Глава 3. Аверс или решка? Раздел: Зов. Про Зов мало кто сможет рассказать — отсюда мало информации и куча догадок. Одни говорят, что Зов похож на колокольный звон, другие сравнивают его с песней муэдзинов. Но один из шептунов рассказал мне, что когда они слышат Зов, то мало различают, на что именно похож этот звук. Шуршание песка под ногами или шелест ветра под окном. И хоть шептунам и говорят, что «зов — это дар вашей Королевы», но никто из них не сравнивал его с… Даром. Скорее уж, с проклятьем. Я не буду называть здесь имена, так что давайте назовём моего информатора «Господин К»? Господин К говорил, что Зов они слышат редко. Некоторые, даже за всю свою жизнь, так и не услышали его ни разу. Он понял, на что это похоже лишь год назад, когда Короля Нэзиру отравили. Как-будто твоё тело обязывают крепкими верёвками и тянут то влево, то вправо. И шепот! Голова начинает болеть от нескончаемого шепота, который не перестаёт повторять одно и тоже: «убей» и «отомсти». Зов никогда не передается на генетическом уровне, хотя его определенно закладывают где-то внутри. Никто, даже сами шептуны, никогда не расскажут вам о том, как именно это делается. Подозреваю, что процедура не самая приятная. Многие сказочники называют Зов «шепотом пустыни» и любят вешать лапшу на уши любопытным слушателям. Мол, Ассасинам на уши сама пустыня шепчет все тайны и секретные дороги. Любой ассасин загадочно улыбнётся на эти слова, но опровергать не будет. Чем меньше людей знает про Зов, тем спокойней им будет. Зов ― это связующая ниточка с Сафурой. Королева умерла больше четырёхсот лет назад, но её голос всё ещё звучит в головах её «детей». Смерть от Зова была зарегистрирована лишь единожды ― когда один из шептунов смог отыскать убийцу сына Сафуры. Со слов очевидцев: «Мы никогда не видели такого безумия! Он молил остановиться, но он не останавливался! Он не убивал его, а заставлял кричать от боли. Он мстил ему, пока Звездоокая госпожа стояла рядом. Он отрывал ему конечности, он терзал его тело. И он не остановился до тех пор, пока этот человек не умер». Зов может быть жесток, но справедлив. Все, кто попытаются навредить королевской семье или ― не дай Предки! ― убить кого-то из них, попадают под Зов. Вот только чем дальше от пустынного Королевства будет человек, тем слабее будет Зов. Во времена мести за сына Сафуры, многие Ассасины носили с собой крошечные бутылочки с песком ― некоторые делают это по сейчас. И всё-таки, про Зов мало что известно, но ощутить его силу на себе мне бы не хотелось.
когда солнце начинает свой путь к горизонту
— Состязание завершилось, и все мы стали свидетелями победы одного из претендентов. Я объявляю окончание отбора, — дожидаясь реплики Принца, люди затаивают дыхание, как затаивают его и стоящие по обе стороны от трона Танджи. Все ждут последнего слова, что решит судьбу победителя, при этом поглядывая на светловолосую девушку. — Подойди. Надо видеть, сколько пар глаз одновременно устремляются к тонкой ткани, скрывающей лицо говорившего — округленные до невозможности, словно видят перед собой свой худший кошмар. Кажется, что даже Акрам и Муин непонимающе переглядываются между собой, а Сурия удивленно смотрит на брата. Все взгляды сейчас направленны на Кахира — вожделеющие его решения. Иса складывает оружие и делает пару движений в сторону возвышающегося трона. Звук шагов кажется оглушительным, эхом отзывающимся по зале, пока десятки пар глаз прикованы к ней. И стоит только тонким пальцам отодвинуть лёгкую ткань, как к ним присоединяются ещё четыре. Вот только взгляд одних глаз разительно отличается от остальных, и Иса единственная, кто становится тому свидетелем. Кахир замирает в предвкушении, скользя по просвечивающимся сквозь ткань платка рыжими волосам и останавливается на голубых глазах, так удивительно хорошо знакомых ему. — Сними платок и назови себя, — и пусть это формальность, Принц уже знает, кто скрывается за полупрозрачной тканью. Ни один мускул не дрожит на его лице и только глаза выдают истинные эмоции Принца; лишь они одни полны тем блеском, который Иса видела прошлой ночью. Кахир смотрит пытливо, при этом сохраняя поистине королевское достоинство и стать, но даже в этой игре в «гляделки» она старается не уступать ему. Внутри взрывается целый фейерверк эмоций. Непонимание. Восторг. Страх. Но разве может она Принцу-своему-вчерашнему-знакомому показать хоть одну из них? Колено касается ступени, а голова опускается, когда пальцы подхватывают ткань и поднимают её, открывая всем присутствующим лицо. Рыжие волосы, наспех заколотые длинной шпилькой на затылке. Она похожа на нэзирийку чертами лица, но вместе с тем… в ней нет ничего общего с этим народом, и таинственная незнакомка с легкостью может сойти за иностранку. Светлая кожа лишь слегка покрылась загаром от знойного солнца — таким тонким слоем, что сквозь него просвечиваются пятнышки веснушек и родинок. Скорее всего, она метис. Полукровка. Но насколько же эта красота пугающая. Она отвлекает. Путает мысли и эмоции. Не зря же говорят, что все полуровки забирали только лучшее от родителей. Кахир вспоминает, как ярко сияли её голубые глаза в свете ночных фонарей, как рассыпались её огненно рыжие волосы по плечам, и сам невольно задерживает дыхание, пока его новая Танджи произносит столь желанное для его ушей имя. — Исадора, Мой Принц. Уголки губ Кахира вдруг дёргаются, но когда по залу расходится звучание имени, которого ему не удалось услышать вчера, он не выдает своих эмоций. И даже тогда, когда Исадора, стоя на колене перед его троном, обхватывает протянутую руку — ту самую, что вчера так естественно покоилась на ее талии, а после легко смахивала остатки сахарной пудры. Стоит только Исе коснуться губами с виду неброского перстня, как Принц отнимает руку и вновь начинает говорить. — Встань и служи с честью в рядах Танджи. Акрам, — словно утратив к девушке интерес, продолжает Кахир, — проводи ее в покои и пригласи туда Ракши. Муин. Зная, что второй по старшинству из его свиты вполне может запротестовать выбору в провожатые для Исадоры, Принц опережает его, жестом приказывая ему следовать за ним. Муин хитро улыбается, щурит свои карие лисьи глаза и подаёт руку Сурии, которая с присущей королевским особам лёгкостью, встает со своего места и мельком одаривает Ису кроткой улыбкой. Они уходят прочь, а вслед за ними к выходу начинают тянуться и остальные. В огромном зале остаются лишь Акрам и Иса. Исадоре ещё не представлялось возможности увидеть принца — да и если так подумать, ни у кого не было такой возможности вне стен дворца. Будущие Короли всё своё время проводили во дворце, изучая тонкую науку притворства, политику. Их лица прятали за тканью шатров и паланкинов. Смерть Короля, отца Кахира, настолько испугала всех, а в особенности Акрама, который как умалишённый начал забивать голову мыслями о безопасности Принца даже Исе. И пусть мало кто видел лицо будущего Короля Нэзиру, о нём ходит немало слухов, прекрасных сказок. Говорят, будто бы Принц унаследовал тот самый Дар, который передаётся из поколения в поколение наследникам Довлета — Первого из Королей. Будто бы он может сгустить саму тьму, заставить её двигаться велением своей руки. Придавать ей форму, осязаемость. Будто бы он может заставить выполнять её свою волю. И это правда пугает — какая же сила сокрыта в его руках? В противовес брату, его сестра, Принцесса Сурия, получила в наследство другой Дар от своих венценосных потомков — от погибшей сестры Довлета. В народе шептались, будто бы она может сделать сгустить кровь, затянуть свежие раны и избавить тело от старых шрамов. Об этом Даре Исадора знала не понаслышке, но не от самой Принцессы. От её отца.. Брат и сестра — тьма и свет. Звучит, как начало для песни менестреля. Приказ из уст Принца прозвучал чётко и громко. Исе даже не нужно напрягать слух, чтобы воспоминания подкинули ей другие слова, сказанные этим голосом. «Маленькая хари». Сердце проваливается под рёбра от осознания. Глаза устремляются вверх, затем к дверям, за которыми минутами ранее скрылся Принц. Этого просто не может быть! Обстоятельства не могли сложиться именно так! Незнакомец мог оказаться кем угодно: стражником Дворца, обычным работягой, вором из Порочного квартала. Но не Принцем! Принцем — её Принцем — он оказаться просто не мог! Зубы смыкаются на внутренней части щеки с такой силой, что металл крови тут же ощущается во рту. Предки! Она целовала… она заигрывала с Принцем! Она прикасалась к нему, она рассматривала его без стеснения. В конце концов — она приказала ему! «Встань и служи Танджи». Сердце наращивает ритм, глухо отдаваясь стуком в ушах. Осознание всей ситуации накрывает Ису с головой. Ужас. Её за такое легко могут казнить или даже придумать наказание похуже. Например, сослать на Забытые острова. Ох! И почему она только решила в тот вечер срезать путь? Почему поддалась на уговоры Акрама сегодня? Почему выиграла, а не поддалась этому громиле? Ей нужно срочно что-то предпринять! Рассказать Акраму— она обязана рассказать ему об этом! Друг ободряюще касается её запястья, привлекая к себе внимание и заставляя Ису поднять на себя взгляд. Он кивает ей подбородком в сторону, побуждая пойти за ним и «вынырнуть» из-под легкой ткани, скрывающей возвышение. Акрам уводит её прочь из зала по витиеватым коридорам и аккуратным галереям Дворца. Мимо небольшого садика и журчащих фонтанов, искусственных бассейнов с рыбками и для сохранения лёгкой прохлады в воздухе. Они поднимаются по ступенькам наверх и всё время молчат. Акрам ират думает о чём-то своём — наверняка о работе. А Иса… у нее сердце и душа не в порядке, а все мысли лихорадочно крутятся вокруг Принца. Что он может сделать с ней за такие вольности? За игры с ним? За заигрывания? ― Ты будешь жить в гареме, как и все женщины. Это не значит, что ты наложница. Принцесса тоже живёт в гареме, так что… это просто для безопасности и сохранения традиций, ― первым говорит Акрам, оборачиваясь через плечо. ― Твои вещи принесут к вечеру. Насчёт хозяйки можешь не беспокоиться. Я всё решу. Жалование у тебя будет приличное, насчёт денег тоже не переживай. Выплачивать его будут раз в неделю. Они выходят в небольшую открытую галерею с внутренним садиком и крохотным фонтанчиком. Тонкие колонны с вырезанными рисунками и узорами поднимаются вверх, держа на себе ажурную крышку, способную защитить лишь от прямых солнечных лучей. Цикады расселись на деревьях и кустах, громко стрекоча свою мелодию. — Так, ― Акрам задумчиво поджимает губы, ― карту дворца я тебе дам. Насчёт… убийств. Если ты видишь опасность, кого-то подозреваешь или что-то кажется тебе странным, говори сразу мне или Принцу. Если будут нападать толпой, одного всегда оставляй. Желательно сориентироваться, чтобы он соображал, но тут уже как получится. Мы с Муином будем чередоваться, но ты должна будешь практически всегда быть рядом с Принцем. Работать начнёшь завтра. С семи утра и до десяти вечера. Как правило, мы будем подменять тебя в процессе дня. Просто ходи за Принцем следом и слушай. Разговаривать не обязательно, если он тебя не спрашивает. А и ещё… ― Принц, он… ― Исадора поджимает губы, когда Акрам останавливается около одной из дверей, кладя на ручку ладонь, ― что мне от него ожидать? Они не были знакомы с Акрамом с рождения. И цифра их знакомства не переваливает за десять лет. Но даже за этот короткий промежуток Исадора хорошо научилась читать эмоции друга. Сейчас он посмотрит на дверь перед собой, чтобы потом перевести взгляд на неё и чуть приподнять тёмные брови. Потом уголки его губ слегка дернутся, словно в словах Исы он увидел шутку, но глубоко в душе Акрам знает и видит её переживания. Возможно, он даже догадывается о том, что именно её беспокоит просто всячески это отрицает. ― О чём ты? ― Акрам неотрывно скользит карими глазами по Исе, желая поддеть эту маску беспокойства, но не найдя её конца, спрашивает прямо, не ожидая, что Иса так просто ему даст ответ. ― Иса, всё в порядке? Меня пугает твоё… состояние… Она опускает взгляд на носки своих туфель, отрицательно качая головой. «Нет, ничего». Она просто не может! Не может рассказать Акраму обо всём, что произошло за эти короткие часы. «Я поцеловала принца. Я приказала ему. Я заигрывала с ним. И теперь я вижу в его глазах непонятные для меня огоньки. Что мне делать, Акрам? Куда бежать?». ― Я сейчас приду. Приведу Ракши — она поможет тебе немного освоиться здесь. Мне нужно будет уйти, но я приду к тебе ближе к вечеру. Я рад, что мне теперь не одному придётся думать о безопасности Принца, ― уголки губ Акрама приподнимаются в улыбке, когда он нажимает на ручку двери, открывая её и кивком головы указывая на неё Исадоре. ― Ты и моргнуть не успеешь, как всё уже закончится. После коронации никто из них уже сделать ничего не сможет. А это всего лишь месяц. Может быть, тебе здесь так понравится, что ты решишь остаться. Иса медленно кивает, делая шаг в сторону комнаты, а потом вдруг останавливается в дверях, переводя голубые глаза на друга. Она должна ему сказать. Акрам должен знать, почему именно она будет притихшей и задумчивой. Акрам должен знать обо всём. Потому что он её единственный друг за долгие годы скитания по пустыне. Потому что они так просто нашли общий язык. Потому Исадора дорожит им и терпеть не может секреты. ― Акрам, я… ― Иса сталкивается с его задумчивым взглядом тёмных глаз, и внутри всё снова сжимается, ― мне нужно поговорить с тобой. Ты обещаешь, что придёшь вечером? ― Конечно! ― он улыбается немного шире, и когда Исадора переступает порог своей новой комнаты, закрывает за ней дверь. Она приваливается спиной к двери, прижимая ладони к лицу. Медленно сползает вниз, пока с губ слетает тихий стон. Этого не может быть! Не может всё вот так сложиться! Если бы можно было бы отмотать время назад, исправила бы она что-то? Не потянулась бы за поцелуем, а побежала дальше? Она могла бы коротко извиниться, но не делать этого! Иса поднимает глаза и лениво встает на ноги. Неведомая усталость наваливается на её плечи тяжелым бременем, от которого начинают ныть напряженные мышцы. Принц мог просто не запомнить её. Мог забыть сразу же, как она скрылась за поворотом. Мог просто не обратить внимания на такую встречу! Она проходит вглубь комнаты чуть дальше, скользя взглядом по небольшому балкончику с арочными проемами окон. По кровате у одной стены и письменном столе у другой. Пальцы упираются в мрамор балкона, когда Иса чуть сгибается, прикрывая глаза и позволяя пустынному, сухому ветру запутаться в её волосах. Песок шумит где-то вдалеке, но вместо привычного манящего шелеста в ушах стоит его голос. «Маленькая хари». Песок перекатывается, меняя расположение дюн. «Береги себя, хари». Песчинки поднимаются в воздухе, чтобы едва сверкнуть перед глазами заблудившихся путников. «Хари». Стук в дверь заставляет её едва вздрогнуть и тут же обернуться. Пальцы скользят под ткань платья, хватаясь за ручку короткого кинжала на бедре — это рефлекс, не более. Дверь приоткрывается, и перед Исадорой предстает девушка с тёмными кудрявыми волосами и изучающим блеском в глазах. Это не Принц ― хвала Предкам. ― Привет? ― как-то тихо слетает с губ, пока она полностью поворачивается лицом к вошедшей и выпускает оружие из рук, приглаживая ткань платья. ― Ты Ракши, верно? Темноволосая лишь улыбается, как-то тепло и покровительственно. А после тихо проходит в покои, останавливаясь неподалеку от Исы. И тогда, при свете солнца, взгляд улавливает блеск золота. Кольца на пальцах, звенящие браслеты на руках и ногах, ожерелья на шее; и даже в волосы вплетены украшения. А ведь Иса так ушла в свои мысли, что не заметила оглушающий звон цацок. Когда-то давно и Ракши вот также стояла у балкона в своей комнатке и смотрела в будущее, которое её не очень-то и радовало. Тогда она была другой, мечтала о другом и носила другое имя. — Верно, — Ракши улыбается чуть шире и пристальнее вглядывается в Ису. Каждый её шаг и жест сопровождается тихим позвякиванием украшений. И даже тогда, когда красавица чуть склоняет голову набок. — Мне знаком этот взгляд. Когда я попала в эти стены, мне было девять. Все было таким…большим, странным и… чужим. Она поднимает глаза на Ису, намеренно сделав акцент на последнем слове. И пусть сейчас она уже не так отличается, как раньше, но прекрасно знает каково это — оказаться словно в другом и чужом мире. — Акрам уже должно быть сказал тебе о том, что жить ты будешь в гареме, как и остальные женщины, — не требуя ответа, а словно стараясь поддержать, спустя небольшую паузу отзывается Ракши — теперь её голос звучит легко и даже чуть игриво. — Тут свои правила, но многие из них тебя не коснутся. Все же быть Танджи и быть наложницей — совсем разные вещи, — уголки её губ дрожат, а сама Ракши мягко отводит взгляд куда-то в сторону. Для всех она остается лишь чужестранкой, добившейся расположения Принца засчёт своей красоты. И её это устраивает. Пусть правда остаётся за закрытыми дверями. — О таких, как ты, ходит много слухов. Правда, мне кажется, что некоторые Муин просто выдумал, — Ракши коротко, но очень мелодично смеется, а после тихо вздыхает. — Но кое о чем слухи оказались правдивы. Ты красива. Хоть красота порой не дар, а настоящее проклятие. Даже завидую тебе немного, что не придётся торчать с этими напыщенными змеями в одном колодце. А теперь пойдём, я тебе все покажу. Все же мужчинам сюда дорога закрыта. За исключением Принца и Танджи, конечно же. Есть что-то в голосе Ракши, отчего её слова звучат с легким оттенком приказа. Правда, прежде, чем покинуть покои, она проводит ревизию по шкафам, где Иса находит различного рода одежду. В том числе и ту, в которой может отныне исполнять свой долг. Наложница говорит немного, больше по делу, но умело придает беседе непринужденности. В ней с лёгкостью можно разглядеть острый ум, чувство собственного достоинства и при этом необъяснимую притягательность, благодаря которой в её обществе приятно находиться. Она проводит Ису по извилистым, но просторным коридорам, рассказывая о том, что и где находится. В этой части Дворца все будто… дышит. Лёгкие ткани, едва реющие на ветру, открытые пространства и светлые тона благородного мрамора. Здесь достаточно тихо, чтобы их разговоры эхом разносились в высокие своды и тонули где-то далеко. Как и перезвон украшений, что так любит кареглазая. Спустя время, девушки выходят к большой террасе, которая наполовину сокрыта невысокими постройками, играющими роль изящного ограждения. Здесь много зелени, что своими листьями украшает мрамор пола причудливыми тенями, и небольшой бассейн. Правда, здесь они не одни. Сидящая по грудь в воде пара дев заметно оживляются, наполнив округу всплесками воды. Они недоуменно смотрят на Ису, а после переводят презрительные взгляды на Ракши, что однако сохраняет достоинство и больше походит на прекрасную львицу в стане гиен. Закончив показывать отведенную под гарем часть Дворца, Ракши возвращает Ису обратно в ее покои и попросит прислугу принести ужин. «Во избежание конфликта», как она скажет позже. Она остается еще на некоторое время, пока в конечном итоге не направляется к выходу, у которого в последний момент замирает и вновь обращается к Исе. — Здесь, во Дворце почти никому нельзя доверять. Но я не враг и вижу, как тебя что-то беспокоит, Иса. Захочешь поговорить, ты знаешь, где меня теперь найти. Однако не одной Исадоре не верится в то, что все происходящее — не выдумка разыгравшегося рассудка. Кахир и сам понимает, что ведёт себя иначе. Что все чаще становится задумчивым, а то и вовсе переносится словно куда-то далеко. Какова вероятность, что встреченный тобой в толпе человек встретится тебе вновь? Наверняка минимальная. Но, как оказалось, не меньше вероятности падения на землю звезды. Принц не может найти для себя оправдания, почему так много думает о Танджи. Или же попросту не признавал причины? В любом случае, пока он пытается отвлечься работой с документами, тонкие пальцы неутомимо «играются» с прохладной монетой.когда горизонт только окрасился алым
Исадоре гарем чем-то напоминает Орден ― там тоже царил дух соперничества и ученики редко дружили между собой, желая заработать славы на кровавых убийствах. И денег. От того пытались подставить или сделать так, чтобы ты споткнулся и упал лицом в плитку, разбив себе нос. Иса присаживается на широкий бортик балкона, поджимая губу и покачивая одной ногой. Дворец возвышается над суетным городом. Отсюда прекрасно видно витиеватые улочки, плоские крыши, а если присмотреться, то можно увидеть даже развешенное белье на верёвках, которые натянуты между домов. Вдалеке закрывается утренний базар, и все стремительно желают скрыться от надвигающейся жары. Новоиспеченная Танджи тихо выдыхает, опуская взгляд на чуть желтые листы на своих коленках. Бумага уже исчерчена короткими зарисовками простого карандаша. Но не Кахира, как можно было подумать. Ракши. Её тёмные кудрявые волосы на рисунке волнами падают по плечам, тонкие брови режут лицо, а царственная улыбка окрашивает губы. Внешность у Ракши и повадки просто поразительные. Настолько, что Иса просто не может не нарисовать её. Несколько раз. В разных позах. Только лицо, по плечи. Как она величественно сидит на тахте в её комнате. Пальцы подцепляют листок, чтобы положить его рядом, тогда как сама Исадора поднимает взгляд на светлеющий горизонт. Красное солнце проявилось над песками, которые снова возмущенно зашелестели, словно не желали, чтобы утро наступало. Исадора тоже не хочет, чтобы утро наступало. Она не могла уснуть практически всю ночь ― слишком много думает и не может остановить нескончаемый поток этих мыслей. Рисует и пытается отвлечься, но всегда возвращается к исходной точке. Тёмный переулок, следы сахарной пудры на одежде и поцелуй. Взгляд снова утыкается в лист бумаги, пока карандаш скользит по нему, снова изображая Ракши. У неё на руках, ногах, шеи, ушах и даже в волосах столько украшений. Каждый её шаг сопровождался тихо мелодией. В то время как Иса украшений не носит. Ей нужно двигаться тише шелеста песков. Даже платье Исадоры ― в отличие от наряда Ракши ― разительно отличаются. Оно не яркое, и на фоне светлого мрамора стен дворца, практически сливается с ними. Акрам всегда говорил, что Исе поразительно шли тёмные цвета, но она редко покупала себе что-то темнее бежевого или песочного ― привычка, которая осталась с ней навсегда. Она соскальзывает с балкона, возвращаясь в комнату и кидает листы на постель, которые тут же рассыпаются. Да к чёрту. Пальцы подхватывают легкую марлевую ткань, оборачивая её вокруг бедра ноги. Разрезы по бокам позволяют это сделать. Поверх закрепленной ткани Иса затягивает ремешок ножен. Один с внешней стороны бедра и один с внутренней. Она проделывает такую же операцию и на другой ноге, но чуть ниже, на голени. Только если вверху ножики более продолговатые, то внизу чуть короче. Кинжалы её излюбленное оружие, так что их нужно… побольше. Акрам не пришёл к ней вчера вечером, но обещанную карту передал через Муина. И Исадора, признаться, не сильно злится на него за это. Всё-таки Акрам занятой человек, а её вечер скрасила Ракши, которая даже осталась на ужин. Исадора не готова рассказать ему всё. Пальцы хватают ремешок с ножнами для ятагана, со звоном просовывая меч. Нужно будет обязательно подыскать что-то для себя ― что-то короче ятагана. После Ордена у неё осталось только четыре кинжала, в надежде, что ей больше никогда не придётся пускать их в ход. Взгляд последний раз скользит по проявляющемуся солнцу перед тем, как Исадора выскальзывает из комнат. Гарем остается далеко позади, коридоры стали немного шире и роскошнее. Это означает, что она приближается к «королевским» палатам. Около дверей никого нет, так что Иса неспешно опускается на один из диванчиков, откинувшись на спинку. Этот день будет тяжелым, но Акрам обещал, что наедине с Принцем она будет оставаться редко, так что… откровений быть не должно. Голоса служанок выводят её из дремоты мыслей. Она поднимает на них глаза. Одна из них ― кажется, самая молодая, потому что Исе думается, что ей только исполнилось четырнадцать ― отрывается от двух своих «подруг», неся в руках блюдце с чашкой и что-то… ещё. ― Госпожа Танджи Исадора, ― голос у неё тихий и мягкий, черты лица ещё не обрели женственность и кажутся немного детскими, ― Господин Танджи Муин просил вам передать этот список и… мы обычно всегда приносили Господину Танджи Муину и Господину Танджи Акраму кофе утром. Если вы пьёте что-то другое, я могу приносить вам чай или что-то ещё. Эта девочка мягкая ― не идет ни в какое сравнение с теми бестиями, с которыми ей пришлось столкнуться. Иса улыбается ей уголками губ, принимая из рук сверток бумаги, и лишь потом чашку. Густая тёмная жидкость покачивается, оставляя след на внутренних стенках фарфора. Возможно, она бы и выпила кофе, но ей ком в горле не дает даже нормально дышать. Но чтобы не увидеть в тёмных глазах девочки разочарования, всё-таки делает небольшой глоток. Пальцы подцепляют край ленты, связывающий свёрток. Время и действия. Да, стоит подумать о том, что Принц не прохлаждается.когда солнце показалось из-за горизонта
Встает Принц всегда рано. Жаль, что не по собственной воле. Едва солнце поднялось над горизонтом, как двери в покои Кахира тихо приоткрываются. Внутрь богато и в то же время не вычурно оставленной комнаты проходят три девушки, что стараются не поднимать глаз. Каждая из них несет что-то в руках, будь то поднос с завтраком, кувшин с водой или полотенца. Они тихо проскальзывают по роскошному ковру, что почти полностью глушит звук их шагов, и принимаются за работу: выставляют еду, раздвигают тонкие тюли и подготавливают все к пробуждению его Высочества. Светлые глаза приоткрылись ещё в тот миг, когда за дверьми раздались тихие разговоры. Однако, лёжа на огромной постели, полной цветных подушек и сокрытой искусно выполненной тканью, Кахир не спешит вставать. Он лишь кладет руку поверх обнаженного торса и устремляет глаза к потолку. В комнате Принца почти нет ярких цветов, вся мебель имеет темные или светлые оттенки, а стены не пестрят яркими мозаиками. И только потолок разительно отличается — он темный, почти черный, больше напоминающий обсидиан, с серебряными вкраплениями, что складываются в узоры и удивительно напоминают созвездия. Кахир все столь же задумчив, что вполне можно счесть за сонливость. Наверно, оттого, закончив приготовления, девушки покорно складывают руки и ожидают, покуда тонкая ткань балдахина не дрогнет, и их господин не покинет постель. Но даже тогда их взоры больше направлены в пол. Принц, облеченный лишь в просторные, так напоминающие шаровары, штаны первым делом направляется к чаше и кувшину, дабы освежить удивительно бледную для этих мест кожу и смыть остатки сна. Это что-то сродни некоему ритуалу. Все эти пробуждения с первыми лучами, семенящие по комнате служанки, аромат свежих фруктов и доносящиеся откуда-то с улицы звуки пробуждающегося ото сна мира. Но где-то глубоко внутри Кахир лелеит те воспоминания из далекого детства, когда не было всего этого. Ему, разумеется, никогда не позволяли подолгу валяться в постели и прохлаждаться, но одевался юный наследник сам, умывался сам и сам же тихонько тенью мелькал перед стражами, чтобы пробраться в покои сестры. И пусть Сурия этого не очень жаловала, бой подушками, в котором она всегда выходила победителем, был способен сгладить любое ее недовольство. Или же пара сладостей, что Кахир благополучно крал из столовой. Перед входом в спальню имеется небольшая приёмная, где Иса немного замедляет шаг. Акрам дал ей письменно некоторые указания, так что… стоит просто следовать им и тогда никаких проблем не будет? Плеск воды в медном тазе служит оповещением о том, что Принц проснулся и она может переступить порог с этой бумажкой заданий для Принца. «Ты можешь поздороваться или пожелать доброго утра. Просто чтобы Принц Кахир знал о твоём присутствие. И не ходи рядом с ним тихо. Он должен всегда знать, что ты рядом». ― Доброе утро, Ваше Высочество, ― стоит только светлым глазам обратиться к ней, как Иса тут же разрывает контакт их глаз, немного склоняя голову ― она всё ещё не понимает, как именно ей стоит обращаться и вести себя перед Принцем. ― Я могу… ― она не поднимает своих глаз, но поднимает развернутый свёрток бумаги, слегка покачивая им в воздухе, и только тогда скользит глазами по Принцу, чтобы получить кивок с его стороны. Все эти мысли, порождающие приятные воспоминания о детстве, настолько поглотили сознание, что он так и замер на несколько мгновений, с набранной в ладони водой, прежде чем вновь омыть ею лицо. Однако из этой задумчивости его вырывает голос, раздавшийся прямо за спиной и заставивший девушек-служанок, точно серых мышек, как одна, обратиться по направлению звука. Обращается вниманием к Исе и Кахир. — Доброе утро… Танджи, — его заминка столь неуловима и тщательно скрыта за плеском воды, что лишь крайне тонкий слух может ее заметить. Тогда как сам Принц поражается тому, как легко с его губ чуть было не сорвалось иное обращение. Голубые глаза скользят по его обнаженной спине, когда он разворачивается к ней, и служанки тут же семенят за ним ― в их руках уже приготовлена одежда. И ширм в комнате Исадора не замечает, так что её взгляд мигом упирается в бумагу с красивым росчерком слов. Стоящая ближе всего к нему служанка послушно подносит полотенце и отдает в руки господина, после чего убирает от него чашу и кувшин с оставшейся водой. На негласный вопрос Кахир лишь качает рукой, позволяя девушкам облачить его в одежды, цвета слоновой кости с искусно отделанными рукавами и узором на подоле. Правда, к волосам, как и прежде, чужих рук он не допускает, а потому прислуга принимается вновь семенить по комнате, заправляя постель и впуская в покои больше света. Благодаря отблескам раннего солнца камни на обсидиановом потолке буквально «вспыхивают» темно-зеленым, невольно притягивая к себе взгляд бледных глаз. ― В восемь тридцать у вас утренний кофе с тремя чиновниками. В девять тридцать и до двенадцати разбор официальных бумаг. Потом с двенадцати и до часу тридцати обед с Принцессой Сурией. После до трёх вечера собрание. И до пяти снова бумажная работа, ― протягивает Исадора, всё ещё не рискуя поднимать глаза ― может, если она будет стоять вот так тихо, Кахир вовсе не заметит её? Список дел, как обычно, насыщен и у любого вызвал бы тяжелый вздох от своего однообразия и скуки, но Кахир лишь едва уловимо кивает, словно уже сейчас в голове планируя то, как будет проходить каждый из этапов. И пока руки ловко собирают смоляные волосы в невысокий полухвост, глаза его блуждают по Исе, что будто намеренно избегает любого контакта. «Мне нужна помощь. Сейчас же». Отчего-то эти слова вызвают на лице Кахира невольную улыбку, которую, правда, Исадора могла бы увидеть лишь подняв голову. А еще эту улыбку с легкостью можно принять за нечто, что не сулит ничего хорошего. Однако, стоит рукам освободиться, а Танджи закончить оглашать список, как светлые глаза находят ту самую девушку, что не так давно говорила с Исой — та покорно склоняет голову и вместе с остальными немедленно покидает господские покои. Повисает звенящая тишина. Причем настолько, что можно с легкостью разобрать жужжание пролетающей мимо стрекозы. Или тихое дыхание. Кахир мельком глядит себе через плечо на небольшое устройство, напоминающее объемный треугольник, расположенный прямо на перилах балкона, а также на едва различимую тень от него. До восьми тридцати у него еще немного времени. Повисшую тишину буквально разрывает шорох тканей, когда он приходит в движение и подходит к небольшому столу, у которого выдвигает ящик и что-то достает. — Ты не ожидала, что мы с тобой еще когда-то встретимся. Я ведь прав, — вопреки ожиданиям голос Принца не полон серьезности и строгости, скорее… он звучит почти столь же игриво, как и в их первую встречу. — Можешь не отвечать. Я и сам не думал, что такое возможно. ― Да уж, не ожидала так не ожидала, ― тихо — себе под нос — шепчет Иса, ― мягко сказано. Когда Кахир движется в сторону своего стола ― только тогда ― она рискует поднять свои глаза, чтобы проводить ими силуэт в белых одеждах. Взгляд цепляется за белизну ткани, за серебряные нити, которые витиеватым рисунком украшают подол, рукава и спину его одежд. Затем скользит чуть выше, чтобы задержать его на секунду на чёрных волосах. Исадоре тяжело видеть в Принце… Принца. Стоит только пересечься с его лукавыми глазами, как она представляет не будущего Короля Нэзиру. Она видит обычного юношу с лукумом, что встретился с ней в тёмном переулке. Игривого и готового прогуляться с ней до площади, готового защитить её, если придётся. Сейчас на нём нет потрепанного плаща, но глаза его горят так же ярко, как и вчера, когда он вдруг поворачивается в её сторону. Кахир замолкает и не говорит ни слова до тех пор, покуда девушка не поднимает глаза и не встречается с его взглядом. Ровно в тот же момент нечто крошечное с тихим звоном начинает сверкать в лучах восхода. А светлые, почти бесцветные глаза Принца хищно прищуриваются, проследив за взглядом Исы и тем, как она без труда признает в маленьком предмете в его руках свою же монету. — У меня к тебе есть вопрос, — легко, но очень внезапно проговаривает Кахир и делает несколько шагов по направлению к ней. После чего с явным намерением вкладывает монетку на большой палец. — Аверс — за сладость, решка — поцелуй. За что же ты откупилась, маленькая хари?