***
— Эй, что с тобой? — Юнги осторожно накрывает руку Пака своей. Чимин тут же встряхивает головой, отгоняя от себя задумчивое оцепенение, которое преследует его уже на протяжении последних нескольких часов. То, что произошло в актовом зале, до сих пор не укладывается у него в голове. В большом красочном пазле ему не хватает нескольких деталек, самых важных, от которых зависит вся общая картинка. — Все нормально, — бета потягивает через розовую трубочку клубничный коктейль. — Я просто задумался. — О чем? Мин наклоняет голову и подпирает ее рукой. Подобное положение его тела говорит о том, что он готов слушать. А в случае Чимина не только слушать, но и нескрываемо любоваться. Юн часто залипал на парня и не важно, где они в этот момент находились: в университете, дома или в общественном месте. Альфа аккуратно переворачивает его руку и переплетает свои пальцы с его, ласково поглаживает нежную ладонь. Подбадривает. — Эта ситуация с Чонгуком… — младший грустно вздыхает. — Она странная… И… Он не договаривает, закусывает пухлую нижнюю губу, размышляя, стоит ли по секрету рассказать Юнги о том, что он знает. С одной стороны он пообещал Тэхёну, что сохранит его тайну, а с другой нести это все самому было уже невмоготу. Слишком много путающихся мыслей, догадок, которые не дают покоя. — И? — Юн терпеливо ждёт, пока Пак сформулирует мысль. — Юни, я могу кое-что рассказать тебе? Только пообещай, что никто об этом не узнает. — Конечно, малыш, — Мин обхватывает его прохладную ладонь с двух сторон, растирая ее, чтобы согреть. Когда младший волнуется, у него всегда холодеют руки, к чему Юнги уже вполне привык. — Что случилось? Чимин вбирает воздух полной грудью, стараясь подобрать нужные слова и рассказать обо всем как можно мягче и безобиднее. Он ощущает себя предателем, но терпеть больше не может. И не потому, что у него чешется язык, а потому, что он переживает. Слишком сильно переживает. — В общем и целом, — парень мнётся, — Чонгук соврал. Он… выгораживает одного человека… Я знаю, чьи это были таблетки. — Ну и?.. — Тэхёна. Юнги таращится на Пака во все глаза, которые от удивления на лоб лезут. На секунду ему кажется, что он шутит, но Чимин абсолютно серьезен. Он потирает переносицу, жмурит глаза, пытаясь привести мысли в порядок. Значит, это правда, раз бета так распереживался. — Тэхён омега? — тихо спрашивает Юн, заглядывая в его мгновенно погрустневшее лицо. — Да. Я чисто случайно об этом узнал. Мы столкнулись в больнице, и он уронил свою карту, а на ней все было написано. Мы тогда ещё сидели в кофейне, и ты приехал за мной, — Чимин морщится, будто вот-вот заплачет. — Я плохой друг, да?.. Юнги пододвигает свой стул ближе, чтобы сидеть не напротив, а рядом. Аккуратно притягивает расстроенного парня к себе и целует в пепельную макушку. Он не хочет, чтобы Чимин так говорил про себя. И на самом деле Мин понимает, почему он делится этим — переваривать подобное в одиночку действительно тяжело. Он с нежностью гладит прижимающегося к его груди младшего по плечу. — Ты замечательный друг, Чимини, — шепчет Юн. — Я никому не расскажу об этом, можешь быть уверен. И относиться хуже к Тэхёну я не стану, для меня он остался таким, каким и был. Все хорошо, не волнуйся так. Что ты думаешь по поводу этого всего? Чимин быстро выпрямляется и поправляет слегка растрепавшиеся волосы, изящно зачесывая их назад раскрытой ладонью. Пак всегда такой Пак. Он снова потягивает коктейль и уже выглядит более-менее спокойно. — Мне кажется, Чонгук неравнодушен к Тэхёну. Помнишь, я говорил тебе об этом? Он тоже знал правду и защитил Тэ. Юнги задумчиво крутит пальцами стоящую перед ним чашку двойного эспрессо. Он действительно помнил, когда бета поделился с ним своими догадками ещё пару месяцев назад после их совместных посиделок в баре, куда и Чона позвали. Но тогда он не воспринял это всерьёз. Чимин наблюдательный, не то, что он… Мину на мгновение становится стыдно за свою невнимательность, но он тут же отгоняет эти мысли. — Может, ты и прав. Но не лучше ли спросить об этом самого Тэхёна?***
Тэхён уже битый час выгребает весь мусор из своей далеко не маленькой, как оказалось, квартирки. За последние три недели, что он не выходил из дома никуда, помимо университета, его жилище стало похоже на свалку: разбросанные где попало вещи, куча пакетов из-под доставки еды, толстый слой пыли на мебели. До прихода гостей оставался всего час, а дел было выше крыши. Учеба кончилась, и ребята настаивали на том, чтобы как-нибудь отметить получение дипломов и выход, так сказать, во взрослую, по максимуму самостоятельную, жизнь. А Ким и ляпнул, что можно у него время провести: посмотреть кино, выпить и поболтать. На самом деле, у Тэ на сегодняшний вечер были немного другие планы. Он наконец собирался во всем признаться. Из-за этого парень нервничал ещё сильнее. Больше всего его беспокоил Хосок. Чимин уже в курсе, да и Юнги тоже. Пак в тот же вечер приехал к нему и честно признался, что не смог в одиночку обо всем этом думать и рассказал о происходящем своему парню. Тэхён не злился, но бета все равно очень долго извинялся и даже едва не расплакался, когда объяснял хёну, что из него вышел отвратительный друг. Чимин и так был слишком чувствительным, а с того момента, как его окружил тёплом и заботой Юнги, он вообще стал очень сентиментальным. Может, это и к лучшему, ведь люди раскрываются только перед теми, кому по-настоящему доверяют. Половина шестого. У Тэхёна до прихода друзей полчаса, он наконец справился с уборкой и решил заняться своим внешним видом. Хоть и договорились посидеть по-домашнему, предстать перед гостями в безразмерной заляпанной футболке и таких же спортивках совершенно не хочется. Он быстро переодевается в свежую, тоже вполне обычную, одежду, а эту забрасывает в барабан стиральной машины. Критически оглядывает себя в большое зеркало, что висит в коридоре. — М-да, Ким Тэхён, запустил ты себя, — омега пытается наспех поправить взъерошенные волосы и, как ни странно, ему это удаётся. — Надо будет подстричься. В дверь неожиданно громко и настойчиво звонят, отчего Ким подпрыгивает на месте. Он недовольно ворчит о том, что гости должны приходить вовремя, а не за двадцать минут до назначенного времени, но открывать все же спешит. Приехали все трое. Сразу. — Приветик, — Чимин расплывается в дружелюбной улыбке и первый залетает в квартиру, подобно маленькому урагану. — Извини, мы приехали немного раньше. Следом заваливаются Хосок и Юнги, которые несут большие пакеты с едой и выпивкой. — Тэ, здесь пиво, убери в холодильник, — Чон протягивает хозяину дома один из пакетов, одной рукой развязывая шнурки на кедах. — Мы сразу заехали за едой, чтобы не ждать доставку. Юнги настоял. Мин довольно кивает. Он все ещё топчется на коврике у двери, ждёт, пока кто-то один пройдёт вглубь квартиры и освободит для него немного места. Наконец Чимин вприпрыжку бежит в гостиную, и Юн, закрыв за собой дверь, протискивается дальше в коридор. — Какая у тебя хорошенькая квартира, — Пак крутит головой по сторонам, разглядывая жильё смущающегося друга. — Дорого, наверное, снимать… — Да нет, нормально. Тэхён выставляет жестяные банки с пивом в холодильник. Такое ощущение, что ребята скупили все, что было в магазине, решив с размахом отметить окончание учебы. От одних мыслей о том, сколько потом мусора выбрасывать, парень морщит нос. Ну что уж теперь? Сам позвал. Друзья уже расположились в гостиной, достают купленную еду, которой тоже очень много: жареная курочка, корн доги, онигири и ещё множество коробочек со всякими вкусностями. Его квартиру наполняют весёлые голоса, смех и шутки, отчего Тэхёну впервые за долгое время хочется улыбаться. Сейчас ему лучше, если не учитывать внутреннюю тревогу по поводу предстоящего признания. Сквозь пелену размышлений Ким слышит, как Чимин начинает спорить с Юнги и Хосоком, и быстро направляется к ребятам. — А я говорю, что острый соус лучше, и его надо было брать больше! — Пак дуется на старших, которые продолжают спокойно раскладывать еду. — Чимини, тут по две пачки каждого, — тихо говорит Юн, приобнимая его за плечи. — Ты чего вредничаешь? Устал? — Да, — Пак доверчиво льнет к альфе и, кажется, успокаивается. Он даже глаза закрывает, чувствуя, как его ласково гладят по голове. Да уж, Мин творит с ним какие-то чудеса. — Отчего устал? Тэ включается в разговор, убирая в сторону лишние пакеты, в которых уже ничего нет. Может, хоть это облегчит его завтрашнюю уборку, а, следовательно, и похмелье, от которого ему с утра никуда не деться. — Я его сегодня со своими родителями знакомил, — улыбается Юнги, продолжая перебирать пальцами пепельные пряди волос беты. — Перенервничал просто, вот и бесится теперь. Ничего, это пройдёт. — Ого, вы уже дошли до знакомства с предками, — Хосок плюхается на диван, уже хватая из коробки кусочек курицы в панировке. — Вам не кажется, что вы слишком торопитесь? А? Сладкая парочка? Чимин тут же хочет что-то сказать и уже открывает рот, но Мин мгновенно одергивает его, чувствуя, что если младший сейчас не успокоится, они могут поругаться и испортить вечер всем. Пак сам по себе очень импульсивный, хоть в большинстве моментов достаточно позитивный человек. Спустя некоторое время уже все наслаждались едой, выпивкой и не без труда выбранным двухчасовым фильмом, который наконец устраивал всех, что не могло не удивлять. Тэ чувствует себя в своей тарелке в обществе людей, с которыми ему максимально комфортно и уютно. В мысли снова лезет Чонгук. Его не хватает, хотя в то же время одни воспоминания о нем раздражают и злят. В глубине души Ким все равно чувствует свою вину, которая не уходит, как бы он ни пытался переложить ее на Чона. Как бы ни пытался внушить себе, что все это произошло из-за него, что с самого начала виноват в этом Гук, что он использовал его. К черту этого Чонгука!.. Тэхён залпом допивает оставшиеся полбанки пива и отставляет ее на пол за диван, где таких уже стоит четыре штуки. В конце концов, они собрались здесь, чтобы отдохнуть, ну вот, значит, Тэ и будет отдыхать, а не забивать себе голову всякой ерундой. Фильм заканчивается, и на экране начинают мелькать титры. Чимин, сонно потягиваясь, выпрямляется и встаёт с плеча Мина, на котором он лежал уже последние полчаса. Хосок сидит на полу, сказав, что привык сидеть именно так даже у себя дома. Тэ не возражает, хотя ему кажется, что дело не в удобстве, а в курочке, у которой так удачно расположился парень. Хитро, ничего не скажешь. — Ну и как вам кино? — Хосок делает глоток пива и оборачивается к сидящим за его спиной друзьям. — Крутое, мне очень понравилось, — с воодушевленной улыбкой Чимин по-детски подпрыгивает на месте. — Да что тебе там понравилось? — Юнги хмыкает. — Ты спал, лежа на мне. Понравилось ему. Спать тебе понравилось! — Неправда! Я не спал!.. Все уже подвыпившие, расслабившиеся и весёлые. Отличный момент для серьёзного разговора, который так долго планировал Тэхён. Он нервно сглатывает, думая, как бы это все начать. Хосок… Осталось рассказать об этом Хосоку, и все. Все будет хорошо, больше не придётся прятаться, выливать на себя ведро парфюма с феромонами, не придётся притворяться сильнее, чем он есть на самом деле. Парень неожиданно для себя встаёт со своего места, чем тут же привлекает внимание друзей. — Мне нужно вам кое-что сказать, — он закусывает нижнюю губу, не решаясь продолжить, — Я… — Погоди, — Хоби поднимается и спешит на кухню. — У меня пиво кончилось. Возьму новое, и продолжишь. Ким волнуется ещё сильнее. Его признание затягивается, от этого нервы натягиваются, как струны, губы немеют, ладони становятся мокрыми и холодными. Он думал отделаться и забить, но теперь ещё ждать, пока Хоби вернётся. Чимин обхватывает его запястье, ободряюще поглаживает выступающую сбоку косточку, Юнги одобрительно кивает, вселяя в омегу немного уверенности в правильности своих действий. Наконец Чон возвращается, уже на ходу потягивая из банки холодное пиво. Тэхён набирает в легкие побольше воздуха, и… — Я омега. На секунду Хосок застывает на месте, так и приложившись губами к напитку, а потом заходится в кашле, едва не роняет банку на пол. Ребята с непониманием смотрят на него, не зная, как на это реагировать. — Что за шутка такая, Тэхён? — альфа смеётся сквозь кашель. Кажется, он совсем не воспринимает сказанное всерьёз. Чон прокашливается, шмыгает носом, качает головой, продолжая улыбаться. Он не верит, снова делает глоток пива. Тэхён испуганно смотрит на него, чувствуя, как внутри все замирает. До него вот-вот дойдёт. И наконец до Хосока доходит. Он хмурится, обводя всю компанию серьёзным взглядом. — Не понял, — парень ещё сильнее сводит брови на переносице. — А что вы все с такими лицами сидите, будто это не шутка?.. — Потому что я не шучу, — Тэ переминается с ноги на ногу, обхватывает себя руками, чтобы почувствовать защищенность. — Те таблетки, которые нашли в медпункте… Они мои. Хосок распахивает от удивления глаза, его и без того овальное лицо вытягивается ещё сильнее. Киму страшно, он приближается к лучшему другу, обеспокоенным взглядом всматривается в его лицо. Сжимается так, будто его могут ударить. Чон мотает головой, пытаясь переварить услышанное. — Погоди, ты серьёзно? — голос звучит угрожающе, заставляет Тэхёна побледнеть. — Ты правда омега? Чимин подскакивает со своего места и мгновенно оказывается рядом с Тэхёном, обхватывает его за руку, умоляюще смотрит на Хоби, который вообще ничерта не понимает. — Хён, в этом ведь ничего та… — Ты знал?! — у Хосока, кажется, пазл в голове складывается. Он буравит бету укоризненным взглядом, будто стыдит за то, что тот был в курсе. — Какого чёрта ты пиздел мне?! — Хосок, успокойся, давай поговорим. Юнги сам старается сохранить спокойствие, похлопывает по свободному месту на диване рядом собой, приглашая друга присесть. Кажется, он единственный, кто сейчас находится в более-менее адекватном и рассудительном состоянии. Чон озадаченно смотрит на него, вытягивая шею вперед, будто Юн говорит на непонятном для него языке. Вдруг его глаза округляются ещё сильнее. — То есть, ты тоже знал? — альфа задыхается от негодования. — Пиздец, блять, получается, вы все знали?! О-о-о, а мне никто нихуя не рассказал. Ну конечно, зачем, это ведь у вас тут своя компашка, а я так, для четного количества, да?!. — Хоби, пожалуйста, — Тэхён едва не плачет от безысходности. Именно этого он боялся больше всего, что Чон его не поймёт, не примет таким, какой он есть. — Выслушай меня… Хосок горько усмехается и разводит руками в стороны, в одной из которых все ещё держит жестяную банку. — А зачем, Тэхён? Чтобы ты опять соврал? Ты пиздел мне пять лет, спиздишь и сейчас, тебе не привыкать. Ты всем рассказал, кроме меня!.. Сделали из меня долбоеба. У Тэхёна глаза на мокром месте. Заготовленные утром слова комом стоят в горле, он даже не в силах мысли в кучу собрать. Он растерян, подавлен и почти уничтожен подобной реакцией. Практически сразу вспоминаются слова Чонгука: «…он же твой друг. Разве дружба не на доверии строится?» Да, на доверии. Которое он, Тэхён, проебал. — Тоже мне, друзья, называется… Видеть вас больше не хочу, — в сердцах бросает Хосок и направляется к двери, дохлебывая уже согревшееся от его руки пиво. Тэ слышит, как он обувается, сдирает с вешалки толстовку, отчего та чуть не падает, а через несколько секунд хлопает входная дверь. Да так, что стекла дрожат. Омега вздрагивает от резкого громкого звука. Такое чувство, что Хосок захлопнул дверь его души, а не квартиры. Его охватывает паника, приходит осознание произошедшего. Тэхён больше не в силах сдерживать слёзы и трёт тыльной стороной ладони покрасневшие глаза. Ему плохо и больно. — Хён, — первым в себя приходит Чимин, заглядывает старшему в лицо. — Ты чего, хён? Все будет хорошо, слышишь? Ким мотает головой, тихо всхлипывая, закрывает лицо руками. Почему ему так не везёт?.. Почему вся жизнь идёт под откос, просто рушится, рассыпаясь на мелкие кусочки. — Юни, принеси воды. Пак аккуратно усаживает его на диван и пристраивается рядом, притягивает к себе его темноволосую макушку. Тэхёну нужно выплакаться. Ему так плохо. Он винит себя во всем случившемся, тихо твердит, что он плохой друг, что он не достоин никого из них. Обнимает Чимина в ответ, прижимаясь к его груди. Юнги тоже рядом, пытается что-то ему объяснить, говорит, что все нормально, что Хосок просто перебесится, и через некоторое время они помирятся. Не верит. Тэхён не верит, судорожно мотает головой, продолжая всхлипывать. Ребята вместе отпаивают его успокоительным, которое Мин принёс из кармана куртки, разговаривают и пытаются понять тот бессвязный бред, что Тэ бормочет в чужую футболку. Наконец он более-менее успокаивается, и его слова становятся более понятными. — Он не захочет… Больше со мной…общаться, — он практически через слово икает и спотыкается, но продолжает что-то лепетать. — Я… омега. Он не будет общаться… со мной. — Да что ты такое говоришь, Тэхён? — Юнги по-отечески треплет его по волосам, немного их взъерошивая. — Мы же не перестали с тобой общаться. Ты не виноват, что родился таким… — Каким, таким?! — Чимин толкает парня в плечо, давая понять, что тот ляпнул лишнего. — Нормальным ты родился, Тэхён. То, что произошло, никак не делает тебя плохим человеком. — Точно так же, как и то, кто ты на самом деле, — подхватывает Юн и косится на бету, который показывает ему поднятый вверх большой палец. Мол, все правильно говоришь. — Твоё признание не должно ничего менять. Какая разница, омега ты или альфа, если ты замечательный человек? — Ну или бета… — улыбаясь, как бы невзначай пожимает плечами Чимин. — Хосок побесится и успокоится. Просто дай ему время. Время… А что, если этого времени у Тэхёна нет?***
Хосок сидит за столиком в кафе, задумчиво покручивая пальцами стоящую перед ним чашку с крепким чёрным чаем. Хоть и пара часов уже прошла, он все равно злится на Тэхёна. Не за то, кто он. Да пусть хоть бегемот. Но почему он об этом не знал?! Все знали, а он нет. И Чимин был в курсе, и Юнги, и, видимо, кое-кто ещё… Все были в курсе кроме него, лучшего друга. Чон грустно усмехается и делает глоток чая. Он принимает Тэхёна любым, но внутри гаденько шевелится обида. Ему даже в какой-то мере стыдно за то, что он устроил такой спектакль: распсиховался, как кисейная барышня, наговорил кучу лишнего и сбежал, громко хлопнув дверью напоследок. Поганый, однако, поступок. Но время вспять не повернёшь, а слово – не воробей. Теперь нужно будет как-то выкручиваться и решать эту проблему, которую он же и создал. Ну это потом, а сейчас у него кое-какие другие планы. Колокольчик, висящий над дверью, звенит на все кафе, оповещая о приходе нового гостя. Вошедший быстро оглядывается по сторонам и, завидев Хосока, быстрым шагом направляется к его столику. На его голове кепка, а сверху натянут капюшон толстовки, лица почти не видно, но Хоби знает, кто должен прийти. — Ты быстро, — говорит альфа, складывая руки на груди. — Я вообще думал, не придёшь. — С чего бы? — хмыкает Чонгук, садясь напротив. — Я приехал сразу, как ты позвонил. Он практически не поднимает головы, смотрит куда-то вниз, постоянно дергая кепку за козырёк, стараясь натянуть ее поглубже. Как будто прячется от кого-то. Хосок прищуривается, пытаясь понять, в чем дело, наклоняет голову чуть в бок, чтобы заглянуть в лицо, но Чон упорно отворачивается в другую сторону. — Чонгук, мы в кафе сидим, сними, пожалуйста, головной убор. — Блять, — едва различимо выдыхает младший, наконец стягивает с головы капюшон и сняв кепку, кладёт ее на стол. — Сраный этикет. Ну понятно. Скрывать было что. Чонгук выглядит, мягко говоря, не очень: нижняя губа рассечена, на скуле синеет свежий синяк, который скоро станет лиловым, на лбу небольшая ссадина. Хосок непроизвольно вскидывает брови и наклоняется вперёд, чтобы все рассмотреть, чем смущает Гука, который аж назад подаётся, чтобы не сокращать расстояние между ними. — Это кто тебя так? — Отец. За то, что из университета выгнали. Да уж. Хосок чувствует себя неуютно. Скорее всего, из-за того, что своим вопросом поставил Чонгука в неловкое положение. Хоть тот и пытался выглядеть как можно более невозмутимо, у него это сейчас получилось хреново. Да и выглядел он хреново. Помимо ссадин и синяков похудел, немного побледнел, под глазами тёмные круги, значит, плохо спал, либо не спал вовсе. — Ты знал о Тэхёне? — Хоби сразу переходит к волнующей его теме, мысленно обещая себе, что обязательно выявит более точную причину его внешнего вида чуть позже. — Что он омега? — Чонгук хмыкает. — Да, знал. Ты теперь, я смотрю, тоже в курсе. Откуда узнал? — Тэхён сказал. — Хах, значит, он все-таки решился рассказать тебе… Чон говорит это будто сам себе, но Хосок все равно слышит. Непонимающе приподнимает правую бровь, смотря на вальяжно расположившегося на стуле младшего. Совсем старших не уважает. Но сейчас не об этом. — В смысле решился? Он что-то говорил о том, что хочет рассказать мне? — Да, — Гук кивает, поджимая губы. — Он переживал, что ты не примешь его, вот и тянул резину до последнего. Хосоку хочется рассмеяться младшему в лицо. Переживал он, как же… Детская обида снова шевелится в душе, заставляя его пробормотать едкое: — Что-то за Чимина и Юнги он не особо переживал… Чонгук слышит, но отвечать не собирается, он задумчиво крутит пальцами одну из сережек, висящих в левом ухе, переваривает услышанное. Он думал, что кроме него об этом никто не знал, но обижаться на Тэхёна за это не хотелось. Он просто незрелый, глуповатый, запутавшийся во всем этом. Ничего, повзрослеет ещё. Год-два, и все будет хорошо. — Не думаю, что он специально им рассказал, а тебе не стал, — Чон пожимает плечами. — Мне кажется, первым случайно об этом узнал Чимин, а потом он рассказал Юнги. Тэ меня хоть и раздражает, но он не мудак. Правда и ложь в одном предложении. Раздражает, но не мудак. Да, обида уже немного стихла, но за все содеянное Чонгук ещё долго-долго будет расплачиваться своей собственной шкурой. Ну ничего, он выдержит, не сломается. Год-два, и все будет хорошо. — Тэхён тебе нравится, да? — вдруг насмешливо интересуется Хосок. Он спрашивает по-доброму, но Чон мгновенно раздражается в ответ на его слова. — С чего ты это взял? — Да по тебе видно. Всегда его так защищаешь. Только тупой не поймёт, что между вами что-то есть. — Только тупой не поймёт, что Тэхён омега, побывав у него дома, — Гук умело огрызается в ответ, давая понять, что не намерен сейчас выставлять напоказ свои чувства, а уж тем более позволять кому-то над ними смеяться. — Ладно, один-один, — Хоби сводит намечающуюся ссору на «нет». — Мы оба не в настроении, и я позвал тебя не для того, чтобы ругаться. Если что, я спросил не со зла. Просто не понимаю, почему ты не признаешься ему. — Тэхёну это сейчас не нужно. Он терпеть меня не может, я много всякой херни натворил, — Чонгук невесело усмехается. — Я не хочу окончательно портить ему жизнь. Если это судьба, мы обязательно встретимся ещё раз, и тогда уж я ни за что его не упущу. Год-два, и все будет хорошо… Конец 1 части.