Съешь что-нибудь!

      Первое, что понимает Арсений, когда просыпается по звонку будильника, да нет, не то, что он идиот, потому что вчера вытворил кучу херни, это он поймёт где-то через минут десять-пятнадцать, сейчас он понимает только то, что лежит на пушистом сером ковре, одной рукой обнимая диван, до которого, по ходу, вчера ночью так и не дотянул. Понимает, что у него жутко раскалывается башка, что во рту ни слюнки, что он в какой-то мере пьяный, ведь уснул только часа два назад. Ещё, что ему нужно уже собираться на работу, а перед этим обязательно сходить в душ, так как от него несёт спиртным в другой район, а вот теперь уже, когда уровень прозрения дошёл до своего пика, понимает, что он самый отбитый идиот на свете. После Шастуна, естесно...       Но самое главное, что понимает Арсений, так это то, что он нихуя не понимает в жизни. Потому что как можно было так вляпаться?

К. А. К?

      Как можно было втюхаться в этого... В этого... Ну, в такого... Такого... Сука! Безобразие. Каков пиздец?       Попов, мыча, скрипя и воя, заползает на диван и пялит в потолок минут пять. Просто. Бездумно. Охреневая. Потолок также просто, бездумно и молча охреневает вместе с ним.       Мужчина прикрывает глаза на несколько секунд, а затем резко поднимается. Так резко, что после все плавно растекается перед лицом. Но иначе бы он вообще не встал. А работа не волк, к сожалению. Да если б и была волком, леса поблизости нет. Но Попов одевается и оттягивает момент своего появления там до последнего. Во-первых, потому что надо как-то объясняться перед Стасом, что за комедию в одного актёра он устроил вчера при всех. Арсению, кстати, все ещё стыдно. Он никогда в жизни не забудет те лица напротив и больше никогда в жизни не закажет то Антоново пирожное. У него теперь травма на всю жизнь. А во-вторых, что немаловажно, когда Арсений приедет на работу, ему нужно будет как-то смотреть в глаза Шастуну, ведь вряд ли тот всю жизнь мечтал о ковре в виде своей футболки перед дверью. Арсений до сих пор не знает, чем он вчера думал, когда топтался грязными кроссовками по белоснежной вещи коллеги, но явно не тем, чем думают обычные люди.       Он наливает себе чашечку ароматного кофейку и, встав напротив окна, рассуждает о том, что не слишком ли много ему надо? Ему, вот наоборот, ничего из этого как раз таки и не надо. Хотя, за футболку и правда стыдно. Потому что как потом делать добро людям? Ты вот сделал, а эти люди, как всякие там недалёкие Арсении, твоё девственно чистое добро перед твоей же дверью расстелят и ножками потопчутся. Оно тебе надо? Арсений в мыслях корит себя пьяного, прям жойско отругивает. И совершенно справедливо будет, если Шастун сожжет его футболку в ответ. Но в таком случае, пусть уже и не очень справедливо, брюнет потом сожжет в ответ его самого.       Когда Попов, скрипя всем, что у него только может скрипеть в своём возрасте, собирается и уже подъезжает к ресторану на такси, — трудно садиться за руль после такой ночи, — у него звонит телефон. Прям таки разрывается. И посмотрев на контакт, высветившийся в экране, Арсений сразу жопой чувствует, что пиздец близко. Вот он подкрадывается тихими маленькими шажочками, как кот из-за угла, готовый накинуться в любой момент, стоит только отвернуть голову или прикрыть глаза. Позов звонит так рано только по одному делу. И звонит он, потому что в лицо открыто сказать про него боится. Звонит каждый раз с самого утра, когда Арсений уже мается в ресторане, ничего не подозревая. Но теперь-то он не в ресторане, потому что задержался чуток дома. Этого-то Димка не учел, и поэтому у него есть шанс просто развернуться и поехать домой, взять отгул, больничный, сказать, что стало плохо, невмоготу, да что угодно, но он почему-то ничего из этого не делает, а с абсолютно каменным лицом подносит айфон к уху и говорит непреклонно: — Дима, нет. — Арсений, прости.       Мужчина прикрывает глаза на пять секунд. Всё-таки не прогадал. Сука! Опять. Зараза. И ведь вчера ничего не предвещало беды, вёл себя, как обычно, что ж за человек-то такой...       Это случается каждые полгода. Каждые полгода Дима уезжает на повышение квалификации, потому что готовится стать директором, а Арсений готовится к нервному срыву, перенимая его обязанности на один-два дня. И все бы ничего. Подумаешь, что здесь такого? Наоборот, круто почувствовать себя управляющим, покомандовать там людишками, порешать важные дела. Да, да, да, все действительно было бы так, если бы каждый раз именно в те дни, что Попов играет роль зама, в ресторане не случался бы какой-то дикий армагеддон. Каждый раз, как только Арсений переступает порог заведения, пиздец реагирует на него как гребаный датчик. Бывало разное: то омон приедет и всех на лопатки уложит, потому что кто-то там где-то там решил продать наркоту прямо у них в заведении, то один из посетителей неожиданным образом обнаруживает аллергию на морепродукты, которой у него раньше никогда не замечалось, как итог скандал и хаос в виде разбирательств; то пожар на кухне из-за новых неопытных работников, то ресторанные критики, когда у Шастуна выходной, то трубу прорвет неожиданно, но с размахом, то проверки из разных инстанций нагрянывают, то... Блять, да там заебешься вспоминать все, но однозначно ясно одно: каждый раз происходит какая-то нелепая хуета, с которой Арсению приходится файтиться весь день. Вы спросите: "А почему, собстно, этим занимается Арсений? Он же просто официант, принеси да подай — все его обязанности. Где же администратор?" И Арсений вам с радостью ответит: "В пизде ваш администратор". Попов уже больше полугода неофициально занимает его должность, пока тот все по клубам да барам шатается, изредка лишь наведываясь ради приличия. А все потому, что он брат жены Стаса и его никто не осмелится уволить или предъявить что-то, дабы не нарваться на гнев разъяренной сестры. Вот такой вот бардак, что только и держится на хрупких плечах Арсения, который сейчас вздыхает, а затем произносит уже отчаяние и с некой мольбой: — Дима, нет! — Арс, ну че ты как маленький! — Димаа, — уже сквозь зубы. — Арс, ну хорошо, успокойся. Я тебе все расскажу, что нужно будет сделать, а Стас поможет, если что. Ну, ты чего. Всё будет добро, не в первый раз же такое, — мягко отвечает Дима по ту сторону, пытаясь не злить.       Такси тем временем нерасторопно паркуется на заднем дворе, привлекая внимание Серёжи и Ильи, болтающих на лестнице около входа. — Что будет нормально, Дим? Ты мне скажи, что, блять, будет нормально? Именно сегодня, да? Именно, блять, сегодня, тебе нужно было уехать? Именно сейчас, когда у нас полный завал, нет сотрудников, да и ещё стажерский месяц начинается? Да вы че там, охуели все что ли? Я разве не говорил тебе в прошлый раз, что больше не рассчитываете на меня? Так какого хуя, Позов? — Арсений зло хлопает дверью такси и гневно кричит на весь двор. — Арсик... — Хуярсик в жопе барсик, блять! — Попов идёт в сторону входа, только сейчас замечая двух товарищей, которые многозначительно переглянулись между собой при его появлении. Он кидает на них лишь быстрый взгляд, слегка кивая головой, и заходит в ресторан. Но друзей его поведение не удивляет, потому что так происходит всегда, когда на того сваливается тяжёлая участь. Арсений никогда не собирался разгребать все один, так что страдал вместе с ним абсолютно каждый в ресторане. Между сотрудниками даже повелось прозвище таких дней: "Ледниковый период". Потому что только в этот период Попов из весёлого и дружелюбного человечка становился кошмарно невыносимым ледяным монстром-убийцей, к которому боялись лишний раз попасться на глаза. Только в это время мужчину считали хуже самого Шастуна, и не дайте небеса кому-то накосячить перед ним. Даже Антон старался лишний раз не задевать его своими фразочками и выходками, чтоб не нарваться на неприятности, потому что злой из-за стресса и нервов Арсений вцепится в глотку как бультерьер, не отпуская, пока противник не истечет кровью. Да... В такие времена брюнет и сам себя побаивался, если честно.       Тем временем Попов быстрым шагом идёт к раздевалкам, все также не здороваясь и не разговаривая ни с кем из своих коллег, которые, судя по их всполошенным и взволнованным взглядам, уже точно знают, что вот он, наступил тот самый "Ледниковый период" во всей красе, поэтому лишь кивают головами в знак приветствия и ретируются подальше. А Арсений все также раздражённо разговаривает по телефону с Димой, который нагло даёт список дел и рассказывает, что нужно выполнить в первую очередь и в какие сроки. — А ты там не охренел? Ли. Случайно? — брюнет заходит в раздевалку, на ходу снимая ветровку. На секунду останавливается, сталкиваясь с Шастуном около прохода. Немного теряется. Разве что самую малость, потому как неожиданно. Это в другой день его бы уже накрыло смущением и стыдом, а сейчас он не обращает на парня слишком много внимания, проходя к своему шкафу. Банально нет на это времени. И это, пожалуй, единственный плюс Диминой новости. Теперь, благодаря ему, времени у него нет ни на что. Даже на реакцию при виде Антона. Хотя, вид Антона в любом случае вызывает бурную реакцию где-то в межреберном пространстве. Но сегодня лишь на втором плане. День только начался, а мужчина чувствует, как полыхает его зад. Нет, он не просто полыхает, там открылся чёртов портал в ад. Вот тебе и доброе утро, называется. Вот тебе и спокойный рабочий день, без нервотрепки. — Сколько тебя не будет, Позов? — вдруг задаётся вопросом Арсений, наскоро напялив на себя сменную одежду и замерев возле своего шкафчика. Пока в трубке слышится лишь сквозное молчание в ответ, быстро кидает взгляд на Антона, который переодевается рядом, смотря параллельно в телефон. Попов мечтательно и грустно наблюдает за ним, потому что хочется, потому что притягивает как магнитом, потому что интересно, что там, да как у него. Дима через секунду молчания бормочет что-то невнятно в трубку, переводя тему и отвлекая от притягательного профиля. — Я ещё раз спрашиваю, сколько, блять, тебя не будет, Позов? — гневно цедит мужчина второй раз, осознавая, что товарищ даёт уж слишком много поручений для одного или двух дней своего отсутствия. И это пугает. Очень. Сильно. Блять. Пугает. — Одну. — Что одну? — Ну одну... — Ну что одну?       В трубке молчание. А у Арсения немое охуевание и бешенное осознание. Он почти кричит: — Неделю?! — хлопает громко дверью своего шкафчика и его даже не смущает Антон, обернувшийся на звук. — Одну неделю!? Да вы че совсем, блять, с дубу рухнули? Вы че, блять? Как я справлюсь тут один целую неделю?       Его распирает от негодования и бешенства. Он в ярости, да такой, что вены кипят, а руки чешутся во что-то вписаться. Неделя — это не один и не два дня, это целая вечность!!! И за эту вечность может произойти столько хуеты, что не разгребешь потом месяцами вдесятером и с целым войском. Вот у Димы, почему-то, никогда такого напрягу не случалось, ах да, наверное, потому что у него был Арсений, который проследит за порядком в зале, за графиками работников, за баром, за ещё кучей проблем, на которые у Позова не хватает времени. У самого Арсения же сейчас нет никого, кроме Стаса, и то тот будет редко появляться в ресторане, потому что сделка, потому что новое помещение смотреть надо, договоры подписывать и с людьми важными встречаться. А Попов что? А Попов тут один как-нибудь справится, зачем ему кто-то? А Попов нахуй тут ляжет, пока силы не откажут или пока ресторан на него бетонными стенами не обвалится. Кстати, и такое за эту неделю произойти может, он не исключает, да даже если метеорит из всех ресторанов упадёт прямо на их ресторан, — Арсений лишь плечами пожмет. Че, его смена ж была.       Мужчина шумно выдыхает и злой бредет в сторону выхода, уже прокручивая в голове дела на день, выстраивая их по списку, начиная от самых важных, а заканчивая «проверить, чтоб их ленивая уборщица не забывала класть в уборной туалетную бумагу», и понимает, что прямо сейчас нихуя не успевает. — Ну только вернись, Позов, я тебе, блять, устрою, — грозится Арсений тому в трубку и в ту же секунду врезается в Антона, который тоже собирался выйти. — Блять, — тихо выругивается парень, отстраняясь, но вынужденно делает шаг обратно, когда понимает, что его свитер зацепился за замок на чужом пиджаке. — Да подожди…те...вы! — останавливает сумбурно того Попов, перехватывая инициативу, и сам пытается пальцами отделить вещи. — Да я не тебе! Все, блять, не беси меня, Позов, — в нём просыпается монстр, — я перезвоню потом.       Из трубки доносится облегчённое: "Ну, тогда заебок". А от Арсения любезно прилетает: "И сто хуев тебе в рот" прямо в динамик телефона, который он поднёс к своему лицу. Дима ничего не успевает ответить на это великолепное пожелание, потому что мужчина отключается и откладывает устройство в карман, на секунду сталкиваясь с шокированным взглядом Шастуна. Ну да, а что? Он в гневе страшен, он предупреждал. Брюнет злится ещё больше, когда свитер никак не хочет отцепляться от замка. А это, между прочим, трата его драгоценного времени, которое теперь и правда на вес золота. — Дай сюда! — тоже злится Шастун, заражаясь его нервозностью, отпихивает руку. Арсений раздражённо выдыхает через нос и позволяет тому разбираться. Кстати, раздражен он потому, что от Антона пахнет. Приятно пахнет, так, что хочется наклониться ближе и уткнуться носом в шею, пропитаться запахом, как коржи кремом, целиком и полностью.       Раздражает. То, что он не может этого сделать.       Арсению хочется побыстрее слинять, пока у него ещё есть контроль над своим телом. И он только сейчас замечает, что Антон то вовсе не в рабочую форму переодевался, а наоборот, в свою обычную одежду. — А вы куда? — удивлённо роняет он. — Не твоё дело, — отвечает Антон, все ещё кряхтя над вещами.       Арсений на секунду поджимает губы, тушуясь. Злится, сто процентов злится из-за испорченной футболки. А это, чтоб его, хук справа от стыда, да такой, что не устоять на месте. Но уже через мгновение он забывает про стыд и его черты лица становятся серьёзнее, а взгляд холоднее. Ведь сейчас нет времени смешивать работу и личную неприязнь. — Теперь уже моё, — грубо говорит он Антону, который наконец отсоединяет свой свитер и выпрямляется, смотря в глаза. — Нет, голубоглазка, все ещё не твое, — отвечает спокойно тот и разворачивается к выходу. Вот только выйти ему не даёт рука, преградившая путь. Арсений сделал это резко, не подумав, на инстинктах, а теперь вообще не понимает откуда столько смелости, но отступать уже поздно. — Хотя бы скажите, через сколько вернётесь и, вообще, вернётесь ли? — уже тише спрашивает он, выдыхая.       Шастун снова поворачивается, только теперь в глазах у него одна лишь суровость. Арсений чувствует ещё один хук, слева, от страха, и, пожалуй, в другой день он бы уже скрылся из виду, но в данную минуту, когда происходит и так тотальный пиздец, выбора не остаётся, кроме как стоять на своём и делать этот самый «пиздец» ещё тотальнее. — Вернусь, когда закончу свои дела, — сухо отвечает Антон и, одним движением отпихнув руку мужчины от прохода, удаляется прочь.       Арсений смотрит ему в след. Арсения неистово распирает от негодования. Как говорится, первый пиздец пошел... И в прямом и в переносном смысле. Теперь лучше его друзьям, да и вообще, всем обитателям этого ресторана сейчас прятаться по углам, потому как он в ярости от такой наглости. Поступок Шастуна не просто злит, а заставляет кровь кипеть гневом в жилах. Хотя, что он хотел, когда сам же не сделал ничего, отчего отношение парня к нему бы смягчилось. Попов нервозно отмахивается от мыслей и топает к Стасу.       И, пиздец, ты там это, в порядке очереди, пожалуйста! ... — Как можно любить и ненавидеть человека одновременно? — бубнит Арсений про себя, без стука входя в логово Шеминова, который уже сидит, хмурясь, за компьютером. — Какие люди, — Стас поднимает голову, отрываясь от дел. Арсению ни капли не стыдно, вот вообще, ну разве что чуть-чуть. Совсем кроху. Он стыдливо опускает глаза в пол, не выдерживая укора, читающегося в глазах начальника. — Арсений, вот скажи честно, я тебе мало плачу? — Шеминов, не спеша, встаёт из-за стола и, обойдя его, садится на край, скрещивает руки.       Попов, поджав виновато губы, мотает головой в ответ, все ещё рассматривая пол, будто вовсе никогда его не видел. — Может, тебе денег на еду не хватает? — продолжает странный допрос директор, снова получая лишь молчаливое мотание головой из стороны в сторону. — Ну тогда какого хуя, блять, Арсений? — вспыхивает, но не зло, а скорее не понимающе Стас, вставая и подходя ближе. — Ладно, повезло, что все были подшофе, поэтому только посмеялись, а если б трезвые? — Ну всё, Стас, не напоминай, — умоляет Попов, поднимая глаза, — я и так тут все ещё стою, только потому, что вчера провинился, хотя, между прочим, виноват не только я в этой ситуации. — А мне все равно, кто виноват, Попов. Ты или Шастун, или Лунтик, свалившийся с луны. Пирожное оказалось именно в твоём рту, тебе и отвечать. И ты тут все ещё стоишь, да, потому что провинился, но ещё и потому, что ты единственный, на кого я могу положиться после Позова. И только поэтому я сейчас не злюсь и не метаю в тебя молнии. — Я бы на твоём месте на меня не ложился, — язвит кротко мужчина, уводя взгляд в стену. — Арсений! — Что? Я не хочу заменять Диму! Каждый раз, когда я это делаю, случается что-то плохое! — эмоционирует Попов, смотря отчаянно. — Не придумывай. — Да сука! — Арсений всплескивает руками, умоляя: — вы же сами знаете! Таких совпадений не бывает. Говорю же, мне нужно уходить отсюда, пока не стало поздно! — Так, прекрати! Начинаешь говорить фразочками из кино уже. Всё будет хорошо, — Стас хмурится и подходит ещё ближе, кладя руки на чужие плечи и этим же заставляя поднять на себя взгляд. — Ты отлично справишься со всем, я в тебя верю. Иначе, не позволил бы так со мной разговаривать и не прощал бы тебе косяки все эти годы, если бы не ценил твои навыки. — Ну спасибо, — скептично складывает губы Попов. Не так уж и много у него косяков было, вообще-то!       Директор отходит, садясь обратно за свой рабочий стол. — Всё, Арсений, взбодрись и пой. — Я лучше выпью. — Я тебе выпью!       Брюнет цокает, а затем разворачивается на выход. — Не забудь, что к двум приедут стажёры. Четыре официанта и пять поваров. Как раз-таки помогут тебе, — кидает Шеминов, уже полностью сосредотачиваясь на делах в компьютере. — С чем? Уничтожить мои последние нервные клетки? — недовольно бубнит Арсений, но уже не слышит ответа, потому что закрывает за собой двери.       Вот, а он говорил, предупреждал, чего и стоило ожидать. Пиздец начнётся ровно в два. Мужчина всем сердцем ненавидит стажерские месяцы. Потому что это всегда аврал, это всегда хуева туча проблем, это всегда богатенькие практиканты, которых ничему не учат в школе, созданной специально от фонда учредителей ресторанной сети. Всегда. И Арсений всем сердцем ненавидит их. Нет, конечно, иногда попадаются талантливые ребята, которые правда хотят набраться опыта и чего-то достичь в будущем, но это крайне редко. В основном же они получают хамоватых детей олигархов либо просто обычных счастливчиков, нашедших деньги на обучение, но которые совершенно не хотят ничего делать и как-то проявлять себя.       Арсений только сейчас вспоминает, что ещё хотел спросить у Стаса, куда свалил Шастун, но времени на это уже нет, потому что нужно идти открывать ресторан, потом проверить, чтоб все столы были готовы и засервированны, дать указания официантам и кухне, занести разменные кассе, назначить Оксану своей помощницей и сказать Серёже, что он временно за Антона, разобраться с документацией про которую говорил Позов, созвониться с новыми сотрудниками, зайти в бухгалтерию и решить там какие-то неотложные вопросы, затем... Тьфу, блять! Тьфу, нахуй! Ебучая ответственность — единственная вещь, из-за которой он так и не свалил.       Арсений собирает себя в руки, успокаивается и принимается за дела. Всё по порядку, все в быстром темпе, все без оглядки, но с расстановкой и внимательностью, потому что иначе нельзя, ошибок быть не должно.       Человек ко всему приспосабливается, так говорят умные люди, вот и Арсений уже более менее смиряется со своей участью, когда проходят добрых четыре часа, если не больше. И пока что все, вроде как, стабильно. Но, как говорят те же умные люди, ещё не вечер. Мужчина хорошо справляется, если не считать того, что он носится с полыхающим задом по всему ресторану, пытаясь успеть сделать невозможное возможным. Потому что: все невозможное возможно знаю точно... Сойти с ума с такой работой особенно но но но но... — Арсений, там практиканты приехали, уже переоделись и стоят на кухне, ждут, — Оксана осторожно подходит сбоку, когда Попов увлечённо обсуждает дела с барменом. — А, да, уже? — мужчина смотрит на часы, — хорошо, я сейчас подойду.       Он даёт Васе указания насчёт алкогольных коктейлей и, вздохнув, бредет в сторону кухни. Зайдя туда, видит шеренгу молодых девушек и ребят, из которых кто-то залипает в телефоне, кто-то внимательно осматривается, кто-то болтает. Арсений хмурится и подходит к Серёже, тот тоже скептично рассматривает прибывших, а затем кашляет, чтоб привлечь внимание молодёжи к своему другу. — Всем здравствуйте, меня зовут Арсений Сергеевич, я... — мужчина хочет сказать официант, но потом решает, что это будет выглядеть слишком странно, потому что какого хуя тогда он с ними возится. Поэтому пропускает эту часть знакомства, продолжая в тему: — ...рад вас видеть в нашем ресторане. Надеюсь, этот месяц станет для вас шагом к чему-то большему и вы повысите свои навыки, наберетесь опыта, точно поймёте, хотите ли вы продолжать или нет в этом направлении. Сегодня... — Простите, Арсений Сергеич! — стилевый молодой парень, вальяжно облокотившись о стол, приподнимает руку, тем самым привлекая внимание, и вопрошает: — А вы, вообще, кто?       Хуй в пальто. Попов поджимает губы. Он уже говорил, что ненавидит практикантов? Выжимает улыбку, пытаясь скрыть свой ужасный настрой. — Я временно выполняю обязанности заместителя директора этого ресторана, ещё вопросы? — отвечает мужчина на редкость спокойно для своего настроения. — Дааа... — не унимается блондин, а Арсений прилагает последние силы, чтоб не закатить глаза. — А как так же быстро из обычного официанта стать замом, есть лайфхак? — пальцами показывает куда-то в район груди, на то место, где у Арсения висит бейджик.       Попов от шока чуть не открывает рот и поворачивается к Матвиенко, который смотрит на него в ответ и тоже явно так прихуел. — Прости, как... как тебя зовут? — Арсений подходит ближе, наклоняя голову и показывая пальцем на свое ухо. — Саша, — все также дерзко, ни капли не робея, отвечает пацан. — Саша, а ты на кого учишься? — Я буду шеф-поваром. Лучшим в этом городе. — Серёжа, видал? — Арсений усмехается и поворачивается к товарищу, — сегодня картошку вам будет чистить лучший шеф-повар этого города. В будущем. — Чего? Вы не можете так сделать! — тут же теряется Александр, переставая быть напыщенно-высокомерным. — Это ещё почему? — наигранно удивляется Попов, разыгрывая драму. — Потому что... Вы знаете, кто мой отец вообще? — Ой, все... — Арсений морщится, не желая дальше слушать.       Вокруг и так становится шумно из-за переговариваний других практикантов, которые не обращают на них внимания, явно привыкшие к таким выходкам своего одногруппника. — Кто-нибудь ещё хочет быть на заготовках сегодня? — громко спрашивает мужчина, и ребята замолкают. — Вот и отличненько, так, Серёжа на тебе поварята, а будущие официанты за мной.       Арсений, с отделившейся небольшой кучкой людей, уходит из кухни. Позже он даёт указания стажёрам, распределяет каждому по одному столу и говорит, что по любому вопросу они могут обратиться напрямую к нему, либо же к другим свободным официантам. И, немного выдохнув, идёт в кабинет Позова, чтоб наконец-то уладить некоторые проблемы, так благородно сброшенные на него. Но, сев в кресло и разложив нужные папки, думать о делах вовсе не получается. Как бы он не пытался сосредоточиться, в воспоминания все равно лезет утренний разговор с Антоном. А тот явно был зол на него, сто процентов, но все равно ничего не сказал, не упрекнул, не съязвил, не швырнул его грязную футболку в лицо. Арсений, кстати, уже давно не надеется, что ему её вернут. Её скорее всего уже во всю носит какой-нибудь дворовой бомж или пьяница Миха. Хотя, для Михи не жалко, он чувак нормальный. Арсений с ним познакомился вчера, когда бухой уходил с места преступления. Миха, или по-адекватному Миша, спал себе мирно на лавке, пока он на него не сел. В буквальном смысле. Арсений даже ничего не успел сообразить, когда тот резко проснулся и, думая, что у него хотят отнять бутылку водки местные бомжи, завалил его удушающим на землю. Попов тогда еле как смог разорвать хватку и с ошалевшим видом, извиняясь, откатиться в сторону. А потом Миша, поняв, что произошло, тоже извинился. Они посмеялись и даже разговорились. Тот рассказал, почему ночует на лавке, как оказалось, его просто жена не пустила домой в таком состоянии, а Арсений в свою очередь поведал о том, какой же отбитый козёл его коллега по работе. И Миха все-таки поделился остатками водки, которую так усердно оберегал.       Арсений, залипнув на строчке какого-то договора и вспоминая вчерашний вечер, улыбается. Да, хорошо посидели. И номерами в конце ещё обменялись. Вот так вот и не знаешь совсем, где тебе судьба в следующий раз друзей подарит. На какой лавке, как говорится, преподнесет...       От работы, точнее от мыслей, что уже как-то надо и поработать, его отвлекает Ева, влетевшая в кабинет, растрепанная и нервная. — Арс, убери нахуй своих стажёров, иначе я за себя не отвечаю! — пыхтит официантка, сверкая глазами и пытаясь продышаться. — Чего случилось-то уже? — Попов встаёт из-за стола и идёт к выходу, непонимающе косясь на ту и хмурясь.       Пожалуй, Ева была одной из тех работников, которые не боялись говорить прямо и как есть. А раз уж к нему отправили именно её, а не подошла, например, Оксана или ещё кто-то из официантов, значит, остальные просто побоялись сказать, каков пиздец происходит сейчас в зале. А ведь с того момента, как Арсений зашёл в кабинет, прошло чуть больше часа. — Эти ваши новенькие вообще нихуя не умеют, там сейчас от нас все гости разбегутся. Так что, ты либо следи за ними сам, либо гони в жопу, потому что у меня, да и ни у кого другого, нет времени с ними возиться. Полный зал, Арс, — негодует девушка, пока они спускаются по лестнице.       Арсений хмурится ещё больше и массирует висок пальцами. — Арсений! — только заметив мужчину, к нему подбегает Алиса, их пиар менеджер, — там с площадки звонят, просят составить новый договор насчет рекламы на их сайте.       Попов переводит на неё растерянный взгляд. — Арс! — Вася жестом руки подзывает к себе.       Брюнет просит Алису подождать, выставляя палец, и делает несколько шагов в сторону бара. — Арчи не даёт мне взять вермут со склада, говорит, что на меня отдельную партию заказывали, хотя мне ничего не приходило, а люди просят коктейли. — Арсений, что с рекламным договором делать? Они очень сильно повышают проценты со следующего месяца, — раздаётся голос Алисы. — Проценты, блять, подождут, Арсений, разберись со своими практикантами сначала! — настойчиво вмешивается Ева.       Попов складывает руки на голове, прикрывает глаза и мычит сдавленно. А через секунду понимает только одно: если этот ресторан и должен пасть, то только не в тот момент, когда в нем нет Шастуна. Справедливо? Пожалуй, что да... Поэтому мужчина собирается, поджигает свой, и так полыхающий, зад ещё больше, настолько, что теперь тот служит неким двигателем, и открывает глаза. — Да, блять! Вы все издеваетесь что ли? Вася, передай Арчи, что если он не даст тебе две бутылки вермута, я когда приду, делить ничего не буду, их все засуну ему в зад, — поворачивается к Алисе, — а ты, передай ре... стоять! — Арсений резко тормозит на выходе из кухни одного из официантов, рассматривая... нечто лежащее в тарелке, — не понял, это что? — спрашивает грубо. — Картофель запечённый под соусом из креветок и лимонной заправкой, — не понимающе и робко мямлит парень, смотря встревоженно. — Да, я вижу, спасибо, а ты что по пути из кухни в зал его пережевал и выплюнул? — все больше распаляется Арсений и все больше этим пугает парня напротив. — Арсений имеет в виду, что это блюдо подразумевает собой не пюре, а целые запечённые картофелины. Вы что, не выучили наше меню? — спокойно поясняет Ева практиканту, а после смотрит на брюнета, — вот, о чем я тебе говорила, — она берет под руку пацана и уводит его обратно на кухню вместе с испорченным блюдом.       Арсений только сейчас понимает весь спектр ситуации и прикрывает на секунду ладонью рот. Ну что ж. Если подгорать, то до чёрных углей. — Арс, что с рекламой? — тихо и осторожно подаёт голос Алиса.       Нет, не до углей. До их пепла. Они вместе идут к девушке в кабинет, где та показывает новый договор. Попов просит дать ещё предыдущий и некоторое время сосредоточенно все анализирует, изучает, а затем выдает: — Нам уже не так нужна их реклама, как раньше, так что, если хотят терять своего самого большого и надёжного клиента, пожалуйста, пусть разрывают договор, так им и передай. И вообще, позвони насчёт этого вопроса Позову лучше. — Я звонила, он сказал, что теперь ты начальник и все вопросы к тебе.       Начальник в жопе чайник. — Заебись! — театрально улыбается Арсений, показывая этим, что вопрос решён, а затем возвращается в зал и останавливается в углу, выдыхая, но до конца избавиться от воздуха все же не успевает, широкими шагами двинувшись... просто двинувшись. Но нет, все же двинувшись к десятому столику. — Маша, — подсмотрел имя на бейджике стажёра, — принеси, пожалуйста, новые приборы нашим гостям, — чуть через сомкнутые зубы правда, но зато с улыбкой.       Худенькая девушка в очках и с короткими рыжими волосами только открывает рот, чтобы что-то возразить, но Арсений прекрасно понимает что, поэтому затыкает её властным: — Маша! Иди.       И та моментально испаряется. Попов же извиняется за неудобство перед гостями, делает комплимент женщине в красном платье насчёт её бриллиантовой броши, а мужчине насчёт его дамы, и когда лица тех принимают расслабленное и довольное состояние, удаляется прочь, готовый убивать. Зря он подумал, что в этот раз ему достались толковые официанты. Арсений в ярости. Ну как можно было, уронив вилки на пол прямо перед гостями, просто протереть их салфеткой и положить на стол. Как, блять?       Мужчина стискивает зубы и запрещает себе об этом думать, потому что негодование захлестывает с головой. Он собирается уже идти на кухню, раздавать пиздюлей здравомыслия, когда краем уха слышит не очень понятный ему диалог около восьмого столика и поэтому останавливается, хмурясь. — Прошу прощения, мы сейчас же приготовим вам новое, честно, не понимаю, как так вышло, — тараторит виновато черноволосый парень, тоже, чтоб его от Арсения, практикант. Конечно, кто же ещё. — Если вы хотите, чтобы мы не написали жалобу, то готовьте за счёт заведения, — требует коренастый мужчина в пиджаке, на что ему кивает рядом сидящая девушка. — Хорошо, конечно, — тут же соглашается парень. — Что здесь происходит? Ян? — Арсений снова подглядывает имя на бейджике, когда подходит ближе. — А вы кто? — поднимает голову на него один из гостей за столом. — Добрый день, я заместитель директора ресторана, Арсений, могу ли я вам чем-то помочь? — делает участливое лицо. — Можете подстричь своих поваров на лысо, чтоб они не линяли прямо во время готовки, — сурово отвечает ему светловолосый мужик и поднимает тарелку, показывая на волос в блюде.       Попов поджимает губы, наклоняясь ближе, смотрит на светлый длинный волос, а затем на девушку, сидящую напротив. И все бы было ничего, если бы он не слишком хорошо изучил людей за время работы здесь. Ассорти из морепродуктов, дорогое вино... В то время как на мужчине потрепанный пиджак, грязные кроссовки, а у его спутницы нет ни единого украшения, кроме тоненького колечка на пальце. — Мы сейчас же посмотрим по камерам, как и от кого волос попал в тарелку, и, конечно же, приготовим новые блюда за счёт ресторана. — Камеры? — тихо и растерянно бормочет мужик. — Вы думаете, что это... — только хочет взорваться девушка, но Арсений её опережает, мотая головой и строя наивное лицо: — Нет, конечно же, нет. Я просто хочу вычислить, кто виноват, повар или, — смотрит на Яна, — или наш официант. Нам же надо кого-то оштрафовать за этот неприятный инцидент. — Так, все, пошли отсюда, дорогая, — быстро встаёт мужчина, кивая супруге и показательно бросая на стол пару помятых купюр, — много чести есть в этой забегаловке, — смотрит на двоих с высокомерием и недовольством.       Арсений спокойно провожает их взглядом до самых дверей. — Ян, предлагая людям за счёт ресторана, ты должен понимать, что это нихрена не за счёт ресторана, а за твой или, в этой ситуации, скорее за мой счёт, так что будь умнее, прошу. Повара ведь все работают в беретах, а ты не похож на длинноволосую блондинку, — выдыхает он раздражённо, наконец-таки направляясь в сторону кухни. Почему-то сразу вспоминает Антона, который не носит шапочку никогда, но, стоит отметить, с тем и проблем таких не возникало. — Да чтоб вас всех! — Арсений снова отвлекается от своих мыслей, в желании взвыть на весь зал. Он забирает тарелку у ещё одной практикантки, проходившей мимо, и, не обращая внимание на её застопорившейся вид, уже не просто направляется на кухню, а врывается в неё, чуть не снося двери. — Кто это, блять, готовил? — Арсений там... — Подожди! — мужчина затыкает гневным взглядом Свету, их товароведа. — Я ещё раз, мать вашу, спрашиваю, кто. это. готовил?       В тишине кухни, где все прекратили заниматься тем, чем занимались до его прихода, а сейчас смотрят с непониманием, шаг вперёд делает тот самый Саша, который, собственно, если память не шутит, должен был чистить картошку. — Ну я. — И два хуя... У тебя вместо рук, — отвечает Арсений, швыряя тарелку вместе с чем-то наподобие тирамису прямо в черную бездну мусорки, без промаха. По кухне тут же разлетается треск стекла, заставляя некоторых практикантов вздрогнуть. Свои же повара даже не шелохнулись, но это и неудивительно, Шастун иногда и не такое вытворяет. Серёжа тем временем все-таки осторожно делает шаг вперёд, выставляя руки, типа спокойнее бро, но «бро» заставляет его окаменеть на месте одним лишь взглядом. — Я что сказал тебе делать сегодня? — Мне Сергей Борисович разрешил, — внятно и смело отвечает Александр, ни капли не боясь. Снова. И что он только о себе возомнил? Двадцатилетний богатенький ребёнок.       Попов на его ответ опускает подбородок и поднимает брови в немом: "Да?", после чего смотрит на друга, который уже явно пожалел о своём решении. — Ты если и разрешил ему готовить, то хотя бы, блять, тогда следи за тем, что выпускаешь в зал! Это касается и вас всех тоже, — оглядывается на застывших у дверей молодых официантов, — может, будете, ёб твою мать, смотреть, что несёте людям? Или для вас... — он подходит к столу готовых блюд и берет в руки тарелку с салатом. А там не салат, там будто кошки долго и жестко драли пекинскую капусту, а помидор от этого зрелища блеванул своим содержимым по всему блюдцу. Арсений уже даже не смотрит на все остальное подобие порезанных овощей. Потому что это подобие. А не салат. — ...это считается нормой? Посетители платят деньги за овощное побоище в тарелке или что? — зло продолжает он и, сморщась, кидает салат вслед за тирамису. Теперь они подружки. После находит взглядом «Писту», а в этом «Писту» находит обычные рожки вместо спагетти. Достает прямо рукой один такой рожок и показывает всем поварам, на что те тупят или опускают лица. — Классно, да? Французский суп с русскими макаронами, во идея! — «Писту» улетает в раковину. — Блять, все, хватит, мы поняли! Но Арс, ты думаешь, у нас есть время за ними следить? У меня заказов своих дохуя, народу в зале дохуя, так ещё и Шастун куда-то съебал, а ты вот пиздец как не помогаешь своими истериками, — восклицает Матвиенко, не выдерживая огненного накала друга. — Да? — выкрикивает Арсений, а затем спокойнее язвит: — ну, может, ты как-то справишься, не знаю, со своей свитой поваров, а я так, — опять повышает голос, — буду хуярить в одиночку на весь ресторан, блять, да ещё и следить за каждым блюдом!? Антон в прошлом году как-то все успевал делать, и за стажерами следить, и за вами, ещё и готовить, а ты тут уже разнылся, выводы сам сделаешь или мне вслух сказать?       Серёжа сначала долго смотрит в глаза, а потом опускает голову, тушуясь. Хорошо, он понимает его гнев, действительно, сам ведь скоро станет шефом, нужно учиться все успевать. — Ладно, прости, — выдыхает Матвиенко, поднимая голову, — я постараюсь следить за ними. — Уж постарайся, пожалуйста, — тоже уже спокойнее отвечает Арсений, а затем слышит, как кто-то из ребят сзади тихо спрашивает: "Может, это про него говорили демон во плоти, а не про шеф-повара?" И его на секунду клинит осознанием, до мелких мурашек по коже, насколько же он был сейчас похож на Шастуна. Насколько? Нет, просто один в один. Дожили... Его бесподобное лицо в этот самый момент нужно было фоткать. Там и удивление, и отрицание, и отвращение все вместе смешалось в один большой ахуй. Арсений растерянно сглатывает, теряя весь свой пыл в недавнем озарении. Нет! Он так не хочет, не-не-не, он не он! Не-а. Зато, теперь примерно может понять выходки Антона, когда тот такое видит. Но это не отменяет сути, что Арсений таким быть не должен. Ни за что. Понабрался всякой гадости. Как говорится, с кем поведешься, хотя в его случае на кого поведешься, от того и наберёшься. Тьфу, как плохо. — Арсений, — голос снова подаёт Света, выводят из ступора, — там приехал товар, но он с некоторыми проблемами, нужно, чтоб вы посмотрели.       Попов заторможенно кивает, потихоньку отходя от шока. Ему просто надо чуть расслабиться. И все. Вот только когда это сделать, если ни одно, так другое наваливается. Там где слово «проблема», там и слово «Арсений», они теперь как родные, всегда рядышком. Ему, вообще, сегодня дадут время просто постоять на месте? Он тогда в кабинете только час просидел и бумажной волокиты так и осталось дохуя. Сегодня вообще «хуй» у него идёт только с двумя приставками: «до» и «ни», а хотелось бы, чтоб только с одной — «по». — Иду, — хмурится Арсений, а потом обращается к Серёже: — и я тебя умоляю, хотя бы сегодня, верни этого лучшего повара на картошку, у меня больше нет сил с ним возиться.       Друг важно кивает. — Я не буду чистить картошку! Я не для этого учился столько времени, чтоб, попав в этот ресторан, заниматься всякой херней! — восклицает недовольно Саша, враждебно складывая руки.       Серёжа и все на кухне делают охреневающие лица в разных вариациях фразы: "Ну все, пизда..." А дальше происходит драма в несколько актов:       Арсений переводит взгляд на парнишку. Повара стягивают незаметно все режущие. Арсений делает два тягучих шага вперед. Саша слишком громко сглатывает, делая два назад. Арсений добрый. Арсений даёт второй шанс. — Что ты сказал?       Саша тупой. Саша смелеет на глазах. — Говорю, что пришёл сюда ради того, чтоб поработать с Антоном Шастуном, а не плясать под дудку какого-то официантишки, да ещё, оказывается, и глухого.       Серёжа впечатлительный. Серёжа отворачивается. Повара охуительные. Повара охуевают. Арсений больше не добрый. Арсений — киборг-убийца. И именно тем самым голосом. И плевать он хотел на то, что у этого выскочки отец какой-то там крупный бизнесмен, потому что у него самого друзей бизнесменов хоть пруд пруди: и больших, и маленьких, и крупных, и не очень. — Следи за тем, что говоришь и кому ты это говоришь. — Грубый голос вынуждает всех перевести взгляд на двери.       Только Арсений не шелохнулся, внимательно наблюдая за реакцией Саши, как хищник за своей добычей, и лишь сердце волнующе екнуло внутри грудной клетки. Явился. Ему хочется повернуться и проверить, нет ли на Шастуне пыли, потому что какого хера его не было так долго. — Антон Андреевич, — мямлит восхищенно парень, смотря уже не так смело, а руки вообще опустил по швам. — Хорошо, что знаешь моё имя, а я вот твоё не знаю, понимаешь, к чему это? Ты здесь, на этой кухне, абсолютно никто и поэтому никакого права не имеешь разговаривать так с... — Антон запинается, смотря на Арсения, который в этот момент повернулся к нему лицом, — ...моими коллегами. — Он выходит из угла и ставит руки на стол, смотря строго. И только мойщица посуды Раиса Ивановна не удивляется его появлению, потому как завидела шефа давно, с момента, когда Арсений ворвался на кухню. Но тот тогда почему-то так и не стал проходить дальше, застопорясь в дверях и наблюдая за происходящим. — Простите, — выдыхает Александр, опуская глаза.       Арсений строит лицо в молчаливом "чего?" Неужели, его было так просто укротить? Это насколько же он обожает и фанатеет от Шастуна? Хера се, блин. — Не передо мной.       Саша вопросительно поднимает глаза. — Извиняйся, но не передо мной, — Антон качает головой в сторону Арсения. — Не буду я перед ним извиняться, — сразу же усмехается, но не весело, а скорее нервно, практикант.       Арсений складывает руки на груди, облизывая губы по-сученски. Ему интересно чбд. Но не то, что по ютубу. Ему здесь интересно. От Шастуна прёт такой дикой харизмой и пафосом, что он залипает, теряется моментально, в груди появляется настойчивое желание стать за спиной того и выкрикивать всякие оскорбления этой гадюке с длинным языком.       Официантишка, хм, обидно. Реально обидно. — Ну как хочешь, — пожимает тем временем плечами Антон, — только после этого даже не надейся устроиться в какую-нибудь забегаловку, даже, как ты там выразился, обычным «официантишкой».       Будто читает мысли. У Арсения внутри тает холодный ледник, поднимая огромную волну трепета наружу. Он смотрит на Антона как влюблённый дурачок и пытается скрыть улыбку. И это даже ещё пока не осознавая, что его сейчас защищают, прямо в этот момент огораживают двухметровым забором от всяких там выскочек и долбоебов. Брюнет переводит взгляд на Александра и задумывается. Хотел бы сказать, что тому плевать на угрозы, ведь у него богатый отец, он мог вообще не работать, но вот только, походу, у Саши этого-то мечта стать великим шеф-поваром, не зависеть финансово от папаши и доказать, что он тоже что-то может, а зная Шастуна и его связи, — да и его родителей, семейка магнатов хренова, — об этом тому придётся забыть надолго. Поэтому, браво, Антон. Ты жмал куда надо.       Александр действительно меняется в лице. Он становится растерянным и будто бы даже что-то обдумывает. А затем поворачивается к Арсению и поджимает губы, произнося явно не с райским наслаждением: — `Ну извините.       Арсению на мгновение противно мерещится, словно ему сейчас сделали королевское одолжение, а он не заслужил. Жопа-то не царская. Не то, что у Шастуна. Хотя против жопы Антона Арсений вообще ничего не имеет, кроме самого желания иметь... Ой, все, блять. Он чуть мотает головой, делая мысленно два шага от темы жоп. Цокает вальяжно. — Нет.       Саша переводит возмущенный до глубины души взгляд на Антона, но тот лишь пожимает плечами в ответ. Тогда парень выдыхает: — Простите меня, пожалуйста, Арсений... не запомнил, как вас там по батюшке.       Попов случайно натыкается на Свету, нервно поглядывающую в телефон, и вспоминает, зачем та приходила. Ек макарек, там же товар стоит. — Так, все, мне надо работать, а тебя... — Арсений показывает пальцем на Сашу, вжимая губы в рот, — мелкая ты зараза... — только уже хочет сказать, что ладно, хуй с тобой, но тормозит, когда парень высокомерно поднимает одну бровь, — а тебя я не простил, понятно! — Да почему? — тут же мельтешит практикант. — Получается, скажи "пока" своей карьере, — спокойно вставляет Антон и направляется в кабинет. — Ну подождите, Арсений!... — шёпотом: — блять, да как вас там... — громче: — Васильевич, простите меня, беру все свои слова обратно, ну, пожалуйста, ну умоляю.       Арсений останавливается, держась за ручку двери, ведущей в коридор. Поднимает голову к потолку, шёпотом выругиваясь. Повара даже уже не обращают на их затянувшуюся драму внимания, так, слушают одним ухом и смотрят одним глазом, готовя заказы гостей. Но когда Арсений в следующую минуту говорит свой ответ, поднимают ошарашенно головы вместе с самим Антоном, который почти зашёл к себе в кабинет. — Встанешь на колени — прощу, — мужчина поворачивается и еле сдерживает наглую улыбку, не замечая, как Шастун закатывает глаза и всплескивает руками на этот детский сад. Но вот только на самое удивительное удивление, Саша без секунды колебаний становится. Ещё и ручки складывает.       У Арсения, вместо наглого, становится опасливое выражение лица и он не может понять, за что ему такое счастьице? Найдёт потом квартиру и под ковер насрет что ли? — Ладно, так уж и быть, прощаю, — тянет подозрительно и, оглядев всех быстрым взглядом, уходит в закат. Если бы. Быстро идет по коридорам на улицу, понимая, что отдал на эту недокомедию добрых двадцать минут. Захотел развлечений, блин.       Около чёрного входа его сразу же встречают Света и недовольный водитель небольшого грузовика, привезшего фрукты и овощи. — Ну где вы ходите? Думаете, у меня работы больше нет? — сразу же возникает мужчина немного армянской внешности.       А Арсений понимает, что заебался. Как-то не вовремя, конечно, понимает, но зато отчётливо. Он заебался спорить с людьми и вообще с ними разговаривать. Хочется домой. Хочется в постельку. Хочется покушать. Хочется чайку. Не морскую птицу, а обычного такого чаю. Потому что иначе у Арсения слишком хаотичные мысли и извращенные вкусы. Хотя так и есть, ему же нравится сам Антон Шастун. — Что у вас? — без интереса и устало спрашивает Попов, возвращаясь в реальность. — У нас ваш товар, у вас наши деньги, — к троице подходит длиннющий костлявый мужчина, попутно выкидывая сигарету на землю и скалясь неприятно. — Света, в чем проблема? — Арсений пару секунд осматривает тех изучающим взглядом, а потом переводит его на девушку. — Пожалуйста, — Светлана достаёт из чёрного ящика помидор и даёт его в руки, — и такое все: вялое, либо недозревшее, половину уже сейчас можно выкинуть в мусор. Это вы ещё клубнику не видели. Сверху красивая большая, а снизу вся в плесени!       Попов кладёт помидор обратно в корзину, хмурясь. Он за всю свою жизнь, кажется, столько не хмурился, как за этот день. — Слышь, крашеная, ты не пизди, у нас все свежее, — говорит первый низкий мужчина, лысый и более пузатый, нежели его друг высоченный столб.       Арсений хмурится ещё больше. Наверное, если так дальше пойдёт, к концу дня у него будут шикарные усы. — Вы как разговариваете с девушкой? — спрашивает он серьезно, запихивая руки в карманы. — Овощи у вас реально не свежие, вы думаете, мы будем их покупать? — Да где несвежие? Наливные, как персики, — лысый мужик тычет, собственно, персиком в лицо Арсения, который морщится, убирая его рукой от себя. — Так вы ещё и нетрезвые, — констатирует брюнет, почувствовав запах алкоголя изо рта того. Тут и персики не помогут. — Слышь, ты либо покупай товар, либо ищи себе нового поставщика, остальное тебя не касается, — вмешивается длинный, снова закуривая.       Арсений, честно, не понимает, как Позов или Стас до этого с ними сотрудничали. Потому что это пиздец явный. Он даже наклоняется к Свете и спрашивает её об этом шёпотом, на что та отвечает, мол, они новые, месяц назад договор с их фермой заключили и до этого особо проблем не возникало. Попов выуживает для себя только слово «особо». — Так, во-первых, мы не переходили на ты, а во-вторых, забирайте свои... помои на корм свиньям. Насчёт контракта даже не обсуждается, его у вас, считайте, что уже нет, — говорит строго хамоватой двоице. — Смотрите, какие мы принцессы, только платья не хватает, — щурится толстый, подходя ближе. Арсению противно от его перегара, но он держит суровый зрительный контакт и ни на шаг не отходит назад, даже когда тот переступает границы дозволенного личного пространства. — Подумаешь, чуток помялся товар, пока ехали, вам разве есть дело, что этим богатеям на тарелки ложить? Они те же свиньи, только с деньгами.       Длинный посмеивается на речь своего друга где-то сбоку. — Я сказал, что мы не будем брать у вас этот товар, — цедит сквозь зубы Попов, снова чувствуя подступающие нотки ярости. Недолго длилось его спокойствие, а ведь он же запретил себе злиться, после того инцидента на кухне. А теперь вот испепеляюще вгрызается взглядом в мужика напротив, который тоже не уступает в решительности. — Пожалуйста, я вас прошу, давайте все разойдемся по-хорошему, — вклинивается Светлана, чувствуя нарастающее напряжение. — Бабам слово не давали, — грубит толстопуз, кося на неё беглый взгляд, — хотя, с тобой мы могли бы договориться, — пошло улыбается. — Света, иди внутрь, — роняет Арсений, отпуская всех своих церберов с цепи. — Но Арсе... — Я сказал, идти внутрь!       Девушка нерешительно скрывается за дверью, но оставлять коллегу одного не планирует.       Арсений же снова впивается голубыми ледниками в хама напротив, когда следом добавляется ещё и его дружбан, который тоже упирается в него взглядом и выпускает дым прямо в глаза. — Слышь, мы проблем не хотим, просто купи товар и разойдемся, усек? — снова выдыхает ядовитый туман в лицо.       Сзади хлопает дверь. Антон выходит на лестницу и опирается о бетонную стену, тоже доставая сигарету и закуривая. Заинтересованный происходящим, бдительно наблюдает за мужчинами.       Арсений того не видит, так как стоит спиной и его взгляд хищника сейчас занят своим объектом слишком сильно, чтобы обращать на вышедшего какое-либо внимание. Нервы на пределе за весь день, эмоции просятся наружу, так что он даже рад почесать об кого-то свои кулаки. Чувствует себя маньяком, к которому жертва пришла сама и попросила её убить. Только вот, надо её немного подтолкнуть... — Слушай сюда, мужик, говорю на твоём языке, чтоб точно понял, — Арсений облизывает пересохшие губы едко, — ты сейчас, блять, закидываешь пузо на плечо и вместе со своей подружкой убираешься восвояси, а иначе я тебе все твои наливные персики по самые гланды через задний проход запихаю, усек? — Повтори, — реакция на «подружку» не заставляет себя долго ждать, и вот уже та самая «подружка» отодвигает в сторону друга и нависает над брюнетом. Буквально нависает, пытаясь напугать, потому что намного выше. Но Попов даже не шелохнулся, только поднял глаза, чтобы ничего не мешало ни сводить взгляд с объекта. — Тебе повторить, красавица? — переспрашивает он непринуждённо и, вытащив сигарету из губ напротив, делает смачную затяжку, после выдыхая белый смог тому в лицо. Не без отвращения конечно, но чисто ради эффекта. — Говорю, пусть, блять, твой дружок забирает тебя к чертовой матери и вы вместе валите к своим свиньям в закат, успеете ещё даже романтик устроить.       Охуевшее и перекосившееся лицо длинновязого перед собой Арсений увидел, ошарашенное лицо его друга тоже, жаль только, что не увидел такого же шокированного лица Антона, который даже застыл с сигаретой около губ, не веря, что он на такое способен.       А Арсений ещё пару секунд ведёт противостояние взглядом с высоким мужиком, который просто, видимо, никак не может отойти от сказанного, а потом ему аккурат в щеку прилетает кулаком. — Ну нихуя себе, — Попова ведёт в сторону, как пьяницу в гололед, но он быстро ориентируется и выдаёт моментальную ответочку. Получается, он — карма. Теперь ведёт в сторону длинного, который после мычит и хватается за челюсть. В сторону Арсения тут же подрывается толстозадый, но перед ним, как ебаная гора, возвышается Шастун, выхватывая воздух из лёгких, таким же лёгким ударом в живот. Только вот толстяку хоть бы что, у него жирок покруче бронебойного жилета будет, поэтому и Антону тоже прилетает, только в подбородок, так как выше тот не достал. Тем временем, на Арсения снова движется высокий мужик, но брюнет быстро ориентируется и тянет за руку Антона. — Меняемся, — сконфуженно выпускает он и пихает Шастуна в своего оппонента, а сам берет на себя пузатого. Не, ну а че? Они-то, по крайней мере, одного роста будут.       Небольшая потасовка заканчивается быстро. Антон отлично обрабатывает своего соперника до того состояния, когда остаётся лишь упасть на колени и выставить руку вперёд, в молчаливом "хватит, не надо". Арсений тоже, после нескольких взмахов нелёгкой руки, заставляет окосевшего мужика задуматься о качестве товаров, да и своей жизни в целом. — А ну-ка иди сюда, я же тебе обещал, а я всегда исполняю свои обещания! — он подходит к грузовику, берет самый большой персик, а затем направляется к лежащему на земле мужчине. Тот тут же испуганно расширяет глаза и бежит к своему транспорту, моментально скрываясь за дверью. — Ну куда ты, не волнуйся, я буду нежен, — говорит Арсений, заглядывая в стекло, пока второй мужик залезает с другой стороны, а потом машина даёт по газам, скрываясь за поворотом. — Суки, — устало выдыхает он и кидает персик им в след.       Нет, но вот он же говорил! Ну говорил же ведь! Предупреждал, что с ним по-другому не бывает! Его точно кто-то сглазил! Каждый гребаный раз что-то да происходит! Да ну нахуй, вообще! — В пизду, блять, — озвучивает свои мысли обиженно Попов и подходит к Антону, который уже снова успел закурить, вытирая большим пальцем кровь с губы. Арсений становится рядом и пару минут смотрит вдаль пустым взглядом. Неожиданно ловит себя на неуместной в данный момент мысли, что соскучился. Вот так просто взял и соскучился по Антону. Ему бы сейчас совсем о другом думать, а он весь день ходит с мыслями о том, что соскучился по его ругани, строгому взгляду, касаниям, переглядкам, но больше всего соскучился по его «голубоглазка». Приехали. А ведь раньше он терпеть не мог это прозвище, считая, что парень просто забывает его имя постоянно. А теперь что? Да пусть все идет к черту... Хотя, зачем куда-то идти? Если вот он. Стоит рядом. — Можно мне? — Когда Шастун поворачивает голову, Арсений кивает на сигарету. — Нельзя, — строго выдыхает Антон вместе с дымом и снова уводит взгляд на высотки.       Арсений поджимает губы. Всё. В пизду. Все в пизду. Нет сил, что б даже возмутиться. Он устало и вымотанно разворачивается к двери, когда его за локоть хватает чужая рука, останавливая. — Плохой способ расслабиться, голубоглазка, не надо тебе это, — объясняет кучерявый, смотря уже мягко.       Арсений ошарашенно возвращается на место, становясь в то же положение. Приятно. В душе от слов парня включилось отопление. Теперь там тепло. Теперь там все сгорит нахрен. Он поворачивает голову и спрашивает поникше: — А вы что, знаете лучше? — Да, — Антон делает последнюю затяжку и выбрасывает окурок в специально поставленную на бордюр пепельницу, разворачивается всем корпусом к мужчине, от чего тот делает то же самое, смотря выжидающе и настороженно. — Например, сделать глубокий вдох, потом выдох, и так раз сто. — Меня начнёт бесить собственное дыхание уже на двадцатом, — говорит скептично Попов и не может сдержать улыбку, когда Антон мило фырчит на это высказывание. Но долго улыбаться не получается, потому что скулу резко прошибает болью. Арсений прикасается пальцами к щеке и морщится. — Ауч. — Кольцом проехался, мудила, — констатирует Шастун, моментально становясь серьёзным. Он убирает руку мужчины от лица, а свою наоборот кладет на его подбородок и наклоняется ближе, рассматривая порез, — не глубоко.       А вот и нет. Глубоко. Очень глубоко, Антон... Арсений залипает, рассматривая каждый миллиметр напротив себя. Какой же он невероятно красивый. Какое же он невероятно милое кучерявое чудо. Какой же Арсений дурак. Вляпался. По самое не хочу вляпался. И ему бы сейчас зареветь от горя, но он не может, потому что рядом с Антоном плакать не хочется, с ним комфортно, впервые за этот сумасшедший день по-настоящему спокойно. Вот так вот, когда он смотрит на тебя своими зелёными глазами, когда стоит рядом, когда его запах затмевает собой обычный воздух. Хочется забыть обо всем и просто стоять, долго стоять, не отвлекаясь ни на что и ни на кого. Забыться. Потому что зелёный успокаивает.       Антон замечает пристальный взгляд и краешек его губы трогает лёгкая улыбка. Он тоже смотрит, не отрываясь, в морские глаза, а большим пальцем зачарованно и медленно ведёт по подбородку, скулам, очерчивает рану, словно пытаясь стереть её.       Арсений забывает дышать. Что такое вообще дышать? Он опускает глаза на мягкие пухлые губы впереди и слово «дышать» перестаёт существовать в его голове напрочь. Всё перестаёт существовать в голове, когда перед ним такие желанные губы парня. Прямо по курсу, и он обязан разбиться о них, как титаник об тот чёртов айсберг.       Но скрипит дверь, и титаник брюнета разбивается о "Ребят, у вас все в порядке, они уехали?" от Светланы, высунувшейся на улицу вместе с парочкой охранников. Антон тут же кашляет и делает, кажется, шагов тысячу назад, а Арсений так и остаётся стоять, собирая детали своей пробитой палубы. — Ё-мае, Антон, Арсений, что случилось, что с вашими лицами? — девушка взволнованно оглядывает смутившуюся парочку. — Это они, да? Вот уроды. Пойдёмте, надо обработать раны срочно, ну же, ребята, давайте, — она подходит и берет за запястье Шастуна, таща его внутрь, хочет взять и Попова, но тот мотает головой. — Света, сегодня ещё должно быть несколько поставщиков, не забудь... — Я знаю, Арсений, пойдёмте, вам нужно обработать рану, — настаивает строго девушка. Брюнет снова мотает головой, встречаясь взглядом с Антоном. Тот смотрит мягко и заинтересовано что ли. — Нет, — Арсений отводит еле как зрительный контакт, — у меня нет времени на это, вы мне, как только закончите с делами, принесите все данные о наших действующих поставщиках и ещё в срочном порядке сделайте заявки на новые фрукты и овощи. С общего склада пусть пришлют, до завтра, надеюсь, дотянем на запасах, но нужно экстренно найти нового поставщика, чем я, собственно, сейчас и займусь. — Кивает коллеге и, чуть отодвинув её в сторону, протискивается в коридор, делая пометку о том, что надо будет зайти и попросить у Окси тоналку.       Как же сложно. Первое, что приходит в голову Попова, когда он плюхается на кресло в кабинете Димы и опускает обречённо голову на стол. Да ну нет. Не было у Позова никогда таких проблем. Как будто вся хрень и муть специально копится месяцами, чтоб вывалится разом на его смену.       Ебануться можно? Можно! Так я уже.       Арсений воет в руки, сложенные на столе. Он не протянет неделю, если она будет такая. Такая дикая. Поднимает голову со стола, вздыхает и задумчиво трёт порез на щеке. Вспоминает взгляд Антона. Между ними была не просто искра, там был такой пожар, что только пепелище осталось. Арсений не может поверить и яро отрицает возможность того, что Шастун тоже что-то чувствует к нему, потому что... Фантазер, ты меня называла, фантазер, а мы с тобою не пара... Вот почему. Антон Шастун разве вообще может что-то чувствовать к другим людям кроме агрессии? Пффф. No... Сердце, вопреки всем убеждениям, до сих пор тлеет от тёплых пальцев на подбородке. И Арсений ощущает межреберное тепло, осознавая ещё и то, что Антон защитил его сегодня уже второй раз. Не дал в обиду перед Сашей и заступился перед теми мужиками. Охренеть, не стать. А если стать, то не отхренеть.       Блин, надо ж срочно найти нового поставщика, иначе ресторан останется без витаминов. Попов выходит из прострации мыслей и открывает рабочий компьютер, все же пытаясь, хоть на мгновение, отвлечься от Антона в своей голове. И у него действительно получается. Он даже так увлекается, что не замечает, как проходят два часа. Только когда случайно кидает взгляд на время в телефоне, который взял, чтоб позвонить по номеру указанному на экране и договориться о поставках, тут же матерится и бежит вниз, проверять, не сгорело ли все к чертям. А ещё ж эти практиканты, черт, совсем про них забыл он. Сука. Арсений, с колотящимся сердцем, выискивает взглядом Оксану и подбегает всполошенный к ней, сглатывая и переводя дыхание. — Ну че тут? Все нормально? — С удивлением обнаруживает полный зал и размеренно ходящих туда-сюда стажёров. — Да, все нормально, — настороженно соглашается девушка, — а как должно быть? — Не знаю, просто, я чёт завис с этими поставщиками и забыл про наших практикантов. Как они тут, справляются? — Естественно, как тут не справляться, когда Антон им чуть ли не в спину дышит, — усмехается Оксана. — Антон? — ещё больше удивляется Попов. — Ага, он так их всех построил, и своих, и наших, что теперь о косяках даже речи быть не может. Так что иди, дальше занимайся своими делами. Тем более, им все равно десять минут осталось отработать и они сваливают. — Ну и отлично, — все ещё шокировано отпускает Арсений и задумчиво плетется в сторону своего кабинета. И тут Антон помог. Хотя эти практиканты вот никак не его проблема, по крайней мере, те, что официанты, точно. Но все равно зачем-то помог. Странно все это.       Больше, до конца рабочего дня, Попов никуда не выходит из кабинета, утопив себя в куче бумаг и документов. Ещё разобрался с действующими поставщиками, чтоб больше не было таких, как сегодня, инцидентов, и нашёл нового. Всё это прекрасно, но, за час до закрытия ресторана, мужчина чувствует себя так ужасно плохо и хреново, что решает передохнуть пару минут. Он кладёт раскалывающуюся на части голову в сложенные руки и прикрывает, кажущиеся бетонными, глаза. Сейчас... Пять минуточек только полежит... И досмотрит оставшиеся бумаги... Только пять минуточек... И все... Честно... ... — Голубоглазка, эй, проснись, — Антон, присев на корточки, легонько тормошит Арсения за плечо. Тот только мычит и отворачивает голову в другую сторону. — Не-не-не, давай, вставай, пора домой. — Парень поднимает того, несколько раз слегка ударяя ладонью по непораненной щеке. — М? Что? — Попов только после этого с трудом открывает глаза, смотря дезориентированно на силуэт перед собой. — Домой пора, голубоглазка, или ты тут решил остаться ночевать? — Шастун все ещё придерживает его за плечи и чуть улыбается, одной рукой убирая упавшую на глаза чёлку. К Арсению возвращается зрение и он тут же смущается такого жеста, кашляя. — Сколько времени? Блин, я же хотел только пять минуточек, — трёт глаза руками, просыпаясь окончательно. — Уже все по домам разошлись, только ты остался, — Антон смотрит мягко и складывает руки на столе перед собой, все ещё сидя на корточках. — И вы. Кстати, почему ещё здесь? — брюнет чуть хмурится, рассматривая стол. — Ресторан же нужно закрыть, ключи у тебя, вот, пришёл напомнить. — Ммм, спасибо, но, наверно, не стоило, я ещё не все отчёты доделал, — отвечает Арсений, поднимая папки на столе и не понимая, куда делись те самые отчёты. — Это ищешь? — Антон протягивает ему несколько бумаг. — Да, их, — мужчина пару секунд тупит, смотря на полностью заполненные бланки. — А как... — Говорю же, домой иди, голубоглазка. Хватит с тебя на сегодня работы, ты, вон, уже забываешь, что сделал, а что нет, — качает головой Шастун, поднимаясь. — Давай, не задерживайся тут. — Выходит из кабинета.       Арсений заторможенно провожает его взглядом. Снова эта его странная забота. Зачем он так делает? Арсений не узнает Шастуна. А куда же делся тот хамоватый и борзый шеф-повар их ресторана? Но подождите с этим... Он переводит взгляд на документы. Нет. Мужчина точно помнит, что эти отчёты не дописывал. Память ему, слава небесам, ещё не изменяет. Она у него верная и порядочная. Так что тут даже не обсуждается. Но тогда кто доделал отчёты? Неужели, сам Антон? Да быть такого не может! А если может, то не в этой жизни. А если в этой жизни, то не с Арсением точно. Но, все-таки, неужто, парень действительно сидел в кабинете и дописывал бумаги под его тихое сопение? Под тихое же? Боже. Арсений надеется, что он, пока спал, не пытался косить под перфоратор. Ну нафиг этот день!       Попов вскакивает с кресла и летит вниз, боясь, что если он быстро отсюда не свалит, то что-то точно свалит его. А ещё он уверенно игнорирует дикое умиление и вихрь бабочек в животе от поступка Антона. Это, чтоб его засранца, очень пробивает. Хочется визжать, как девчонка, от того, настолько мило, но настолько же кажется нереальным. Может, все-таки сон? Может, все таки память изменяет?       Когда мужчина переодевается и выходит на парковку, параллельно вызывая себе такси, то слышит недалеко автомобильный двигатель и знакомый голос. Он поднимает голову от экрана айфона и видит Антона, разговаривающего с кем-то по телефону. Арсений уводит взгляд вдаль и отходит к стене, мирно ожидая свое такси. — Ты не на машине? — спрашивает устало Шастун, закончив разговор. Он не подходит ближе, но в ночной тишине его отлично слышно и так. — Я на такси, — отвечает сухо Попов, закидывая руки в штаны. С чего это они вообще решили поговорить? Он весь день не подавал виду, конечно, но это не значит, что он не помнит про то, что вытворил вчера ночью. И воспоминание снова пробивает стыдом где-то в области груди, из-за чего взгляд сам ползёт вниз. — Поехали, подвезу, нам все равно по пути, — бросает хмуро Антон, туша кроссовком окурок и залезая в салон. Он даже не оставляет таким жестом выбора. Потому что вот он сел и этим, как бы, все сказал, дал понять, что возражения не принимаются. А Попову бы элементарно уже наконец расслабиться, отдохнуть, просто выдохнуть... подыхать он ещё не хочет. А судьба, сволочь такая, видимо, наоборот, очень даже хочет, чтоб он чеканулся, раз такое делает. Арсений пару секунд кусает губы, раздумывая, и больше всего над тем, когда и как Шастун успел узнать его адрес проживания, но потом все-таки отменяет такси и залазит на переднее сидение. Машина сразу же трогается с места. Антон выглядит расслабленным и спокойным, включает радио на фон и внимательно следит за дорогой. Арсений же чувствует себя не так расслабленно, но только поначалу, потом приятный запах салона, пропитанный одеколоном парня, да и само его присутствие делают свое дело, и он отклоняет голову на сидение, на миг прикрывая глаза и радуясь, что день закончился. Поведение Шастуна остаётся все таким же неясным и загадочным для него. Если бы мужчина не так сильно устал, то наверняка бы не смог отойти от шока, что он едет сейчас в машине Антона, первый раз. Что он сидит так близко к нему. Что тот о нем заботится что ли? В который раз? Арсений кидает взгляд на кучерявого, рассматривая его профиль. Ну до чего же красивый, зараза. — Вы это, — он разрывает мирную тишину, с удивлением понимая, что в этой тишине нет ни капли неловкости, только покой и умиротворение, — простите меня за то, что втянул вас в сегодняшний цирк. Вам тоже досталось, — показывает на свою губу, но имеет в виду его, — но спасибо.       Антон к нему не поворачивается, лишь ухмыляется. — Не за что, — говорит коротко. — И это, ещё, — брюнет прочищает горло, стыдливо краснея. Он решился, хорошо, что этого не видно в тёмном салоне машины, — за вашу футболку тоже извините, я был в нетрезвом состоянии, не знаю, что на меня нашло, какое-то помутнение рассудка, видимо.       Да, Арсений, у тебя очень видимое помутнение мозгов. — Всё нормально, — снова коротко реагирует Шастун, так же пристально следя за дорогой. Арсению такой расклад не нравится. На душе остаётся противоречивое ощущение, что его так и не простили. — Да ничего не «нормально», я же вижу, вы злитесь! — Голубоглазка, — Антон останавливается на светофоре и поворачивает голову. В глазах ни капли злости. Там мягкая травушка, да свежий ветерок лишь слегка колышет листочки. Говорит спокойно: — ну что ты доебался до меня? — Я просто хочу, чтобы вы меня поняли и простили. И не злились, — уперто отвечает Арсений, пропадая в свежей зелени напротив. Выглядит, как маленький ребёнок. — Много хочешь, — фыркает мягко парень, вновь обращая свой взгляд на дорогу.       Попов специально громко вздыхает, отворачиваясь. Складывает руки на груди и кидает мысленную обидку. Антон Шастун он и в Африке Антон Шастун. А потом снова переводит взгляд на парня и видит, как тот улыбается. — Вы надо мной издеваетесь, да? — он осуждает такое. — Неет, с чего ты взял? — Шастун сразу прячет улыбку и мотает головой, строя наигранную серьёзность. — Вы на меня не злитесь? — Тебе это так важно? — теперь Антон по-настоящему серьёзен. А Арсений теперь не знает, что ответить. Действительно, ему настолько важно? И это вопрос с подвохом? Или подвох с вопросом? — Да, — отвечает он через несколько секунд тихо и смотря впереди себя на дорогу. Чтоб его, но да! Твёрдое и уверенное. Потому что очень важно. Правда. Ему правда важны их отношения с Антоном. Ему нужно, чтоб их мини ссоры на работе были построены не на почве негатива и обиды. Да, да, только ведь поэтому, Арсений.       Шастун же некоторое время молчит, после чего отвечает так же тихо: — Тогда простил.       Арсений в ответ важно кивает и на душе у него становится умиротворенно, тихо, спокойно. Наконец-то, теперь он понимает, почему весь день чувствовал напряжение. Ему просто нужно было извиниться. И теперь вот на душе легко. Он снова откидывается на сидение и поворачивает голову к боковому окну, следя за мелькающими домами, людьми и деревьями, но через мгновение перестаёт контролировать свои веки, которые, кажется, будто потяжелели раз в двести, и прикрывает глаза, позже проваливаясь в поверхностный сон вплоть до того момента, пока Антон не останавливает машину прямо возле его подъезда. Парень прощается коротко, всего лишь качнув головой на искреннее «спасибо», но и этого Арсению уже предельно достаточно, ведь он только сейчас понял, стоя возле дверей подъезда и провожая уезжающую черную иномарку взглядом, что нихрена-то их дома не были «по пути», и Антон знал это с самого начала.