Глава 5. Правила принятия в семью. Раздел: свет пустыни и тьма песков Во все века доподлинно известно, что первым Правителям молятся. В их честь возводят храмы, рисуют фрески и посвящают им стихи, книги. Сафуре никто храмов не строил ― даже её реально имя мало кому известно. Могу ли я утверждать, что звали её Сафура? Просто мы привыкли так звать её. Звёздная госпожа. Мы мало знаем о Сафуре. Говорят, что в глазах у неё можно было увидеть отблеск звёзд ― были ли они чёрные или, скажем, голубые? Никто не знает. Говорят, что красивее женщины никто никогда не видел ― была ли она и правда столь прекрасна или уродлива? Никто не знает. Говорили, что волосы у неё были мягче шелков и такие длинные, что спадали сзади шлейфом. Говорили, что она собой олицетворяла ночь и день; солнце, луну и звезды одновременно. Мог ли кто-то подтвердить эти слова сейчас? Конечно нет! Я могу рассказать лишь те легенды, которые гуляют по пустыне. Сафура не была королевских кровей, но стала Королевой. Её отец был пустынным разбойником, которые в те времена занимали большую часть пустыни. И сама Сафура была разбойницей. Она столь яростно любила пустыню, свой дом, что Звёзды, Луна и Солнце даровали ей Дар. Песок повиновался её рукам, словно эта девочка смогла оседлать саму пустыню. Он ластился к ней, как дикий зверь. Сафура была единственной в своём роде, кто смог усмирить жар пустыни, её мятежность, чтобы посреди палящих песков появились деревни. Принц Довлет прознал про чудеса, творящиеся посреди безжизненной пустыни, и отправился на поиски Сафуры. Когда он нашёл её, то влюбился без памяти. Юный принц предлагал Сафуре выйти за него пять раз ― и пять раз получал отказ за отказом. На шестой раз Довлет продемонстрировал Звёздной госпоже свой Дар. Показал, как тьма и тени слушаются его точно так же, как пески слушаются рук Сафуры. Королева песков оказалась заинтересована. Говорят, что Принц заговаривал её, пока вёл по пустыне в свой Дворец. Он рассказывал ей про созвездия, когда они шли ночами; рассказывал про моря и океаны, про другие страны и их традиции. Сафура влюбилась в принца на середине пути, и тогда они решили пожениться прямо посреди звезд и луны. На этом месте чуть позже появится столица Нэзиру ― Асшан. Усилиями Сафуры и Довлета город быстро разрастется до немыслимых размеров. Посередине города построят Дворец ― тогда ещё небольшой, и сейчас он находится в восточной части нынешнего Дворца Нэзиру. Ещё одна из легенд, уже известная вам, гласит, что именно Сафура стала прародительницей ассасинов, которые свято почитают её. Говорят, что сама Сафура была столь ловка и сильна; что она могла обворовать любого торговца, могла соблазнить любого мужчину или женщину, была искусна в убийствах и ядах. Говорят, что она была начитана и умна, что умела договариваться с политиками и вести войны ― эта часть её жизни окутана тайной. Единственное, в чём вас может заверить каждый из историков ― дух Сафуры продолжает жить в её детях, внуках, правнуках, потомках. Именно Сафура и Довлет объединили всю пустыню в одно государство.
когда солнце достигает самой верхней точки
В стенах гарема было всегда немного светлее, чем в остальной части дворца. Запах тут был ярче. Ароматы благовоний и масел забивались в ноздри. Акраму хочется заткнуть нос, чтобы не дать этим запахам затуманить его разум. Он приваливается плечом к стене, скользя взглядом по развешенным гобеленам, отражающим в себе кусочки истории Нэзиру. Солнечные лучи прорываются сквозь ажурные машраби, создавая причудливые тени — словно сплетенные искусной мастерицей салфетки. Он укладывает пальцы на эфес меча и чуть сжимает прохладу под пальцами. В своих темных одеждах он резонно отличается от общей атмосферы гарема. Здесь всё эфемерное, воздушное, больше похоже на миражи — столь легкие и неосязаемые, что Акраму страшно прикасаться к чему-либо. Ему всегда казалось, что его прикосновения тёмные пятна на всём! Это как прикоснуться к крыльям мотылька. Сожмешь чуть сильнее, и крылья превращаются в пыль и труху. Акрам вслушивается в дневные звуки гарема. Где-то на улице стрекочут цикады. Легкая ткань занавесок шуршит на сухом ветру с пустыни. В самом Сердце Гарема — тихие разговоры и женских смех. Тут никогда не бывает тихо или пусто. По коридорам снуют служанки, наложницы и даже в этом отдаленном месте, мимо пригревшегося к белому мрамору стены Акраму, ходят девушки. И лишь когда его слух улавливает звуки закрывающихся дверей, а затем и следующий за этим перезвон украшений, наводящий «беспорядок» в порядки гарема, Акрам отстраняется от стены. Отводит плечи назад, выпрямляется и даже оправляет меч в ножнах на поясе. Пальцы нервно пробегаются по беспорядку волос на голове и пытаются пригладить едва кудрявые темные волосы. Затем скользят к скулам, ощущая колющую щетину — со всей это чехардой с будущей коронацией и отбором в невесты Акрам совсем забыл хотя бы побриться. Он пытается бесшумно откашляется, чуть вскидывает подбородок. На лице проскальзывает тень волнения, которая тут же пропадает вместе с тем, как звон украшений становится громче и ближе. Пальцы сжимают эфес чуть сильнее, тогда как вторая рука опускается от скул вниз. И именно в этот момент — когда Акрам принимает вид истинного воина — из-за угла коридора показываются два женских силуэта. Один в лёгком розовом платьице и длинным полупрозрачном шлейфом рукавов. Акрам склоняет голову вниз, потому что внутреннее чутье подсказывает чья именно фигура первой приближается к нему — Принцесса Сурия. Её темные волосы собраны в какую-то замысловатую причёску, в которых Акрам совсем не разбирается, с вплетенными в неё серебристыми украшениями. Второй же силуэт облачен в простое платье песочного цвета. Куда больше о второй девушке говорит не столько разнообразие одежды в её шкафу, сколько разнообразие украшений — колец, ожерелий, подвесок, браслетов и вплетенных в волосы заколок. Ракши. Первая наложница Принца. Девушка, которую Акраму неосознанно хочется сравнить с львицей — не столько внешне, сколько по характеру. Ракши обладает роскошными волосами, цветом больше походящих на свежезаваренный кофе на шумном базаре столицы, слегка кудрявыми, из-за чего возникает яркое желание прикоснуться к одной из кудряшек пальцами. Тёплым карим оттенком глаз, что так часто напоминает Акраму шоколад. А ещё Ракши обладает его сердцем, пусть и не знает об этом. — Моя Принцесса, — негромко проговаривает он, разгибаясь, когда подол розового платья появляется в поле зрения его глаз. — О, Акрам, — мягкий голос Сурии обласкивает тёплыми нотками, — мы с Ракши немного задержались. Я всё время забываю, что ты не Муин и приходишь задолго до назначенного времени, — Принцесса улыбается и смотрит на Акрама темнотой своих глаз. — Ты долго нас ждал? — Да светят ярко звёзды над вашей головой, Моя Принцесса, — Акрам снова склоняет голову — только теперь не так низко, выражая тем самым благодарность Принцессе за её благосклонность, — вы не должны переживать за моё ожидание. Все Луны и Звезды, сияющие над моей головой, принадлежат Вам и Принцу, — ему хочется добавить ещё одно имя, но он плотно сжимает зубы. Тихие коридоры гарема освещаются тёплым и мягким смехом Принцессы. Её пальцы мягко скользят по плечу Танджи, и Акраму кажется, что через это прикосновение он чувствует свет Звёзд на коже под одеждой. Он вновь разгибается, поднимает тёмные глаза на Сурию и неспешно возвращается в своё прежнее положение — плечи расправлены, опущены, чуть отведены назад, пальцы поглаживают эфес меча. — Пойдем, Акрам. Не хочется заставлять будущего Короля ждать, — Сурия оборачивается через плечо к Ракши и кивает ей. — И пока мы будем идти, расскажи мне об Исе. Она ведь твоя подруга? Я тут пришла к осознанию, что совсем ничего о ней не знаю. Сурия идёт впереди, переплетая пальцы за спиной и лишь изредка оглядываясь на шествовавших позади неё Акрама и Ракши. Она с интересом оглядывает их лица и щурится от съедающего нутро любопытства. — Да, Моя Принцесса. Иса моя подруга, — Акрам поджимает губы и чуть замедляется, чтобы не наступить кончиком сапог на подол прекрасного платья Принцессы, — что именно вас интересует о ней? Сурия задумчиво кусает губы и смотрит себе под ноги, живо обдумывая все те вопросы, что крутились у неё перед сном. Наверное, Принцесса вспоминала все те истории и сказки, что ей рассказывали в детстве. О пустынных шептунах, которые выполняют приказы голосов в своей голове. Неуловимые, скрывающиеся в тенях и преодолевающие пустыни. И пока она слишком увлечена выбором вопроса, Акрам краем глаза наблюдает за Ракши. Украшение на её едва смуглой коже и в тёмных волосах светятся от ломаных лучей солнца. Разнообразные камешки и подвески, цепочки — всё это завораживает, пусть он и сам никогда не любил цацки и звон золота. Но на Ракши ему это нравится. Или ему нравится Ракши? Лёгкий морозец заползает под кожу, но Акрам старается никак этого не показывать. Он вырос в стенах дворца столицы. Он воспитывался вместе с Принцем, и с Ракши ему тоже приходилось сталкиваться. Он помнит, когда её только привезли во дворец — тогда ещё совсем малышкой — запуганной. В тот день она старалась держать голову, но тремор рук выдавал её. Наверное, в нём ещё тогда что-то ёкнуло. На его глазах Ракши росла, из девочки превращалась в девушку. Со временем, чувства к первой наложнице становились только теплее. Неосознанно, но Акрам стал сам искать с ней случайных встреч. Просто чтобы увидеть блеск металла, услышать звон её украшений. Просто чтобы услышать её. Увидеть. Акрам влюбился в Ракши, пусть старательно пытался не показывать этого. Она была не просто наложницей — одной из многих в гареме. Она была первой наложницей Принца, его хорошего друга, а он был Танджи. Иса бы обязательно пошутила на эту тему, и Акрам впервые в жизни радуется, что подруги рядом нет. — Я слышала, что ассасины поклоняются Первой Королеве, — задумчиво шепчет Ракши, направляя свои карие глаза на него, и Акрам на секунду задерживает дыхание. — Муина вчера заткнуть было невозможно. Мне кажется, что парочку историй он придумал на ходу, — уголки её губ дрожат в улыбке, когда со стороны Сурии слышится приглушенный смешок. — Даже удивительно, что ты решил доверить жизнь Принца ей. — Иса хороший боец, Ракши. Это я знаю точно, — Акрам выдыхает, качнув головой, — пусть она асссасин, но Иса отвественно относится к своей работе. Я верю ей, как никому другому. — А что там Муин говорил про Рай? — Сурия улыбается шире, с детской живостью и интересом разворачиваясь к своим провожатым лицом и, совсем не по-королевски, идет вперёд спиной. — Не удивляюсь тому, что Иса такой профессионал своего дела, как ты рассказывал. Она вполне может отвлекать своей внешностью, — чёрные глазки сужаются, а в их глубине зажигаются озорные огоньки. — Уж не отвлекает ли Иса тебя, Акрам? — О, Моя Принцесса, вряд ли столь уважаемого бея Танджи Акрама что-то может отвлечь от работы, — подтрунивает над ним Ракши, на что он тихо выдыхает, качая головой. — Я просто шучу. Но… если ты так доверяешь Исе, значит и мы должны. Но наше любопытство ты просто обязан утолить. Сколько Исе лет? Чем она занимается помимо своей… работы? Акрам проскальзывает взглядом с Ракши на Сурию, которая взгляда с него не сводит. И сдаётся под пронзительным взглядом королевских глаз. — Исе двадцать лунных поворотов, — на выдохе произносит Акрам, — она работала в ювелирной лавке в Звёздном переулке. Она немного рисует, ну и… всё. — А сладкое она любит? Лимонные пирожные или пахлаву? Лукум? — тут же срывается с губ Сурии, стоит Акраму только сомкнуть губы. Акрам хорошо знал Ису. Знал, каких скелетов она хранит в шкафу и что периодически беспокоит её ночами. Знает о том, какого ей было в Ордене. Знает, что многие года из неё вытаскивали Дар. Свет. Полыхающий, яркий свет покинул её и она сама потухла, погрузилась в вечную тьму. Акрам успел застать её такой — практически неживой, механически выполняющей приказы Ордена. Их связывало не только происхождение — оба они были полукровками. Но и… ещё кое-что. В их шкафах встречались одинаковые скелеты. И он совсем не удивлен, что появление Исы вызывает у Принцессы и наложницы вопросы. Исадора яркая и запоминающаяся — как некогда был свет в её венах. Возможно, остатки Дара так действовали на людей вокруг? — Я думаю, об этом вам лучше спросить саму Ису, моя Принцесса. Поверьте мне, она очень талантливая рассказчица, — Сурия волнительно выдыхает на его слова и прикусывает губу, возвращаясь в прежнее положение. Сурия старалась, как и брат. Лунный поворот назад умерли их родители. Их отравили. Король Халид и Королева Нави, как утверждают лекари, умерли быстро и совсем безболезненно. Вот только никто из достопочтенных мужей, отдавших свою жизнь медицине, никак не мог понять природу яда. И пусть весь Нэзиру скорбел, больше всего смерть бывших Правителей ударила по Принцу и Принцессе. Акрам прожил с ними достаточно долго, чтобы увидеть скрываемое горе в глазах Кахира и Сурии. Это было потрясение для всей страны, которая на полгода погрузилась в траур. На улицах было тихо. Не пелись песни, не устраивались представления, и даже на базаре торговцы громко не кричали. Вся столица словно вымерла, приклонила колени в молитвах за Принца. Сурия в тот год едва отмерила свои шестнадцать поворотов, а Кахир — двадцать пять. Но несмотря на безмолвный траур, дворец готовится к коронации нового Короля по всем традициям Нэзиру. Набирается больше гвардейцев, увеличилось количество патрулей, возникла необходимость в третьем Танджи для Королевской семьи. Теперь еда Сурии и Кахира проходит тщательные проверки и готовится под зорким глазом гвардейцев — а иногда и самого Акрама. Но несмотря на все меры безопасности, он всё равно боится, что его Принцу и другу может что-то грозить. Убийство. Отправление. Кто как не ассасин должен знать об этом всё? Гарем остается где-то позади, и Принцесса, в сопровождение Танджи и Ракши, оказывается во внутреннем дворике. Он частично закрыт навесом. По периметру располагаются небольшие бассейны с разноцветными рыбками — вода кажется мутной и бледной на контрасте с белым мрамором, поддернутым пеленой времени — если присмотреться, можно увидеть сколы, трещины и затёртости. О, если бы только этой воды хватало для сохранения прохлады. Пекло кусает кожу, словно стая разъярённых стервятников. Над их головами снова смыкаются дворцовые своды коридоров. Это самая старая часть дворца. С множеством комнат, огромной библиотекой и туннелями в стенах. Двери столовой — небольшой светлой комнаты, где Принц и Принцесса предпочитают пересекаться за обедами — открыты. Акрам знает, что Кахир просто пришёл раньше сестры, но пальцы всё равно сжимаются на прохладе эфеса. Привычка — вредная, но полезная. Акрам чуть притормаживает впереди идущую Принцессу и заходит в двери столовой первым. Кахир уже расположился за столом. Слева от него сидит Муин, что-то рассказывая своему Принцу и хитро сверкает карими глазками. Иса стоит в стороне, у окон — её голова повернута в сторону, и она явно делает вид, что просто рассматривает что-то за ставнями. Акрам отходит в сторону, чуть склоняясь в талии, чтобы пропустить прошмыгнувшую мимо него Сурии. Светлые глаза наследника тут же поднимаются к сестре, и Акрам видит в них всё то тепло и любовь, которые Принц испытывает к своей сестре. Они усаживаются рядышком, пододвигая тем самым стулья поближе. Наверное, Ишурин бы выразил своё недовольство, но — хвала Звездам и Луне — его здесь нет. Муин остаётся сидеть на своём месте, пока Ракши величественно опускается на свободный стул около Сурии. И тогда шаг к столу делает Акрам — со стороны Муина и прямо напротив Ракши. Взгляд пробегается по первой наложнице. Она одаривает его мягкой улыбкой, тут же уводя свои глазки в сторону Принца и закусывая губу. — Иса, ты можешь присоединиться к нам. Акрам вдруг вздрагивает от голоса Принцессы и поднимает глаза дальше — на силуэт подруги около окон. Она складывает руки на груди, оперевшись плечом о стенку и уводит взгляд в сторону. И лишь когда голос Сурии режет тишину комнаты на кусочки, называя её по имени, голубизна глаз отрывается от заинтересованного наблюдения за садом в окнах. — Я не голодна, Моя Принцесса, — Иса слегка клонит голову, но Сурия, кажется, не собирается принимать её отказ. — Тебе необязательно есть. У нас готовят потрясающий кофе и чай, сладости, — Принцесса склоняет голову в бок, хитро щуря тёмные глаза, — и здесь ты можешь звать меня просто Су-ри-я. Как и все. Мы же вне дверей тронного зала и зала советов обычные люди, — она улыбается всё ещё по-детски ослепительной улыбкой, когда Иса делает неловкий шаг в сторону стола, сдаваясь под натиском её чар. Глаза Акрама пересекаются с глазами Исадоры — он улавливает в голубых радужках непонимание происходящего. И если для боевой подруги всё случившееся произошло неожиданно, то Акрам подозревал, что такое может случится — Сурия всегда отличалась нездоровой заинтересованностью ко всему неизвестному, а будучи ещё и избалованной, она всегда получала желаемое. И взгляд у неё моментально наполняется наполняется светом тысячи звезд в небе Нэзиру, когда Иса аккуратно и неспешно опускается на свободное место рядом с Акрамом. Принцесса легким жестом пальцев отодвигает пустую тарелочку в сторону, совсем не по-королевски упираясь локтями в стол и положив подбородок поверх ладоней. — У меня так много к тебе вопросов! — восхищенно шепчет голос Сурии. — Когда ещё ассасин будет при дворе! Я должна воспользоваться этим шансом. — Очень рада, Моя Принцесса, что порождаю в вас такой интерес, — Иса поджимает губы и, стоит ей только встретиться глазами с Принцессой, тут же откашливается, — Сурия. — А я бы на твоем месте так не радовался любопытству Принцессы, — тихо посмеивается в сторонке Муин, мазнув глазами сначала по Исе, потом по прицокнувшей на него Ракши. — Могу тебя заверить. — хитрый взгляд Муина возвращается к рыжеволосой. — В голове нашей Принцессы каждую секунду рождается столько вопросов, что ты просто не успеешь ответить на все, как звезды над твоей головой погаснут. Тихий смех раздаётся со стороны Принца, вторя словам Муина. Кахир опускает взгляд в свою тарелку, прикрывая губы ладонью. Муин хитро прищуривается и наблюдает за поведением Принца со странной, присущей ему таинственностью, а потом вдруг откидывается на спинку стула и складывает руки на груди и ленно прикрывает глаза. Двери столовой снова неспешно открываются, впуская в помещение девушек с серебряными подносами. На них стоят плоские и глубокие миски, накрытые куполом серебра; изогнутые замысловатые кувшины, два чайника и кофейник. Они опускают головы, отвешивая поклон, но ни Принцесса, ни Принц уже не обращают на это внимание — взгляды обоих венценосных особ, кажется, сейчас были больше заинтересованы Исадорой, чем подносами с едой. Служанки расставляют тарелки по столу, опуская на него кувшины, чайники и кофейник. Снимают серебряные купола с блюд, наполняя комнату ароматом приготовленных блюд. Потом снова кланяются и покидают комнату. Стоит только створкам дверей плотно закрыться, как первыми со своих мест вскакивают Ракши и Муин. Иса непонимающе смотрит то на юношу, то на девушку, то на рядом сидящего друга. И как ей кажется, Акрам слишком спокойно реагирует на странную ситуацию: устало выдыхает и сокрушенно качает головой. Ракши упирается ладошкой в стол, пока Муин зеркалит её движение. Их темные глаза сталкиваются, сверкают и блестят в свете проникающего через окна солнца, когда свободные руки стремительно тянутся к центру стола, где стоит плоская тарелка с небольшим углублением и ажурными краями. Это блюдечко таит в себе слоеное тесто с прослойкой из орехов и яблочного сладкого пюре. Корочка мёда так соблазнительно блестит на свету, что даже Иса немного задерживает взгляд на блюде. Даже на таком большом расстояние нос улавливает сладкий запах ровных ромбиков пахлавы. Пальцы Ракши стремительно настигают края блюда. Она хватается за серебряный ажурный край и дёргает его на себя, не давая пальцам Муина дотянуться до заветной сладости. Он вдруг издает негромкий вопль поражения — смесь стона и рыка, когда проворные пальчики наложницы пачкаются в сладком мёде пахлавы. Корочка теста хрустит и ломается, когда Ракши с особым наслаждением откусывает кусочек сладости. Муин, пораженный и упустивший из своих рук вкус победы, усаживается на место. — Ты же не любишь сладкое! — Зато ты любишь, — тихо смеётся Ракши, усаживаясь на свое место и закидывая в рот остатки пахлавы с особым наслаждением победительницы, второй рукой принимая из рук Принцессы теплую мокрую салфетку. — Прошу прощения за своих друзей, Иса, — голос Кахира раздается среди всего этого ребячества, пока сам Принц подливает себе в кубок пряное вино. — Подозреваю, что у ассасинов не принято так вести себя за столом, — его светлые глаза отстраняются от кубка с вином и с каким-то укором смотрят на сначала на Муина, затем на притихшую Ракши. — Ты впервые за нашим столом. Было бы правильнее дать тебе первой выбрать для себя блюдо. У нас так случается… редко. Мои друзья просто позабыли об этом. Она поднимает взгляд на Принца не сразу. От части, потому что знает, что ей скажут его глаза. Серые, похожие на самые чистые алмазы, которые ей доводилось видеть. Никто из присутствующих не смотрит ни на Ису, ни на Принца, слишком завлеченные ароматами запахов и вкусной едой на столе. И когда Кахир поднимает к своим губам кубок с вином, когда делает глоток, их взгляды пересекаются, чтобы в следующую секунду Иса смогла прочитать в них лёгкую издёвку. «Ну давай, хари. Выбирай сладость». Исе приходится упереться ладонью в стол и подняться, чтобы пальцами дотянуться до тарелочки со сладостями. Более маленькой в диаметре, чем все остальные, но более глубокой. Там, где горкой лежат белые квадратики лукума, щедро обваленные в сахарной пудре. Голубые глаза скользят по отвоеванной мисочке, перекладывая на свою тарелочку лишь пять несчастных кусочков. И когда лукум возвращается на своё место, Иса поднимает взгляд на Кахира. Он улыбается, подперев подбородок рукой и скрыв губы за кубком, но Иса всё равно видит — чувствует — его улыбку. Они разрывают зрительный контакт и остаются по разные стороны стола — как и должны. Маленькая крохотная чашка рядом наполняется ароматным кофе из кофейника. Иса подносит её к своему носу, поглубже вдыхая запах ароматных кофейных зерен. Пальцы скользят по чёрному фарфору чашки и обводят серебро каймы вверху. Будь её отец с мозгами, она бы сидела за точно таким же столом, но не в качестве Танджи Принца. Губы прижимаются к краю чашки, и Иса делает один небольшой глоток под любопытный взор Сурии. — Очень вкусный кофе, Моя Принцесса. Благодарю вас. — Сурия, — мягкий голос Кахира разлетается по столовой, и Принцесса вдруг вздрагивает и краснеет, — чего ты так накинулась на нашу гостью? Дай ей немного привыкнуть, а потом уже забивай голову расспросами. Изадоре порядки дворца чужды. Лучше помоги ей освоиться. — О… я… я прошу прощения! — Сурия нервно улыбается уголками губ, утыкаясь в свою тарелку взглядом, пока Принц ободряюще поглаживает её по плечу, — не каждый день сюда приходят новые люди, и я… как-то не подумала. — Приятного всем аппетита, — коротко отзывается Кахир, наполняя едой сначала тарелку сестры, а затем и свою. — Только теперь давай без вопросов для Исы. Ешь и дай поесть нашей Танджи. У тебя ещё будет время для того, чтобы расспросить её обо всём, что тебя интересует. Больше, чем вечернее время или редкие ночные вылазки, Кахир любит только совместное времяпрепровождение с сестрой. Она — единственное, что осталось от его некогда полной семьи. В ней он видит утреннюю зарю, что дарит надежду на лучший день. А за ее улыбку готов заставить звезды на небе гореть ярче. На приемах пищи и тех редких моментах, когда можно было урвать свободные минутки, Кахир отдыхает. Не столько телом, сколько душой. И все утренние и дневные «мучения» стоят того, чтобы после провести время с Сурией. Конечно же, общество с ней всегда разбавляли Муин и Акрам, которые добавляли встречам тепла и чего-то… уютного? Пожалуй. Рядом с ними Кахир уже не думает, что ему так не хватает отца и матери, но у него все еще есть семья. Семья, ради благополучия ему надлежит трудиться, как следует, и по достоинству нести бремя наследника трона. Но, как известно, всему хорошему свойственно заканчиваться. Удивительно, но Принц чувствует то же расстройство и тяжелое принятие, какое было в кабинете с Исой, когда обед подходит к концу. Стоит им только выйти из трапезной, как их встречает тихое позвякивание украшений и поистине лисья улыбка темноволосой красавицы. — Моя Принцесса. Мой Принц, — особенно выделив Кахира, проговаривает Рашки и аккуратно склоняет голову в поклоне, — ее Высочество Сурию просили немедленно прибыть обратно в гарем. Да и вас, мой Принц, ждет собрание, — вновь особый акцент, правда с едва уловимыми нотками издевки. Ракши встает по левую руку от Сурии, тогда как чуть за ее спиной, и спинами королевских господ медленно вышагивает Муин, что тут же склоняется к уху Ракши. — Ты проигра-а-а-ала, а я все еще жду свой приз. — И ты хочешь его получить прямо здесь? При всех, Танджи Муин? — Ракши не дрожит, даже не думает смутиться, лишь едва поводит головой и смотрит на юношу из-под пушистых ресниц. Есть в этом взгляде что-то, что может поставить Муина на место, точно мальчишку, хоть Ракши и была его младше. Она тихо смеется, прикрыв рот ладонью, и возвращает вниманием к идущим рядом Кахира и Сурию. Не проходит и пары минут, как сзади них, из дверей трапезной, выходит Иса и Акрам, следуя почти рука об руку. И пока Акрам не видит, взгляд карих глаз осторожно скользит по нему — на губах Ракши играет едва уловимая, но теплая улыбка. — Госпожа. — Да, Ракши, минутку, — Сурия встает перед братом и чуть приподнимает голову. — Уверен, что справишься? — Сомневаешься во мне? — придав взгляду лукавства спрашивает в ответ Кахир. — Слишком хорошо знаю, — не теряется Сурия, чем заставляет Принца сокрушенно выдохнуть и чуть опустить глаза. — Помни, о чем мы с тобой говорили, Кахир. — Конечно. Тебе не о чем беспокоиться, — смело заверяет Сурию он, после чего она чуть натянуто улыбается и мягко касается запястья брата в жесте поддержки. Ее фигура, под мелодичное позвякивание украшений Ракши, быстро скрывается за ближайшим поворотом. Как скрывается Акрам с Муином, которых Кахир отправил вместе с сестрой. Его взгляд возвращается к притихшей Исе. Однако по пути на собрание они молчат. И молчат ровно до тех, пока Кахир не останавливается перед величественными дверьми и не замирает. Его взгляд направлен куда-то вперед, но словно незряч — Кахир расправляет плечи и набирает в легкие побольше воздуха. — Будь здесь, когда я закончу, — проговаривает он, но без привычной игривости, а скорее с …просьбой? Впрочем, Исе вполне могло показаться. Кахир толкает двери, и просторная зала, где его уже ждут, поглощает фигуру Принца.