Пленённая судьба, единственная в отрешенье.
И не сбежать от сновиденья наяву, и нет надежды на опереженье.
Даже раненый и почти неспособный передвигаться (магия исцеления ускорила, но не завершила процесс), Вэйвер не подавал признаков того, что сдается в их Войне за Святой Грааль. Если он не готовил усовершенствованный и пополненный алхимический арсенал, то сосредоточенно разглядывал карту. Его рука металась по бумаге: линия в одном месте, нацарапанная заметка в другом, через реку, вопросительные знаки и круги, разбросанные по карте в организованном хаосе созерцательного ума. Но сколько бы он ни строил гипотетических планов, сколько бы времени они с Диармайдом не рассуждали о Райдере, Арчере и их шансах в поединке с ними, они ни к чему не пришли. Райдер был совершенно неизвестен, если говорить об истинном имени или Благородном Фантазме, а об Арчере они знали слишком много, чтобы понять, что борьба на этом фронте была самоубийством. Как бы они ни старались, как бы ни разрабатывали стратегию, всё, к чему они могли прийти, — это четкое понимание того, что нет такого плана, который бы послужил им на пользу. Вэйвер вынужден был с неохотой признать, что каждый раз, когда они пытались следовать какому-либо плану, всё заканчивалось тем, что он почти сразу же летел в ад. Диармайд сказал, что раз всё так, то, возможно, лучше поменять условия. Не гнаться в открытую за битвой и не искать противников, а вести разведку с высоты и использовать любую возможность, которая ещё может представиться. Бросить осторожность на ветер в долгосрочной перспективе и действовать в краткосрочной? Вэйвер не мог придумать плана, который устраивал бы его меньше… но он не спорил. Он мог разработать стратегию и сделать это хорошо, но Вэйверу не хватало опыта, полученного на сотне полей сражений и стольких же суровых решений, принятых на них же. Так пара оказалась на вершине городского моста, откуда открывался вид и на город, и на разрушенное русло реки Мион: вода уже начала более уверенно уходить в океан, но глубокие шрамы на земле останутся надолго, даже если их будут пытаться восстановить. Вэйвер изо всех сил старался не смотреть вниз, но один-два быстрых взгляда уже слишком напоминали о том, с какой силой они имеют дело. Арчер был воплощением смерти и разрушения, и если они в итоге столкнутся, Король Героев может стать гибелью для них обоих. —…Это на самом деле довольно красивое место, не так ли? Вынырнув из мрачных и унылых мыслей, Вэйвер поднял глаза на рыцаря в обычной одежде рядом с ним — Диармайд смотрел на городской пейзаж, солнце опускалось к горизонту, изрезанному скоплениями зданий по обе стороны, и окрашивало небо в оранжевые тона с серебристо-фиолетовыми разводами облаков. Возможно, впервые Вэйверу пришло в голову, как далеко он зашел ради этого путешествия — и всё же, за то короткое время, что он провел в далеком чужом городе, он начал чувствовать себя как дома. Так высоко над землей дул суровый ветер, но он нес запах океана и зимнюю прохладу, и это казалось вполне нормальным посреди дико ненормальных событий. — Ну, по крайне мере почти что легко забыть, что весь город — это зона боевых действий, — пробормотал в ответ Вэйвер, на мгновение оглянувшись на реку. — Почти, — с небольшой улыбкой отозвался Диармайд. — Если нам повезет, то, возможно, этому городу и его народу не придется терпеть дальнейшие разрушения до конца. Всё ещё казалось невозможным, что именно это, по мнению такого героя, как Диармайд, стоит так много. Что такой глупый маг, как Вэйвер Вельвет, может стать воплощением желания, для исполнения которого даже чудо Грааля не требуется. Что он может смотреть на закат и улыбаться вот так, без тени страха, даже когда их дни исчисляются в лучшем случае однозначными цифрами. Вэйвер чувствовал, как в его голове начинает формироваться мысль о том, чего он бы хотел достичь в будущем, при удачном исходе этой ночи, однако его пугало то, что смерть буквально стоит у него за спиной, подняв косу — велика была вероятность, что ещё до того как хоть какие-то амбиции до конца сформируются, он потерпит поражение. Смог бы он когда-нибудь при встрече с собственной гибелью казаться настолько довольным обстоятельствами? Вэйвер напомнил себе о том, что, насколько он мог судить, осталось всего трое Слуг. Арчер, Райдер… и Лансер. Победа была маленьким пятном на далеком горизонте, каплей воды в широкой реке, текущей к океану. Как ни мала она была, и как ни невозможно было её достичь, она всё же существовала. Но победа или поражение, жизнь или смерть — в любом случае, даже при самом лучшем стечении обстоятельств только один из них останется в этом мире, когда осядет пыль. Если предположить, что случится чудо и Вэйвер Вельвет доживет до восхода солнца в городе Фуюки без бушующей Войны за Святого Грааль… значит, он увидит его один. Его Слуга исчезнет вместе с окончанием войны, как предрассветный сон, и эта мысль вызывала в его груди боль сильнее, чем сломанная кость. —…В чем дело? — Диармайд снял темные очки со своего лица, когда золотые глаза встретились с зелеными, Вэйвер понял, что, наверное, пялился на своего Слугу всё это время. — Ты выглядишь расстроенным, я что-то не то сказал? Вэйвер быстро тряхнул головой и перевел взгляд прямо вперед. Оранжевый и пурпурный цвета заката начали переходить в синий и черный, над головой мерцали звезды. И каким бы холодным ни был вечерний ветер, маг не мог не заметить, как необычно загорелось в этот момент его лицо. — Н-нет, ничего страшного. Я просто… Даже если бы он собирался высказать всё, о чем думал, то ни сам Вэйвер, ни Диармайд не смогли бы сейчас это расслышать. Ветер резко усилился и изменил направление, подув с востока и неся с собой ударную волну магической энергии, которая превратила кровь Вэйвера в лёд, а его решимость — в фарфор. Рука Диармайда тут же легла ему на плечо, взгляд устремился вдаль — он лучше Вэйвера мог почувствовать, что именно произошло, и возможно, даже увидеть какие-то признаки случившегося. — Что-то приближается, — это было всё, что он сказал, слова были столь же резкими, как и его напряженный взгляд. — Райдер? Нет, это нечто непонятное, — поспешно пробормотал Вэйвер; не видно было ни молний, ни воздушной колесницы, только зловещий ветер, набирающий силу с каждым мгновением. Но это был не Арчер — не сокрушающая небо сила Энума Элиш и не давление неземной магической энергии. Значит, что-то другое, но- Вэйверу не нужно было отдавать приказ, да он и не мог этого сделать, глядя на выражение лица своего рыцаря. Что-то в нем было напряженным и тревожным — только что подтвердилось нечто, во что, как подозревал Вэйвер, он не хотел верить. В мгновение ока его талию обхватила рука, и они опустились на край пустой улицы моста. Всё, что маг собирался сказать, было заглушено надвигающейся бурей, сам воздух дрожал, когда некая страшная сила приближалась всё ближе и ближе. Не было необходимости отдавать приказы, поскольку вывод был очевиден: если эта сила — ещё один Слуга-отступник, то её нужно остановить, пока она не разорвала весь город на части. Вэйвер ухватился за перила моста, чтобы удержаться на ногах, и посмотрел от Диармайда вдаль, где виднелась серебристо-голубая полоса, мчавшаяся по крышам прямо на мост. —…Ты знаешь, что делать, — наконец смог сказать он, решимость обрела опору в колотящемся сердце и руке с единственным Командным Заклинанием, прижатым к груди. Больше ничего не нужно было говорить: в городе было достаточно жертв на целую жизнь. — Понял, Мастер, — искры магической энергии превратили обычную одежду в зелёные и черные доспехи, копья материализовались в руках их владельца в золотых и алых вспышках. Ветер завывал и кричал, дуя с силой смерча, и Вэйвер крепче вцепился в перила, боясь, что его унесет- В одно мгновение буря обрушилась с грохотом не молний, а серебристо-голубых доспехов, дорога потрескалась от напряжения. Моргая от туч обломков и порывов ветра, Вэйвер едва смог разобрать первый удар: светловолосая женщина, схватившая невидимое оружие, замаскированное в клубящемся воздухе, замерла под скрещенными копьями Лансера, не уступив ни дюйма земли. Сэйбер, — с ужасом понял Вэйвер. Он уже дважды совершил ошибку, похоронив Слугу после инцидента на этой самой реке, но на этот раз они не собирались терять голову. Он должен был держать глаза открытыми, следить за вероятной атакой её Мастера, или почувствовать присутствие другого мага, если получится, но ни одного ограниченного поля не возникло, и это был признак того, что либо Мастера нет, либо они больше не заботятся о том, чтобы скрывать войну от горожан. Женщина-Сэйбер снова атаковала через мгновение после того, как пара расступилась, ветер хлестал по мосту, а скрытый клинок находился в центре бури. — Лансер-! — Понял, — словно прочитав мысли Вэйвера, Лансер сменил позицию: золотое копье вонзилось в землю в пользу своего малинового партнера, быстро парируя и держа другого Слугу на расстоянии. Каждое столкновение происходило слишком быстро, чтобы Вэйвер мог рассмотреть его в деталях, но с каждым ударом ветер замедлялся, и в руках женщины мелькало что-то золотое и серебряное. Если сокрытие было магией ветра, как верно предположил Вэйвер и как доказал Лансер, то Gae Dearg мог прорваться сквозь него и открыть истину, что он скрывал. Но что-то было не так. Не с клинком, а с самим столкновением. Лансер знал об этом лучше Вэйвера: там, где маг ожидал увидеть уверенную ухмылку, он увидел лишь взгляд холодной ярости. Тот же самый спокойный разъяренный взгляд, что был у его Слуги в мастерской Кастера, как будто он стал свидетелем чего-то непростительного. Движения Сэйбер были неправильными, в них не было той плавности, которую Вэйвер едва уловил во время схватки на реке. Она двигалась скованно, без всякого изящества и со всей силой урагана, словно какая-то машина. Как будто её запрограммировали, или… »…Или заставили», — понял Вэйвер, с ужасом глядя на своё собственное последнее Командное Заклинание. В этом не было смысла: зачем приказывать Слуге сражаться, если в этом и так не было необходимости? Если только… если только её Мастер не пытался заставить остальных действовать силой? «Класс Сэйбер должен быть самым мощным, так что вполне логично, что у неё может быть достаточно грубой силы, чтобы уничтожить большинство Слуг, — рассуждал Вэйвер, его разум мчался так же быстро, как клинки Лансера. — но… но если это так, то это непростительно». В краткие мгновения, когда он видел её лицо, всё, что Вэйвер мог разобрать, было выражение напряженности и ужаса, он понимал, что движения её тела больше не принадлежат ей. Могли ли они- было ли вообще правильно одолеть кого-то такого, и вообще смогут ли они?! Когда воздушный покров развеялся, подул последний яростный ветер, и Вэйвер мгновенно забыл о том, как дышать при виде того, что он скрывал. Узнавание Арондайта было смертью, надвигающейся на него, но даже это меркло по сравнению с серебристо-золотым клинком, зажатым в окованных латами руках. Лансер тоже должен был это знать, ведь он находился гораздо ближе, а также располагал знаниями от Грааля — этот клинок нельзя было спутать ни с каким другим. — Это… — Вэйвер задохнулся от ужаса, не в силах заставить себя даже произнести его имя. Свет, излучаемый клинком, был светом солнца, превращенным в нечто чудовищное — сияние надежд и молитв тысячи рыцарей, и рассвет, освещающий усеянные трупами поля, на которых умерли эти мечты. Светоч в конце мира был поднят высоко над плечом женщины, готовый опуститься вниз и расколоть саму землю. Нахмурившись, Лансер схватился за Gae Dearg, словно готовясь остановить её, но… это, вероятно, был конец, не так ли? Казалось, всё замерло на месте, Вэйвер внезапно осознал многие вещи: ослепительный свет меча женщины, мощь и силу, исходившие от неё, выжидательный взгляд Лансера, сменившего позицию, чтобы в следующее мгновение ринуться вперед для лобовой атаки, пораженный ужас Сэйбер с широко раскрытыми зелеными глазами, раскаты грома, приближавшиеся всё ближе и ближе. …Гром звучал не так. И кричал он не знакомым голосом. — Врата Вавилона! Вокруг них воздух озарился золотым светом не только от благословенного меча, но и от десятка беспорядочных порталов, мерцающих и посылающих множество клинков, которые внезапным потоком врезались в землю между двумя Слугами. С длинным мечом в одной руке Гильгамеш кружил вокруг Сэйбер на назойливо желтом мотоцикле, парируя удары, которые следовали за ним, с резкой и холодной ухмылкой на лице. Лансер, больше не являясь непосредственной целью ни того, ни другого противника, отступил в сторону Вэйвера. — Это… это действительно происходит прямо сейчас? — это было так, даже если неверие на лице Лансера отражало то, что звучало в голосе его Мастера. Ещё одна волна мечей обрушилась, и клинок Сэйбер взмахнул, парируя и отбрасывая их в сторону. Казалось, принуждение, управлявшее её движениями, теперь сместило фокус, и с резким смехом Гильгамеш завел мотор и рванул вперед, серебряный рыцарь преследовала его очень быстро даже пешком. Когда он проезжал мимо, Король Героев меньше чем на долю мгновения встретился взглядом с Вэйвером Вельветом — первый смотрел на второго со смертельной серьезностью, о причинах которой маг мог только догадываться. «Айрисфиль, — эхом отозвалось короткое и непрошеное воспоминание, — питает слабость к детям». Звуки лязгающих клинков и грохота моторов стали стихать вдали, когда двое пересекли мост на западе, и у Вэйвера сложилось отчетливое впечатление, что они получили единственный случай пощады только из-за слабого желания врага. — Л-лансер, ну же, мы должны- я не знаю, мы должны что-то сделать… — он услышал свой собственный голос, с трудом удерживаясь на ногах, так как его травма снова начала болеть. — Они могут уничтожить весь город во время такого буйства, и эта Слуга, она… —…Артур Пендрагон, — подтверждение не стало шоком, но серьезное выражение лица Лансера, пристально смотревшего в ту сторону, куда удалились двое, мало успокоило Вэйвера. — Король Рыцарей, лидер Круглого Стола, избранный Экскалибуром. — Я англичанин, Диармайд, я знаю, кто она! — полукричал он, начиная неудержимо дрожать от осознания того, как близко они подошли к полному уничтожению. Вероятность того, что двое из Круглого Стола будут вызваны на одну войну по чистой случайности, была столь же мала, как и их шансы дожить до следующего утра. Особенно если Слуга Сэйбер была вынуждена стать своего рода машиной для убийств, силой положившей конец войне. — Это, должно быть, мучительно, когда тебя так принуждают, — ответил рыцарь, сжав руки в кулаки, что выдавало гнев, едва прозвучавший в его голосе. — Не только физические страдания, но и смертельная рана для её гордости как рыцаря, когда её опускают так низко. Если я когда-либо обременял тебя своими эгоистичными желаниями, Вэйвер… знай, что это не было моим намерением. Но как моего Мастера… если бы я мог попросить тебя только об одном-- — Ты хочешь помочь ей. Даже если это означает убить её — смерть лучше чем это, — вопрос можно было и не задавать — Вэйвер и так знал, что нужно делать, как и знал, что ему ненавистно то, как больно и расстроенно Диармайд воспринимает всё это. Рыцарь не мог оставаться в стороне перед лицом такого неуважения к рыцарскому кодексу и поведению. Протянуть руку помощи другому, даже если «помощь» была невозможна, это стоило того, чтобы вступить в невозможный бой с человеком рядом с ним. Это было то, ради чего стоило умереть, и даже сквозь собственный страх, Вэйвер понимал это ясно. Сражаться с другим Мастером, с другим магом, обращающимся со своим Слугой как с фигурой на доске… это был ещё один момент, когда Вэйвер проклинал себя за то, что когда-либо хотел престижа, в то время как «престиж» в мире магов принадлежал только бессердечным и жестоким личностям. С этим осознанием в его голове что-то щелкнуло, как будто два последних кусочка головоломки, которую он с таким трудом собирал, наконец-то встали на свои места. Теперь, как никогда раньше, он понял то, о чем до этого момента мог лишь смутно догадываться. Арчер и Сэйбер должны были пересечь Фуюки, разрывая её на части в своих столкновениях, Райдер, скорее всего, присоединится к ним, если Тосака всё ещё будет участвовать в войне, и Четвёртая Война за Святой Грааль закончится ещё до того, как солнце поднимется над горизонтом. Сейчас или никогда — во всех смыслах этого выражения: — Диармайд. У нас не остается времени, поэтому мне нужно, чтобы ты меня выслушал. Вэйвер перестал трястись от страха и произнес это заявление без дрожи в голосе, сжимая обеими своими руками руки Слуги. В ночи его единственное Командное Заклинание светилось, словно последняя искра огня, ещё не готового погаснуть.