* * *
последний месяц выдался непростым. первая неделя с момента удаления рандомталкера прошла в надеждах. она проверяла социальные сети, оглядывалась на улицах, но никто не писал и никто не заговаривал с ней. словно человек стерся не только из чата, но и из её жизни. «но ты же сама этого хотела». «но ещё больше я хотела, чтобы он пришел за мной». «но он не придёт, сними розовые очки». «я подожду ещё денек… ещё час…». «твой час стал днём, а день превратился в неделю». «возможно, ты права». утро второй недели началось совсем иначе. она проснулась, накрасилась, оделась, позавтракала, вышла из дома. у школы свернула направо, пошла вдоль забора по слабо протоптанной тропинке, обняла ожидающего её кэйю в приветствии, после чего очнулась лишь на диване в его общежитии с отключенным телефоном. третья неделя. альберих тянется поцеловать, и она хотела бы тоже сделать это в ответ, но вместо цвета ледяных голубых глаз видит глубокое дно океана, и вновь она накрывает его губы своими пальцами и отворачивается. «не надо, кэйа». они смотрят телевизор, едят чипсы и пьют газировку, прогуливают школу и не выходят из общаги. парень курит, а она ест мармелад. «тянется…», — думает она, закидывая в рот новую мармеладину, — «как время в ожидании чуда». — чудес не бывает. — она сказала это вслух? — но если человек… — мона запнулась, — и есть чудо. — значит, его тоже нет, — кэйа выпустил струю дыма, запрокинув голову вверх, — чудеса в голове. пытаясь выбраться наружу, они разбиваются об реальность. такова жизнь. — но он существует. — значит, и он совсем не чудо, — парень затушил сигарету об подоконник и бросил окурок в переполненную пепельницу. — ты не прав. а может и прав. мегистус влюбилась в образ отстраненного и скрытного парня, который всегда был серьезен и относился к ней, как к глупой девочке. в сказку, что выдумала в своей голове. возможно, ей стоит посмотреть на всё реально и перестать вести себя, как глупый ребенок, которому пообещали игрушку, что никогда не будет в её руках. — в чем-то я, может, и ошибся, но ты поняла меня. кстати, когда ты планируешь перестать избегать реальность и мы пойдем в школу? — да нахуй она мне нужна. — у нас пробники в конце недели. девушка перевела взгляд на друга. кэйа явно не выглядел, как человек, которого это действительно волнует. возможно, ему чуть меньше насрать на будущее и хоть какие-то перспективы. в любом случае, здесь он оказался на все сто прав — забивая на свою жизнь, она делает себе только хуже. — ладно. завтра пойдем. — о, — пока мона думала, кэйа включил свой телефон и проверил накопившиеся за неделю сообщения, — помнишь, у меня батя мент? — и что? — смотри, че скинул. — кэйа показывает экран, на котором высветилось лицо юноши. очень… красивое лицо. тонкие черты лица, темные волосы, отрешенный вид, опущенные вниз уголки губ. глаза… черт возьми. только увидев их, мегистус ахнула и выхватила телефон из рук друга, приблизив картинку. что за чёрт? она же знает эти глаза. или ей показалось? — з-зачем он это тебе скинул? — её глаза расширились, она продолжала рассматривать фотографию. — объявили в международный розыск. его тут сёгунат ищет. — за что? — она опустила телефон и уставилась на альбериха. тот явно недоумевал от её неадекватной реакции. конечно, он ведь даже не представлял, кого в нём увидела мегистус и почему так испугалась слов друга. с кем она общалась? это точно он? может, у него есть близнец? может, она ошибается, и у кого-то ещё есть такие глаза? она ведь видела только их… — не знаю, он не написал. сказал только смотреть по сторонам, этот смазливый сопляк может зависать где-то у нас. — я… я тоже буду оглядываться. «вдруг я увижу в нём тебя, скарамучча?».* * *
— ну и кто тут королева точных наук, идиоты? — мона тыкнула листом с табелем успеваемости каждому из друзей в лицо, где идеальные оценки были только по математике, физике и информатике. напыщенная, самодовольная, вот она, та, которую так ждали её друзья. вновь она восхищается только собой и своими достижениями, никогда не оглядываясь на других. омерзительная и в то же время восхитительная личность. — да у тебя остальные оценки два да три, дура, — люмин размахивала рюкзаком, разглядывая свой лист, — к тому же, у альбедо лучший результат во всей параллели. так что твои письки по тупым дисциплинам ничего не значат. — одна не ходит в школу вообще, вторая волнуется только о своем мальчике за бугром вместо учебы. что за битва говна с мочой? вы получили то, что заслужили. — альбедо даже не посмотрел в свой лист, потому что знал, что его труды окупятся. это знал не только он, это знали все. он не ходил на тусовки, не тратил свое время впустую и отдавал себя науке целиком и полностью. иногда мона, любя, называла его задротом, но он никогда не обижался, потому что понимал, что так считает не только она и окружающие, но и он сам. — согласна, — темноволосая скомкала в кулаке лист с табелем и небрежно запихала в сумку, — пойдем гулять? я смотрела погоду, сегодня обещали первый снег. мы должны его увидеть! — ага, — альбедо кивнул и поравнялся с девушками, уже отправляющимися к выходу со школьной территории, — уже конец ноября, пора бы ему. конец ноября? мона застыла на месте. неужели прошло уже два с половиной месяца с того момента, как она оборвала все контакты со скарамуччей? где она была тот месяц с половиной, который пыталась отвлечься и забыть своё наваждение? перед глазами проносятся мелкие воспоминания: звоны бутылок, смех, оглушительная музыка, задымленные помещения. случайные хаты, мутные типы, треки рэперов местного разлива, дым под потолком и шум, шум, вечный шум. это напоминало карусель, где всегда рядом с ней крутился кто-то ещё, потому что наедине с собой она бы не смогла уничтожить то, что называла чувствами. но даже в толпе, где к ней часто тянулись целоваться, она уворачивалась и отводила взгляд. она просто… не может иначе. — эй, ты чего? — туман из воспоминаний рассеялся, и мона увидела перед собой лицо люмин, — так резко замерла. — а, да забей, — школьница выдавила улыбку и махнула рукой, после чего ускорилась и бодро зашагала впереди друзей. краем глаза она видела, как ребята переглянулись, но ничего не стала с этим делать. она знала, что они переживают за неё, особенно последние месяцы, когда вся её жизнь превратилась в бесконечную попытку задушить свои чувства, а не прожить их.* * *
к концу ноября столицу мондштадта уже начали украшать к новому году. над головой пестрели разноцветные гирлянды, растянутые от фонаря к фонарю, на каждой двери висели большие еловые венки, а вдалеке, на главной площади, виднелась большая новогодняя ярмарка, куда ребята и направлялись. там можно было найти всё, что душа пожелает: ёлки всех размеров и цветов, всевозможные украшения, подарки и упаковки под них, тематические наряды и различную атрибутику. каждый год она казалась моне воплощением чудес, потому что на ней никогда не было слышно ругани и брани — люди сплочались между собой и громко шутили, болтали и веселились. среди местных было поверье, что любой, кто был зол к окружающим во время праздника, будет преследуем несчастьями весь ближайший год, поэтому никто не желал себе плохого и выражал только позитивные эмоции. в этих месяцах даже пьяницы реже затевали междоусобные драки, из-за чего на улицах стало чище и тише. детский смех было слышать куда лучше, чем пьяный гул. — смотрите, господин джонс тоже приехал к нам на ярмарку! — у люмин загорелись глаза и она, схватив друзей под локти, побежала вперёд. господин джонс был влиятельной фигурой в детстве школьников. когда-то он был простым первым классным руководителем, но в итоге стал настоящим наставником, тем, к кому дети подходили со своими проблемами. он направлял их в благое русло, всегда был добр и поступал по совести. люмин была особенно привязана к нему из-за какой-то истории, в разрешении которой мужчина сыграл ключевую роль, поэтому она стала первой, кто ярко отреагировал на приезд классного руководителя, который когда-то давно резко сложил свои полномочия и покинул страну. — господин джо-о-о-онс! — визг блондинки был слышан на всю округу, отчего большинство обернулись на источник шума. виновато улыбнувшись, она побежала дальше. светловолосый мужчина обернулся и широко улыбнулся, махая «своим детям» ещё издалека. мона почувствовала, как тепло разливается в её груди. одно лицо мужчины напомнило ей о детстве, когда она не знала никаких забот: бросала мячик во дворе начальной школы в альбедо и громко смеялась, когда он не мог попасть, приходила домой вся грязная, потому что весь её класс решил поиграть в царя горы после уроков. всё было так легко и просто, и самой большой проблемой была забытая дома тетрадка с домашкой или двойка по литературе. мир был разноцветным и интересным. всё было иначе, пока она не выросла и не поняла, почему взрослые так мало улыбаются. — привет, детишки, — джонс со смехом потрепал каждого по голове, — как трудно вас не узнать в толпе. — вы сильно изменились. ваш взгляд. — подметил альбедо, пристально глядя на бывшего учителя. — всё такой же наблюдательный, — мужчина улыбнулся и опустил глаза, — но ты прав, жену я потерял. — как она могла от вас уйти?! вы же такой замечательный! — люмин всё не могла уняться. мегистус поняла, что этот диалог ей ничего не даст, поэтому немного пообщалась с учителем и уведомила, что немного прогуляется по ярмарке. в тот момент, когда она немного отошла от компании, по её телу прошелся разряд, подобный току. она что-то почувствовала, но не могла понять, что это за чувство. тревога? оглянувшись по сторонам, она нахмурилась и пошла вперед, надеясь смешаться с толпой и отвлечься. возможно, она просто замерзла, вот её и глючит. в опровержение своим собственным мыслям она почувствовала, что ей жарко. её темно-синий шарф безвольно болтался развязанным, а куртка расстегнута. она знала, что так только заболеет, но жар заставил её расстегнуть ещё и толстовку и нервно выдохнуть. что происходит? окинув взглядом сверкающие прилавки, она подошла к той, на которой пестрели различные украшения. ей давно хотелось сменить сережку в ухе на что-то новенькое, и где ещё она может купить такую красоту за полцены? торговаться она умеет, поэтому её грошей хватит на простенькую бижутерию. на прилавке она подметила невероятной красоты сережку в форме фиолетовой лилии. она так и манила, и указательный палец моны сам потянулся в её сторону. — сколько? — полторы тысячи моры. у неё отвисла челюсть. сколько-сколько? — предлагаю сойтись на тысяче, потому что я хочу только одну сережку. — по одной не продаем. вот козёл! явно не местный. — это мой последний подарок моей умирающей матери! — мегистус уже была в отчаянии и сочиняла на ходу. так просто она не отступит, — это её любимые цветы, и я хочу, чтобы она знала, что её дочь всегда была внимательна к ней! — сестрёнка, — точно не местный, — оставь свои сказки кому-то другому. я тебе сказал — полторы тысячи. ещё вопросы? — да вы… да вы… — мона почувствовала, что в ней закипает гнев, и уже готова была идти в контрнаступление, но её ухо опалило теплое дыхание. — они так тебе нравятся, мона мегистус? — этот спокойный голос она узнает из тысячи. он именно такой, каким она его слышала во время звонка два месяца назад. тот же тембр, тот же уже едва различимый диковинный говор. это он. это, черт возьми, он. но вместо радости она не нашла ничего лучше, чем заорать во всю глотку и отскочить в сторону, поскользнувшись на льду и упасть на землю, больно ударившись копчиком. что это за фокусы? откуда он взялся здесь, на мондштадтской новогодней ярмарке? это галлюцинации от отчаяния? конечно, она видела и слышала его во снах, но в данный момент она в полном и трезвом уме и сознании! когда она неуверенно подняла на него взгляд, он уже стоял около неё. темно-синие глаза, внимательно следящие за её реакцией, маска, всё также скрывающая его лицо, черная шляпа с широкими полями и длинное черное пальто. и протянутая ей рука. — с-скарамучча? — да, это я. — ты… ты что тут делаешь? ты… ты откуда тут взялся? я… я ничего не понимаю… — голос предательски дрожал. он застигнул её врасплох, такой, что она даже не знала, как реагировать и разговаривать в целом. — поднимайся, а то заболеешь. — скарамучча оставался абсолютно невозмутимым. на его пальто оседали большие хлопья снега. «снег пошёл…», — думает мона, разглядывая его силуэт, с появлением которого пришел запоздалый первый снег. всё это… — мона. — ой. — она встряхнула головой и, проигнорировав руку скара, сама поднялась с места. копчик неприятно заныл, напоминая об её реакции на появление того, мечты увидеть которого уже давно отпустила. на её поступок скарамучча хмыкнул и тут же убрал руку в карман. мегистус отряхнулась от остатков льда на брюках, не отводя взгляд от юноши перед собой. ей казалось, что она моргнет, и он испарится. но нет, он продолжал стоять там же, где стоит. — прогуляемся? мне есть, о чем поговорить с тобой. — а… — всё, мозг плывет, — да, давай. куда пойдем? — тут очень шумно, — парень посмотрел по сторонам, — рядом есть какое-то спокойное место? «он задумал меня убить?», — школьница покосилась на идущего рядом человека. вроде обычный. нож в небольшом кармане бы не поместился, а пистолет ему бы никто не продал. но его спокойствие пугало. он прятал руки в карманах, не делал лишних движений, не нарушал её границ. не сутулился, шагал ровно, высоко держал подбородок. он выглядел и вёл себя так идеально, что сутулая и семенящая рядом с ним мона наверняка выглядела жалко. но отчего-то её охватила гордость, что именно такой человек идет рядом с ней. какое-то время они шли в молчании. мегистус даже молча указала на ближайший парк, и скарамучча, поддерживая тишину, медленно кивнул, после чего они двинулись в его сторону. молчание с ним почему-то не казалось неловким, каждый был в своих мыслях и не мешал другому. мона, например, пыталась осмыслить происходящее. всё казалось таким нереальным. встретиться при таких нелепых обстоятельствах! какой стыд, свалиться прямо перед объектом воздыханий, которого так пыталась забыть и отпустить, в первые же секунды их встречи. он наверняка искал её, многое прошел, волновался, а она просто разоралась… — теперь я более свободен в своих действиях. — с этими словами скар стянул с лица маску и шляпу. девушка моментально повернула к нему голову и снова чуть не упала. это же он! тот самый парень с ориентировки, которую показывал кэйа… но в жизни он совсем другой: едва различимая морщинка между тонкими темными бровями, короче стриженные волосы, на смену пустоте во взгляде его невероятных глаз можно заметить простую усталость. чем, черт возьми, он занимался эти месяцы, чтобы так измениться? — ты… — мона забыла о рамках приличия и ткнула ему пальцем в щеку, — ты настоящий. — я тоже не верил, что ищу настоящего человека, — юноша позволил касаться своего лица, хотя на мгновение его глаза расширились, когда он следил за приближающимся к нему пальцем, — и я рад, что это имело смысл, и я гнался не за картинкой в своей голове. — ты тоже боялся, что выдумал меня? — она ахнула и выдохнула с облегчением. когда-то было страшно признать это, но теперь она видит, что её страхи и загоны он полностью разделял и понимал. возможно, у них больше общего, чем она могла предположить ранее. — да, — скар кивнул головой в сторону, зовя идти дальше, поэтому они двинулись дальше, — иногда я задумывался, что гонюсь за собственной иллюзией. но даже так не смог остановиться. сделано и пройдено слишком много, чтобы просто отказаться от тебя. мона никогда не поймет, как скарамучча умудряется так легко и спокойно высказывать мысли, от которых у неё ноги подкашиваться начинают. он даже не скрывает, что питает к ней какие-то более глубокие чувства! — а где ты был те два с половиной месяца? — странствовал, учился новому, — уклончиво ответил парень. мегистус посмотрела на него — его взгляд был направлен куда-то в сторону. взгляд упал ниже — в свободной от кармана руке он сжимал шляпу. было видно, что от холода рука уже слегка побледнела и вряд ли он смог бы ей нормально шевелить после такого длительного пребывания на морозе в неподвижном состоянии. поэтому мона решила действовать. — давай мне шляпу. — зачем? — скар в недоумении посмотрел на неё. — ну… — под его взглядом она моментально стушевалась, — твоя рука… рука замерзла. — всё нормально, не стоит переживать. — так она у тебя окоченеет и отвалится! будешь без руки ходить!!! — снова споришь, — он усмехнулся, — у меня есть перчатки. поэтому тебе не о чем волноваться. — надень. — как скажешь, мона. — парень неспешно вытащил перчатку и натянул на посиневшую руку. девушка удовлетворенно кивнула, чувствуя, что хоть в чем-то одержала победу, хоть он и добровольно сдался. — кстати, а почему ты мне просто в инете не написал? это куда проще. я же дала тебе все свои данные. — я, вроде, упоминал, что с социальными сетями не дружу. к тому же, в чем их смысл, если диалог глаза в глаза в любом случае скажет куда больше. — ну… — мегистус, как дитя своего поколения, проводила много времени в социальных сетях. для неё было странным слышать от сверстника подобные слова. в её голове не сходился пазл — как можно быть в международном розыске, но при этом напоминать по уровню понимания бытовых вещей деревенского жителя? ему хочется задать столько вопросов, но она понимала, что сейчас не то место и не то время. вряд ли он, несмотря на симпатию, достаточно разгорячен для подобных вопросов. к тому же, учитывая его скрытность, он может вообще сделать вид, что не услышал вопросы. это она уже давно уяснила, но теперь у неё все шансы узнать о нём всё. ведь он сам пришел к ней в руки. как замечательно. — знаю, для тебя это дико. но, быть может, когда-нибудь ты меня поймешь, — он немного помолчал, — чем занималась эти месяцы? «бухала». — да так, — она нервно улыбнулась, не желая рушить свою репутацию в глазах собеседника, — училась. недавно были пробные экзамены. — и как твои успехи? — неплохо. было бы куда лучше, если бы я посе… — мона осеклась. ну вот, она сама себя выдала с потрохами. училась она, ага, — …была более ответственной. — не переживай, — скар тихо хмыкнул, — у меня нет ни одного аттестата государственного образца. так что из нас двоих ты в наилучшем положении. — но ты учишься на… — я соврал, — он остановился и посмотрел на мегистус, которая притормозила следом за ним. какое-то время они молча смотрели друг на друга. она пыталась переварить новую информацию, а он, наверное, найти себе оправдание, — но я не хочу оправдываться. — не хочешь? — девушка поперхнулась воздухом и нахмурилась, — я более, чем уверена, что ты лгал ещё в чём-то, а потом окажется, что ты лгал ещё больше, чем я себе представляла. какого черта ты приехал сюда, но не можешь нормально объяснить, что происходит? какого черта ты в международном розыске? кто ты, блять, такой? собеседник прикрыл глаза, тяжело выдохнув. мона смотрела на него во все глаза. на слегка растрепанные после шляпы темно-синие волосы красиво падал снег, щеки стали румяными, а длинные ресницы колыхнулись, вновь открывая ей невероятное дно океана на месте обычных радужек. — я не могу дать ответы на все вопросы прямо сейчас. признаться честно, я не готов, — он шаркнул ногой и вновь посмотрел на девушку, — потому что это изменит всё. всё и даже больше. пойми, если бы я тебе не доверял, то не рвался бы так найти тебя в огромном мире, в стране, в которой мало что понимаю и мало где ориентируюсь. я хочу, чтобы ты знала больше, потому что ты этого заслуживаешь, но всему своё время. прости за это. мона продолжала молчать. она смотрела на парня перед собой, на простого парня, такого же человека, как и она. он вновь закрылся в себе: его глаза стали пустыми, а алые щеки побелели. было очевидно, что она перегибает палку, и каждый их разговор не может заканчиваться давлением с её стороны. наверное, стоит как-то исправить положение, чтобы он не догадался, что она конченная эгоистка, которую совсем не заботит, что скар — обычный человек, который не обязан делать то, что ей вздумается. — нет-нет, — она замахала руками и сделала шаг ближе, — ты не должен себя в этом винить, и тем более извиняться. это ты меня прости. расскажешь, когда посчитаешь нужным, хорошо? только не тяни! — ладно, — юноша улыбнулся, и мегистус снова ощутила слабость в ногах. он просто невероятен. за всю свою жизнь она не видела чего-то более превосходного, — видел, ты пришла с друзьями. они тебя не потеряли? альбедо, люмин… — блять! — мона в ужасе отшатнулась от скарамуччи и затопала на месте. рука потянулась к телефону, который оказался поставленным на беззвучный. десятки пропущенных от друзей, — я… мне надо бежать! как я могу тебя найти? — я дам свой номер телефона. — давай. запиши сам. — она протянула ему свой телефон, подпрыгивая на месте, чтобы скоротать время. черт возьми, как она забыла про своих собственных друзей? — записал. держи. девушка посмотрела на экран, увидела, как скар записал себя и рассмеялась. искренне и от души. — «самый необычный и восхитительный»? скарамучча! — она продолжала хохотать, опустив голову. на душе стало так легко: небольшая конфронтация разрешилась, и теперь они снова вернулись на прошлую волну понимания. — а что, я вру? — юноша скорчил гримасу и ткнул пальцем девушку в плечо, — иди. не знаю, как ты объяснишь свою пропажу, но обязательно расскажи мне свою отговорку. мона какое-то время просто стояла, разглядывая лицо собеседника. его щеки и уши были розовыми от мороза, кончик острого носа покраснел, а глаза сияли. происходящее все ещё казалось чем-то нереальным. словно самый настоящий сон. ей не верилось, что он стоит напротив неё на расстоянии вытянутой руки. кутается в черное пальто, держит в руках свою шляпу и слегка улыбается. он настоящий. она его не выдумала. и она точно знает, что ни за что его не отпустит.