ни слова о смерти под «Twisted Sister»

— На всякий случай уточняю еще раз, мистер Харгроув. Это точно были часы? Билли мученически закатил глаза. До жути хотелось снять дурацкую больничную рубашку и расчесать зудящие швы прямо при докторе-в-рот-он-ебись-Оуэнсе, но тот наверняка снова настучит на него Харрингтону. И уж этот-то взъебет его мозг за всю лабораторию вместе взятую, даже не по делу, а так, за хреново приживающиеся металлические скобы. — Нет, — сучисто взъелся на него Билли. — Не часы. Десять ебаных раз до этого были они, вон, даже зарисовочки вам намалевал, а теперь я, знаете, хорошенько подумал и вспомнил — ну точно, трюмо, — Харгроув улыбнулся посетителю самой мерзотной из своих улыбочек. — Все хуйня, док, переделывайте. Оуэнс, переигрывая с напускной досадой, вздохнул. — Ну что ж, мистер Харгроув, раз вы сами так говорите… — доктор развел руками и потянулся к лежавшему на прикроватной тумбе блокноту. — Начнем с момента, где вы с мистером Харрингтоном решили разделиться. Что именно и в каких комнатах вы видели, исключая рабочее оборудование? Билли откинулся на кровати и предпринял вялую попытку придушить себя подушкой. — Это были часы, — пробормотал он спустя полминуты бесцельных стараний. — Здоровые напольные часы века так девятнадцатого. Когда Стив нашел меня, в комнате их не было. — Ну вот видите, Билли, — не менее мерзотно улыбнулся Оуэнс. — Всего-то нужно быть немного сговорчивее. Исходя из рекомендаций, вас должны выписать уже к концу недели, но, если вы постараетесь в этот раз довести нашу сессию до конца, я позволю мистеру Харрингтону вас забрать сегодня. Харгроув приподнялся на локтях и недоверчиво глянул на доктора. — Куда он меня заберет-то, блядь? Спрячет в гараже своего пентхауса? — Об этом мы тоже уже позаботились, — с готовностью заверил Оуэнс. — Ну как, по рукам? Заинтриговал, черт ехидный. На самом деле, за прошедшие пару месяцев они с доком даже успели найти общий язык. И, если бы тот не приходил дважды в неделю выедать Харгоруву проплешину, Билли сказал бы, что атмосфера их разговоров в целом отдаленно походила на дружелюбную. Тем более, что Оуэнс обещал после выписки подкинуть Билли работенку. А деньги ему сейчас нужны были во вторую очередь. В первую, все-таки, какое-никакое жилье. И, раз док заикнулся, что их дружественная к пережившим сверхъестественный опыт страдальцам контора была готова помочь ему и с этим… что ж, Билли готов был потерпеть еще пару-тройку часов допроса с пристрастием. Из пасти смерти его вытаскивали медленно, настолько, что он умудрился почти две недели после возвращения провести в коме. Тело болело и ныло мрачно, и сказать, что на нем все заживало как на собаке, словно от тех же ударов отца, у Билли не повернулся бы язык. Врач, осматривающая его, сказала, что у Харгоува были все шансы остаться инвалидом, но, к счастью, после того, как кости срослись, прошла и треклятая хромота. Осталась только россыпь заживающих шрамов от шеи до основания ребер да уебские скобы, стягивающие глубокую кольцевую рану на время, пока с основной задачей не начнут справляться рассасывающиеся нити. Не то чтобы Билли в этом хоть что-то понимал, но вот то, что скобы напоминали присосавшуюся передними зубами к грудине злобную псину — ощущал основательно. Зато совсем не ощущал организм или вообще чье-либо присутствие, даже слизью плеваться перестал, и вот от этого факта у Оуэнса только накапливались к нему вопросики. Могла ли та хрень вот так запросто снять с него чудовищное влияние, дав ему — как там было? — попытать удачу. И если могла, то чего ради. Поначалу Оуэнс списывал видение Билли на галлюцинации от припадка, что нихуя не удивительно, учитывая, что Стив обнаружил его замершим с закатившимися глазами. Билли дважды безуспешно пытались пришить эпилепсию, но диагностика ничего подобного не выявила, а эксперименты с повышением температуры только в очередной раз доказывали, что все дерьмо, за исключением своего собственного, из Харгроува просто выветрилось. Ну просто чудо рождественское, ебать, не иначе. Когда вопросы доктора стали конкретнее и зачастили упоминанием часов, Билли понял, что где-то его крупно наебывают. Эти фашисты в халатах, какими бы добродетелями они ни прикидывались, знали о происходящем намного больше, чем Харгроув, но посвящать его в подробности не торопились. Билли, если по чесноку, и сам не то чтобы горел желанием. Ему бы съебаться отсюда побыстрей, глотнуть осеннего воздуха, пахнущего чем-то кроме хлорки и медикаментов, выкурить сигарету-другую и забыть весь этот кошмар нахуй, пока тот снова не решит тяпнуть его за яйца. В расклады без всякого рода пиздеца Билли верилось слабо, но отсрочкой стоило воспользоваться по максимуму: подарить сестре новый скейт, накуриться как черт, зажать в каком-нибудь углу Харрингтона. Тот, к слову, свой умопомрачительный больничный отпуск успел отмотать еще за то время, как Билли валялся в отключке, а после, без фанатизма, наведывался к Харгроуву раз-два в неделю, принося с собой какую-нибудь очаровательную поддерживающую хуйню, половину из которой все равно отбирали на входе. До палаты доходили в основном апельсины и кассеты для плеера, который ему притащила Макс. У Билли, вообще-то, была аллергия на цитрусовые, но он каждый раз тактично молчал, лишь бы не смотреть на понурую рожу Харрингтона. Когда диалог не пошел в первый раз, что с гандонистым характером Билли — особенно после допроса Оуэнса — было немудрено, Стив в тупую сел на пол посреди палаты, достал из кармана потрепанную жизнью тетрадку и начал там что-то строчить до тех пор, пока Харгроува не пересилило любопытство. Оказалось, Стив не бросал попыток подготовиться ко вступительному сочинению в вуз Индианаполиса. Поэтому Билли, который под угрозой расстрела за любой проеб в оценках научился катать эти сочинения с завязанными глазами, милостиво вызвался помочь, не забыв, впрочем, простебать писательские навыки Харрингтона с ног до головы. Не перегибать палку было сложно. Билли не умел дружить. Билли умел запугивать людей, держать их на коротком поводке или на дистанции в две ебаные мили, и нормальное общение с Харрингтоном уже не в условиях стресса и выживания — это было, ну. Как заново учиться ходить. Или скорее летать — вот тебе палка с перьями, и вперед, Икар, эхей! Мы в тебя верим, дружище. Жить в вечной злобе было значительно проще, это — его стихия, система которой проста и логична. Держи оборону, скалься, хочешь кого-то защитить — ударь словами так, чтобы тебя по дуге обходили, нравится девчонка — трахни и выброси, чтобы не дать лишней надежды, нравится парень — заставь его тебя ненавидеть, но не привязывайся, сука. Главное — не привязывайся. С Харрингтоном Билли проебался по всем фронтам плюс-минус с самого начала, когда вместе с гнилью из него полезло желание не унизить и спровоцировать, а что-то такое… Такое. «Не принимай слишком близко к сердцу, Харрингтон. Такому красавчику, как ты, не о чем беспокоиться». Вот примерно в тот день Билли понял, что все, помянем. А потом снес Стиву ебало — как в предсмертной попытке вернуть все на круги своя. Даже помогло на какое-то время, надо же. А теперь приходилось мириться — уже не отвертишься. Ну не пиздить же Харрингтона каждый раз, когда в нем вспыхивали эти ебаные чувства. Стив бы вряд ли заценил такую вот дружбу. Билли мотнул башкой. Дружбу, господи. В конце концов, у Билли всегда была возможность все испоганить, верно? Верно. Только в таком случае проще было остаться на Изнанке — меньше претензий и никаких ожиданий. Харрингтон, как по расписанию, заехал вечером: привез шмотки, которые где-то откопала Макс, даже любимую кожанку. Билли шустро переоделся, впервые за пару месяцев ощущая себя в своей тарелке, и под наставления симпатичной медсестрички покинул госпиталь при лаборатории, где числился единственным пациентом. Серое, темнеющее от надвигающихся сумерек небо Хоукинса встретило его проливным дождем. Заебись приветствие, рады твоему возвращению, приятель. — Готов? — осведомился Харрингтон, перекрикивая шум воды, пока Билли безуспешно пытался прикурить намокшую сигарету. — К чему? — уточнил Харгроув, бросив свою дурацкую затею. Стив молча кивнул на машину, за лобовым стеклом которой в их сторону выжидающе косились несколько пар глаз. Билли закатил глаза. — Ты че, весь детский сад с собой привез? — Только Макс и Хендерсона. Он очень просился. Билли тряхнул плечами — с запакованных в кожу плеч, как с утки, во все стороны посыпались капли, задевая уже порядком промокшую джинсовку Харрингтона. Они молча добежали до БМВ, и Харгроув завалился на переднее сиденье, кивнув всем присутствующим. — Здаров, задроты. Макс угрюмо протянула ему сухие полотенца, завалявшиеся в кармане задних дверей. — Вытрись, чужую тачку заляпаешь. — Это вода, дура, — возразил Билли, отмахиваясь от рулона, которым настойчиво тычили ему в нос. — Мудак. Влезший внутрь салона Стив только усмехнулся на их пререкания. Он, разумеется, прекрасно знал, что за последние месяцы Максин бывала в лаборатории не реже него, и они с Билли успели сгладить углы в их проблемном общении. Билли старался, и Макс старалась в ответ, и пускай они не были образцовыми родственниками, сошедшими прямиком с упаковки кукурузных хлопьев, но, серьезно, покажите кого-нибудь, кто ими бы был. — Это твои, — Стив кинул в сторону Харгроува связку ключей, которые тот поймал на лету, и снял машину с паркинга, выкрутив руль. — Прости, браслетиков не было. Билли покрутил в пальцах ключи и заметил небольшой прикрепленный к ним брелок в виде половинки расколотого сердца с надписью «bitches». Не выдержав, громко заржал, вызвав недоумение у раскрывшего было рот Дастина. Господи, он был готов засосать Харрингтона прямо сейчас. — Не-е-ет, ты запомнил, ублюдок! — Билли хлопнул себя по колену и спрятал ключи во внутренний карман куртки. — Обожаю тебя. Руль в руках Стива заметно дрогнул, но он тут же выровнял положение, тихо пробубнив что-то про долбанные лужи. Макс ошалело уставилась на брата через зеркало заднего вида. — Стив сказал, у тебя была собственная армия демопсов, — выпалил Хендерсон, видимо, решив, что ждать больше нет смысла, и нетерпеливо поерзал в сидении. — Что, прямо так и сказал? — Билли дернул бровями, осклабившись. — Хендерсон, я ничего не говорил про армию! — возмутился Стив, покраснев ухом. — Да, но ты сам сказал, что это было охренеть как круто! Как думаешь, среди них мог быть Дарт? — обратился Дастин уже к водителю. Билли лизнул профиль Стива голодным взглядом, замечая, как нервно дернулся под голой кожей кадык, и повернулся к мальчишке, устраивая подбородок на мягкой обивке спинки. — Кто такой Дарт?

***

Ключи оказались от скромного фургона на отшибе одноэтажного района Хоукинса. Билли этот расклад более чем устраивал: ближайшие соседи на милю — фермеры да старики, которые слыхом не слыхивали ни про какого Билли Харгроува, а если и знали что-то про события тех месяцев, то не больше того, что рассказывали по телеку. Даже если его имя и мелькало где-то в некрологе, город не скорбел по нему настолько, чтобы хоть кто-то кроме его сверстников действительно придавал этому значение. Оуэнс в самом деле подкинул ему работу, взяв с Билли обещание не отсвечивать до тех пор, пока не решатся дела с его новыми документами, и теперь пять дней в неделю Харгроув вычитывал стопки газетных сводок с разных штатов, которые завозил ему курьер, и отмечал в них статьи с именами людей, которые числились в списке, выделенном непосредственно Оуэнсом. Большего о своей работе Билли не знал — ебаная игра в китайскую комнату. Собирай шифр, основываясь на данных с листочка, и отправляй готовые записи через щелочку в дверце. Большего от него и не требовалось. Плюсом монотонной работы была информация, которую Харгроув вычитывал из газет, пока искал нужные данные. За три месяца он нехило отстал от реальности, и теперь, будучи запертым в фургоне шесть на два с половиной без возможности даже сходить в магазин — нянька Стив прекрасно справлялся с этой обязанностью — пытался хоть как-то заполнить пробелы в знаниях. Пусть и с помощью дедовских инструментов. В конце концов, ему за это платили. Док пообещал отпустить его на вольные хлеба уже к декабрю, а это значило — еще полтора месяца, и он сможет свалить хоть в Индианаполис, хоть обратно в Эл-Эй, но с обязательным условием выходить на связь, когда это потребуется. Хитрые лабораторные крысы не оставили без внимания заявление той разумной ебанины, которая пообещала оставить Харгроува на сладкое. В общем, дивная новая жизнь по щелчку не начиналась. Билли перелистнул страницу газеты. «ХОУКИНСКИЕ ЛЬВЫ ПОБЕДИЛИ В МАТЧЕ ОТБОРОЧНОГО ТУРНИРА ЗА КУБОК МЕЖСЕЗОНЬЯ» Он прицокнул языком. Серьезно? Да Харрингтон просто уссытся. Билли скучал по игре и силовым нагрузкам — тело за последние месяцы заметно исхудало, но скобы сняли только в начале этой недели, так что к штанге суждено было притронуться еще нескоро. Он откинулся на гостевом диване, который служил его скромной рабочей зоной — гости, если таковые находились, все равно предпочитали тусоваться на стульях рядом с фургоном, вокруг мангала, который Билли водрузил туда, наплевав на технику безопасности. Денег на нормальную плиту не было, а жрать периодически надо было. Да и Харгроуву нравилось время от времени залипать на остывающие угольки после рабочего дня, ежась в кожаной куртке, которая нихера не спасала от промозглого индианского климата. Желудок предательски заурчал, но стоило только подумать о недоеденной курице, которая второй раз отдала богу душу еще пару суток назад, как голод заметно поутих. Конечно, можно было разогреть что-то из полуфабрикатов в микроволновке, но Стив все равно пообещал притащиться в конце дня с каким-то небольшим сюрпризом. Оставалось надеяться, что этот сюрприз — ящик пива и пакет стритфуда, а не Дастин, мать его, Хендерсон. За окнами послышался шорох мажорских колес — вспомнишь солнце, вот и лучик. Билли переступил невысокий кофейный столик, нагруженный макулатурой, и пошел открывать дверь, в проеме которой тут же появился Харрингтон — таким крупным планом, что Харгроув невольно сделал шаг назад, чтобы не упираться лбом в его нос. Лицо у Харрингтона было предельно серьезное. — О. Кто-то умер? — крайне тактично поинтересовался Билли, попытавшись заглянуть ему за плечо. Стив скрестил руки на груди — верный признак того, что сейчас тот включит свой режим боевой мамаши. — Пообещай мне, что не станешь в ней копаться, пока не рассосутся швы, — строго потребовал Стив. — В ком — в ней? Ты мне там шлюху привез? — не прекращал упражняться в своем остроумии Харгроув. Харрингтон закатил глаза и отступил на шаг. Прицепом к его тачке была пришвартована изрядно помятая синяя «камаро». Сердце Билли натурально пропустило удар. — Я… — запнулся он, метая глазами то в сторону машины, то в сторону Стива. — Откуда ты… Билли в два шага спустился с узкой входной лестницы, обтекая Харрингтона, и рванулся к своей тачке. Левая бочина была вмята в салон — Билли вскользь помнил, как его протаранили на парковке Старкорта. В целом, если затариться комплектующими, Харгроув мог поправить состояние своей детки, благо, в механике он разбирался неплохо. Билли открыл капот, дернув затвор, и залез под него с головой. — Выкупил у твоего отца. Блядь, Харгроув! Билли высунулся обратно и стрельнул холодным взглядом в сторону Стива. — Какого хуя, Харрингтон? В благодетеля заделался? Сколько я тебе должен? Стив тяжело вздохнул и спустился со ступенек, медленно подходя к машине. — Расслабься. Нил отдал ее мне за двести баксов, лишь бы избавиться от хлама на заднем дворе. Точно. Харгроув слабо усмехнулся. Макс говорила, что отец начал выкидывать его вещи сразу после похорон. Удивительно, что тачка вообще столько продержалась. — Значит, двести баксов. Харрингтон громко захлопнул капот «камаро» перед его лицом. Билли тут же треснул его по руке за такое издевательство над его девочкой. — Научись принимать подарки, Харгроув. И достань пиво из багажника. Билли зажмурил глаза. Хотелось заорать в лицо мудаку: такие подарки не дарят приятелям, Харрингтон. Сколько бы они там ни стоили. Для Билли эта тачка была единственным, что тогда, под крышей Нила, доказывало ему свою собственную самостоятельность. Что он чего-то там стоил. Эвфемизм независимости от вечной тирании — сесть и уехать, когда наступало хуево, отоспаться на заднем сидении. Иметь возможность никогда не возвращаться домой. Знал ли об этом Харрингтон? Разумеется нет. Но знал, что для Билли машина была ценна. И просто принес эту ебаную статую Свободы на золотом блюдечке. Харгроува распирало от злости и благодарности. Со Стивом так было всегда — полярные чувства, которые и поодиночке-то били в башку до звездочек, а вместе ебашили до искр в глазах. Пошел нахуй, Стив Харрингтон. Я люблю тебя. Билли распахнул глаза и проморгался. Ого. В смысле, ого. Нихуя себе. И после этого открытия ему следовало терпеть Стива весь вечер. Терпеть себя, чувствующего это к Стиву весь вечер. Билли подхватил из багажника БМВ ящик пива и нехотя поплелся в фургон, как на плаху. Парень, это конечная. Вместо билетика выплюни свое грязное сердце в руки вон тому симпатяге-кондуктору. — Я тут подумал, — начал Харрингтон, стоило Билли поставить коробку на дощатую стойку кухни. — Может, в кино выберемся? Харгроув поднял на него немногозначительный взгляд. — Харрингтон, ты ебанулся? — В смысле, — поспешил прервать будущий поток аргументированных возражений Стив. — Ну, можно же на тебя какую-нибудь кепку напялить. У меня в багажнике завалялась от Дастина. Или усы тебе накладные приклеим. — Усы у тебя тоже в багажнике завалялись? — уточнил Билли, облокачиваясь на кухонную стойку. — Так, я повторю вопрос… — Ну или не в кино, — закатил глаза Стив. — Тебе серьезно не хочется куда-нибудь выбраться? Поехали на карьер, выпьем пива. — Посмотрим на звезды, полобызаемся, — продолжил Харгроув, на лицо наползла ухмылка. — Ты забыл, сколько там подростков? Если хоть один пубертатный придурок узнает мое лицо… — Мы наденем кепку. — …то моим планам пиздец. Полтора месяца, Стив, и я съебу в родную Калифорнию. Спасибо, продержусь без карьеров. Позови Бакли, в конце концов. Она больше похожа на подходящего кандидата для подобных тусовок, — закончил свою речь Билли и мысленно поморщился. Ну и нахуя он это сделал? Все и так твердят Стиву о том, какая они с Робин охуенная пара. Харгроув и сам успел убедиться, когда она заходила на прошлой неделе познакомиться с живой «легендой». Заочно они-то были знакомы, он даже мельком запомнил ее, когда в полуосознанном состоянии бегал по моллу под влиянием Истязателя. В общем, девчонка — огонь. Хуле Харрингтон от него-то хочет? — Но я зову тебя, — до крайности членораздельно проговорил Стив и выжидающе на него уставился. Билли страдальчески простонал. Опять он свою шарманку завел. Как будто одной машины недостаточ… Билли прострелило от осознания, как пулей крупнокалиберного в голову. Да нет, блядь, быть не может. Он же просто стебется. Самый завидный гетеро-мальчик этой ссаной деревни не мог пытаться позвать его на свидание. Харгроув отпружинил от стойки, круговым движением расправив широкие плечи. Вцепился в начинающего нервничать Стива взглядом. — Харрингтон. Ты че, меня обхаживаешь? Тот вытаращил на Билли свои оленьи глазищи и открыл рот, готовясь начать отнекиваться. К этому Харгроув был готов. Ткнуть в лицо странным поведением Короля Стива, давай, сука, оправдывайся, и мы посмеемся вместе. Прикинемся, что этого не было. И ты в ужасе съебешь на улицу, позовешь свою подружку… — Наверное, да, — с заминкой ответил Харрингтон, кадык его дернулся под пристальным взглядом Билли, как рыба, пытавшаяся ценой целостности жабр вырваться из-под ранящего крючка. — То есть, если и так, то что? Стив, стоя от него в жалких метрах, отделенный от бушующего внутри Билли урагана ветхой створчатой дверцей кухонной зоны еще и пытался храбриться. Или, возможно, он спрашивал сам себя? Харгроув милостиво решил помочь ему ускорить мыслительные процессы. — В смысле, есть ли у меня с этим проблемы? — вкрадчиво произнес Харгроув, пиная коленом одну из створок. Стив медленно кивнул, не в силах оторвать от него взгляда. — Если и так, Стиви, то проблемы тут только у тебя. Потому что мне нахуй не упали твои походы в кино и карьеры. Я два чертовых года думаю о том, как буду драть тебя в глотку, — зло выдохнул Билли в дюймах от его лица. Стив прикрыл глаза и гулко сглотнул. Вена на его раскрасневшейся шее заходилась в бешеном ритме. Билли вцепился рукой в его волосы, потянул чуть наверх, заставляя вновь приоткрыть глаза. Давай, Король Стив, беги, я считаю до трех. Потому что это — не предложение. Сухая констатация факта. Что ты будешь с ним делать, а, золотой мальчик? Стив поплывшим взглядом огладил его лицо и повел уголком губ в улыбке. Притерся к руке, сжимающей волосы, выдохнул: — Тогда чего ты ждешь, Харгроув? Алые губы встретились с зубами Билли на полпути. Харгроув дернул Стива назад, прикладывая головой к ребристой стене фургона, и медленно проследил языком укус, загнанно дыша Харрингтону в рот. Тот приглашающе приоткрыл его чуть шире, встретился с языком Билли своим и мелко задрожал. Харгроув углубил поцелуй, тщательно стараясь высосать из Харрингтона душу. Чтобы тот больше не смог говорить свои тупые, выбивающие почву из-под ног фразочки. Чтобы мог только бессвязно стонать. Билли притерся ближе, сокращая расстояние до минимума, выпустил волосы Стива, переключившись на подрагивающий от напряжения торс под футболкой. Стив застонал ему в рот, схватился в ответ за домашнюю майку, прошелся теплой, горячей ладонью по голой спине, сжал мышцу под лопаткой, оставляя короткие борозды от ногтей. Не таких, как у девчонок. В херову тысячу раз лучше. — Уверен, что не хочешь сбежать, Хар… ха… блядь, — прошептал Билли, сбиваясь на тяжелое дыхание, когда колено Стива проскользнуло между его ног, явственно надавливая на болезненно наливающийся член. Стив дернул ногой чуть вверх, притерся бедром и горячечно зашипел Билли на ухо: — Уверен, что хочешь спросить это еще раз, Харгроув? Билли схватил его под нижнюю челюсть, выворачивая голову Стива так, чтобы открыть себе доступ к беззащитной шее. Харрингтона хотелось заклеймить, основательно, чтобы не скрыла ни одна плотная водолазка, чтобы ни одна миленькая клиентка вшивого проката не позарилась на дежурно улыбающегося за кассой красавчика, за три ебаных метра различая, что он уже кому-то принадлежал. Потому что сам Билли уже очень, очень, сука, давно принадлежал без остатка. Не хватало разве что вывески над башкой с мигающими лампочками: сучья собственность Стива Харрингтона. Харгроув оставил отметину за ухом, дальше — на сгибе под челюстью, прикусив чувствительную кожу так, что Стив, бездумно, не отдавая себе отчет, всхлипнул. Он вывернул голову из хватки и впился в Билли жалящим поцелуем, толкая того обратно, через перегородку, прямо к кухонной стойке, о которую Харгроув приложился поясницей. Боль растеклась вверх по диафрагме, распалась ноющим чувством на свежих шрамах, немного отрезвляя. — Черт, — протараторил Стив между поцелуями. — Черт, прости, я забыл. Он шустро скинул с себя куртку с футболкой, оставил на шраме, вылезающем от ключицы на шею, влажный след, мазнул губами по подбородку. В чернеющем взгляде напротив Харгроув заметил маниакальный отблеск — это у Харрингтона со свистом сорвало резьбу. Он ни черта не грациозно рухнул на пол, приложился к вздыбленной ширинке Билли ртом, прослеживая изгиб дернувшейся от внезапного прикосновения плоти. — Ты говорил что-то про глотку, а? — прошелестел Стив, ловко справляясь с застежкой ремня и прижимая свободной рукой бедро Билли плотнее к столешнице. — Или тебе нужно особое приглашение? Харгроув облизнул покрасневшие губы и запустил ладонь в растрепавшиеся волосы Стива. И в следующий миг ебаный мир без всяких там потусторонних сил раскрошился на части.