* * *
два дня назад.
три часа ночи. тарталья, откинувшись на спинку дивана, крутил перед носом бокал с дорогим вином, периодически поглядывая на скарамуччу, который сидел чуть поодаль с чашкой чая. сегодня рыжий приехал в мондштадт, о чём сразу же дал знать, и после конца смены в баре скар сразу же приехал в его временное жилище, арендованное на время его пребывания в стране. — …ну, ты в жопе, что ещё тут сказать, — тарталья поставил бокал на стол и оперся локтями об колени, сложив пальцы в замок, — так о какой помощи шла речь? — меня начинают загонять в угол, — парень отпил немного чая и коснулся пальцами свободой руки переносицы, как делает, когда пытается успокоиться, — я собрал немного информации об одном процессе, и мне нужно переговорить с квалифицированным специалистом для оценки возможных рисков. — так-так, — рыжий придвинулся ближе к собеседнику, предусмотрительно отодвинув свой телефон подальше, — рассказывай. если твоя идея покажется мне адекватной, я попробую привлечь некоторых людей. — прежде всего один вопрос, — юноша не знал, почему спрашивает именно сейчас, когда от него ждут другого, — почему ты мне помогаешь? — во-первых, праздный интерес, во что это выльется, — парень ухмыльнулся, — во-вторых, если все пройдет гладко и ты не подохнешь от рук чокнутой мамаши, то я задокументирую всё с тобой произошедшее, свой вклад в это дело и отправлю начальству. за такой кейс меня точно неплохо повысят. — понял. знаешь, что такое абдикация?* * *
зима в южной части инадзумы всегда была лишь слегка прохладной и бесснежной. ещё будучи мальчишкой, он много времени проводил на улице. когда скарамуччу вывели из минивэна, он замер, когда увидел величественные ворота своего дома, около которых играл каждую зиму. воспоминания нахлынули так резко, что его словно парализовало. — идите. — пробурчал один из солдат, мягко подтолкнув остановившегося юношу в спину, чем вызвал у него легкий смешок. наверное, сложно не превышать свои полномочия, когда имеешь дело с сыном сёгуна, а не привычным мелким предателем родины. скар знал, что нужен эи живым и невредимым, потому что с самого детства шкодливого ребенка в случае провинности никто не трогал, лишь отправляли в покои матери. как и сейчас, спустя годы, он прекрасно знает, куда ведут его первым делом.* * *
«ты меня оставишь? ты больше не вернешься?» «я больше никогда тебя не увижу?» «пожалуйста, не уходи, останься со мной, не уходи!» её голос словно застрял в голове. он слышит ничего вокруг, только эти слова, вспоминает эти глаза, слёзы, которые текли по её щекам из-за него. «заслуживаю ли я твоей любви, мона мегистус?», — думает он, пока его ведут по длинному коридору, — «заслуживаю ли я хоть части того, что обрёл за стенами замка? быть может…», — он встряхнул головой, пытаясь прогнать эти мысли. к тому же, конвой уже почти дошел до кабинета сёгуна, ему пора переживать о другом, но мать и её слова были последним, что его волновало на данный момент. со смерти отца скарамучча впервые оказался в этом кабинете. охрана осталась снаружи, потому что никому не дозволено попадать в это помещение без специального разрешения. за год многое поменялось: эи позаботилась о создании некоего мемориала в память об усопшем муже, каждый элемент мебели передвинула зеркально и поставила отдельный стеллаж под документы, когда бумаг отца хватало на пару полок в рабочем столе. — давно не виделись. — тихо сказал скар женщине за столом. её руки были сцеплены в крепкий замок, а взгляд устремлен прямо на него. — известна ли тебе такая цитата, — она медленно поднялась из-за стола, — свобода — это не право, а привилегия? — помню лучше своего имени. — смешок сорвался с губ. на этой фразе он вырос, она и загоняла его в эмоциональный тупик каждый раз, когда он задумывался о жизни вне стен. тогда он верил, что в его случае свобода — лишь иллюзия, но теперь, спустя три месяца пусть и тяжелой, но независимой жизни вне сёгуната, он понял, что свобода — право. и ещё какое право. люди не ценят свою возможность делать всё, что им вздумается в любое время. спать сколько и когда захотят, есть в любое время, читать любую литературу, выбирать хобби по своему вкусу и общаться только с теми людьми, с которыми хочется. когда скарамучча только сошел с корабля в порт ли юэ, он боялся, что от развязанных рук ему сорвет крышу, но здесь ему как никогда помог навязанный жизнью навык контролировать себя. правда, с появлением моны он полетел к чертям. — рада, что ты это помнишь, куникузуши. в таком случае, ответь на вопрос — кто давал тебе эту привилегию? кто давал тебе добро на самоуправство? — её голос становился всё тише с каждым шагом в сторону скарамуччи. несмотря на желание сделать отступить в сторону, он продолжал стоять и ждать, что она придумала для него в этот раз. — я был неправ. — с ней это была беспроигрышная тактика. — кто спрашивал тебя, прав ты или неправ? — пощечина раздалась эхом по комнате. парень прикусил щеку изнутри, лишь бы не выдать свои болезненные ощущения. — когда-то вы ломали об меня розги, — пробормотал он, опустив голову, — теряете хватку, ваше величество. — розгами тебя будет бить госпожа камисато, — эи обошла скарамуччу, с нескрываемым презрением окидывая взглядом его внешний вид, — к свадьбе с которой тебя необходимо подготовить. эта женщина никогда не церемонилась с козырями и вытаскивала их сразу же, когда ощущала малейшую слабость врага. парень исподлобья посмотрел на неё, соображая, какую реакцию ей изобразить, чтобы она поверила, что ему совсем не плевать, что он совсем не ожидал такого поворота событий и что уже не составил план дальнейших действий. актерскому мастерству его не учили, но импровизировать придётся на ходу. — что?… — он напряг всё тело и вскинул голову, встретившись глазами с матерью. видимо, она искала реакцию не в теле, а в глазах. поэтому скарамучча представил, что мона нашла себе любимого человека за то время, пока он был здесь, в инадзуме. видимо, ужас, мелькнувший в его глазах, был достаточно убедительным, и сёгун сложила руки за спиной, с легким наклоном головы набок глядя на сына. — за всё в нашем бренном мире приходится платить, — эи усмехнулась, и голос её приобрел привычные прохладные нотки, — а таких, как ты, признают предателями родины, порицают и казнят. к твоим годам стоило научиться благодарности. очень жаль, что сумико не справилась с твоим нравственным воспитанием. — сумико?! — теперь парень не играл. упоминание гувернантки действительно выбило его из колеи, — не трогай её. в этом лишь моя вина. — руки сжались в кулаки. он знал, как жестока его мать в части наказаний. — это уже не тебе решать, — женщина слегка приподняла уголки губ, довольная эмоциональной реакцией своего сына, — с ней я пообщаюсь лично, и, даю слово сёгуна, наш разговор пройдет очень продуктивно. скарамучча в ужасе посмотрел на эи, пытаясь понять, блефует она или нет. она ударила в самое яблочко, и теперь он действительно испугался. ей известно, что для него сумико имела куда большее значение, чем мать и всё остальное в этом проклятом замке — она видела его первые шаги, учила разговаривать, читать и писать, ругала за хулиганство, хвалила за успехи в учёбе, именно она была рядом в самых важных событиях в жизни скара. только из её уст «куникузуши» звучит не как приговор или издёвка, а как теплое воспоминание о чём-то из прошлого. ногти вонзились в ладони, и жгучая боль заставила вспомнить, кто он и где он есть. — что ты собираешься с ней делать? — наконец он смог взять себя в руки, хоть и неправильно-привычным методом. голос выровнялся, осанка вернулась. сёгун улыбнулась и медленно прошла мимо скарамуччи. за его спиной зашуршала фусума, что дало понять, что их разговор подходит к концу. повернувшись следом за женщиной, он сделал шаг вперёд, готовый покинуть кабинет. — ты — смехотворное подобие человека, едва ли способного занять престол, а твоя тяга к миру простолюдин случилась от небольшого ума и отвратительного воспитания. сумико подвела всю страну, а для таких, как она, цена ошибок очень высока. — на последних словах она тихо усмехнулась, — разговор окончен.* * *
парня вновь вывели в один из коридоров. ноги работали на автопилоте, и всё скрылось в тумане, когда эи в своей речи затронула сумико. он помнил, как она любит блефовать, играя на эмоциях людей, потому что ещё при жизни мужа лично занималась пытками политзаключенных. неизвестно, какие именно способы она применяла к людям, но случаи самоубийств в камерах росли с каждым годом её деятельности. эи была умна, дипломатична, образована, но очень жестока. фусумы вновь сменились на стены. скарамучча мог лишь примерно предполагать, где он находится, потому что в этой части замка бывал очень редко — запрещали. если он правильно понимает, то сейчас его ведут в закрытый подземный корпус. «видимо, свадьбу буду ждать в тюрьме», — заключает он, когда перед ним открывается дверь, где длинная лестница ведёт в полумрак, словно сам спуск в ад. когда решётка за ним со скрипом захлопнулась и послышались удаляющиеся шаги, он огляделся по сторонам. тюрьма, как тюрьма, ничего необычного. после строительного общежития местные условия показались ему вполне комфортными, разве что сидеть и спать негде было, поэтому он опустился на пол и прижал колени в груди. паршивое ощущение вновь неприятно вцепилось в горло. вздохнув, он похлопал по карманам брюк, и, к своему великому сожалению, вспомнил, что у него с собой нет ничего, что хоть немного напоминало бы о моне, а телефон забрали ещё при обыске. теперь былое казалось лишь минутной фантазией, сном, который забывается после пробуждения. он вновь задался тем же вопросом, что спрашивал у себя по пути в замок. достоин ли он вернуться к ней? так бесславно оставить человека, которому часами ранее признался в любви и дал какие-то надежды. оставить человека, который рыдал, пока он стоял и пытался уцепиться за утекающие от него эмоции. быть может, после этого она сделает для себя выводы и не станет его ждать. забудет и начнет жить нормальной жизнью с нормальным парнем, который может ей дать больше, чем человек без аттестатов и дипломов, стабильного финансового дохода и без определенного места жительства, который не может дать ей и толики того, чего она на самом деле заслуживает. пальцы вырисовывали узоры на холодном каменном полу. да и зачем ей его ждать? он даже не смог пообещать ей, что вернётся. с другой стороны, он и сам не уверен, что вернётся. из своих покоев бежать было проще, чем из комнаты из трех каменных стен и одной решетки, где у входа дежурят вооруженные солдаты. значит, до свадьбы с аякой ему и вправду придётся посидеть здесь. впервые за всю жизнь одиночество пугало, потому что скарамучча вновь и вновь слышал голоса людей, которые стали ему такими родными за время в ли юэ и мондштадте. но громче всех он слышал мегистус, и хотелось со всего размаху влететь в стену, лишь бы это прекратилось. он ошибся, когда зашел на тот чертов randomtalker.tvt. он ошибся, когда решил продолжать их общение. он ошибся, когда подумал, что идти зову сердца — лучшее его решение. опустив голову на прижатые колени, он зажмурился и попытался выдавить хоть одну слезинку, но ничего не шло. с моной это получилось как-то органично, и в тепле её объятий он чувствовал себя нужным, понятым и принятым со всеми его недостатками, отчего становилось ещё больнее, ведь он знал, что исход будет один — здесь, в тюрьме. так как скарамучча уже давно понял, что его рано или поздно схватят, то и о дальнейших планах позаботился. но и тут сложности — все зависит не от него одного. хоть с аякой у него и хорошие отношения, но она не обязана соглашаться на авантюру, разработанную им и тартальей. возможно, будь у скара больше мозгов три месяца назад, он бы сделал всё сразу, чтобы дальше жить в мире и спокойствии, но, как сказала эи, за всё в нашем бренном мире приходится платить. вот он и платит за свою тупость. едва ли он решил сделать перерыв от самобичевания и обдумать свой план, как главная входная дверь распахнулась, и скарамучча резко поднял голову. глаза расширились, когда он увидел сумико. ещё шире они стали, когда её впихнули в одну камеру с парнем. «что она задумала?..», — проносится в его мыслях, пока он поднимается с места. стражники уходят так же быстро, как появились, и люди остались вдвоем. скар молчал, не решаясь начинать разговор первым. всё же, перед ним стоит ещё один человек, чью жизнь он загубил. — куникузуши… — уже седая женщина с собранными вверх волосами приблизилась к нему и прикрыла рот рукой, пока её глаза бегали по нему, — невероятно, как ты возмужал за эти месяцы! парень вскинул брови. он ожидал чего угодно, но не несдержанной радости от встречи. не в силах что-то сказать, он продолжил хранить молчание. лишь вновь осел на пол, обхватывая колени руками и прижимая к груди. в голове крутилась одна фраза — «это всё моя вина». — как ты? — бывшая гувернантка опустилась рядом с ним. — зачем вы так добры ко мне? — тихо спросил он, не отводя взгляда от своих ног. — что же, — она усмехнулась, — наверное, мне и вправду стоило бы злиться, но твой побег удивил меня больше, чем разочаровал. — удивил? — скарамучча непонимающе посмотрел на неё. — и не меня одну. твой нрав не выдавал бунтаря даже мне, и этот поступок вызвал много споров внутри замка. что? — и… — он сглотнул ком в горле, — к чему пришли? — при её величестве сёгуне все придерживались единой позиции и выступали за твою казнь, — сумико опустила голову, — привезли даже старейшин, но они были не так единогласны — разделились на два лагеря. несмотря на всё это, мне казалось, что её величество не прислушивалась к чужим мнениям. — это похоже на неё, — вздохнул скарамучча, сжимая губы, — нам уже довелось пообщаться, и свою позицию она мне выложила достаточно чётко. намерения казнить меня нет, но женить на аяке — да. а потом я стану сёгуном. всё, как она хотела. — тебе не нравится госпожа камисато? — в её голосе звучала нескрываемая насмешка. — я давно с ней знаком и считаю её замечательным человеком, но в браке с ней я более, чем незаинтересован, как и во власти над целым государством. отчасти, из-за этого и… — феноменально. — сумико удивленно посмотрела на своего бывшего подопечного, и смотрела так долго, что скар и сам обернулся в недоумении. — что? — могу ли я задать тебе вопрос? — конечно. — к кому ты бежал? скарамучча отшатнулся от неё в сторону и оперся руками об пол. этот вопрос застал его врасплох: конечно, предполагать она могла что угодно, но они оба никогда не затрагивали тему отношений и любви. скар никого не любил по умолчанию, а сумико была лишь гувернанткой, отвечающей за его образование. — в твоей истории не мной обнаружена интересная параллель, — женщина поднялась с места и начала медленно мерять шагами камеру, — когда старейшин только привезли в замок, одна из них позвала меня на чайную церемонию. не думала, что меня удостоят такой чести… оказалось, когда-то давно она была гувернанткой усопшего его величества сёгуна, твоего отца. он был на год младше тебя, когда его насильно женили на её величестве сёгуне. свадьба была срочной, ведь тогда он влюбился в простую девушку. — что?! — скарамучча подскочил на ноги и чуть не упал обратно. эти слова были подобны удару в дых, и он даже не понимал, какую конкретно реакцию они вызвали у него. как такое могло быть? почему отец не сбежал? почему он просто молча согласился на условия родителей, если мог хотя бы попробовать бороться? — старейшина провела эту параллель, и мы сошлись во мнении, что бежал ты не просто так. к тому же, ты часто покидал дворец без ведома её величества сёгуна, верно? — она сложила руки на груди и с насмешливой укоризной посмотрела на парня, но тот лишь продолжил молча на неё смотреть, — судя по твоей реакции, наши предположения оказались верными. — нет. — парень тоже сложил руки на груди и тяжело вздохнул, — она не из инадзумы. теперь удивилась сумико. её лицо вытянулось, и она с нескрываемым любопытством смотрела на него. конечно, вся история звучала крайне странно, ведь гувернантка не знала про компьютер и рандомталкер, потому что скар лично позаботился о полной конфиденциальности своей деятельности в свободное от дел время. — мы познакомились с помощью интернета. вы знаете, что такое интернет? — женщина махнула рукой, мол, неважно, и он продолжил, — общение затянулось, и со временем я начал испытывать привязанность. когда всё закончилось, у меня не было сомнений «да» или «нет». спустя сутки я собрался и покинул страну. мы встретились только спустя два месяца, и этот месяц мы провели вместе, пока меня не вернули сюда. — невероятно, невероятно. — сумико накрыла рот ладонью и отвела взгляд, видимо, пытаясь принять полученную информацию. скарамучча шаркнул ногой по полу, засунув руки в карманы. её реакцию он не мог понять до конца, поэтому ждал, когда она скажет что-нибудь ещё, но она продолжала бормотать одно и то же слово. — но, кажется, я ошибся, — она подняла на него взгляд, — в том, что сбежал. моя глупость разрушила много жизней, а перед самым отъездом я разбил ей сердце. её слова всё ещё не выходят у меня из головы… — он вновь тяжело вздохнул и вновь зажмурился. одно напоминание о моне вызывает ноющую боль где-то в груди, — ей будет лучше с кем-то, но не со мной. — невероятно, — повторила сумико и поставила руки на талию, — ты считаешь, что твой чин даёт тебе право решать, как будет лучше этой девушке? — её реакция была громче слов: видимо, когда-то с ней поступили также. в остальном скар совсем не возражал против её манеры общения — с самого его детства формально общались они только при людях. — а это не так? — парень хмыкнул и повернулся боком к женщине, — вне дворца я — никто. у меня нет государственного образования, официальной работы, дома. зачем ей это, если можно найти человека успешнее и состоятельнее? — не надо решать это за девочку. у неё своя голова на плечах, и она должна понимать, что тебе нужно время, чтобы встать на ноги. конечно, я не думала, что в твоей голове могут быть такие неожиданно глупые мысли, куникузуши. — в новом мире мне было свойственно чаще ставить всё под сомнение и думать наперёд. к тому же, я не мог давать ей надежд на возвращение. сумико подошла к юноше и отвесила ему подзатыльник, и он в недоумении посмотрел на неё. — дождется — замуж зови, — пробубнила она недовольно, — мне уже шестой десяток идёт, а я только сегодня такого дурака встретила.* * *
по примерным подсчетам скарамуччи, с момента заточения прошло около двух недель. за это время он успел рассказать сумико всё о мире за границами инадзумы и о своих приключениях, она рассказала о новостях в замке. скар приободрился после общения с ней и немного успокоился — теперь он точно знает, что не должен решать за кого-то, как ему будет лучше, и верить сердцу, ведь всё случается не просто так. кормили и поили их исправно — всё таки, морить голодом будущего сёгуна было бы наихудшим решением, а гувернантку — бесполезным, потому что её ученик поделился бы с ней своей порцией. время шло, и они, казалось, обсудили всё на свете, но оба так и не смогли понять, почему со свадьбой тянут, ведь эи сама неоднократно выражала желание скорее покинуть престол, ссылаясь на то, что женщине у власти не место. шел пятнадцатый день. парень считал камни на потолке, а сумико спала, когда к ним ворвались четверо солдат. спящая была их целью, и едва ли она подняла голову на шум, её резко схватили за волосы и подняли на ноги. скар сразу же подорвался защитить дорогого ему человека, но его ловко схватили с обеих сторон и оставили наблюдать, за тем, что напомнило ночной кошмар: два солдата избивают его гувернантку. она, ещё не понимающая, что происходит, кричит и просит остановиться, но жестокие и поставленные удары продолжают сыпаться на её тело, пока скарамучча пытался вырваться из плена. он пинал воздух, кричал, не зная, как это остановить. слёзы сами полились из глаз, когда капли крови попали на его лицо. сумико уже не оказывала сопротивления, и её окровавленное тело лежало на каменном полу, где минутами ранее она мирно спала. не говоря ни слова, убийцы поднимают тело женщины и уносят из камеры. двое, держащие скарамуччу, тоже выпускают его из хватки и покидают помещение, оставив его давиться криком и слезами рядом с лужей крови, принадлежащей его самому родному человеку. он знал, кому принадлежала эта идея.* * *
прошла ещё одна неделя. парень сидел в углу, таращась в стену. дни текли медленно, и всё никак не могли забрать с собой воспоминания о тех минутах, когда женщину, заменившую ему мать, голыми руками убили на его глазах, пока он смотрел и понимал, что ничего не сможет сделать с этим. мать сделала ход конём, чтобы окончательно сломать скарамуччу. в целом, у неё получилось, но ненадолго. в тот миг, когда слёзы кончились, а истерика окончательно сошла на нет, он поймал себя на мысли, что больше ничего не чувствует. боль, страх, сомнения — всё испарилось. теперь он не ставил под вопрос свои намерения, и точно знал, что готов идти на радикальные меры, которых опасался до этого из-за страха что-то потерять. самое дорогое он уже потерял, и пути назад больше нет. для начала он объявил бойкот — со дня смерти сумико не прикасался к еде и ничего не пил, ни с кем не разговаривал и ни на кого не смотрел. он ждал, когда на его манипуляцию поведутся, и сегодня к нему отправили солдата с объявлением, что через час прибудет человек, который займётся его приготовлениями к свадьбе. на это скарамучча никак не отреагировал, лишь усмехнулся с того, как опасливо тот жмется за другой стороной решётки, словно общается не с простым человеком, а диким зверем. совсем скоро скара забрали из камеры и в том же конвое повели наверх: заточение официально завершилось, и началась новая, наихудшая ступень его наказания — свадьба и коронация. когда длинные коридоры закончились и начались фусумы, парень закрыл лицо руками: слишком ярко после трех недель в полумраке. к его удивлению, в спину его больше никто не толкал — когда он остановился, конвой замер следом, и все они терпеливо ждали, пока его глаза привыкнут к свету. когда скарамучча убрал руки от лица, они двинулись дальше. шли они долго, видимо, вновь из одной части замка в другую, и путь их завершился у одной из фусум, которую вежливо открыли перед его носом и впустили внутрь без применения насилия. парень огляделся по сторонам — обычная гримёрка, где его встретил миловидный мужчина, оказавшийся настоящим садистом: ближайшие несколько часов он общипал парня как курицу, стёр с него десять слоев кожи, отрезал ногти чуть ли не под корень, запудрил лицо и, довольный своей работой, передал его дальше, где его нарядили в традиционные одежды и передали дальше — в переговорную. там его уже ожидали трое — камисато аяка и камисато аято и её величество сёгун райден эи. скар взглянул на неё лишь мельком, но этого было достаточно, чтобы разжечь уже тлеющий костер деструктивной ненависти. — райден куникузуши. — брат и сестра поклонились ему в знак приветствия, и он сделал это в ответ. — как нам известно, — эи жестом пригласила всех за стол, — до свадьбы осталась неделя. пауза. — её величество сёгун, — заполнил её скарамучча, — позвольте нам с госпожой камисато остаться наедине и обсудить некоторые формальности. — он взглянул на женщину, которая также смотрела на него. оба пытались понять намерения друг друга. нет любви, только вражда. — хорошо. — эи поднялась с места, кивнув аято, и молодые люди остались наедине. как только фусума затихла, аяка тут же подалась вперед. — то есть, ты просто сбежал?! — её поведение было далёким от формального, но и это было нормальным: эти двое росли вместе, и благодаря нему она умеет защищать себя, а он её стараниями знает несколько национальных танцев, поэтому общались между собой они свободно и без особой цензуры, полагающейся людям их статуса. — да, — скарамучча поднялся с места, — тогда мне это казалось самым логичным решением, но сейчас понимаю, что слишком много деталей было упущено. — завидую твоей смелости. я бы тоже хотела убежать, — аяка сложила веер, который всегда носила с собой, и сжала его в кулаке, — быть той, кем я хочу быть, а не должна. любить тех, кого хочу, а не того, кого выберут родители из соображений выгоды… это такое счастье. — хорошо, я тебя понял. перенесём церемонию на ближайшее время, чтобы коронация прошла раньше. — парень коснулся пальцами подбородка, пытаясь выстроить цепочку в своей голове. послышался треск — веер в её руках развалился на две части. — что ты сказал? — прохрипела она, вскакивая с места. её глаза были полны ужаса и… отвращения? — выслушай. я немного покопался в правовой области сёгуната. браки знати не фиксируются в международных базах данных, лишь в учебниках истории, значит, на юридическом уровне мы ничего друг другу не будем должны. её величество сёгун сложит свои полномочия на меня, как на прямого наследника. я совершу абдикацию… — пауза, — у этой идеи свои риски: я не знаю, что будет потом. я уеду в мондштадт сразу же после завершения процесса, и вряд ли вернусь. думал передать власть аято, но… — он в курсе, что я категорически против брака и, надеясь на конфиденциальность нашего разговора, сообщу, что во многом не согласен со взглядами её величества сёгуна. — он принесёт много перемен в страну. — подметил скарамучча, уже не глядя на девушку. — верно, он — новатор. не думаю, что под его руководством тебе придётся бежать из страны. — это не изменит моего решения. ты можешь оставаться, но в мондштадте я оставил своё сердце. — а-а-а, так тебя всё таки интересуют девочки! — аяка накрыла губы пальцами и рассмеялась. плечи её расслабились. — что?! — вторая эмоция после смерти сумико — возмущение. это ещё что за фокусы от уважаемой госпожи камисато? — видел бы ты себя со стороны. вечно недовольный, аж заговорить с тобой страшно. — она продолжала сдержанно хихикать. парень закатил глаза и обернулся к фусуме, готовясь её раздвинуть. — я настою на том, чтобы провести свадьбу как можно скорее. — бросил он через плечо, сдерживая смешок.* * *
благодаря настойчивости скарамуччи свадьба была перенесена на четыре дня, и когда этот день настал, он очнулся только на вечерней части свадебной программы. то есть, он вообще не помнит, что было до неё. вспышка. ещё одна. щипок от аяки, мол, приди уже в себя. скар проморгался и увидел перед собой фотографа. огляделся — рядом с ним аяка в белом платье, а он сам в смокинге. странно, до блэкаута он был в тяжелом оранжевом национальном наряде… точно, он в нём ещё читал какую-то молитву богам. по другое плечо от него в камеру смотрела её величество сёгун. впервые за долгое время он видит на отвратительном ему лице улыбку, которую тут же захотелось стереть с лица. «скоро», — успокоил он себя и вновь посмотрел на фотографа. последний снимок, видимо, удался, и от них наконец отстали. всё, о чём молился скарамучча, это о том, чтобы мона не увидела эти фотографии в интернете. дальше он тоже скучал — банкет, поездка по городу, приватный ужин, ещё один банкет, где он перекидывался парой фраз с каждым, кто к нему подходил, после чего сидел дальше с отсутствующим видом. к счастью, с ним была аяка, которая время от времени щипала его, когда нужно было позировать или улыбаться. без неё фотографии бы напоминали похоронный процесс, а на свадьбе такого масштаба от будущих властителей граждане явно ожидают хоть толику счастья на лице, словно брак не был лишь формальностью, которой ни девушка, ни парень совсем не радовались, и если госпожа камисато успешно справлялась с ролью счастливой невесты, то скар даже не пытался играть. ему так осточертело это цирковое представление, что он после прихода в их брачное ложе вырубился прямо в костюме.* * *
скарамучча стал сёгуном. уже в первые часы на него навалилась куча дел, которые он не стал откладывать из-за любопытства. после коронации он сразу же сел за рабочий стол эи и, потеряв счет времени, встал из-за него только под утро. «пиздец…», — думает он, окидывая взглядом огромную стопку бумаг, которые он был обязан тщательно изучить перед подписью. оказывается, у населения столько проблем, а у судебных органов запросов. заниматься этим было довольно муторно, но возможно. потянувшись, он сдвинул в сторону сёдзи и вышел на улицу. небо уже разливалось красками восхода, и парень замер, любуясь этим зрелищем. жаль, что он давно не созерцал природу. ещё четыре месяца назад он считал созерцание святой обязанностью любого человека, а сейчас даже не удостаивает вниманием и травинки под ногой. скар прошел в сад босиком: земля промерзла, ветер был холодным, но это совсем не заботило. вдали виднелась любимая сердцу скамья — часто они с сумико сидели там и читали разные книги. когда парень вырос, они обсуждали политические аспекты, разводили интересные дискуссии или просто молчали. только сейчас он ощутил острую нехватку гувернантки: она была единственной, кто понимал его в этом месте. только после её подзатыльников он пытался что-то переосмыслить, только её замечания останавливали его от различных юношеских глупостей, и только она объяснила ему, что любовь стоит того, чтобы за неё бороться. «надеюсь, сейчас ты в порядке, мона», — он взглянул на небо вновь и представил, что они смотрят на него вместе из разных точек тейвата. интересно, как она встретила новый год? наверное, опять напилась, а альбедо ругал её за это. а кэйа? всё ещё ли мешает жить всем вокруг своим нездоровым поведением? скарамучча понял, что скучает. хоть мондштадт не казался ему раем на земле, но там он столкнулся с реальностью, которая принесла ему много жизненного опыта и научила многим вещам. мона научила его любить и видеть в жизни хорошее, фа пинг — принимать себя таким, какой он есть, тарталья — полагаться на кого-то, кроме себя. люди смогли так изменить его жизнь за эти три месяца, и он даже не отблагодарил их за такой бесценный вклад. вздохнув, он дошёл до той скамьи и сел на свою половину, оставив место, где всегда сидела сумико. погладив ладонью свободное пространство, он слегка улыбнулся: сумико бы точно злилась на него из-за этой скорби. когда-то она сказала, что смерть — это неизбежная вещь, и её нужно принять достойно, а близким — смириться. но утрата была проста лишь с её слов, на деле всё оказалось куда сложнее, и эту дыру внутри сложно заполнить. особенно когда происходящие вокруг него события лишь расширяли её — он не помнит, когда испытывал что-то позитивное в последний раз. даже мысли о моне мегистус причиняли лишь боль и чувство вины. выбросила ли она ту сережку или оставила себе? хранит ли в телефоне их единственное общее фото из бара? хранит ли воспоминания или живет с решением двигаться дальше, пока он стоит на мертвой точке? к своему ужасу он понял, что совсем не одобряет мысль, что она может найти кого-то другого. наверное, стоило бы подумать, что она счастлива, и это главное, но нет, он эгоистичен в той же степени, что и она. тем не менее, он готов отказаться от любого чина, лишь бы вновь взглянуть в эти сияющие бледно-зеленые глаза. глупости, конечно, но думать об этом так приятно. через два дня он собирается совершить абдикацию. остаётся только подготовить документы и уведомить аяку, которая живёт в васицу на другом конце замка. до эи ему дела не было, со дня свадьбы он видел её лишь один раз в замке, и то не разговаривал с ней. наверняка она расслабилась и забыла, кто её сын и на что он способен в достижении своей цели. видимо, тот факт, что одним из первых указов скарамуччи был о казни солдат, убивших сумико, она не восприняла всерьез. мысль о том, что скоро этот бред закончится, немного приободрила. поднявшись со скамьи, он задержал на ней взгляд. — я готов самостоятельно нести полную ответственность за всё свои поступки и решения. свой выбор я сделал, сумико. прощай. только сейчас он заметил, что не чувствует ног. видимо, всё таки стоило обуться перед выходом на улицу зимой.* * *
абдикация прошла успешно — перед сотнями камер и фотоаппаратов скарамучча официально отказался от своего статуса и передал свои полномочия камисато аято. этот день был знаковым для страны — впервые в истории инадзумы правитель отказывается от чина. для скара этот день тоже стал знакомым — впервые он почувствовал себя по настоящему свободным. теперь он не нуждается в маске на улице и не обязан оглядываться по сторонам, боясь разоблачения. после церемонии эи сама его нашла. был большой скандал, но скарамучча слушал её лишь вполуха, иногда отвечая «ага», «очень интересно». было несколько ударов, криков о том, что розги для него были слишком мягким наказанием, а сам он был одной большой ошибкой, о которой она сожалела каждую минуту его существования. наверное, её очень расстроило, что её сын хочет быть счастливым и жить, будучи свободным от душащих его традиций и правил. в конце разговора они сошлись в одном — у скарамуччи больше нет матери, а у эи — сына. они полностью отказались друг от друга, и вряд ли кто-то из них об этом сожалел. «я продолжаю следовать и доверять своей судьбе до конца, и верю, что больше не пожалею об этом»