Неспящие

      — С возвращением! — радостные возгласы доносятся тут и там, и уже никто не может понять, кто именно приветствует вновь прибывших учеников Хогвартса.       Все пестрело от блеска и тепла сотен зажженных свечей, старинные картины с их неизменными жителями сердечно приветствовали вернувшиеся знакомые лица, приведения задорно пугали первокурсников, попутно теряя некоторые части своих полупрозрачных тел. Гермиона Грейнджер стояла посреди этого радостного хаоса, который с каждой минутой становился все громче. Хогвартс, словно птица феникс, каждую осень восставал из пепла летних каникул, наполняясь звонким топотом своих вернувшихся детей.       — Гермиона!       Девушка оборачивается, услышав свое имя. Улыбнувшись, она пробирается сквозь толпу гриффиндорцев, радостно обнимая Гарри и Рона, наконец-то добравшихся до школы чародейства и волшебства.       — Ты уже сдала все экзамены? — шутливо спрашивает Гарри, пытаясь перекричать гвалт голосов.       — Очень смешно, — кривится Гермиона.       — Только сумасшедше зануды захотят провести последние недели каникул в Хогвартсе, — в очередной раз начинает нудеть Рон. — Как тебе вообще такое разрешили?       — Ты настолько мне завидуешь?       Гермиона пытается отшутиться, на что Рон только закатывает глаза.       Она знала, что поступила некрасиво, отвергнув идею своих лучших друзей провести последние недели летних каникул в гостях у семейства Уизли, но объяснить им мотивы своего решения, она так и не смогла. Это абсурдно. Даже наедине сама с собой Гермиона не осмеливалась признаться, что неведомое окрыляющее чувство заставило ее вернуться в Хогвартс намного раньше времени. Это была не любовь к знаниям или маниакальное желание проштудировать каждый учебник быстрее всех остальных, а странная непонятная пустота, преследовавшая ее по утрам, в те дни, которые она проводила все стен школы. И вина. Теперь к чувству тоски пришла и вина за то, на что она решилась летом. Но это не помогло. Все стало только хуже.       И что странно, за последние две недели, что Гермиона была здесь, пустота не исчезала. Она была с ней. Снедала ее изнутри.       — Расскажите, что интересного произошло пока меня с вам не было? — стараясь не думать о свих тревогах, спрашивает Гермиона, и по лукавым улыбкам друзей, понимает, что рассказ будет долгим.       — Прошу всех занять свои места, — Макгонагал нетерпеливо стучит вилкой по старинному бокалу, и на время Гермиона получает передышку.       День проходит также быстро, как и в ее мечтах. За торжественной речью Дамблдора, вкусным ужином и церемонией распределения первокурсников, Гермиона не замечает прошедших часов, радуясь наступлению вечера.       И ночь. Скорее бы наступило время для сна.       — Прошу старост провести первокурсников в их комнаты, — торжественно произносит Дамлдор.       — Куда подевался Малфой? — вдруг говорит Гарри, указывая взглядом на встающую шайку слизаринцев.       Гермиона проследила за взглядом друга. Действительно, стол напротив был обделен присутствием Драко Малфоя, что заметно подняло ей настроение.       — Что, если в этом году он решил не появляться? — победоносно торжествует Грейнджер.       — Тебе все равно не стать лучшей у Снейпа, — качает головой Рон.       — Ты не даешь мне времени хотя бы помечтать.       Гермиона пихает друга в бок, притворно надувшись. Она была и будет лучшей ученицей Хогвартса, даже не смотря на то, что Снейп относится к ней менее доброжелательно, чем к белобрысому слизаринцу, подсовывая ей более сложные задания. Но если бы не это, Гермиона уже давно бы забыла, что вместе с ней учится Малфой. Обычный высокомерный аристократишка. Ничего особенного. Слизарин славился подобным контингентом.       — Гермиона, стой, — Гарри отдергивает девушку, собирающуюся предложить свою помощь старостам. — Ты идешь с нами.       — Куда? — озадаченно спрашивает она.       — Это последний год, — улыбаясь от уха до уха, говорит Рон. — И это надо отпраздновать.       — Нееет, — жалобно отвечает Гермиона.       Она не хотела никуда идти. Нет, нет и еще раз нет! Грейнджер бы с большим удовольствием легла в кровать, почитала несколько глав, взятых книг из библиотеки, и заснула самым крепким сном, надеясь, что к ней снова придет это чувство счастья и безмятежности.       — Только не говори, что ты идешь спать! — прекрасно зная о ее сонных наклонностях, третирует Гарри, поправляя сползшие очки. — Гермиона, всего пару часов. Мы даже не успели толком поговорить. Соглашайся, будет весело.       — Хорошо, но только на пару часов. Завтра начнутся занятия.       Как бы Гермиона не хотела идти, ее друзья были правы. Они не виделись все лето, но хотя бы переписывались, и ее эгоистичное желание ложиться в кровать с первым наступлением сумерек, не раз становилось предметом споров. Сегодня она могла пойти на уступку. И, наверное, даже должна.       — Через двадцать минут стой у Выручай-комнаты, — информирует Гарри, тайно подмигнув Джинни Уизли. — Нам нужно кое-что принести.       — Только не это, — Гермиона качает головой.       — Последний год, Гермиона. Последний год, — нараспев напоминает Рон, торопливо уходя вместе с другом.        Она это прекрасно знала.       И страшилась того дня, когда больше не сможет проводить большую часть года в стенах Хогвартса.       Было что-то непривычное в том, что ей придется проститься с этим местом. Конечно, все подростки порой побаиваются начать взрослую жизнь, но это не сравнится с тем, что чувствовала Гермиона. Это было так, словно она могла потерять что-то настолько ценное и важное, без чего она не могла жить. Что-то тянуло ее в Хогвартс, что-то заставляло мечтать ее о сне, который она никогда не помнила на утро, и у нее меньше года, чтобы понять, что все это значило.       Гермиона задумчиво идет по знакомым коридорам, кивая сокурсникам, которые счастливо шушукались со своими друзьями. И сделала вид, что не заметила пару странных бутылок у них в руках. Макгонагал еще вчера спросила ее, хочет ли Гермиона стать старостой факультета, на что получила решительный отказ. Ей даже не надо было думать.       Она ни за что не откажется от своего свободного времени. И от сна. Все в итоге всегда сводится только к одному. Это наркотик. И он нужен Гермионе как воздух. Это все, о чем она могла думать.       — Гриффиндор первым пришел сюда, — до девушки доходит эхо решительного голоса Рона.       — Первым и уйдет, — ядовито усмехается Забини.        — Вам придется искать другое место.       — Как всегда блещешь остроумием, морковноволосый.       — Что ты сказал? — рявкает Рон.       — Глухота в моем списке не значилась, — громко смеется Забини.       Рон продолжает препираться под одобрительные выкрики гриффиндорцев. Подойдя к своим друзьям, Гермиона старается не вступать спор, понимая его бессмысленность. Они похожи на стаю кур, которые не поделили одно место. И это никогда не прекратится. Гриффиндор и Слизарин. В детстве это было даже весело, но теперь слишком утомляло.       — Блейз, может, хватит препираться с этим отребьем, — спокойный голос Малфоя прерывает ор, и все затихают, смотря на пришедшую звезду змеиного факультета, на руке которого повисла Пэнси Паркинсон. — Грязнокровкам эта комната важнее. Не каждый год столько черни может радоваться тому, что сумело доучиться до последнего курса.       — Малфой! — разъяренно кричит Гарри, уже готовый влезть в драку.       — Не надо, — пытаясь удержать его за руку, настаивает Гермиона, так же как и друг, кипя от гнева.       Все было бы проще, если бы воинственно настроенные гриффиндорцы не ждали, чтобы кто-то решился первым нанести удар. Ухмылки на лицах слизаринцев выбешивали, так и хотелось расколоть им парочку зубов или превратить всех в кучку мелких головастиков. Но никто не хотел портить первый день пребывания в Хогвартсе и уж тем более отхватить первые отрицательные очки для факультета. И, к сожалению, Малфой и его шайка прекрасно это понимала.       — Тебя удерживает девчонка, Поттер? — все с тем де надменным спокойствием продолжает Малфой.       В этот момент Грейнджер пришлось встать на пути еще больше взбешенного Рона.       — Лучше тебе заткнуться, Малфой, — почти рыча от гнева, скалится Гермиона.       Праздник явно был испорчен. Несколько гриффидрорцев уже ушли, не желая портить себе настроение, а те, кто остались, весь вечер будут только и делать, что обсуждать этот момент.       — Мое слово все равно будет последним, грязнокровка, — удостоив ее ядовитым взглядом, говорит слизаринец.       Кивком головы Малфой уводит свою свору, прогнившую от сласти и денег. От их надменности и напыщенности скрипели зубы, и нервы натянулись тугой струной. Студенты Слизарина всегда будут считать себя элитой, даже не смотря на то, что и в других факультетах учились чистокровные. Богатеи, лицемеры и вруны — вот, что представлял из себя проклятый Слизарин.       — Кажется, большая часть сбежала в гостиную, — обернувшись, удрученно констатирует Гарри.       — Может, стоит пойти за ними? — тихо предлагает Джинни.       — Ну уж нет, — воинственно восклицает Гермиона. — Рон, Джинни, вы идете к пуффендуйцам. Невилл, Дин на вас Когтевран. Скажите, что Гриффиндор устраивает тайную приветственную вечеринку, а Слизарин может греть задницы на своих дорогих диванах в гордом продажном одиночестве.       Она не позволит холодной стали слов Драко Малфоя осесть в мыслях друзей и ее самой. Ярость медленно выкипала, уступая место твердой решительности. В этом году она станет лучшей ученицей Снейпа. Она отберет пальму первенства у Малфоя. Она обязана поставить этого выскочку на место.       — Ты в порядке? — тихо спрашивает Гарри, пока Гермиона беспокойно носилась по Выручай-комнате.       — Ты не успел рассказать, как прошло твое лето, — вместо ответа с улыбкой напоминает девушка.       Гермиона никому не покажет, насколько сильно ее задевает любое упоминание о недостойности ее нахождения в этой школе.       Поначалу все проходило довольно тихо. Многие были в подавленном настроении, и некоторые даже не захотели возвращаться в Выручай-комнату. Но не знавшие о прошедшей стычке пуффендуйцы и контевранцы, смогли за короткое время вернуть былое радостное настроение. Вскоре никто не упоминал о Слизарине, а Гермиона смогла расслабиться, улыбаясь в компании лучших друзей.       Было совсем немного нелегально пронесенной выпивки, но все больше Рона, который юлил вокруг Гермионы. Она не была дурой и прекрасно понимала, что это значить, но не торопилась отвечать взаимностью. Она не хотела. Рон ее друг. И Гермиона не хотела ничего менять.       Но все больше и больше тоска по тому потерянному утреннему чувству заставляла Гермиону думать о том, что ее дни могут быть счастливее. Она могла бы влюбиться. Быть обычной девушкой, поддаться власти школьного романа и витать в облаках, мечтая о встрече со своим возлюбленным. Все это было бы возможно, если бы только Гермиона сделала шаг навстречу. И это все равно бы не помогло. Все ее грезы сводились к одному.       Сон.       И, наконец, оказавшись в кровати, Гермиона нетерпеливо закрывает глаза.       «Пожалуйста, что бы это ни было, будь сегодня со мной», — с надеждой думает Гермиона, через десять минут проваливаясь в безмятежный сон.

***

      Казалось, словно в другом мире Гермиона Грейнджер просыпается от долгого беспокойного сна, вдыхая полной грудью влажный знакомый воздух. Снова те же деревья, плавно раскачивающиеся на ветру, переливчатое щебетание птиц, озеро, рябью отражающую красоту вокруг, и ее любимые цветы, которые никогда не увядали и пахли самым родным и сладким запахом.       — Ты долго, — прислонившись к дереву, говорит Драко, слегка усмехнувшись краешками губ.       Широкая улыбка Гермионы не похожа ни на одну из тех, что расцветели на ее лице за все лето. Каждый раз, появляясь здесь, она вспоминает, кто именно делает ее счастливой, заставляя ее сердце биться чаще, и почему ей всегда так хочется спать.       Гермиона и Драко снова на берегу озера. В безопасном месте, о котором никто не знает. Даже они сами.