Ты пахнешь ванилью

— Ну почему мы опять опаздываем? — Тэхён подпирает голову рукой, уныло смотрит на деревья, что мимо проносятся. Они через полчаса уже должны быть в Инчхоне, а ехать ещё почти час. Уже и Джин звонил пару минут назад, спрашивал, долго ли их ещё ждать. А Ким теперь на Чонгука злится: это ведь он не хотел его из своих объятий выпускать, все просил ещё в кровати поваляться. Чон вообще человек пунктуальный, но иногда включает режим полного раздолбая, которому на все по барабану. Конечно, это случается очень редко, но все же раз в пятилетку… — Не дуйся на меня, — Гук улыбается, косится на него, едва глаза, счастьем сверкающие, скрывает. — Ты ведь сам прекрасно знаешь, почему мы опаздываем. — Знаю, но все равно буду. Тэхён вообще от альфы отворачивается. Глаза цепляются за редкие снежинки, что витают в воздухе — зима наступила не только по календарю. Снега действительно уже достаточно давно хочется, он ведь атмосферу совсем другую создаёт. В домике к тому же есть камин, который привлек внимание Кима ещё в первый день: он тогда с Чонгука слово взял, что тот обязательно зажжет его хотя бы пару раз. — Может быть, на обратном пути возьмем бутылочку вина? — Чонгук аккуратно сворачивает в сторону уже виднеющихся издалека высоток. — Или чего-нибудь покрепче? Вот это предложение уже интересное. Тэхён обидки свои сразу на задний план отодвигает, хитро на Чона смотрит, улыбается заговорщически. Умеет же… — А есть вариант взять и вина, и чего-нибудь покрепче? — Конечно, есть, — альфа тихо смеется. — Тебе доступны все варианты. Можешь даже не спрашивать. Тэ довольный снова возвращается к окну. Страх ездить на транспорте совсем оставил его, больше не беспокоил и вообще не напоминал о себе. Чонгук свое слово сдержал — они вместе с этим справились. Киму даже кажется, что так легче дышится, переживаний ведь стало значительно меньше. Он понимает, что жить теперь будет чуточку легче — хотя бы путь на работу или куда-то ещё не будет так обременять. В Инчхон приезжают почти вовремя, опаздывают лишь на десять минут, но и за них Джин на Чона ругается ещё как. Намджун посмеивается, но мужа не останавливает и альфу не защищает. Ну а что? Ему одному что ли постоянно доставаться должно? Все вместе решают пройтись по магазинам, хотя можно было с самого начала предположить, что с Сокджином они далеко не уйдут. Омега сейчас быстро устает, да и длительное время на ногах ему находиться тяжеловато. Намджун всегда рядом, Тэ кажется, что он Джина готов и на себе понести, если нужно будет. Заходят практически во все подходящие магазины, что попадаются на пути, пропуская лишь парочку не очень качественных массмаркетов с дешевыми шмотками. Не забывают заглянуть и в несколько детских магазинчиков, в которые Джина так и тянет. Чонгуку с Тэхёном, конечно, не очень привычно находиться среди вешалок с распашонками, игрушками и малюсенькой одеждой, но никто ничего не говорит. Оба понимают, как для Сокджина это сейчас важно. Намджун по секрету делится, что на все это уже смотреть не может — оказывается, супруг его по таким местам практически каждую неделю таскает, а дома детской одежды раза в два больше, чем их вместе взятой. Чон не может удержаться от парочки подколов, на что в ответ получает: — Скоро и ты на моем месте будешь. Не думай, что тебя это стороной обойдёт. Чонгук делает серьезный вид и смеяться перестает, хоть и знает, что он этот период обязательно стоически выдержит и никому и слова не скажет, что ему тяжело. Он прямо сейчас сам себе это обещает, решает, так сказать, пока твердо стоит на земле. Чон уже примерно представляет, каким капризным может быть Тэхён, но думать о том, как его изменят скачущие гормоны, пока не решается. До этого ещё далеко, дожить нужно. Спустя пару часов усталость берет верх над Джином, который начинает на Намджуна незаметно по поводу каждой мелочи психовать, и ребята решают осесть в ресторанчике, что находится в зоне фуд-корта, чтобы перекусить и немного отдохнуть. — Кстати, у меня к вам двоим есть парочка вопросов, — Джин щурится и поочередно стреляет глазами на новых друзей. — Вы ведь не против на них ответить? Чонгук косится на Тэхёна, который тут же сам на него посмотрел. И что у Джина за вопросы к ним такие? Тэ кивает, предварительно проглатывая вишневый сок и отставляя в сторону стакан, откидывается на спинку диванчика и складывает руки на груди — слушать готовится. — Как долго вы, — Сокджин вилкой очерчивает в воздухе окружность, — встречаетесь? И когда поженитесь вообще? От неожиданности второго вопроса Чонгук давится карбонарой, заходится в удушающем кашле. Одно дело, когда ты сам с собой на подобные темы беседуешь, а другое, когда об этом спрашивает кто-то посторонний. — Ой, да мы не так долго вместе, — Тэ хлопает альфу по спине, пытаясь помочь ему. — Полтора месяца всего. А о женитьбе как-то не думали пока. Чон наконец справляется с пошедшей не в то горло едой, промакивает влажные губы салфеткой. Если Джин продолжит такое спрашивать, он до дома точно не дотянет. Казалось бы, чего здесь странного? Однако Чонгук на такие вопросы отвечать при всех не привык, всегда считая, что это сугубо личное дело двух партнеров. Нет, он на омегу не злится, понимает, что Сокджину просто любопытно. — А… Очередной вопрос Джина прерывает вибрация телефона со стороны мужа, который тут же как можно скорее пытается выудить его из кармана брюк. Омега недовольно косится на Намджуна, который слегка отворачивается ото всех, чтобы ответить на звонок. Ну вот что за человек? Ни на день с телефоном не расстается. Все работает и работает. Даже на недельку не может в полноценный отпуск уйти, чтобы его никто не беспокоил. — Джин-и, — Ким обеспокоено сбрасывает звонок. — У нас небольшая проблема: машину просят перегнать, иначе заберут на эвакуаторе. Я быстро. Намджун целует супруга в макушку и вылетает из-за стола, сдергивая со стоящей рядом вешалки куртку. На ходу надевает ее, стараясь не мешкать. — Я с тобой, — Чонгук подрывается вслед за ним, точно так же оставляя прикосновение своих губ где-то в волосах Тэ. — Мало ли, вдруг помощь будет нужна. Тэхён даже сказать ничего не успевает, бормочет лишь тихое «эй», наблюдая за тем, как две широкие спины альф скрываются на эскалаторе. Предатель. Бессовестный Чон Чонгук. Бросил его наедине с Джином, который, кажется, только рад тому, что может омегу засыпать вопросами. Теперь Тэхёну никто не поможет, отвечать точно самому придется. — Ты выглядишь так, будто меня боишься, — Сокджин обиженно дует и без того пухлые губы. — Я же не о страшных вещах хочу узнать. Просто мне совсем чуть-чуть интересна ваша с Чонгуком жизнь. — Ладно, — Тэ сдается. — Можешь спрашивать, о чем угодно. — Вот и славненько, — старший отправляет в рот креветку и, быстро расправившись с ней, подпирает голову руками, улыбается до того, что носик морщится. — Когда вы познакомились? О-о-о, об этом лучше вообще никому не знать. Тэхён сам не любит об этом лишний раз вспоминать, уже слишком много плохого тогда было связано с их взаимоотношениями. Да, конечно, это все осталось в прошлом да и на отношение к Чонгуку уже никак не влияет, но обсуждать это совсем не хочется. Причем ни с кем. Даже если бы эту тему завел Чон. — Ну, полтора года назад, в университете учились вместе, — Тэ решает по возможности сгладить углы и преподнести их историю более менее цивильно. — Вот так и познакомились. — Ого, а встречаться только недавно начали? Неужели Чонгук так долго твоего внимания добивался? Чонгук, конечно, добивался. Причем очень красиво. И соврать об этом было бы подло, но Тэхён этого делать не собирается, ровно так же, как и рассказывать в подробностях о завязке их отношений. Пусть это все действительно останется далеко-далеко. Там, где они оба были другими, где окружающий их мир был другим. — Нет, — омега качает головой. — Мы не виделись очень долго, и снова столкнулись только этой осенью. И Чонгук… Он сделал все, чтобы я больше никуда от него не делся. — Это так мило, — Джин улыбается. — На самом деле по Чонгуку видно, как он тебя любит. Его взгляд сам за себя говорит. И относится он к тебе так бережно… Тэхён не может сдержать застенчивой улыбки, опускает голову, указательным пальцем чешет кончик носа. Он сам чувствует любовь альфы по отношению к себе, знает, что его оберегают и заботятся. Это льстит, на самом деле, но Ким сам чувствует потребность в отдаче. Ему самому хочется делать то же самое по отношению к Чону. Он знает, что все эти жесты с его стороны будут выглядеть немного иначе, но это ничего не меняет. — Можно я кое-что спрошу? — Сокджин пододвигается поближе, даже говорить стал тише, будто о чем-то тайном хочет поинтересоваться. Тэхён делает так же, опирается руками о стол и подается вперед. — Спрашивай, тебе все расскажу. Джин откашливается, по сторонам оглядывается, будто проверяет, никто ли их не подслушивает. Видимо, тема действительно щепетильная. Тэхён даже напрягается немного, челюсти стискивает, готовясь услышать что-то страшное. — Чонгук ещё не ставил тебе метку?.. Теперь Ким понимает, почему Сокджин так тихо и аккуратно об этом поинтересовался. Тэ об этом не задумывался, но помнит разговор, который состоялся между ним и Чонгуком в период гона. «Если ты захочешь получить мою метку, ты ее получишь. Но не торопись и хорошенько все обдумай прежде, чем просить меня о таком». Омега закусывает щеку изнутри, глаза опускает уже в почти пустые тарелки. Он не знает, что ответить. Тэхён, наверное, хотел бы получить от Чонгука метку, но как альфа к этому отнесется?.. Откажет или согласится? Это ведь, считай, на всю жизнь. Может, действительно, стоит попытаться поговорить с ним об этом?.. Да, они ещё мало вместе, но Тэ даже представить не может, что они когда-то расстанутся. Неважно, по какой причине. — Я задел тебя? — Джин испуганно вскидывает брови, вдруг обхватывает ладонями лицо напротив. — Тэхён, прости. Я не хотел. — Хён, все в порядке, — Тэ натяжно улыбается, накрывает ладонью тонкое запястье. — Просто я не знаю, как с Чоном об этом поговорить. Непривычно как-то, да и рано ещё, наверное… — Почему? — старший хмурится. — Ничего не рано. Главное, чтобы вы оба были к этому готовы и были уверены друг в друге. Этого у них не отнять.

***

Чонгук тормозит возле домика, глушит двигатель и устало откидывается на спинку кресла. Сегодняшний день его изрядно помотал, сил почти не осталось. В последние пару часов он вообще ощущал себя опустошенным морально. На него всегда так влияет длительное общение с большим количеством людей, здесь они с Тэхёном очень похожи. Оба начинают нервничать, когда слишком долго находятся в обществе без возможности перевести дух и хотя бы полчасика с собой наедине побыть. Ну или друг с другом. Тэхён тоже как-то потух после посиделок в ресторанчике. Загруженный какой-то, будто не радует его ничего совсем. Чонгук его эмоции чувствует, практически сам их переживает. Возможно по этой же причине ему и самому не очень хорошо было все это время. Он косится на омегу, что всю дорогу просидел молча, будто в своих мыслях находился. На вопросы отвечал односложно, либо просто кивком, сам ничего не говорил. Чон аккуратно указательным пальцем тыкает старшего в коленную чашечку, чтобы привлечь к себе внимание. Тэхён спокойно поворачивает голову в его сторону, в недоумении хмурится. — Что случилось? — Чонгук нащупывает его руку, стискивает тонкие пальцы. — Ты загруженный какой-то весь вечер. — Ничего, я в порядке. Пойдем домой. Омега хочет вывернуться, но Чон ему этого сделать не дает, ещё крепче чужую ладонь сжимает. Тэ вздыхает, понимая, что из него вытянут переживания любыми правдами-неправдами. Он задумчиво жует нижнюю губу, размышляя над тем, как бы альфе помягче рассказать обо всем, что он там себе накрутил за день. — Ну же, не молчи, — Гук заглядывает в грустные глаза. — Я знаю, тебе есть, что мне сказать. — Я хочу, чтобы ты… Поставил мне метку. Чонгук удивленно вскидывает брови, сталкиваясь с взволнованным взглядом карих глаз. Тэ, кажется, действительно переживает из-за этого, раз не хотел говорить. Вдруг младший аккуратно его раскрытую ладонь к щеке подносит, кожа к коже прижимает. — Почему ты вдруг заговорил об этом? Что-то произошло? — Н-нет! Я просто… — Ким пытается придумать хоть что-то более-менее вразумительное, но в кучу все мысли собрать не может, сдается. — Не знаю. Просто… Разве ты не хочешь всегда со мной быть? Ты не уверен во мне? Чон внимательно его слушает, за каждое слово цепляется, взглядом буравит каждый миллиметр расстроенного личика напротив. Он и не думал, что для Тэхёна это настолько важно. Чонгук помнит, что сказал ему в гон, но даже не рассчитывал, что Тэ так быстро сам захочет этого. — Малыш, что ты говоришь такое? — Гук губами прижимается к родинкам на кончике носа и щеке под самым глазом, крепко голову старшего руками обхватывает. — Хочу, конечно, хочу. И я в тебе уверен на все сто. Даже на всю тысячу. Правда-правда… — Но? — Что? — Ну обычно после чего-то хорошего всегда идет что-то в противовес, — Тэхён сбрасывает с себя теплые ладони. — Давай закроем эту тему. Я все понимаю. Рано и так далее. Омега первым выходит из машины, хлопает дверью и кутается в объемную дутую куртку. Он не хочет провоцировать ссору, уж лучше спокойно принять все таким, какое оно есть. Выяснять и что-то решать сейчас не хочется. Пусть будет, как будет. Тэ топает к дому по припорошенной снегом деревянной площадке перед домом, не оборачиваясь назад. В лицо летят колючие снежинки, от которых в носу неприятно щиплет. Вдруг его хватают сзади за капюшон, разворачивают. Чонгук догнал, держит крепко, игнорирует попытки вырваться и недовольное ворчание. Он знает, что старшему все ещё тяжело обсуждать проблемы, а не просто закрываться от него, поэтому всегда старается сделать все, чтобы отучить Тэхёна от этой вредной привычки. — Я ведь не отказал тебе, — Чон сжимает его куртку только одной рукой — во второй пакеты с покупками. — Мы ведь договаривались, что ты хорошо обо всем подумаешь прежде, чем просить меня. Ты помнишь? — Помню. Я подумал. — Ты знаешь, что это достаточно болезненно? Готов терпеть? И не пожалеешь потом, что решился на это? — Готов, — Тэхён смотрит на альфу с вызовом, слегка исподлобья. — Если бы я допускал мысль о том, что могу пожалеть, не стал бы вообще тебе об этом говорить. — Ну пойдем тогда, — Чон протягивает ему раскрытую ладонь. Тэхён сжимает холодные пальцы, и они вместе идут к домику. На самом деле, Киму страшновато, он читал, что ставить метку достаточно больно, и заживают они у некоторых очень долго, постоянно беспокоят и ноют от любого движения. Но он к этому уже за полдня успел морально подготовиться. Ему хочется принадлежать Чонгуку полностью и всегда, даже если того не будет рядом. Тэ понимает, что это уже походит на зависимость. Зависимость от запаха, голоса, прикосновений и близости, которой хочется каждую свободную минуту. Чонгук прикрывает за собой дверь, молча притягивает удивленного Кима к себе, напористо сминает пухлые прохладные губы, что тут же на поцелуй отвечают. Тэхён ближе прижимается, привстает на носочки и шею младшего руками обвивает, тихо в поцелуй стонет, когда альфа пальцами в мягкие ягодицы впивается. Чон тихо рычит, оттесняет омегу к небольшому комоду, над которым висит зеркало, от его губ не отрывается, попутно стаскивая с него шарф и куртку, сам высвобождается из верхней одежды. Тэ ощущает, как у него все тело горит, одежду хочется скинуть с себя всю абсолютно. От горячих губ, что ласкают шею, голова кругом идет, но омега держится за Гука, который уже поясницей его в комод вжимает, а все ещё холодными после улицы ладонями гуляет под одеждой. Тэхёну жарко, даже слишком. Перед глазами все пляшет от грубоватых феромонов, лицо, кажется, пылает, а внизу тянет так сладко, что он ещё крепче к альфе прижимается. — Как можно быть всегда таким красивым, Тэхён? — Чон подхватывает старшего под бедра, аккуратно усаживает на комод, пару секунд заостряя внимание на томном взгляде, приоткрытых искусанных губах и пылающем личике. — Это нужно у тебя спрашивать. Тэ еле шепчет, едва ли слова выговаривает, дышит тяжело, смотря в глубокие антрацитовые глаза напротив, что в темноте блестят. Чонгук сам будто с небес к нему сошел. Но он не ангел, а сущий дьявол, которому хочется подчиняться, отдаться без остатка, позволить сделать с собой все, что его черной душе угодно. — Мы такой бардак тут наведем, — тихо смеется Чон, прижимаясь губами к пунцовой щеке Тэ, который, кажется, сейчас от этого мягкого шепота вовсе рассудка лишится. — Просто сосредоточься на мне, — Тэхён потягивает альфу ближе, в самые губы выдыхает умоляюще. — Пожалуйста... Гуку от такого крышу сносит. Он задирает свитер, что надет на Тэхёне, подносит его к лицу старшего, и тот послушно закусывает край ткани, на что в ответ получает ласковое поглаживание по голове и тихое: — Умница, хён. Чонгук поцелуями покрывает нежную кожу, языком мажет по твердому соску, на что Тэ тут же откликается тихим всхлипом. Он знает о всех потаенных чувствительных местах омеги. Знает, что тот с ума сходит от ласковых слов, от поцелуев в непривычных местах, например, в области живота, между лопаток или бедер. Альфа вылизывает и выцеловывает каждый сантиметр, кончиками пальцев по ребрам пробегается, спускаясь все ниже. Наконец зубами прихватывает край джинсов, быстро расправляется с пуговицей и молнией, тащит их вниз, несмотря на протесты Тэхёна, который пытается его запястья перехватить. Чон выдыхает тихое «о-о-о», когда снова видит на омеге очень красивое белье, только теперь более удобное. Тэ смущённо закусывает губу, выпуская изо рта край свитера, руками цепляется за поверхность комода, на котором сидит. Он не привык к таким реакциям, они его все ещё вводят в ступор. — Мне так нравится, когда ты надеваешь для меня такие вещи, — Чонгук прижимается губами к ноющему члену омеги, что натягивает мягкую ткань. — А ещё больше мне нравится их снимать с тебя. Альфа пальцами цепляет белье, стягивает его, скользя тканью по изящным стройным ногам, что тут же в стороны аккуратно разводит. Тэхён пытается колени свести, но Чон этого сделать не дает — садится перед ним на корточки, ноги старшего себе на плечи кладет, заставляя согнуть их в коленях. — Какой ты милый, — Чонгук выдыхает, опаляя горячим воздухом головку, от чего Тэ вздрагивает. — Такой хорошенький. Гук языком проходится по всей длине, в рот берет целиком, расслабляет горло и губами член плотно обхватывает. Тэхён выгибается ему навстречу, стонет сдавленно, неосознанно альфу за волосы хватает, пытается отодвинуть его голову. Чонгук незаметно улыбается, кончиком языка находит уретру. — С-стой!.. П-пожалуйста!.. — хнычет Ким, поджимая пальчики на ногах. — Гук-а… Не д-делай так языком! Чон отстраняется, хитрый взгляд на разморенного старшего поднимает. — Как? Вот так? Альфа делает это движение ещё раз, заставляя свои пряди стиснуть меж пальцев ещё сильнее. Ему до безумия нравится Тэхёна доводить до сумасшествия, делать из него одержимого. Это тоже своего рода зависимость. Чонгук не скрывает ее, показывает, что целиком и полностью от омеги зависим. Без него он задохнется, точно так же, как и с ним. Только с ним Гук задохнется от любви, ему крышу от нее снесет напрочь. И это Чону слишком нравится. Он неожиданно кончиками пальцев проводит вскользь по сжавшемуся колечку мышц, собирая смазку, вводит в него сразу два пальца, разводит в противоположные стороны. Тэ давится воздухом, дергается, под ягодицами расшатывая комод, на котором сидит. Гук неожиданно спускается губами к истекающей смазкой дырочке, по контуру очерчивает ее языком. Он растягивает аккуратно и бережно, но в то же время настойчиво. Вдруг Чонгук отстраняется, быстро стаскивает толстовку через голову и отбрасывает ее в сторону. Ему самому ужасно жарко от своих же действий. Он возвращается к своему занятию, но пальцы не использует, входит языком, раздвигая нежные стенки. — Н-нет! Н-нет!.. — Тэхён дрожит всем телом, пытается вырваться, но его крепко хватают за бедра и сжимают до легкой боли. — Что не так? Тебе не нравится? — альфа поднимает на старшего глаза, смотрит внимательно, пытается понять причину его испуга. — Я так… Слишком быстро кончу. Чон усмехается и, мазнув языком ещё раз вдоль промежности, стаскивает Тэхёна с комода, свитер с него срывает одним движением. Ким сам притягивает его к себе, на носочки привстает и целует остервенело, прижимается к разгоряченному телу близко-близко. Ему вообще с альфой хочется воедино слиться, жаль, что это невозможно. Чонгук пухлые губы терзает, тут же их вылизывает, голову омеги руками обхватывает, не дает ему ни на миллиметр сдвинуться. Тэ такого напора не выдерживает, стонет и скулит, на ногах уже еле держится, за широкие мускулистые плечи хватается. Вдруг его разворачивают и толкают вперед, давят между лопаток, заставляя грудью лечь на комод. Чонгук наклоняется над ним, несильно прикусывает мочку уха, придерживая омегу за загривок. — Советую приготовиться заранее, — он хрипло шепчет, опаляет дыханием чувствительную кожу. — Отключи голову и не жди, что я предупрежу тебя перед тем, как поставить метку. Мне нужно перестать сдерживаться, чтобы позволить себе укусить тебя. — Я готов, — Тэхён запрокидывает голову, закатывает глаза, ощущает прикосновение влажных губ на своей шее. — Делай все, как нужно, я вытерплю, правда. — Хорошо. Чонгук выпускает омегу из хватки, расстегивает джинсы, быстро из кармана достает презерватив. Он поглаживает Тэ по округлой ягодице, зубами разрывая упаковку, — руками он бы сейчас точно не справился. В глазах даже шикарное тело Кима перед ним расплывается, превращается в силуэт. Чон вдруг задерживается, ладонью ведет вдоль позвоночника, старается насладиться последними мгновениями, когда он ещё четко осознает все происходящее вокруг. Метку ставят в порыве страсти, когда контролировать себя просто невозможно. Это и является одной из главных ошибок, которую можно допустить по отношению к своему партнеру, — нельзя забыться и пометить омегу против его воли, когда он беззащитен и точно так же ничего не понимает. Чон очень рад, что они заранее все обговорили, решили, что им это нужно, и жалеть о сделанном они не будут. Гук быстро раскатывает по твердому поднывающему члену тончайший латекс, головку к мокрой дырочке приставляет и входит неторопливо, заполняет Тэхёна всего за одно движение. От горячей пульсирующей глубины Чонгук сам тихо стонет, делает несколько пробных толчков, но почти сразу же ускоряется, разнося по домику шлепки кожи о кожу. Тэхён стонет протяжно, руками хватается за твердую поверхность, дрожит под напором горячего тела. Тэ чувствует себя совсем слетевшим с катушек, он понимает, каково людям зависимым, которые получают свою дозу, что заставляет их биться в экстазе. Ким правда зависим, эту зависимость уже ничем не перебороть, и омеге это до чертиков нравится. Он готов голос срывать под Чонгуком, терять сознание от бешеной пульсации в груди и ударам по вискам, которые оглушают. Тэхён влюблен во все эти ощущения и ни на что их не променяет. — Посмотри на нас, — альфа шепчет хрипло, вдруг заставляет Тэ поднять голову, положив руку на шею и несильно ее сдавливая. — Посмотри, какой ты горячий, малыш… Тэхён мутным взглядом цепляется за их отражение в висящем над комодом зеркале: оба покрасневшие, в полумраке лишь глаза ярко сверкают страстью и возбуждением. Чон смотрит на него, любуется, вдруг зубами прикусывает мочку его уха, оттягивает слегка, а Тэ бормочет что-то непонятное, но до жути будоражащее. Чонгук неожиданно делает слишком глубокий толчок, специально задерживается, задевая самые чувствительные точки, заставляет Кима подорваться с деревянной поверхности и вскрикнуть. Тэ ослепляет до такой степени, что он на несколько секунд проваливается в кромешную тьму. Альфа быстро просекает фишку, снова и снова повторяет эти фрикции, до точки невозврата старшего доводит. Тэхён задыхается, скулит, деться никуда от Гука не может — младший пальцами впивается в нежные бедра так сильно, что на них точно к утру появятся фиолетовые следы. Да и плевать на них. Чонгук оставляет на ягодицах несколько смачных шлепков, от которых омега вздрагивает, ещё больше приближается к долгожданной разрядке. Чон аккуратно вылизывает влажное округлое плечико, стараясь подготовить место для метки, как можно лучше, сквозь пелену не без труда различает едва уловимое «Гук-а», что вырывается из омежьих губ вперемешку со стоном. Альфа делает несколько последних жестких толчков, ощущая, как все тело Тэхёна охватывает мощной судорогой, и в самый яркий ее момент впивается клыками омеге в плечо. Ким кричит, глаза до боли жмурит, теряет контроль над своим телом, что в агонии бьется. Он грудью ложится на комод, когда его немного отпускает, не в силах удержаться на ногах. Чон выпускает его плечо, бережно вылизывает кровоточащую отметину, поддерживает омегу на весу, не давая ему совсем потерять опору. — Все хорошо, Тэ-Тэ, — шепчет Гук, снова языком по выступившим каплям крови проходится. — Уже все. Он крепко обхватывает руками влажное все ещё подрагивающее тело, поцелуями покрывает плечи, задерживается на выступающих позвонках. — Б-больно… Это последнее, что выдавливает из себя Тэхён, прежде чем потерять связь с окружающим миром.