***
Все вокруг плывет, будто даже почва под ногами стала зыбкой. Рейнира почти не помнит, как добралась обратно до замка. Она увидела это — страх, написанный на его лице. Останься, останься, останься — молча просила она, глядя на него. Не моргая, чтобы не дать слезам сорваться вниз по щекам. Стараясь казаться хоть немного более уверенной, чем ощущала себя на самом деле. Но Деймон ушел, оставляя ее с расстегнутой блузой и раскрошенным на мелкие части чувством собственного достоинства. С разбитой надежды. И когда она проходит мимо Кристона, залетая в свои покои и ловя его обеспокоенный взгляд, у нее проносится мысль. Слишком дикая и неправильная, но ее отголосок оседает в голове. И Рейнира не думает. Она просто делает. Выхватывает из его рук шлем и смеется, стараясь заполнить этим смехом пустоту внутри и скрыть покрасневшие глаза. Потому что ей просто необходимо. Необходимо что-то — кто-то, — чтобы пережить эту ночь. Его губы совсем не такие, слишком мягкие, поцелуй больше напоминает прикосновение теплого солнца, а не бушующий пожар, руки недостаточно крепки. И весь Кристон — это просто недостаточно. Но она просит его погасить свет и тянет в свою постель, то ли спасаясь в его объятиях, то ли просто назло ему. И все это должно быть не так. Не в темноте на ощупь, чтобы Коль не мог увидеть надписей на ее коже, не так тихо, почти бесшумно, скрываясь. Не так, не так, не так. И когда он выскальзывает из постели, исчезая за дверями покоев, Рейнира его не останавливает. Лишь крепче впивается пальцами в одеяло, как будто держаться хоть за что-то жизненно необходимо. Отпустишь — разобьешься. Закрывая веки и погружаясь в беспокойный сон, она все равно видит его.***
Он просыпается с жуткой головной болью, настолько мерзкой, что хочется раскроить себе череп. А когда спустя несколько мгновений в помутневший разум приходят воспоминания о случившемся накануне, это желание лишь усиливается. Сколько алкоголя нужно выпить, чтобы стереть это знание? Явно больше, чем он когда-либо сможет. Лишь когда Неведомый придет за ним, тогда у него получится. Его бывшая любовница, чье имя он даже не хочет произносить, будто теперь оно может обжечь ему язык, кидает ему пару язвительных замечаний и оставляет в одиночестве. Он стягивает с себя рубашку и тянется к кувшину с водой, после выливая ее себе на лицо. Холод бодрит, и Деймон вздрагивает, проводя по мокрым прядям ладонью. И замирает. Медленно вытягивает вперед правую руку, думая, что ему показалось. Но на его предплечье теперь чернеют буквы, каждая из которых впивается в сердце наконечником стрелы. Кристон Коль. Злость поднимается изнутри ураганом. Неуправляемая, такая сильная, что выплескивается в яростный крик. Злость на этого стражника, на нее, на себя. Его мелко трясет, и он хватается за край стола, стараясь успокоиться. Он не хочет думать о том, что сам толкнул ее к этому, оставив одну. Не хочет представлять, как кто-то другой касался ее кожи. Как кому-то другому досталось то, что всегда должно было принадлежать ему. Это справедливо, но Деймон не хочет никакой справедливости. Он хочет ее. Всю, полностью, с ее улыбками, большими серыми глазами. С ее поцелуями, разжигающими внутри него пламя. И когда его волокут к Визерису, эта мысль бьется о стены черепной коробки набатом. — Выдай ее за меня, — хрипло просит Деймон, лежа на каменном полу тронного зала. Глаза брата округляются, будто он не верит в то, что слышит. — В обмен на корону, ты сказал, я могу просить у тебя все, чего пожелаю. Я хочу Рейниру. Деймон молчит о том, что она предназначена ему судьбой. Он и так ходит по острию валирийского меча — того самого, что сейчас приставлено к его горлу. И Визерис изгоняет его, хотя его смерть решила бы многие вопросы и проблемы. Брат щадит его, не понимая, что своим отказом на самом деле убивает.***
Деймон находит ее перед самым отъездом, выходя из-за гобелена, за которым скрывался. Усталость отражается на ее лице так явно, что ему немедленно хочется стереть ее, укрыв в своих объятиях. На Королевскую гавань уже опустились сумерки, и ему стоило бы покинуть ее до захода солнца, но… один раз он уже ушел, когда должен был остаться. И доказательство этому теперь выжжено у него на руке. Оно настолько ощутимо, что желание вырезать кусок кожи с чужим именем и швырнуть в пламя не оставляет его весь день. И только мысль о том, что Рейнире приходилось жить с этим столько лет, останавливает его. Он это заслужил. Она поворачивается к нему, словно заранее знала, что он окажется здесь. Дождется ее. Деймон сокращает оставшееся расстояние, становясь к ней вплотную. Привычный терпкий аромат ее духов окутывает его, принося успокоение. Словно, когда она рядом, ничто другое не имеет значения. — Я вернусь, — говорит он ей на валирийском, глядя глаза в глаза, чтобы Рейнира не сомневалась. Чтобы верила так же сильно, как и он. Она недоверчиво поджимает губы, будто бы готовясь сказать ему, что он мерзавец. Но Деймон наклоняется, проглатывая все ее возражения, и целует, не волнуясь о том, что их кто-то может увидеть. — Я вернусь за тобой, — вновь повторяет он, отрываясь от ее губ. Шепчет, держа ее плечи и не желая отпускать. Борясь с позывом прямо сейчас посадить ее на Караксеса и улететь на Драконий камень. Но в этот раз все должно быть правильно. — Я вернусь и сделаю тебя своей женой. Он чувствует, как теплая слеза падает на его щеку, и вновь целует Рейниру. Обещая, что действительно вернется. Что больше не будет бежать. Что обязательно сделает ее счастливой и исправит все свои ошибки. Рейнира сжимает его ладонь и кивает, пока слезы сплошным потоком продолжают течь по ее щекам, падая на его лицо. Рейнира верит. Ведь родственные души должны находить путь к друг другу, даже если он тернист и полон испытаний, ошибок и разлук.