***
Юнги, брезгливо морщась, стоит, задрав голову, и разглядывает возвышающееся над ним колесо обозрения. Да, реально орудие для пыток. Даже чем-то внешне похоже. Чимин побежал за билетами, оставив его, как он сказал, «знакомиться» с этой железной конструкцией. Пак настоял на том, чтобы расплатиться самостоятельно, поскольку поехать сюда было его идеей. Мин не особо возражал, понимая, что с энтузиазмом младшего спорить бесполезно. На Сеул опустился поздний вечер, значит, с высоты откроется красивый вид на все окрестности. Это круто, но думать об этом Юну совсем не хочется. Внутри шевелится гаденькое предчувствие чего-то нехорошего, что вот-вот должно произойти. Парень упорно отгоняет его, пытается отвлечься, оглядывается по сторонам. — А вот и я! — Чимин выпрыгивает откуда-то сбоку, восторженно тряся перед лицом альфы купленными билетами. — Пошли скорее. — Чимини, может, всё-таки, не нужно? Мне не нравится эта затея. — Юни, нужно. Ты почти переборол свой страх, осталось совсем немного, пожалуйста, поверь мне, — Пак смотрит на старшего глазами, полными мольбы, мило дует и без того пухлые губки. Ну как тут откажешь? — Ладно, — Юнги обреченно вздыхает и берет бету за руку, крепко сжимая изящные пальцы. — Пойдем. Прокатимся — и домой. Тебе завтра ведь к первой паре? — Блин, не напоминай мне об этом. Альфа тихо смеётся с того, как быстро поменялось настроение Чимина. Он поистине потрясающий человек. Необычный и… такой завораживающий. Они поднимаются по железной лестнице на небольшую площадку, через которую проходят кабинки, висящие по диаметру всего колеса обозрения. И снова одно и то же: краткий инструктаж и звук закрывающейся двери. Кажется, Юнги привыкает ко всему этому, однако на душе все равно неспокойно. Он ерзает на сидении, наблюдая, как они медленно ползут вверх, терзает зубами внутреннюю часть щеки. Пак внимательно наблюдает за ним, следит за каждым действием, чувствуя, как он нервничает. Вид открывается шикарный. Благодаря тому, что колесо находится на небольшом возвышении набережной, Сеул сверху выглядит потрясающе: горящие яркими огнями здания блестят в свете друг друга, на улице полно машин, что придают улицам оживленности. Ночью столица обладает своим особенным шармом. — Юни, ты как? — спрашивает Чимин. — Ну…. — Юнги мнётся. — Мне некомфортно, но пока это не критично, терплю. Кабинка поднимается ещё выше и на самом верху вдруг останавливается, громко скрипнув и покачнувшись. Юн вздрагивает, чувствуя, как неприятно ёкает в груди. Он испуганно озирается по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Кажется, Чимин тоже немного растерялся. Бета хмурится, вертит головой и выглядывает через окно вниз, надеясь что-то увидеть. Мин осторожно повторяет за ним — пододвигается к окну и смотрит вниз, практически прижимаясь лицом к холодному от ночного воздуха стеклу. Внутри все обмирает от ощущения высоты, его подташнивает, но парень прижимается лбом к окну, старается отогнать неприятные ощущения. Внизу суетятся люди. Что-то явно случилось. — Юни, смотри на меня, — Чимин вдруг обхватывает его лицо тёплыми ладонями и поворачивает к себе. — Все хорошо. Слышишь? — Что происходит?.. Страх заполняет его. Юнги уже сто раз пожалел, что согласился на это, повелся на уговоры младшего. Дыхание становится прерывистым, Мин глаза жмурит и стискивает зубы, пытаясь скрыть своё состояние. — Все хорошо, Юни, так ну… Бета не успевает договорить. Колесо обозрения вдруг дергается, и их кабина резко опускается вниз на пару метров, издавая противный оглушающий скрип. Все шатается. Даже сидя Юнги не чувствует пола под ногами, он упирается руками в стены, глаза испуганно мечутся по сторонам. — Юни, я прошу!.. Смотри на меня, — суетится Пак, снова гладит старшего по щекам. — Скоро все закончится. Наполнять легкие воздухом становится практически невозможно, он хрипит, сползает с сидения на пол, хватаясь за одежду в области груди. Чимину тоже страшно, даже, может быть, страшнее, чем альфе. — Юни?! — он падает рядом, судорожно похлопывает Юнги по неестественно бледным щекам. — Мин Юнги, слушай мой голос! Юни! Мин изо всех сил пытается вздохнуть, но каждый раз грудь простреливает болезненным спазмом, заставляя его ещё сильнее сжимать пальцами ткань жилетки. Младший быстро подрывается и открывает все окна, пропуская в кабину свежий ночной воздух. От его резких движений все трясётся, но Юн уже этого не замечает. Он даже толком ничего не видит — перед глазами все плывет. — Так, смотри на меня, — Чимин возвращается к нему, держит его голову на уровне со своей. — Давай медленно, вдох-выдох. Только дыши, Юнги, только дыши. Давай! Вместе со мной, вдох-выдох. Мин осторожно втягивает воздух через нос, не отрываясь, смотрит в обеспокоенные тёмные глаза напротив, изо всех сил старается сфокусироваться. Чимин дышит вместе с ним. Полной грудью, как сам учил. Юн медленно приходит в себя, дыхание становится ровнее, сердце успокаивает свой ритм, но несмотря на это, он мелко дрожит от пережитого страха. Кабина снова дёргается. Чимин, заметив, как старший вздрагивает, быстро притягивает его к себе и торопливо целует. От его сочных губ Юнги мгновенно теряет голову и обхватывает руками стройное тело беты, прижимает к себе. Пак гладит его по волосам, проходится кончиками тёплых пальцев по задней части шеи. От трепетных касаний тёплых губ альфа плавится, как плитка молочного шоколада в стоящей на огне кастрюльке. Он отстраняется, и его голова обессилено падает младшему на грудь. Юн вымотан до предела, хочется спать и домой. Он прижимается к Чимину, вдыхает запах зелёного чая, который, кажется, уже отложился где-то в подсознании и никогда уже оттуда не исчезнет. Кабинка медленно опускается вниз.***
Тишину нарушает лишь тихое урчание двигателя. Пока они ехали до дома Чимина, никто не проронил ни слова. Пак чувствует себя ужасно виноватым во всем произошедшем. Ведь это он потащил Юнги на это дурацкое колесо, пристал со своим «нужно закрепить результат». Какой же он глупый, глупый Чимин. Он и подумать не мог, что Юну может стать настолько плохо. Когда он осел на пол, начал задыхаться, у беты внутри будто все оборвалось. Он никогда и ни за что не хотел был бы увидеть это ещё раз. И ни за что, никогда на свете он больше не станет причиной подобного состояния старшего. Юнги скорее стыдно. Он не привык показывать окружающим то, что у него внутри. Чимин уже знает слишком много, он слишком много видел и слышал. Теперь он Паку точно будет нравиться меньше, чем раньше. Бета явно выглядит разочарованным. Мин мысленно ругает себя за то, что вообще поперся на Намсан, ведь там его и раскрыли. Ну, что уж теперь?.. Время назад не вернёшь. — Пойдём, я провожу тебя до квартиры. От слов старшего у Чимина внутри все сжимается. Значит, он тоже винит его во всем случившемся?.. Парень кивает и выходит из автомобиля, закрывает за собой дверь. Глаза начинает щипать от подступающих слез, которые Пак старательно пытается отогнать. Часто моргает и делает несколько глубоких вдохов через нос. Отпускает. Он случайно хлопает сильнее обычного, что выглядит немного истерично и заставляет Мина вздрогнуть. Он злится на него за испорченный вечер? За то, что вместо того, чтобы насладиться компанией друг друга, Паку пришлось успокаивать его, забив на все происходящее вокруг? Юнги глушит двигатель и тоже выходит из машины, ставит ее на сигнализацию. Они молча идут к подъезду, Чимин открывает железную дверь сенсорным ключом и заходит внутрь. Мин следует за ним, не сводя глаз с напряженной спины младшего, который поднимается по лестнице, не оборачиваясь. Поднявшись на лестничную площадку первого этажа, Пак вызывает лифт. Через несколько секунд они заходят в подъехавшую кабину, и бета нажимает на кнопку десятого этажа, которая тут же загорается красным светом по диаметру. Чимин нервничает, теребит пальцами серебряную сережку, опустив голову, чувствуя, что взгляд Юна скоро прожжёт дыру в его макушке. Та минута, что они едут до десятого этажа, кажется Паку вечностью, но наконец лифт останавливается и, издав тихое «дзинь», открывает двери, выпуская парней на темную лестничную клетку десятого этажа. Несколько ламп перегорели, поместив добрую половину площадки в полумрак. Чимин вводит четыре цифры в кодовый замок, висящий сбоку от двери, которая тут же открывается с характерным щелчком. Он несколько секунд смотрит в кромешную тьму пустой квартиры, неожиданно оборачивается и мягко касается губами мягкой щеки альфы. — Прости, — едва различимо шепчет младший и уже хочет зайти в квартиру, как вдруг Юнги хватает его за предплечье и притягивает к себе, впиваясь в пухлые губы. Пак закрывает глаза и обвивает его шею руками, привстает на носочки и практически незаметно улыбается. Значит, Юни не злится, значит, все в порядке, а все остальное он сам себе надумал. Нос щекочет уже родной бергамот. Он чувствует, как медленно тает, как жар распространяется по всему его телу, заставляя гореть. Мин требовательно терзает нежные губы, запускает руку в пепельные пряди, удерживая его голову.Он правой рукой обхватывает его за талию и еще крепче прижимает к себе, отчего с покрасневших губ срывается тихий стон. Юнги чувствует, как теряет самообладание: он целует страстно, кусая и оттягивая припухшие губы, проходится по ним горячим языком. Вдруг Чимин хватает его за ворот рубашки и тянет за собой, отступая в квартиру, едва не спотыкаясь о выступающий порог. Юн на ощупь цепляет пальцами ручку двери, захлопывая ее за собой. Он прижимает младшего к стене, параллельно снимает с него вельветовую куртку, которая тут же летит куда-то в сторону. Вдруг Юн подхватывает Пака под бёдра и усаживает на небольшую тумбочку, стоящую рядом. Чимин задыхается от нежного прикосновения его губ к чувствительной шее, он запрокидывает голову, запускает пальцы в чёрные волосы. Руки альфы лезут под приятную ткань пуловера, оглаживают нежную кожу, проходятся по каждой выступающей мышце, по каждой косточке. Пак отталкивает парня и стягивает с него жилетку, дрожащими пальцами начинает торопливо расстегивать рубашку. Юнги помогает ему, расправляясь с нижними пуговицами и уже спустя несколько секунд сбрасывает с себя рубашку, демонстрируя Чимину идеальное тело с красиво очерченным рельефом. Младший восторженно выдыхает, кончиками пальцев проводит снизу вверх по кубикам пресса. Мин вдруг хватает его за руку и стаскивает с тумбы, рывком снимает с парня пуловер и снова впивается в его губы. Краем глаза он замечает чёрную надпись на рёбрах Пака. Его ладони ложатся бете на ягодицы и крепко сжимает, заставляя его тихо застонать. Это становится последней каплей. Юнги вдруг резко разворачивает парня спиной к себе, зажимает его бёдра между тумбочкой и своим телом, прижимается пахом к округлым ягодицам. В джинсах становится слишком тесно, грубая ткань больно впивается в чувствительный орган. Он касается губами выступающего позвонка у основания тонкой изящной шеи, гладит шершавыми ладонями подтянутые грудь и живот Чимина. По телу Пака пробегает до умопомрачения приятная дрожь, которая заставляет его опереться руками о края тумбы. Вдруг на его шею ложится тёплая ладонь, которая немного грубовато заставляет его поднять голову и почувствовать горячий шёпот, опаляющий мочку его уха: — У тебя есть смазка, малыш? — Д-да, там… — младший едва выговаривает слова из-за того, что пальцы Юна аккуратно гладят его пах сквозь ткань чёрных брюк, — в рюкзаке, он… на п-полу… Юнги быстро отстраняется, заглядывает в чёрный кожаный рюкзак и в маленьком внутреннем кармане находит небольшой тюбик. Он усмехается. А малыш, кажется, не такой уж и наивный, каким иногда кажется. Альфа возвращается к Чимину и, оставив легкий поцелуй между выступающих лопаток, начинает расстегивать его брюки. Пак нетерпеливо пытается стряхнуть с себя надоевшую ткань. Наконец она падает на пол, и Мин воодушевленно выдыхает, не сводя глаз с шикарного нежно-голубого белья. Он явно никак не ожидал увидеть нечто подобное: спереди ткань была, а вот сзади лишь мягкие резинки красовались на шикарных формах, позволяя белью держаться. Юн осторожно оттягивает пальцами одну из резинок и отпускает ее, легонько шлепая по нежной коже. — Малыш, а ты, оказывается, подготовился, — улыбаясь, шепчет он, гладя кончиками пальцев нежную кожу. — Знал бы я раньше, что на тебе надета такая интересная вещица… Они так тебе идут, Чимини. — Хватит болтать, Юни, — бета стыдливо возмущается. — Знал бы я раньше, что ты будешь шутить, никогда бы не надел их. — Ну же, малыш, не злись на меня, — старший открывает тюбик, выдавливает на пальцы приличное количество смазки и принимается осторожно наносить ее между ягодиц парня. Делать больно не хочется. — Тебе идёт подобное белье. Я буду рад, если ты будешь чаще надевать его для меня. При условии, конечно, что тебе это удобно. Чимин не слушает. Все, что он сейчас ощущает это пальцы Мина, что дразняще кружат у входа. Альфа прижимается к нему сзади, горячо дышит в шею, заставляя младшего дрожать. Неожиданно в него аккуратно входит один палец, отчего он втягивает воздух через стиснутые зубы и запрокидывает голову назад. Спустя пару минут добавляется второй. Юнги поглаживает нежные стенки, заставляя бету тихо постанывать и самостоятельно насаживаться на длинные пальцы. Он едва стоит на ногах, едва ли не висит на руке старшего, что поддерживает его сзади. У Пака кружится голова, в глазах темнеет, руки ноют от того, что он из последних сил цепляется за тумбочку. Юн зацеловывает его спину, шею, несильно прихватывает кожу зубами, чтобы не осталось слишком ярких следов, сразу зализывает. Он медленно двигает рукой, изводя Чимина, который уже, кажется, и так на грани сумасшествия. Вдруг он сгибает пальцы, задевая простату. Парень вскрикивает и выгибается, подобно дикой кошке, от ощущения, что по его телу будто электрический разряд прошёлся. Мин довольно улыбается, губами захватывает серебряную сережку на ухе беты и немного оттягивает ее. — Юни, вставь уже… Пожалуйста, — хнычет Пак, привстав на носочки. — Я… Я не могу больше. Н-не могу… Юнги чувствует, как крепко сжимает его пальцы младший, напрягая мышцы, как его трясёт от каждого нового движения. Чёрт возьми, ему самому кажется, что он уже вот-вот спустит себе в джинсы. Он выходит из возбужденного до предела тела, отчего Чимин издает громкий стон облегчения. Пак сам быстро разворачивается и притягивает Юна к себе, чувственно целуя. Хватает за руку и тянет вглубь квартиры, которая кажется уже пропахла терпким бергамотом. Чимин так прекрасен, что Мин завороженно смотрит на него, а не под ноги, и едва не спотыкается пару раз о разбросанные ими же вещи. Стройное подтянутое тело с эстетично проступающими мышцами и венами на руках, острые ключицы и максимум изящества. Он похож на омегу. На очень красивого омегу. Может, Юнги просто так кажется, или же на младшего влияют сильные феромоны, которые явно затуманили голову им обоим. Альфа толкает его на кровать и оттесняет к изголовью, на ходу избавляясь от уже прилично надоевших джинсов. Чимин вдруг одним рывком стягивает с него бельё и ловко обхватывает пальцами внушительных размеров член, отчего старший тихо рычит. Мин вдруг отстраняется, ловко переворачивает бету на живот и, подхватив его за талию, заставляет встать на четвереньки. Пак умело прогибается в спине, лицом утыкаясь в одну из подушек. О Боже, какой же вид открывается Юнги… Он ладонями оглаживает упругие ягодицы и медленно трется головкой о мокрый вход, скользит по промежности во всю длину, распределяя смазку. Чимин громко дышит в подушку, закрыв глаза. Он доверяет старшему на все сто, зная, что тот не сделает ему больно. А Юн действительно не сделает, он внимательно следит за состоянием беты, чтобы сразу остановиться, если что-то будет не так. Он медленно входит и всматривается в покрасневшее лицо Пака, который едва заметно хмурится и закусывает нижнюю губу. — Малыш, больно? Хоть Мин и находится под влиянием возбуждения и собственных феромонов, он не мог не задать этот вопрос. — Н-нет, быстрее, — шепчет бета, стягивая пальцами белоснежную простынь. — Не спрашивай н-ничего, Юни. Альфа размеренными неглубокими толчками продвигается вперёд, постепенно заполняя мягкое горячее тело Чимина. Младший максимально расслаблен, но даже так он кажется умопомрачительно узким, отчего Юнги сам готов прямо сейчас сорваться. Наконец он входит до основания последним более резким толчком и рвано выдыхает. Чимин от неожиданности падает на кровать, ему кажется, что из его лёгких вышибли весь воздух. Юнги кладёт руки на практически по-женски выделяющуюся талию, а Пак от прикосновения его ладоней вздрагивает и немного горбится, упираясь лбом в подушку. Хищный взгляд Юна цепляется за красивые мышцы спины, острые лопатки, немного выступающие позвонки, растрёпанные пепельные волосы. Он хватает его за бёдра и тянет на себя, заставляя снова подняться на четвереньки, давит на поясницу, заставляя так же соблазнительно прогнуться. Мин снова хватает его за талию и делает первые неторопливые толчки, отчего бета так сладко стонет, что ему хочется послать к чертям всю свою сдержанность. Но он терпит. Движения бёдрами становятся более жёсткими, спальню наполняют громкие стоны и шлепки разгоряченных тел друг о друга. Чимин уже скулит, кажется, он сейчас разорвёт эту идиотскую подушку, что так усиленно подминает под себя, сжимает до побелевших костяшек на пальцах. Юнги окончательно срывает крышу: толчки рваные, грубые и слишком жёсткие. Он хватает младшего за пепельные пряди, делая так, чтобы он запрокинул голову назад. Глаза Пака прикрыты, а с манящих губ срываются до безумия красивые стоны. Бету неожиданно поднимают, оставляя на коленях, прижимают к влажному горячему телу, что находится сзади. Юнги поворачивает его голову и впивается в пухлые губы, грубо сминает их. Вторая рука быстро скользит под приятную ткань красивого белья, обхватывает член. Чимин задыхается. Ему очень нравится такой Мин: грубый, властный, умеющий парой движений довести до полной прострации, до шума в ушах и срывающегося голоса, который отражается от стен и, кажется, слышен всему дому. Пусть все знают, все, что он принадлежит только Юни. Его Юни.