов, может пару веков. Переговариваются тихо, Саша негромко ставит на рандом свой плэйлист. Саша знает, что у Лёши давно затекли ноги, Долгополов всё-таки не пушинка, но он не предпринимает никаких попыток встать, ненавязчиво мнёт Сашу в своих руках. И поэтому Саша тоже не стремится менять положение. - Слышишь? – внезапно говорит Лёша, тут же опускает Долгополова на плиточный пол кухни и сам встаёт, держа обе Сашины ладони в своих. Сэма Смита Саша узнаёт с первых нот – а как не узнать? Удивление от, несвойственного Лёше, порыва танцевать прошло быстро. Примерно тогда, когда его нежно взяли за талию, а левую руку выпрямили в сторону. Саша положил свободную правую руку Лёше на лопатки так, как видел когда-то на передаче «Танцы со звёздами». И вихрь танца начал потихоньку подхватывать их обоих. Сначала они просто качались из стороны в сторону, как подростки во время медляка на лагерной дискотеке.I have loved you for many years Maybe I am just not enough
Смелея, начали шагать вальсовым «квадратиком».I wish this would be over now But I know that I still need you here
А спустя пару минут кружили друг друга по небольшой площади кухни, стараясь попадать в ритм.When you call me baby I know I'm not the only one
Их ладони, сначала касающиеся только кончиками пальцев, сейчас цепко сплетены между собой. Рука, придерживающая легонько талию, теперь сжимает её чуть ли не до боли. А расстояние между ними сократилось настолько, что Саша может слышать Лёшино участившееся сердцебиение. Долгополов больше не видит кольца. Видит только Лёшино лицо близко-близко: видит голубые глаза, знакомые до каждого миллиметра губы. И именно в этот момент Саша понимает – у вечера может быть только одно продолжение: снова плавящейся, обнаженный, возбуждённый, стонущий, изгибающийся, подчиняющийся, сходящий с ума Саша. И снова сводящий с ума Квашонкин....
И снова все этапы сближения, пройденные за три дня: прогулка, пиво, фильм, намёки на грани, игра на публику, нежность и секс. Много секса. Что тут говорить, когда Лёша больше ни одну ночь не провёл в идраковом доме....
Концерт прошёл хорошо, даже отлично, даже с оглушительным успехом. Остроумные шутки, идеальные отыгрыши, уморительные новости, громкий, заливистый смех зрителей, плакаты, поднятые из зала, подарки (даже цветы!), посты в сторис, сотни отметок в инсте. У Идрака и Гарика по хорошенькой «группис», а у Лёши хорошенький Долгополов и бутылка «Киндзмараули». Вечер вообще не томный....
Они курят на улице около Сашиного дома. Такси вот-вот подъедет, чтобы увезти Лёшу далеко от этой улицы, от Тбилиси, от Грузии, от Саши. - Точно не хочешь поехать проводить? - Точно. - Почему? - … - Саш, - Лёша треплет его по волосам, улыбается победно – А ты, оказывается, где бы ни был – в России или в Грузии, всё равно мой. Саша хмурится и отстраняет от своих волос Лёшину руку. - Я свободный, Лёх. - Всё, к чему стремится человек, противоречит свободе. - Это что-то из бойцовского клуба? – за ухмылкой Саши скрываются подступившие слёзы и огромный ком в горле. - Это что-то из Чехова, Саш. – подумав, Лёша продолжил – И из жизни. Тут подъехала машина, и, бросив Саше прощальный взгляд, то ли печальный, то ли нейтральный, Лёша скрылся за синей дверцей такси....
«Всё, к чему стремится человек, противоречит свободе». Правда. Саша теперь понимает, что правда. Кто-то стремится к деньгам, кто-то к славе, кто-то к любви. Лёша стремится к дочке и Ксюше. Он, может и не свободен, но счастлив. А если счастлив, свобода и не нужна вовсе.«Всё, к чему стремится человек, противоречит свободе». Саша, очевидно, стремится к Алексею Квашонкину. Как бы он это не ненавидел, как бы не отрицал, к Квашонкину он возвещается каждый чёртов раз. Не может иначе.