Неспящие

      Драко и Гермиона жадно смотрели друг на друга, разглядывая малейшие изменения, которые произошли с ними за месяцы разлуки. Гриффиндорка не переставала улыбаться, что начинало приносить ощутимый дискомфорт, но ничто теперь не могло омрачить ее настроения. Они с Драко снова вместе. Как и должно было быть всегда.       — Похоже, мы все-таки лучше отпраздновали возвращение в Хогвартс, чем вы, — показав Драко язык, Гермиона подходит к нему, встав почти вплотную.       Гермиона никогда не могла насмотреться на Малфоя. Он был красив и, к сожалению, прекрасно знал об этом. И хоть дневная Гермиона никогда в этом не признается, но ее манила темнота, живущая в Драко. Он был колок, чересчур груб, ненавидел недомолвок и предпочитал говорить напрямую, избегая деликатных мягких углов. Все тот же Драко, которого она видела несколько часов назад; но этот принадлежит лишь ей одной.       — Ты снова подрос, — подмечает она.       Драко усмехается, горделиво выпрямив спину.       — А у тебя все больше веснушек.       — Это временно, через месяц ты о них забудешь.       — Жаль, — протянув руку и пытаясь дотронуться девушки, говорит Драко, но его пальцы начинают рассыпаться белую пыль в том месте, где их кожа должна была соприкоснуться. — Тебе идет.       — Врешь, — отходя на пару шагов, Гермиона садится на траву, с наслаждением вытянув ноги. — Бедняжка Паркинсон второй год чарует свое лицо, потому что вы с Крэббом решили, что она похожа перегоревшего оленя.       — Она не ты, — расположившись рядом, фыркает слизеринец.       К сожалению, за эти годы они давно знали, как близко друг к другу они могли находиться, не создавая тумана пепла невозможности соприкосновения их тел.       Гермиона так давно хотела хоть на мгновение дотронуться Драко. Обнять, почувствовать его тепло и заглушить тоску, которую она испытала, каждый миг, что они была так близко, но так невообразимо далеко. Не раз Гермиона представляла, как, наконец, проснется, вспомнив о каждом сне, что был потерян. Если бы кто-то из них мог прорваться сквозь завесу ночи, очнуться в непроглядной тьме, узнав все то, что скрыто, многое было бы по-другому. Но год за годом надежда таяла. И следующим летом встречи Драко и Гермионы могут и вовсе закончиться.       Никто из них до конца не понимал, как работали их совместные сновидения, но Драко и Гермиона точно знали, что они не могли сниться друг другу, если не видели друг друга в течение дня. Каникулы всегда давались им с трудом, и в особенности — летние. Бодрствуя, они были несчастны, а по ночам, если им и снились сны, то лишь полная несуразица, которая забывалась уже к обеду. В школе хоть краем глаза, но дневные Драко и Гермиона видели друг друга, спасая свои пробуждения от тоски и одиночества. Но если следующим летом судьба вновь не столкнет Драко и Гермиону, то их сны станут нормальными.       Раздельными. Самыми худшими кошмарами.       — Как прошло лето? — как и днем стараясь не думать о плохом, спрашивает Гермиона.       — Все как обычно, — вздыхает Драко, откидываясь на лопатки. — Приемы, встречи, налаживание тесных связей с социально значимыми семьями кандидаток на роль моей будущей несчастной жены.       — Какой кошмар, — притворно соглашается Гермиона, повернув голову в его сторону.       — Представляешь, какой ужас ждет неблагоразумную бедняжку? Красивый, богатый, не обделенный умом и остроумием, приятный в беседе, порой хитер и нетактичен, — от этих себялюбивых похвальных речей девушка закатывает глаза. — И есть существенная особенность — помешан на сне. Готов просыпаться только ради еды и естественных нужд.       — И кто-нибудь клюнул на такие характеристики?       — Ты, — повернувшись к Гермионе и подперев голову рукой, Драко подмигивает ей. — Уверен, что я — твоя персональная мечта, Грейнджер.       — Самодовольный придурок, — Гермиона кидает в Драко лежащую рядом высохшую ветку.       — Грубиянка, — подмечает Драко, отмахиваясь от ее снаряда.       И так всегда. Они могут дотрагиваться до любой вещи, что могут только найти.       Но не до друг друга.       — Ты сам сделал меня такой, — вздыхает Гермиона, с упоением ложась на землю.       Раньше Гермионе было неуютно в обществе Драко; не только потому что он отвратный заносчивый тип с манией величия, а потому что они оказывались в этом месте, в том в чем уснули. В детстве ее пижамы были скучны, но прикрывали большую часть тела, и со временем с ее пристрастием ко сну ее ночное одеяние заменилось на более дорогое, предназначенное для самого лучшего комфортного сна. Дневная Гермиона скупала все возможные комплекты из самого мягкого льна и хлопка, а в последнюю весну и шелка. Драко непривычно помалкивал, но гриффиндорка знала, насколько сильно ему нравится, то в чем она порой являлась перед ним.       — Я не жалуюсь, Грейнджер. Твои колкости даже возбуждают.       — Поэтому ты решил пооскорблять моих друзей?       — Я не виноват, что до гриффиндорских птичьих мозгов не доходит, когда стоит уступить.       — Ты знаешь, что не прав.       — В следующем году мы все уйдем прямиком в нудную взрослую жизнь, и догадайся, какому из факультетов не придется и пальца о палец не ударить, чтобы выбить себе лучшую должность в Министерстве.       — Это не значит, что мы должны были сдаться.       — Это значит, что вам надо было подумать, — более строго отвечает Драко, явно устав от их спора, который вспыхивал не в первый раз. — Такие как Забини расстилаются единорожьей лужицей, когда перед ними лебезят и позволяют потакать их желаниям. Просто надо уметь провернуть все так, как нужно тебе.       Гермиона закатывает глаза от его изворотливых замыслов.       — Именно поэтому ты повел себя последняя как свинья.       — Твои слова продолжают ласкать слух.       — Идиот.       — Продолжай.       — Ты испортил всем настроение.       Хитрая улыбка расплывается на лице Драко.       — Это была моя любимая часть. Лицо Уизела почти сровнялось с цветом его волос.       Отчего-то Гермиона еле смогла удержать улыбку.       — Я думала, ты больше любишь злить меня.       — Я предпочту видеть тебя счастливой.       И Гермиона действительно счастлива. Всем своим существом. Рядом с Драко.       — Подхалим.       — И это тебе нравится, — подмигивает Драко.       Гермиона громко смеется, не сдержавшись от переполнявших ее чувств.       — Вот видишь, я всегда добиваюсь своего.       — Тогда дотронься до меня, — с вызовом просит гриффиндорка.       — Когда-нибудь, Гермиона, — Драко тяжело вздыхает. — Когда-нибудь.       Гермиона хотела пнуть саму себя под зад за то, что испортила все игривое настроение. Ей не стоило вновь затрагивать эту тему. Но у нее есть то, что она должна сказать.       — Летом я… — тихо начинает Гермиона. — Я пыталась…       Слова застревают в горле тугим комом, и по одному ее взгляду Малфой понимает, что она не может сказать.       — У тебя кто-то появился? — обрывает Драко, и на его лице вновь дневная озлобленность и боль.       — Нет, — Гермиона быстро качает головой. — Сейчас нет.       — Тогда это не важно.       Нет ничего хуже, чем признаваться в неосознанной измене тому, кого любишь.       Однажды Гермионе пришлось пережить подобное признание Драко. Грудь до сих пор саднило от одной этой мысли, а рана в сердце так и не зажила, но они были не виноваты. Их бодрствующие личности взрослели и рано или поздно у них могли завязаться отношения. Гермиона не хотела, не могла делить Драко с кем-то еще. И сама не могла думать о ком-то другом. Но кто мог остановить их днем? Это был тупик из боли и осознания их беспомощности. Гермиона с тревогой вспоминала, как только сегодня Малфой шел вместе с Пэнси.       Она касалась его. Была рядом. Слишком близко.       — Тебя не было в Большом зале, — тихо говорит Гермиона. — В этом году у вас много новеньких.       — Неужели дневная ты настолько по мне скучала? — заломив бровь, интересуется Драко.       На его лице печаль, которую он пытается скрыть. Этот берег у озера был их маленьким миром, где всегда светило солнце, и лето никогда не переходило в хмурую осень. Но все чаще реальный мир становилось невозможно игнорировать. Драко и Гермиона хотели быть вместе и днем и ночью, но могли довольствоваться лишь тем, что у них есть.              — Тебе напомнить настолько я тебя ненавижу? — спрашивает Геормиона, в глазах которой читалась ничем не прикрытая любовь.       — Всей душой? — Драко притворился задумчивым.       — И сердцем.       Минуту они глупо улыбаются друг другу, пытаясь заглушить душившую их боль.       — И настолько, что заметила, что меня нет.       — Не хочешь говорить, где ты был? — пытается подшутить Гермиона, но оба понимали, о чем она беспокоится.       — Ты и не интересовалась, — Драко пожимает плечами. — Если ты хочешь что-то узнать, тебе стоит спросить об этом напрямую.       Драко в упор смотрит на девушку.       — Я не хочу знать, — качнув головой, отрицает Гермиона.       — Теперь врешь ты.       И это было правдой.       — Я просто хочу быть с тобой, — гриффиндорка с грустью улыбается.       Еще одна правда.       — Трусиха.       И это тоже.       — Я спал, Гермиона, — говорит Малфой. — Один. Наплел Снейпу какую-то чушь про головную боль из-за смены климата, и пытался попасть к тебе.       Гермиона вздыхает полной грудью, не заметив, как задержала дыхание.       — Жаль, что мне в голову не пришла такая идея.       — Мы бы все равно не встретились, — вздыхает Драко.       — Но если бы ты приехал сюда пораньше, это было бы реально, — ухмыляется Гермиона.       — Шутишь?       — Я приехала в Хогвартс две недели назад, Драко.       Малфой с понимаем в глазах смотрит на Гермиону. Его улыбка, это все, что ей было нужно. И эти искрящиеся серые глаза, которые смотрели только на нее.       — Мы точно сумасшедшие, — качая головой, говорит он.       — Ты хотел сказать помешанные на сне.       — Или на друг на друге, — вставая и идя к озеру, с затухающей улыбкой констатирует Драко. — И что дальше, Гермиона?       — Что ты имеешь в виду? — Гермиона хмурится, не понимая, почему он ушел от нее.       — Это прощальный год.       — Не говори так. Мы будем вместе. Ты не должен сдаваться.       Пульс гриффиндорки подскакивает от слов Драко. Они не могут проститься. Оставшиеся месяцы не могут стать их концом.       — Я предпочитаю реальность. Я слишком устал верить, что мы когда-нибудь действительно проснемся.       — Дневная я хочет понять, что происходит с ее снами, — поспешно лепечет Гермиона. — Она хочет пойти в библиотеки…       — В который раз? — фыркает Драко.       — Теперь все серьезно.       — Так же как и год назад. И год до этого.       Он прав. Дневная Гермиона перечитала всевозможные книги о снах, пыталась найти ответы, на свои вопросы, но никогда не находила ответы. Она уверена, что и Драко не уступал ей в своих поисках, но они никогда не увенчивались успехом. Однажды Гермиона пыталась попасть в запретный отдел библиотеки Хогвартса, но в одиночку ей ничего не удалось. Учеба часто отвлекала ее от поисков. Гарри и Рон до сих пор не знали всей правды. Раньше у нее было время. У них было время.       — Ты не можешь сдаться, — убежденно говорит Гермиона.       — Я не могу быть с тобой и не могу опустить руки, — беря в руку маленький камень, Драко кидает его в воду, заставляя его прыгать по поверхности воды.       — Ты нужен мне, Драко.       — Я с тобой, — обернувшись, отвечает он, ласково посмотрев на Гермиону.       — Но этого мало?       — Здесь мне этого достаточно.       Если бы Гермиона могла остаться здесь навсегда рядом с Драко, она бы это сделала. Она пошла бы за ним куда угодно, лишь бы вновь не чувствовать дневное одиночество.       — Без тебя мои сны ужасны, — дрогнувшим голосом полушепотом признается Гермиона.       — Не столь ужасны как мои.       — Ты даже представить себе не можешь, — девушка находит в себе силы улыбнуться краешками губ.       — Могу, — Драко пожимает плечами. — Тебе снятся одинокие сюрреалистические сны, где грифоны играют в квиддич, твои шторы мечтают тебя задушить, ты летаешь на музыкальном инструменте и на носу у тебя огромный страшный прыщ.       Гермиона не сдерживает улыбки.       — Нет, но ты был близок.       Между ними повисает тишина. В ней нет напряжения и гнета, но есть ожидание нескорого расставания. Гермиона не хотела думать, что теперь эти мысли будут отравлять их каждый совместный сон.       — Иногда мне кажется, что мы похожи на эти камни, — внезапно говорит Драко.       — Камни? — непонимающе спрашивает Гермиона, вставая и подходя к слизаринцу.       — Мы пытаемся удержать на плаву, прыгаем и мечемся, но все равно идем ко дну.       Каким бы правдивым не было это сравнение Гермиона всегда будет верить в счастливый финал.       — Но порой на дне можно найти сокровища, — убежденно говорит она. — Пожалуйста, Драко, не сдавайся. Год только начался.       Драко тяжело вздыхает, бросая очередной камень.       — Не сдамся.