Печенье к кофе

Чонгук врезается задницей в угол стола, охает в чужие губы и спешит вскарабкаться на, к счастью, подвернувшуюся горизонтальную поверхность, не разрывая крепких объятий. Юнги целует глубоко и мокро, с жадностью ловит ртом крошечные всхлипы. Парень в его руках млеет от ласки. Чон дрожит, задыхается, цепляется непослушными пальцами за крепкие широкие плечи, елозит задницей по столешнице в нетерпении, позволяя между ног вклиниться чужим бёдрам. Мин твёрдый, и от осознания его возбуждения кружится голова, а внизу живота заплетается ноющий узел сладкой боли. Перед глазами плывет, дыхание тяжелое-тяжелое. Рука сама тянется к вздутому под джинсами паху. — Гуки-и… — Юнги звучит так хрипло, что Чон заходится мурашками. Не позволяя любовнику отдалиться, он мажет языком по его сочным лепесткам приоткрытых губ и давит на возбуждение сильнее, пальцами сминая горячую пульсирующую плоть, требующую внимания. Мин запрокидывает голову и гортанно мычит. Отросшие волнистые пряди ниспадают на лоб и закрывают глаза. Капельки пота лениво плывут вдоль висков. Черная футболка липнет к телу, обтягивая подтянутые мышцы груди и бусинки вставших сосков. Подавшись вперед, Чонгук прикусывает острый кадык, выдёргивает из-под ремня край футболки и руками пробирается к обнаженной коже живота, тут же подушечками пальцев принимаясь дразняще ласкать. Юнги кусает щёку изнутри и хмурит брови, роняя сдавленный стон. — Ты так легко заводишься, — шепчет парень ему куда-то в острую челюсть, мажа по коже губами. — Мы еще ничего не сделали, а ты уже готов спустить в штаны. — Чон игриво проводит костяшкой по бугрящейся ширинке. Губы невесомо обводят контур пульсирующей жилки на взмокшей шее. Сексуальные пытки над Юнги дарят особое удовольствие. — Я готов спустить в тебя, — рыкает в ответ и впивается пальцами в раздвинутые бёдра, заставляя разъехаться их ещё шире. Прижавшись вплотную, толкается, выбивая из чужой груди мелодичный высокий стон. Злящийся Юнги — обжигающе горячий Юнги. — Вот я и говорю: выдержка ни к черту, хен, — продолжает умышленно выводить из себя, хотя сам держится на последнем издыхании, чтобы не заскулить. — Школьникам в пубертате и то больше нужно. Мин цокает языком и склоняет голову на бок. Чёрные блестящие глаза сводят младшенького с ума. Вспыхнувшие огоньки заставляют нервно сглотнуть в преддверии чего-то недоброго. — Хочешь со мной посоревноваться в выносливости? — Что тут соревноваться? И так всё ясно. Не успевает юноша договорить, как его ширинка расходится, и из плена тугих боксеров вываливается налитый влажный член. Гук охает, круглыми глазами смотрит вниз, а Юнги, не медля ни секунды, склоняется и широким мазком языка скользит по кукольно-розовой головке, затем целует с громким чмоком. Дрожь электрической волной пронзает тело Чонгука: парень выгибается и стонет надрывно, пальцами не прекращая комкать футболку на чужих плечах. — Ты течёшь как девчонка, — усмехается, подбирая языком капельку смазки с выступающей венки. — И ещё смеешь что-то говорить о моей выдержке. — Кончиком носа Мин ведёт вниз по стволу к поджатым яичкам, чтобы в следующее мгновение с жадностью и их облизать. Гук дёргается, всхлипывает, на рефлексе подкидывает бёдра. — Если такой острый на язык, то лучше бы взял и поработал им. — Парирует, дерзит, когда на самом деле так нуждается. Наивно полагает, что надломленность в голосе невозможно уловить. Юнги замирает, а после поднимает голову, демонстрируя шкодливую улыбку. Тёмный помутнённый взгляд прибивает к месту тупыми гвоздями, превращая в трепыхающегося беспомощного мотылька. Жарко. От огоньков, танцующих в чёрной бездне, жарко. Выпрямившись, мужчина вновь вклинивается вплотную меж раздвинутых ног. Обнажённый член теперь трётся о натянутую джинсу, пачкает её сочащейся смазкой. Юнги кладёт руку на изгиб тонкой талии и склоняется к раскрасневшемуся ушку, выдыхает тяжело, пуская табун мурашек по чувствительному разгорячённому телу напротив. — Если ты хочешь, чтобы я поработал им в твоей заднице, так и скажи. Чонгук вздрагивает. Налитая плоть дёргается, скользнувшее семя быстро впитывается в светлые брюки Юнги, образуя пятнышко. Сердце пульсирует где-то в желудке, пот над верхней губой до невозможности солёный. Мин отстраняется и заглядывает в глаза. Волосы прилипают к вискам и переплетаются влажными прядками на щеках. Он тяжело дышит, губы блестят от слюны, в чёрных пропастях пылает огонь возбуждения. Гук не может выдавить ни слова, но повисшее молчание расценивают до обидного правильно. Парень пугается, когда его резко хватают за руку и стягивают со стола. Послушной марионеткой он разворачивается в чужих объятиях и вот уже лежит торсом на нагретой столешнице, оттопырив задницу напоказ. Футболка задирается, зажатый между лакированным деревом и животом член не перестаёт дёргаться и сочиться. Чон кусает губу, ощущая горячую ладонь на пояснице. Волосы лезут в рот, пот щиплет глаза. Руки перед собой сжаты в кулаки. Юнги быстрым рывком отправляет штанины вниз до щиколоток. Выставленные округлости удостаиваются смачного шлепка. Мазнув щекой по столешнице, Гук стонет. — Посмотрим, какая у тебя выдержка, мальчик. Надолго ли тебя хватит. Даже не видя Юнги, Чонгук знает, что тот улыбается — как кот, объевшийся сметаны. На выпуклости младшенького, обретённые путём упорных тренировок, он тоже смотрит как на самое вкусное лакомство. Опустившись на колени, любовно и нежно оглаживает ладонями упругие половинки, пальцы едва ощутимо впиваются в сочную мякоть, но чтобы не осталось белых следов. Чонгук мелко подрагивает, ноги ватнеют и не слушаются — вот-вот придётся осесть на пол. Хочется подвильнуть задницей, но юноша не решается. Он забывает как дышать, когда ощущает влажные чмоки на каждой ягодице. — Готов поспорить, твой член дёрнулся, да, Гуки? — Мин погружает средний палец меж половинок и ведёт до самого ануса, чтобы игриво тыкнуть мозолистой подушечкой в сжимающееся кольцо мышц. — Ты такой нахальный и смелый — дразнишь меня постоянно, — да только никак не решишься открыто попросить, чтобы я тебе отлизал. Чонгук молчит. Утыкается лбом в столешницу и до скрипа сжимает зубы. Чужое дыхание россыпью мурашек расцветает на чувствительных местечках. — Люблю, когда ты сопротивляешься, — выдаёт со смешком и засасывает кожу на левой ягодице, нежно сжимая в ладони правую. Сдавленный стон распаляет, заставляет собственный член в штанах заливаться семенем. Чонгук дрожит, но на встречу не подаётся. Оставив ещё одни укус чуть выше ляжки, Юнги широко лижет полоску-разрез, а после разводит половинки и дует на сжавшееся розовое кольцо. Партнёр охает, елозит корпусом по столешнице, его очаровательные яички мило поджимаются. Не позволяя любовнику подготовиться, Мин подаётся вперед и утыкается языком в анус, быстро раскрывает его и проскальзывает внутрь. Чонгук обхватывает края стола руками, ногти на пальцах белеют, а закушенная губа кровоточит. Возбуждение липкими нитями повязывает всё тело целиком. Слюна стекает на стол, и парень тут же растирает её щекой, когда Юнги вновь толкается языком. — Ну что, малыш, тебе не хочется спустить? — подбирая то самое слово, забавляется, выдыхая на влажное колечко. Зарывшись в половинки, жадно облизывает яички, впивается губами и подсасывает. Чонгука подкидывает на месте, невольно он распадается на крик. — Перестань! Так нечестно! Я бы посмотрел на тебя, окажись ты на моём месте! — Это предложение? — усмехается, целуя розовенькую промежность. Пальцы параллельно сминают упругости, но куда напористее. Чонгук не выдерживает, начинает подмахивать задницей, напрашиваясь на заветные ласки. — Может, я и соглашусь. Будь аккуратнее со словами, детка. — Иди к чёрту! Ты и минуты не продержишься! Гук чувствует своим филейным местом, что любовник улыбается. Шкодливо, самодовольно, нагло. Посильнее раздвинув ягодицы, Юнги кончиком языка обводит анус, чувствуя усилившуюся дрожь. Кружит, рисуя влажные узоры, а тело под ним едва находит силы, чтобы не осесть на пол. Чонгук начинает жевать волосы, угодившие в рот, лишь бы громко не застонать. Под животом тёплая липкая лужа. Ласки перестают быть неспешными и дразнящими: утонув лицом в жаркой узости, Юнги принимается жадно вылизывать сокращающийся проход, впивается губами и причмокивает, наконец добиваясь громких песен удовольствия со стороны парнёра. Не совладав с собой, Чон забивает на гордость и захлёбывается стонами, дёргается и подвиливает задницей, насаживаясь на чужое лицо в призыве большей стимуляции. Горячий скользкий язык не перестаёт мучить; вот он уже ласкает гладкие стенки изнутри, растрахивая узкую дырку. Юнги прикусывает плоть и рычит, погружаясь всё глубже и глубже. Собственный член сейчас взорвётся, необходимо коснуться, но мужчина не выпускает из рук раскрасневшиеся половинки, засасывая и зацеловывая сокращающиеся мышцы. — Не могу… Юнги… Боже… Чонгук с надрывным криком удовольствия кончает под себя, даже не прикоснувшись к изнывающей плоти. Напоследок лизнув пульсирующий анус, Мин чмокает каждую из ягодиц и отстраняется. — Мне кажется, прошло меньше минуты. Чон пытается выпрямиться. Его пошатывает. Парень разворачивается на ватных ногах и замечает самодовольную рожу напротив, но такую затраханно-красивую, что очередной стон невольно вырывается из глотки. Облепленный влажными волосами, с мокрыми блестящими губами и чернотой в лисьих глазах, Юнги в очередной раз доводит до гроба. Плюнув на желание стереть эту надменную улыбку увесистым кулаком, Гук хватает мужчину за воротник футболки и тянет на себя, впиваясь поцелуем. — Я сейчас тебе отсосу, и готов поспорить, что управлюсь за секунд тридцать, — выдыхает в чужие губы, зарываясь пальцами в длинные волосы на затылке. — Боюсь, мне хватит и десяти. — Стареешь, — хмыкает и толкает партнёра к стене, где так удачно располагается чёрное кожаное кресло. Юнги падает туда, и не успевает он вдохнуть поглубже, как между ног умещается Чонгук, проворно начинающий копаться с топорщащейся ширинкой дрожащими пальцами. Из упавших штанов парень, спотыкаясь, успевает вышагнуть, и вот теперь с голой задницей на острых коленках восседает перед изнывающим от возбуждения любовником, у которого перед глазами звёздочки водят хороводы. — Не вздумай дразнить, — шипит Мин, стоит младшенькому костяшками пальцев провести по влажной ткани боксеров, обтягивающих дёргающийся член. В ответ на замечание Гук округляет кукольные глазки и невинно хлопает ресницами, назло партнёру лишний раз проводя по мясистому горячему стволу кончиками пальцев. Юнги дёргается, запрокидывает голову и мычит через сжатые губы. Лицо его персонального дьяволёнка украшает самодовольная улыбка. Джинсы ползут вниз. За ними, медленно-медленно, издевательски, стаскиваются и трусы. Освобождённый член, багровый, толстый, увитый переплетениями вен, извергает очередную капельку смазки. Чонгук голодно облизывается, но преступать к заветному лакомству не спешит: ладони парень укладывает Мину на живот, под футболку, и ведёт выше, подбираясь к груди, да только Юнги ручонки перехватывает и хрипло чертыхается. — Я ведь потом отыграюсь. Себе же делаешь хуже. От огоньков в чёрных лисьих глазах Чон дуреет, низ живота вновь начинает крутить зарождающимся возбуждением. Так хочется поцеловать: вот забраться на колени, заломить руки за голову и целовать до беспамятсва, чтобы Юнги брыкался и протестовал, умоляя дать кончить. Голая задница так прекрасно будет потираться о влажный стояк! Мин точно будет подкидывать бёдра. Чёрт! Чонгук до боли прикусывает губу. Уловив в его взгляде недоброе, любовник прищуривается и выгибает бровь. Хватка на запястьях становится крепче. Юнги отрывается от спинки кресла и пытается выпрямиться, но тут и Гук начинает действовать: быстро вырывает руки, впивается ими мужчине в шею и набрасывается с поцелуем, без промедлений засовывая язык куда поглубже. Низкий грудной стон сводит с ума. Прижавшись как можно ближе, парень ощущает, как обнажённые члены соприкасаются, и теперь уже собственный скулящий стон вырывается из губ. — Да что ж ты делаешь? — пытается выяснить Юнги между громкими влажными чмоками. Ничего не отвечая, Чонгук толкает мужчину обратно, заставляя полулежать в кресле. Не отсасываясь от чужого рта, он вскарабкивается Мину на колени, умещая задницу ровно на пульсирующий член. Тот попадает между ягодиц и несколько раз проскальзывает туда-сюда. — Чо-нг...гху.. Чон перебивает любые попытки разговора своими губами. Вцепившись в чужие руки, намертво припечатывает их к кожаным подлокотникам, а сам выгибается кошкой и начинает двигаться, елозя по изнывающей плоти филейным местом. Юнги хочет вырвать запястья, но первые три попытки не увенчиваются успехом; а на четвёртый раз, когда он сильно кусает Чона на язык, вытащить левую руку всё же получается, но мужчина тут же укладывает её на узкую талию любовника, на что тот блаженно мычит в поцелуй, не прекращая выделывать пируэты на чужих коленях. — Ещё чуть-чуть. Вот так, детка, — шепчет Мин парню на ухо и подкидывает бёдра, на что тот хнычет и свободной рукой впивается в крепкое плечо. Продолжая выгибаться, Чон утыкается любовнику в шею, оставляет влажные поцелуи и не перестаёт скулить, ведь его собственный член, зажатый между телами, вот-вот взорвётся от трения. Волосы снова во рту, пот застилает глаза, ладони липкие, и дышать тяжело-тяжело. Юнги поймал какой-то ритм, согласно которому резко подбрасывает таз, заставляя Чонгука раз за разом содрогаться. Пальцы правой руки скребут по обивке подлокотника, левая же впивается Гуку во влажную кожу. Мин кусает губы. Мокрые волосы липнут к лицу и шее, футболка облепила грудь. — Совсем немного. Пожалуйста, малыш, — просит он, и от хриплого низкого голоса Чон готов визжать. Собрав все силы в кулак, он активнее привычного начинает елозить задницей по члену. Губы находят чужие. Какие же у Юнги они горячие и мягкие — только от этого парень готов кончить, сминая пухлые багровые лепестки с большей страстью и настойчивостью. — Я близко, — хнычет в поцелуй, прогибаясь в спине. — Я тоже, зайка. Постарайся для меня. Я так нуждаюсь в тебе сейчас. Мужчина опускает руку с талии Гука на его член и сжимает. Парнишка стонет и спешит укусить Юнги за мокрую от слюны губу, успевшую здорово распухнуть от непрекращающихся поцелуев. Ещё несколько усердных толчков, и Чон повторно изливается, пачкая чужую ладонь и облепленные потными футболками животы. Содрогаясь в оргазме, он невольно натирает и уместившийся под задницей член, вследствие чего Юнги бурно кончает следом. — Это было дольше, чем тридцать секунд, — усмехается Мин, сжимая сочную ягодицу партнёра. — Мы вообще-то про отсос спорили, — парирует, кусая мужчину под челюстью. — Значит, главная проверка ещё впереди? — Неси секундомер, папаша