Глава 2. Попробуй, Иса. Раздел: легенды и мифы Эту легенду я услышала, когда остановилась в одном из пустынных городов. Она была похожа на одну из тех сказок, которой меня пугали в детстве. «Не ходи в пустыню, иначе встретишь жутких-жутких созданий, которые заберут твой разум и тело» — что-то в таком духе. Когда у Довлета и Сафуры родился первенец — прекрасный мальчик с серыми, как у отца, глазами и чёрными, как у матери волосами — он не прожил и недели. Его тело нашли в колыбели, растерзанное и разорванное на части, словно он повстречал свору собак. Говорят, что Сафура была в таком отчаяние и горе, что месяцами пустыня завывала ветрами и не давала путникам даже близко подойти к границам Эибата. Тогда Сафура основала пустынных шептунов — сейчас они больше известены как Орден Ассасинов. Смертностные убийцы, которые не знают жалости к своим врагам. Пожалуй, вокруг шептунов даже сейчас слишком много тайн и легенд. Легенда в легенде. Каждый шептун был для неё словно родной сын или дочь. Все как на подбор — красавцы. Полукровки, чистокровки. Все, кто хотел служить своей венценосной госпоже. Сафура, обладая некоторыми умениями, сама взялась за обучение шептунов. Они были не только убийцами, но и политиками, дипломатами, отлично владели историей, письменностью и, пожалуй, лучше других умели считать. И каждому из них был подарен Зов — своеобразная связь с Сафурой. А по этому Зову был отдан наказ — мстить за каждого убитого королевской крови; чтобы ни дети, ни внуки, ни потомки не познали вкуса яда, острие кинжала и горечь предательства. Сафура приблизила шептунов ко дворцу, наказала им охранять себя, своего мужа и своих детей — от них и пошли телохранители Танджи. К сожалению, чиновники, перехватившие кусочек власти себе, постепенно удалили шептунов, загнав их в родные земли — в самое пекло пустыни — в надежде, что постепенно они изживут себя. Но даже сейчас шептуны продолжают выполнять наказ своей покровительницы и превозносить ей молитвы. Сейчас имя первой Королевы Нэзиру принято произносить шёпотом, а то и вовсе умалчивать. Многие говорят, что на её руках кровавый грех. Но шептуны не бояться говорить громко и вслух.
когда Солнце поднимается над головой
Город притягивает к себе солнечные лучи и жар. Днём выйти на улицу просто невозможно — Нэзиру называют страной Солнечного Света и Блеска Звёзд, но даже это «звание» не спасает город от палящего солнца. Песок накаляется от теплоты лучей днём и становится холодным ночью от накрывающей, будто одеялом, тьмы. Исá упирается локтем в дерево стола, задумчиво скользя по небольшим окошкам мастерской. С улицы доносится ленивый шум редких людей, которые рискнули выбраться в такую жару на улицу. Рынок открывался рано утром — ещё до восхода солнца — и закрывался ближе к закату, когда небо окрашивалось в алые разводы. В следующий раз пройтись мимо торговых палаток можно уже вечером, чего все ждали со сладким нетерпением. А пока город настигает полуденная тишина. Люди прячутся от зноя и жары по домам, и большая часть Солнечных Плащей направлены во дворец, дабы подготовить всё к приёму новобранцев на роль Тáнджи будущего Короля. Исадора прикрывает глаза, чтобы сосредоточиться на работе. Нужно нарисовать, подобрать металл и камень для ряда украшений. Помолвочное кольцо для господина Эффи. Подарок на юбилей госпоже Аише в виде аккуратного колье на шею. О, ещё серьги для дочери господина Дахма. Иса хмурится, пытаясь обрисовать аккуратную форму кольца ― не слишком броского, потому что господин Эффи не любит помпезности, ― но достаточно элегантное, чтобы оно красиво сверкало камешками на пальчике его будущей невесты. Она склоняется над листом бумаги, пододвигая к себе поближе сундучок, внутри которого по ячейкам разложены драгоценные камни. Пальцы подхватывают гиацинт, укладывая его на место в рисунке. Нет-нет-нет. Гиацинт точно не подойдет. Может быть, гранат? Или агат? Исадора задумчиво поджимает губы, приподнимаясь и заглядывая в шкатулку. Или в центр лучше поместить рубин? Да! Рубин будет смотреться просто прекрасно! Дверь с грохотом ударяется о стенку, и Исадора вздрагивает всем телом, выпуская камешек обратно в предназначенную для него ячейку. Пальцы второй руки хватаются за карандаш так, будто бы она вот-вот готовы вогнать его острым концом в шею. Исадора резко поворачивает голову, вскакивая со стула, и… медленно опускается на стул обратно. Волосы Акрама растрепались, а сам он раскраснелся, жадно ловя воздух губами ― неужели он несся прямо со дворца сюда? Брови Исы медленно ползут вверх, пока голубизна её глаз скептически осматривает друга с головы до ног, и обратно. По вискам у него стекают капельки пота, тёмные прямые волосы липнут к лицу, а грудь вздымается так часто, что Иса даже начинает волноваться за здоровье Акрама. ― У тебя что, послеобеденная пробежка? Не самая лучшая погодка, чтобы изводить своё тело жарой, ― она кладёт карандаш и упирается локтем в стол — подбородок падает на раскрытую ладонь, и Иса с издевательской улыбкой взирает на взмокшего друга. ― Собирайся, ― Акрам закрывает за собой дверь, решительными шагами проходя глубже в мастерскую. Его пальцы обхватывают изогнутую ручку кувшина, отрывая его от стола, и тот наполняет кубок водой до самых краёв. Кувшин с глухим стуком опускается на стол, пока Акрам кидается к воде, словно не пил её неделями. Опрокидывает в себя целый стакан и тут же наливает себе ещё столько же. ― Ты что, перегрелся, глупый Танджи? Или надышался песка? Я не слышала, чтобы у нас была песчаная буря, ― Иса раздраженно выдыхает, сжимая губы. ― Куда собираться, у меня работа. Понимаешь? У меня столько заказов. И деньги мне нужны. Я никуда не пойду с тобой, Акрам. Не приставай, а, со своими безумными идеями, ― она возвращает взгляд обратно к своему рабочему месту и заново выискивает камешки рубина. ― Я ни-ку-да с тобой не пойду, Акрам. ― Ты… ― он словно пропускает её слова мимо ушей, судорожно выдыхая от нехватки воздуха в лёгких, ― ты пойдешь на отбор в Танджи. Возьми какой-нибудь платок или ткань, чтобы закрыть волосы и нижнюю часть лица. Оружие там дадут, так что… С губ Исы вдруг срывается смешок, который перерастает в самый настоящий хохот. Акрам удивленно взирает на подругу из-под приподнятых темных бровей. Не будь они знакомы столь давно, он счел бы её сумасшедшей. Но Акрам отлично знает, что заставляет Ису откидываться на спинку стула и прижимать ладонь к губам, пока в уголках глаз начинают скапливаться слёзы от продолжительного смеха. ― Побоялся бы Предков и Богов, Акрам. Я ассасин, а не Танджи. Ты же понимаешь, насколько существенна разница? Мне платили деньги, чтобы я убивала. Убивала, а не защищала, Акрам, ― пальцы Исы скользят под глазами, собирая крупицы слёз. ― Да ты хоть представляешь, что будет с этими толстыми чиновниками, когда они узнают? А то, что я ― женщина тебя вообще не напрягает? ― Да пусть хоть лопнут, ― зло шепчет парень, пока его пальцы одним движением захлопывают шкатулку с камнями. ― Сейчас непростое время, Иса. Я и Муин просто не справляемся. После смерти… ― он замирает и опускает голову, ― после смерти Короля Принцу может грозить опасность. Ему будет грозить опасность, я в этом просто уверен. Акрам отходит от стола, не отрывая взгляда с носков своих сапог. Он срывает зеленый платок с крючка. И лишь когда вновь оказывается около Исы, поднимает на неё глаза. В его тёмных радужках вселенская печаль, и улыбка стирается с губ Исы, когда друг накидывает ей на волосы полупрозрачную ткань платка. Король покинул их страну практически год назад. Год назад над его головой перестали сверкать звезды, светить солнцы, а эта новость всё ещё горечью оседала на языке Исы. Король мёртв. Отравлен, убит ― какая разница, если убийца так и не был найден? Даже сейчас она с силой стискивает зубы, ощущая металл кожи во рту, когда прокусывает щёку. Так было устроено ― смерть когда-нибудь нагонит и её, но Халим этого не заслужил. Каким бы хитрым не был, в какие бы передряги не втягивал бы её, но он… он помог ей! Орден остался где-то позади неё только потому, что он вытащил её. Потому что он спас её когда-то. Исадора осталась у него в вечных должниках, потому что его жизнь оградить от смерти не смогла. ― Мы все тяжело переживаем смерть нашего Короля, ― голос Исы стихает до шепота; пальцы ласково скользят по щеке Акрама, пока тот жмет губы, превращая их в ещё более тонкую линию. ― Мне надоело это, понимаешь? Надоело испытывать страх за Принца, ― Акрам прикрывает глаза, доверчиво прижимаясь щекой к ладони Исадоры. ― Мы набираем людей, но каждый из этих мальчишек трясётся в страхе от одной мысли, что ему нужно будет стать жестоким и холоднокровным. У Принца коронация через месяц, Иса! Считай меня безумным параноиком, но я уверен, что этому попытаются помешать. Отравить его или убить. Эти мальчишки не способны защитить его. ― А я способна? Акрам вдруг замирает и распахивает глаза. Он всё знал: о её прошлом, о её принадлежности к этому миру. Он знал о её страхах, и понимал, что означает, когда она кривит губы и отворачивает голову в сторону ― вот как сейчас. Знал, что ей хочется тишины и спокойствия, но не мог не обратиться к ней. Исадора не была самым честным человеком, которого он встречал. Но она была тем человеком, которому он бы без промедления доверился. Как сейчас. Вот только Акрам пугается. Боится огорчить её, как друга; боится услышать отказ, как Танджи. ― Подай мне брошь, глупый Танджи. Думаю, мы можем опоздать, потому что туда я не побегу. Акрам решительно кивает, когда оцепенение чуть сходит. Ему приходится нагнуться через весь стол, чтобы схватить парочку крохотных серебряных брошей. Он не раз — и даже не два — пытался уговорить её принять участие в отборе, но так решительно не действовал никогда. Палец натыкается на острый кончик иголки, но он даже не ойкает, хватаясь за край ткани платка. ― Да стой ты. Я сама закреплю, ― Исадора выхватывает из его рук серебряную брошь в форме звезды и накидывает платок на голову поудобнее. ― Зачем ты тащишь меня туда, Акрам? Хочешь, чтобы я погрязла в дворцовых интригах? Снова. ― Нет! Я… я просто… ― суровый, грозный Акрам мнётся на одном месте, наблюдая за тем, как его подруга скрывает рыжину волос под тканью платка, ― потому что один я не справлюсь. И ты… ― он поджимает губы, опускаясь на стул напротив, ― я знаю, что ты пыталась завязать со всеми этими убийствами, но, Иса, мне нужна твоя помощь, хотя бы в этом. После коронации всё прекратиться. Я обещаю. Помоги мне всего лишь довести Принца до коронации. Всего месяц. ― Ты будешь моим должником, Акрам. Ассасин берут плату не деньгами, тебе ли не знать, ― Исадора качает головой, проводя пальцами по краям ткани, чтобы накинуть её перед лицом и заколоть сбоку ― так, чтобы нижняя часть её лица едва просвечивалась сквозь батист. ― Но тебя проклянут, Акрам. Я ассасин, и я женщина. Принц, может, и не против, а вот за его окружение я такого сказать не могу. Они могут попытаться и меня «сместить оттуда». Но… ― Иса выдыхает, опуская глаза, ― до коронации, Акрам. Не больше. Потом я вернусь сюда. Глаза Акрама сияют ярче солнца на улице. Он подскакивает со стула и выбегает в зал магазина, чтобы предупредить хозяйку о том, что Исадору «срочно и неотложно нужно забрать». Стоит признать, что хозяйка у Исы женщина добрая и понимающая. Она всегда ― с самого первого дня ― относилась к Исе и её таланту художника с благодарностью. И восхищением. Танджи также вызывают у народа Нэзиру непередаваемые эмоции восторга, поэтому женщина молча кивает. Она не забывает чуть хромающей походкой пройти в мастерскую и улыбнуться Исе как-то по матерински тепло. Мягко обхватывает её лицо шершавыми ладонями и касается лба Исадоры губами. ― Я буду молиться Ночи за твой успех, девочка. Да направят тебя на истинный путь Звёздный свет. Утренний жар прогрел воздух, и Иса выше натягивает платок, неспешно вышагивая рядом с Акрамом. Белый мрамор стен, колонны и купола, сады, арки, своды потолков словно бы возвышаются над Асшаном, взирая сверху. Короли всегда будут ближе к Солнцу, Луне и Звёздам. Могла ли подумать Иса, что когда-нибудь вновь окажется во Дворце? Что когда-нибудь её ассасинские навыки вновь пригодиться этой семье? ― Что ты скажешь моей хозяйке, если Принц возьмет меня в Танджи? Обычным «её не будет целый месяц» ты отделаться не сможешь, ― Исадора подцепляет носком обуви камешек, откидывая его в сторону. ― Меня ведь не будет целый месяц. Кто сможет выполнить всю работу? ― За это ты можешь не переживать, ― Акрам чуть ускоряет шаг, вынуждая и Ису поторапливаться за ним, ― мы оплатим ей все издержки и найдём кого-нибудь. Девушка снова кривит губы с неохотой ускоряя шаг, чтобы поспеть за другом. Они начали подъем по широким ступеням, по витиеватым улицам Асшана. Прямиком ко дворцу. Солнце нещадно пекло, словно демонстративно показывая своё отношения к “народу ночи”. В Нэзиру господствовала ночь. Они поклонялись Луне и Звездам, а их Короли укрощали тьму. Они рисовали карты по звездам. А Солнце… солнце их не любило, как и “солнечный народ” ― на севере их огромного мира, они затаили на них обиду. Ходила легенда, что всё это пошло из-за объединения пустыни. Будто бы “солнечный король”, увидев их первую Королеву, Звёздоокую Сафуру, влюбился в неё. Столь безумной любовью, которой не любят нормальные люди. Столь безответной, что совершил, пожалуй самый ужасный поступок, за который на Небесах его проклянут. Он убил первенца Сафуры. Прямо в колыбели, растерзал ребенка. Он выжег из него Дар, и малыш умер, не вытерпев боли потери. Говорят, с того момента, их страны находятся в постоянной вражде. Ночь и Свет никогда не будут жить в мире. Луна и Солнце не будут светить на одном небе. ― Ты боишься, что они решат помешать? ― голос срывается шепотом с губ Исы, когда глаза оглядывают пустые улицы, поднимаются к Солнцу. ― Они всегда всё портят, тебе ли не знать их гордость. Ты сама ощутила на себе, как свет их солнца выжигает всё живое в людях, Иса. Я уверен, что они всё испортят.когда солнце достигает зенита
Каждый раз Принц негодовал и открыто высказывал протесты, когда речь заходила об отборе в Танджи. Акрам и Муин не только его телохранители, но и близкие друзья, которым он доверяет, как самому себе. Они росли вместе с самого детства. Вместе ходили на уроки и шкодничали. Подпускать к себе кого-то еще он не видит смысла. Но мечник иного мнения, а его паранойя на счет близящейся коронации порой заставляет Амира сокрушенно закатывать глаза. Казалось, что волноваться здесь должен он, но его Танджи доказывали Принцу обратное. Акрама не отпускают навязчивые мысли о том, что на него готовится покушение. Он всё бегал из комнаты в комнату, мельтешил перед глазами и практически никогда не оставлял Амира одного. Претендентов, как и всегда, двенадцать, и все они терпеливо дожидаются своего часа, пока в огромной мраморной залѐ не появятся уважаемые Танджи Принца и не огласят начало отбора. Но даже тогда им не будет дозволено взглянуть на своего будущего господина, которому каждый из них был готов служить верой и правдой. Один из них приклонит своё колено перед будущим Правителем, склонит голову, пробравшись за легкую ткань, что скрывала два стула на возвышении. Амир позволит поцеловать им край своего одеяния, а потом приложит фамильный перстень ко лбу победителя. Из года в год всё повторяется снова. Первыми в зал допущены советники, приближенные и представители высшего общества Нэзиру ― одним словом, чиновники. Они рассаживаются на небольшом возвышении по периметру мраморного зала, чтобы взирать на молодых людей чуть свысока. Одиннадцать из совета покровительствуют одиннадцати войнам внизу. Воинам, но не девушке. Пусть на ней накинут платок, но хрупкость тела выделяет её среди остальных. Особенные презрительные взгляды получает именно она, что стоит самой последней. Кто-то даже не потрудился скрыть своего негодования и открытого пренебрежения. Умерший Король ступил на путь “просветления” для Нэзиру, но не учел тот факт, что не все ученые мужи готовы принять такие радикальные перемены. Негодование чиновников продолжалось недолго. Стоило только Акраму выйти чуть вперёд, выглянуть из легкой ткань с тяжелым посохом в руках. Танджи хмурится, оглядывая каждого мужчину в длинных светлых одеждах, и глухо бьёт пяткой посоха по полу. — Преклоните головы перед Звездокоокой наследницей Нэзиру, принцессой Луны и Звёзд, Сурия. Все как один следуют приказу, склонив головы, едва девушка, одетая в белые одеяния, украшенные самой тонкой и искусной вышивкой, ступает в залу. В ее движениях, поворотах головы и взгляде глаз так и проскальзывает нечто величественное и статное, и на миг может даже показаться, будто она не идет, а плывет по воздуху ― столь плавен и изящен ее шаг. Сурия мягко проходит к своему месту, по правую сторону от все еще пустующего места по середине. Затем взгляд ее глаз падает на стоящих по обе стороны мужчин, каждому из которых она дарит по лучезарной улыбке. И лишь затем Сурия осматривает людей, склонивших головы внизу небольшой лестницы. Принцесса может видеть каждого из них, но вот никто из них, кроме Танджи и близко сидящих советников её ― не может. Полупрозрачная лёгкая ткань закрывает место, где над залом возвышается два стула. Немногим удается взглянуть на Принца и Принцессу до их Коронации. — Достойные претенденты. Сегодня один из вас удостоится наивысшей чести стать одним из Танджи Принца и будущего Короля Нэзиру, ― светлые, подобно брату, глаза Сурии скользят по каждому из воинов, пока с детским интересом не замирают на претендентке в Танджи. ― Все вы проделали огромный путь, да будут пески к вам благосклонны, а звезды осветят дорогу к цели. Акрам много раз рассказывал Исе об отборе ― каждый месяц одно и тоже, в жалких попытках найти «того самого». Стрельба из лука, метание ножей, умение управляться со скимитаром в первой половине или любым другим «мечным» оружием на выбор. Вторая половина была интереснее, потому что на поле выводили уже троих людей, выигравших в предыдущих соревнованиях. Тот, кто пустить кровь двоим ― выигрывает. Каждый из тех людей, смотрящих на Исадору с прищуром и презрением, выдвигает «своего» человека в Танджи принца. Каждый из этих людей считает, что именно он должен стоять как можно ближе к будущему королю, чтобы получить его внимание. В любом случае, Принц Амир не обременен узами брака, так что цель такого притирания к нему одна ― выдать замуж одну из своих дочерей и сделать её Королевой. А ведь Принц волен и не выбрать в Танджи победителя. «Маленькая хари». Кончик языка упирается в нижнюю губу, словно там могла остаться сладость поцелуя. Его голос сладкой истомой разливался по телу, стоит только напрячь память. Возможно, Исадора ударилась бы в мечты ещё глубже, но она вслушивается. Просто чтобы послушать. «Девушка! Вы посмотрите, это же девушка! Какой позор для её семьи!». Как жаль, что у Исадоры нет семьи и позорить ей некого. Девушка! Девушка! Оставь этих глупцов с девушками из Ордена, они и пары секунд не продержатся в объятиях убийственных красавиц. Громкие голоса, помпезное представления. Иса чуть склоняет голову, прикрывая глаза. Всего лишь месяц личной защитницей принца и она снова будет свободно расхаживать по улицам Асшана, рисовать и просто наслаждаться жизнью, которую у неё отобрал Орден. Может быть, она когда-нибудь выйдет замуж? Может быть, родит детей? Заведет себе ласковую кошечку и будет нежиться в постели до конца своих дней, выполняя заказы на украшения? Колено касается пола, локоть упирается в ногу, тогда как голова склоняется ещё ниже. Никто не посмеет поднять головы. Не посмеет даже посмотреть в сторону Принца и Принцессы, потому что это просто неуважение! Удивительно, но ассасины знают, что такое уважение к Королевской семье. Их услуги покупают, но если заказчик просто заикнётся об убийстве кого-то близкого к трону, то вряд ли сможет уйти живым. — Луноокий, наследник Луны и Звёзд! Склонитесь перед Принцем Нэзиру ― Амиром! — провозглашает Муин; пятка оружия с силой стучит о пол — все присутствующие разом преклоняют колено и задерживают дыхание в ожидании появления Принца. Его шаг, подобен Сурии, тих и мягок, но прокатывается по громадной зале, подобно отдаленным раскатам грома. Облаченный в белоснежные одежды, украшенные серебряной нитью у ворота и рукавах, подпоясанный чуть отливающим серебром широким поясом, Амир и правда похож на павшую звезду. Остановившись у трона, Принц не спешит садиться, и первым делом окидывает взглядом коленопреклонных людей, но взгляд его лишь на миг останавливается на единственной девушке. Глаза, наполненные невозмутимостью, находят вначале Акрама, а затем и Муина, но своим Танджи Принц ничего говорит. — От лица потомков Нэзиру и королевского рода, я Принц Амир рад приветствовать вас на отборе в Танджи. Уже вскоре вы вступите на путь испытаний, где проявите все свои навыки, покажите все, на что способны. Да будут Звезды и Луна благосклонны к вам, — голос его звучит отнюдь не так, как прошедшей ночью, словно в нем напрочь отсутствует игривость. Лишь строгость, серьезность и твердость. Он призывает одного из советников огласить список испытаний. — Акрам. Акра-ам, — шепот Муина заставляет второго Танджи чуть скосить глаза, чтобы зацепиться ими за друга. — Ставлю на то, что наш достопочтенный Принц потеряет интерес уже после первого испытания, — но ответ ему лишь укоризненный взгляд Акрама. В глубине души Муин знает, что друг также делает ставки. Он смотрит на него с легким прищуром, словно пытается прочесть ― на кого из претендентов ляжет взгляд Аркама. И его губы растекаются в ещё более широкой улыбке, когда он замечает особый интерес к одной единственной особе. Девушке с зеленым платком. И взгляд Акрама не был гордым, влюбленным ― иногда Муин сомневался, что Танджи мог любить что-то кроме своей работы. Взгляд был… обеспокоеным. Шкодливые карие глаза Муина натыкаются на вопросительный взгляд почти бесцветных глаз. — Мой Принц, — Амир тут же прогоняет любой намёк на улыбку, поджимая губы и поворачивая свою голову в сторону источника звука. Ишурин сидит к нему ближе всех советников. И никого это не удивляет, ведь он сидел на этом же месте ещё до того, как умерший Король сел на трон. Ишурин стар, но мудр, и Амир прислушивается к его словам. А ещё он консерватор и фанатик традиций. С ужасно натянутой улыбкой воспринимает всё новое. Вредный старик. — Вы должно быть заметили, что среди претендентов есть женщина. И это… — Напомни мне указ, в котором женщинам запрещено подаваться в Танджи, Ишурин,и я прогоню её, — строго пресекает советника Амир, даже не взглянув на него. — Последнее слово все равно за мной. Что-то еще? — Нет, Мой Принц. Примите мои извинения… Когда соревнующимся за гордое звание Танджи дают выпрямиться, Акрам делает шаг в сторону, снова выныривая из-под легкой ткани и объявляет первое испытание. Стрельба из лука. Руки Исы оглаживают длинное древко стрелы, касаясь жёсткого хвостика на самом конце, тогда как пальцы хватают изогнутое дерево лука. Вот о чём Исе неустанно твердил Акрам: все эти соревнования не показывают истинную жизнь Танджи. Нужно уметь убивать, отключать чувства, ставить акцент только на безопасности Принца и Принцессы. Все эти люди… они не умеют убивать. Тренироваться на манекенах и столкнуться с этим лоб в лоб ― разные вещи. «До первой крови». Даже звучит глупо. Стрельба из лука проходит без происшествий ― каждый из противников отлично справляется с заданием, загоняя острые концы стрел в мишени. Метание коротких ножей ничем не отличается от выпускания стрел. И пока Исадора откровенно скучает от таких соревнований, Муин чуть огибается назад, поворачивая голову в сторону Акрама и сверкая карими глазами в свете белого зала и не теряя возможности “уколоть” друга. Муин оказался прав: уже после стрельбы из лука Принц явно заскучал. Его взгляд лениво бродит по соревнующимся, что изо всех сил стараются показать себя перед ним. Амир не скрывает своих мыслей, а потому едва облокачивается на подлокотник и упирается щекой в сжатый кулак. Завидев это, высокопоставленные господа суетятся, переживают, бросают гневные взгляды в стороны своих фаворитов, словно призывая стараться еще лучше. Как глупо. Принц не смотрит на то, сколь быстр человек, сколь ловок и умел. Этого недостаточно. В Танджи, его свите и телохранителях, должно быть нечто большее. Некая искра, что в умелых руках сможет засиять подобно звезде. «Таковы традиции, мой Принц», — как-то сказал Ишурин, когда Амир в очередной раз без особого энтузиазма направлялся на отбор. — «Будущий правитель обязан чтить традиции предков, уважать и тщательно исполнять, чего бы ему это ни стоило.» Та самая плата за «золотую ложку». ― А знаете, о чём мне напели птички? ― голос Муина тихий, шепот практически неразличимый, но его отголоски всё равно доносятся до слуха Амира, Сурии и самого Акрама, но не до Ишурина. ― Что наш вечно собранный и злющий Танджи привёл свою подружку. Эту девушку же ты привёл, да? С ума сойти! ― Ишурин тихо шикает на разбушевавшегося Муина, и его губы растягиваются в ещё более широкой улыбке. ― Решил позлить Ишурина или… или она правда твоя подружка? ― Она бывший ассасин, Муин. Лучше неё на эту роль никто не подойдёт. Захлопни рот, будь добр, ― Акрам едва поворачивает голову в сторону друга. ― Даже не думай пускать свои сальные шуточки по этому поводу. Муин тепло улыбается и тихо смеётся, направляя свой взгляд на притаившуюся Принцессу. ― О! Я слышал, что ассасинам пески пустынь шепчут на уши путь до их цели, ― загадочно протягивает Муин, чуть сощурив глаза, пока Сурия перестаёт интересоваться испытанием и поворачивает голову в его сторону. ― А ещё я слышал, что они все настолько красивы, что все, кто сталкивается с их клинками, кого они убивают, мечтают перед смертью увидеть их лица. Кто-то из них считает, что они вовсе не убийцы, а посланники Бога на земле, выполняющие его волю, и если увидеть их лицо перед смертью, то тогда попадёшь в Рай. Так ли твоя подружка красива, Акрам? Ты уже… побывал в Раю? Акрам тихо шикает, смиряя Муина взглядом полной злобы, ненависти и раздражения. Муин лишь тихо посмеивается, заговорщики подмигивая Сурии, а потом возвращает свой взгляд вниз, где собравшихся уже поделили на пары. До первой крови. Иса едва мажет по Акрасу взглядом и практически тут же вспоминает его слова: «Давай без выкрутасов, Иса. Не пугай мальчишек до беспамятства. О том, что ты ассасин будет знать лишь Танджи, принцесса, принц и те, кому позволит Принц. Для всех остальных, ты обычный Танджи. Так будет безопаснее». Ятаган хорошо ложится в руку, пока юноша перед ней становится в боевую позу ― он уже ликует, предчувствуя свою победу перед женщиной. И даже не замечает, когда кончик холодного оружия разрезает кожу на его щеке, пуская струйку крови. Его глаза расширены, и он лихорадочно поднимает их к своему господину в совете, стыдливо удаляясь в сторону. Когда их остаётся шестеро, они снова разделяются на пары, но уже по трое. Исадора и двое мужчин. Один из них гордо и решительно бросает взгляд в сторону Ишурина. Иметь сильного покровителя ― иметь путь на самый вверх. Приходит время сменить оружие, и если мужчины остаются при мечах, Иса берет в свои руку два продолговатый кинжала, прокручивая один из них в руке. Это так забавно — поставить человека Ишурина на колени, чтобы он забагровел от ярости и такой вопиющей вольности. Женщина ставит мужчину на колени в бою. Да он же просто озвереет! “…без выкрутасов…” Это всё просто посмешище. Цирк, в котором они все лишь колуны, а эти чиновники просто зрители. И раз уж ― что заметно по их животам ― хлеба им хватает… Может быть им не хватает зрелищ? Немного веселья в этот день никому не помешает. Внутри Исы загорелся озорной огонёк, который опаляет всё изнутри. Она была голодна до веселья, а ещё ей нравилось испытывать терпения кого-нибудь. И сейчас её целью стал Ищурин, который практически не сводит с неё темных глаз из-под густых поседевших бровей. Он её презирает. Амир видел всё это уже десятки и сотни раз. Он не наблюдает за тем, как воинов делят на пары, лишь внимательно вслушивается в слова своего Танджи. И пусть он не вмешивается в монолог Муина, но, как и сестра, любопытно посматривает то на одного воина, то на другого. Амир лишь беззвучно усмехается от очередной реплики Муина, а после переводит взгляд на ту, кто невообразимо имеет отношение к Раю. Она показывает себя, как умелая воительница, умеющая держать оружие в руках. Что неудивительно, учитывая ее принадлежность к Ордену Ассасинов ― облепленному тысячами тайн.. Но этого все еще мало. Потому светлые глаза устремляются к прочим мужчинам, что уже приступили к состязанию. Но чем дольше они находятся на «поле битвы», тем более сосредоточенным становится их взгляд. Один за другим под разочарованное и гневное шиканье чиновников участники отсеиваются, а безродная и неизвестная девица оставается на ногах. Более того, именно она оказывается в тройке дошедших до конца. И в Амире просыпается интерес. Он, не отрывая взгляда, наблюдает за тем, как мастерски девочка выводит из игры одного из двух противников. Исадора остаётся один на один с громилой, которому покровительствует Ишурин. Он больше неё в два ― а то и во все три — раза. А еще гораздо сильнее, и при желании может раздавить голову одной рукой. Иса, может, худенькая и маленькая, но это тоже дает ей особое преимущество. Она юркая. Быстрая. Тихая. — Как же она выстоит против такого воина? — встревоженно округлив глаза, негромко проговаривает Сурия и смотрит на Танджи брата. — Будет использовать свое преимущество в скорости и ловкости. Воин Ишурина силен, но неповоротлив, — не заметив того, как выпрямился, проговаривает Амир и продолжает неотрывно наблюдать за поединком. Ошибочно полагать, что наследник — это только тот, кто сидит на троне и отдает приказы. С самого детства Амир учили разным ремеслам, и ближний бой — не исключение. И пусть те времена остались далеко позади, с уговорами Акрама Принц лишь чаще стал упражняться с оружием, имея в арсенале столь умелого мечника. Исадора легко пригибается под лезвием меча, которое метит прямо ей в лицо ― это уже начинает мало походить на уговор «до первой крови» Да, Амир был прав в своих мыслях: Иса быстрая и юркая по сравнению с этим громилой. Она без особых проблем прошмыгивает под рукой противника, оставляя не глубокую рану в районе рёбер, и тут же выпрямляется за его спиной. Казалось бы ― вот её победа. Но громила не собирается сдаваться так просто ― да ещё и девчонке. Он нарушает все возможные правила, а Ишурин напряженно привстает со своего места, цепляясь пальцами за мраморные ограждения. Он снова заносит над ней саблю и рычит уже от злости, точно не намереваясь отделаться первой кровью. И тут даже Акрам выпрямляется в спине, кладя пальцы на рукоять своего меча ― Муин повторяет за ним. Оба остановлены, едва в воздух поднимается кисть Амира. Принц напряженно вглядывается на сцену внизу. Как эта девочка юркой змейкой шмыгает в сторону, заставляя воина Ишурина распыляться от гнева сильнее ― потому что даже он понимает, что девочка его дразнит. Металл режет воздух около уха, но она дёргается в противоположную сторону, снова оказываясь у него за спиной. Только теперь Иса не ждёт, когда громила обернётся и обрушит на неё свой гнев. Пальцы хватают запястье его свободной руки и оставляют острием кортика полоску крови. И пока он отвлекается на мимолетную боль, её нога бьёт ему под колено, заставляя прогнуться, зашипеть от боли и вкуса поражения. Воин Ишурина валится прямо на колени. Уголки губ дёргаются в улыбке, когда она переводит взгляд на подскочившего со своего места Ишурина. Исадора отводит одну ногу назад, а свободную руку ― в сторону. Девушка склоняется в талии, отвешивая ему поклон. И не сводит голубых глаз с его лица. Оно сначала краснеет, а потом белеет, когда Ишурин усаживается на место. И пусть с его губ не слетает этого слова, но в его глазах Исадора так и видит: “сучка”. Акрам выдыхает сквозь сжатые зубы и закатывает глаза. ― Классная подружка, Акрам. ― Заткнись, Муин. — Кого-то напоминает, — все же вклинившись в перепалку Танджи, произносит Амир, на губах которого играет едва уловимая улыбка, и смотрит на кареглазого. Серые глаза скользят по Муину ― тот лишь усмехается и смотрит в сторону Ишурина, который неспешно оседает на своё место. В то время как Амир поднимается с на ноги, мигом заставив всех присутствующих замолкнуть и обратиться во внимание. «… как скоро ты сможешь забыть?»