Teacher's Pet

Воскресное утро в семье Сано проходило как обычно, за исключением того, как рано проснулся Манджиро. «Он даже школу просыпает, не беспокоясь о последствиях, а тут ни с того ни с сего встал раньше девяти утра», — думал дедуля – единственная ранняя пташка в их семье, когда увидел тихо крадущегося по лестнице внука. Шиничиро и Эмма в это время всё еще видели десятый сон, наслаждаясь последним выходным перед началом новой рабочей недели. Ответственно подойдя ко встрече с Женевьевой, Манджиро с вечера поставил будильник, чтобы успеть собраться и улизнуть из дома по-тихому, без лишних расспросов со стороны родственников, в особенности старшего брата. Но, как на зло, его план провалился, когда он увидел дедулю, сидевшего в его любимом кресле с чашечкой чая в одной руке, а в другой с утренней газетой. Понимая, что ему просто так не сбежать, учитывая, что он наказан и должен сидеть дома до окончания больничного, он решил подождать, пока дедуля начнёт разговор. — Доброе утречко, Манджиро. Ты чего так рано встал? – увидев полностью одетого и причёсанного внука, он приподнял бровь в удивлении и продолжил, – собрался куда-то?  «Сказать правду или соврать, – раздумывал Майки. В очередной раз обманывать дедулю ему не хотелось, — Если скажу правду, будет ли он возражать? Ладно, хуй с ним, попытка не пытка. Даже если не отпустит, сбегу через окно, хе-хе-хе». — Утречка, дедуля! Тут такое дело... – мялся он. – Окухара-сенсей уезжает через две недели, поэтому я решил показать ей город. – Манджиро пожал плечами, делая вид, что это пустяк, но на деле его сердце выпрыгивало из груди, и он опасался того, что же может подумать дедуля. Взглянув на часы и увидев, что еще есть немного времени, Манджиро решил включить чайник, после чего уселся за стол, ожидая ответа. Услышав новость о столь скором отъезде новоиспечённой соседки, Монсаку немного изменился в лице. Мужчина не ожидал, что это произойдёт так скоро, поэтому заметно расстроился.  — Так быстро… – дедуля встал с кресла, отложив свежую газету на тумбочку, и сел за стол напротив внука. – Жаль, конечно. Только появились хорошие соседи и тут же съезжают, – усталый вздох вырвался из груди при нахлынувших воспоминаниях о прошлых: несносная молодая пара, чьи ежедневные тусовки сопровождались громкой музыкой на протяжении полугода. Дедуле не хотелось, чтобы после Женевьевы вновь заселились какие-нибудь полудурки. – Хорошая девочка, заботливая. Вон, – он кинул взгляд на внука, – даже взялась помогать тебе с английским. Ты хоть слушаешься её? – грозный тон испугал внука. — Конечно слушаюсь!  «Попробуй её тут ослушаться…»,  – подумал Манджиро. — Ладно… Куда планируешь отвезти её? – поинтересовался Монсаку, заливая чай в кружки. — В парк Синдзюку, а потом как пойдёт, может, ещё что-нибудь придумаю. Но если предложишь еще какое-нибудь место, то я буду тебе о-о-очень признателен, дедуль, – ухмылка расплылась на лице Манджиро. Совет от него был бы как раз кстати, всё-таки прожил он в Токио всю жизнь и знает его как свои пять пальцев. — Хм-м-м… – Монсаку ненадолго задумался, перебирая в голове разные варианты. — Своди её на смотровую площадку Tokyo Skytree. В ночи это просто незабываемое зрелище, она точно оценит. — Дедуля отпил горячего чая, а Манджиро в то время помешивал свой и ожидал, пока он хоть немного остынет. – А чего раньше не сказал об этом? Мы бы могли что-нибудь ещё придумать, было бы больше времени… — Да я не знаю… Думал, ты не одобришь это... – пробубнил Манджиро, и дедуля тут же стукнул его газетой по голове, возмущаюсь себе под нос. Закончив пить чай, Манджиро встал из-за стола, накинул рюкзак на плечо и уже собирался уходить, но вдруг дедуля окликнул его. Он протянул ему деньги, но внук тут же начал отказываться, заверяя, что в этом нет нужды, ведь у Манджиро есть собственные накопления, но Монсаку не отступал и говорил, что лишними деньги уж точно не будут. Сдавшись, Манджиро поблагодарил его и выбежал из дома, попутно крича о том, чтобы тот ничего не говорил Шиничиро. Утро прошло как по маслу. Разговор прошел не так плохо, как Манджиро себе напридумывал. И выдался очень даже полезным. То же самое можно было сказать и про Женевьеву. Лёгкое волнение, что проходило током по телу, преследовало её с самого пробуждения. То ли от любопытства, куда же её отведёт Манджиро, то ли от самой встречи с ним – она не понимала, но на размышления времени не было. Поэтому, включив какой-то ситком на фоне, чтобы убрать тишину, заполнявшую дом, она принялась подбирать одежду. — Надевать что-то нарядное – будет слишком, я ж не на свидание с ним иду, – комментировала Женевьева, разглядывая кучу шмоток, которые скинула на кровать. – Да, точно! Оденусь как обычно. Собравшись, Женевьева решила выпить крепкий кофе и позавтракать выпечкой — так она уж точно прогонит сонное состояние. Час встречи был близок, буквально через пятнадцать минут они должны выехать. Она всё успевает, поэтому со спокойной душой позволила себе позависать в социальных сетях, временами смеясь над глупым ситкомом, пока стук в дверь не отвлёк её. «Манджиро», – первое, о чем подумала Женевьева, и, отложив в сторону завтрак, пошла открывать дверь. Майки заявился к ней домой раньше назначенного времени, потому что боялся опоздать, хоть и живут они друг от друга в паре шагов. На самом деле, это навело Сано на мысль, что Женевьева – единственный человек, на встречи с которым он всегда спешит. Даже на собрания Свастонов он умудряется приходить позже назначенного времени. Незнакомое чувство начало разрастаться в его груди, пока он стоял у порога Окухары. Но как только дверь открылась, все мысли в его голове улетучились.  — Доброе утро, Манджиро! – с тёплой улыбкой встретила его Женевьева. Нет, русоволосая… Женевьева?! Заметив замешательство Манджиро, которое как раз было вызвано сменой её имиджа, Окухара хихикнула и пригласила Манджиро в дом.  — Ваши волосы… – первое, что произнёс Майки, всё еще пристально изучая «новую» Женевьеву.  — Решила вернуться в родной цвет, если ты об этом, – Окухара уселась на место и продолжила завтракать, а Манджиро остался стоять у двери. Глаза юноши были широко распахнуты. Сказать, что он был поражён, – значит, ничего не сказать. Такого он точно не ожидал. – Ты завтракал? – во всё той же привычной для неё заботливой манере поинтересовалась Женевьева.  — Д-да, завтракал… – ответил Майки и уселся на теперь уже любимый диванчик, не отводя взгляда от учительницы.  — Манджиро… Если ты продолжишь сверлить меня таким взглядом, я начну сомневаться в том, правильно ли я сделала, что перекрасилась… – она сложила руки на груди и в ответ уставилась на Майки, будто пыталась переиграть его в гляделки. Заявление Женевьевы привело его в чувства, и он начал объясняться: — Нет-нет-нет! Я вовсе не это имел в виду! Я вообще ничего не имел в виду! То есть… Блять, – шёпотом выругался он себе под нос. – Вам идёт этот цвет, очень, – признался юноша, отводя краснеющее лицо в сторону и пряча его за такими же, как и у Женевьевы, светло-русыми волосами. – Просто это было неожиданно. Вы даже не предупредили. — Сюрпри-и-из! – засмеялась Женевьева, хлопая в ладоши. – Ты, как обычно, без опозданий. Честно говоря, я приятно удивлена, ведь учителя в школе говорили, что ты и «приходить вовремя» – две несовместимые вещи, – говорила она, казалось, самой себе, пока убирала со стола. — Да я тоже удивлён… – тихо произнёс Манджиро. — Раз мы оба собраны, то можем выезжать? – поинтересовалась Женевьева, шнуруя высокие конверсы. — Выезжать? – удивился Сано. — Ну да. Я арендовала машину на некоторое время, не таскать же мне тебя с загипсованной рукой в общественном транспорте. Пошли! Выйдя из дома, Женевьева попросила Манджиро открыть главные ворота, а сама пошла в гараж. Сев за руль новенькой иномарки, Женевьева повернула ключ зажигания и ненароком в ту же секунду вздрогнула, всё же немного волнительно управлять машиной, взятой в аренду, да ещё возить пассажиров. Как только Женевьева выехала, сразу же остановилась и хотела помочь Майки закрыть ворота, но он настолько шустрый, что уже управился сам и даже прыгнул в машину на переднее сиденье и расслабился. Но строгий взгляд Окухары застал его врасплох. «Что такое? Она хотела, чтобы я уселся на заднее?» — Манджиро на секунду завис. — Манджиро, пристегнись. — Как скажете, Окухара-сенсей, – с улыбкой произнёс Манджиро и пристегнул ремень безопасности. — А теперь вбей в навигаторе место, которое ты запланировал показать мне. Кстати, куда ты там вообще хочешь отвести меня? — Это сюрпри-и-из, Окухара-сенсей, – спародировал Манджиро её же слова. Очередное обращение по фамилии. Женевьеве было неловко, когда к ней так обращались в повседневной жизни. Стоило ли ей разрешить Манджиро называть её по имени, без каких-либо формальностей? Всё-таки теперь они довольно близки, живут по соседству, плюс ко всему, она ведь не всегда будет его учительницей. Почему бы и нет? — Манджиро, послушай, у меня к тебе есть одна просьба. – Светловолосый юноша повернул голову к Женевьеве, показывая, что он весь внимание. — Давай ты больше не будешь меня называть так официально? Мне немного не по себе, если честно, – нервничала она. — Да и вообще, наша разница в возрасте не такая уж и большая, всего-то четыре года. Слова учительницы немного шокировали Манджиро. Для него было бы непривычно обращаться к ней на "ты", так еще и по имени. Но отказать ей он не мог, а может, и вовсе не хотел. Поэтому, переборов смятение, он ответил. — Ну, если тебе так будет удобнее, то хорошо... – слабая улыбка украсила лицо Женевьевы, пока та вела машину. — Если хочешь, то и ты можешь обращаться ко мне сокращённо – Майки. Почти все зовут меня так, хе-хе. — Хорошо, Майки, – с улыбкой заинтригованная Женевьева еще раз взглянула на адрес, и поехала по нему. Дорога оказалась неблизкой. До указанного места предстояло ехать более двух часов, но это сделало их поездку только веселее. За это время они успели узнать друг о друге чуть больше: Манджиро рассказал Женевьеве о том, как появилось легендарное прозвище "Майки", о своей семье, особенно он выделил историю про Шиничиро и его вечные неудачи с девушками – это заставило Женевьеву смеяться до слёз. Также затронули тему первого знакомства, когда они встретили друг друга ночью в переулке. Женевьева призналась, что чертовски испугалась их с Дракеном, а встреча на следующий день в школе полностью ошарашила её. Услышав это, Майки театрально ахнул, накрыв рот ладошкой, и сказал, что никогда бы не тронул девушку. Вдаваться в подробности о том, откуда взялись красные пятна, он не стал, лишь заверил её в том, что неаккуратно открыл вишнёвый сок. В свою очередь, Окахура рассказала Манджиро о своей школьной и университетской жизни. О том, как часто её вызывали к директору за вечные прогулы, о том, как они с друзьями решили остаться на ночь в школе, а потом до усрачки напугали охранника, за что их отстранили от занятий на некоторое время, о том, как незабываемо она провела выпускной со своим классом, любуюсь сияющим в ночи городом на крыше высотки в компании алкоголя и коробок с пиццей. Жизнь в университете отличалась от школьной тем, что там она появлялась только на сессиях, а друзей завести так и не получилось. Когда речь зашла об окончании практики и о том, что сразу после этого она уедет в родной город, Манджиро, как и Женевьева, заметно приуныл. Грудь сжималась от ранее неизвестного чувства сжималось в его груди, подло мешая подступающим словам сорваться с языка. Заметив это, Женевьева постаралась подбодрить его тем, что даже после отъезда их общение не прекратится, и она всё так же останется его репетитором. После её слов Майки немного повеселел и решил отбросить все гнетущие мысли в сторону, ведь на это не было времени — сегодня он должен провести для Женевьевы незабываемую прогулку по Токио! Судя по навигатору, до отмеченного места оставалось двадцать минут езды, но, как на зло, образовавшаяся пробка оттянула этот момент. — Класс, только пробки нам не хватало, — измученно промычала Женевьева, оперевшись головой на руль. — Да ладно тебе, – весело прощебетал Манджиро. — Еще чуть-чуть и будем на месте, почти весь путь мы проехали, – теперь он подбадривал уставшую Женевьеву, которая в это время притворно плакала, причитая себе под нос, что ещё больше веселило Сано. В компании друг друга они могли вести себя как обычно, не притворяясь кем-то другим, и это еще больше нравилось им обоим. — Погоди, это случайно не директор Уоллес? – с едва уловимым отвращением спросил Манджиро. Женевьева тут же подняла голову и посмотрела в сторону. Чёрная иномарка с тонированными стёклами стояла рядом с ними. Арканджело в это время разговаривал по телефону и смотрел вперёд. — Блять-блять-блять! – Женевьева начала паниковать, мотая головой то на Майки, сидящего возле неё, то на Уоллеса с левой стороны, который мог взглянуть на них в любой момент. — Нельзя, чтобы он увидел нас вместе! Тебя срочно нужно спрятать! – тараторила она. Варианта была два: первый – он спустится вниз под бардачок и будет сидеть там, но в таком случае он может испачкать вещи, да и из-за руки ему будет неудобно, а второй... — Быстро пригнись! – она притянула его за шею в попытке уложить к себе на колени, но загипсованная рука всё испортила: она случайно упёрлась в руль и громким звуком "Бип" привлекла внимание многих водителей, в том числе и Уоллеса. С широко распахнутыми глазами по пять йен и выпрыгивающим из-за волнения сердцем Женевьева медленно-медленно повернула голову в сторону и встретилась взглядом со своим директором. — Он нас увидел, – с чуть ли не историческим смехом прошептала Женевьева Майки, который сгорал от смущения. Благо, она не видела его красные щёки и ушки. Еще ни разу в жизни он не был так близко к девушке. Его лицо покоилось прямо на её бёдрах, которые так красиво облегали скинни, и всё, о чем он мог думать, это то, как вкусно от неё пахло. Ему было так удобно и мягко, что он бы пролежал так до конца своей жизни. Затонированные стекла медленно опустились, и Уоллес наклонился к пассажирскому сидению, чтобы поздороваться с практиканткой. — Здравствуйте, Окухара-сенсей. Не ожидал увидеться с вами сегодня, – сказал директор и начал рассматривать новый образ Женевьевы. — Здравствуйте, Уоллес-сама. Вот уж встреча! – непринуждённо хихикнула она, хотя в душе молилась о том, чтобы Уоллес не увидел Манджиро, который лежал на её коленях. Янтарные глаза директора сканировали девушку, вглядываясь в каждое изменение: ранее тёмные волосы теперь были светлыми, они прекрасно гармонировали с немного бледной кожей, которую украшал небольшой румянец. Макияж отличался от того, как она обычно красилась в школу – сейчас она выглядела намного моложе. Накрашенные ресницы и губы – на этом, мужчине казалось,  всё. — Вижу, вы уже покрасились, – ухмыльнулся он и, как обычно, упёрся подбородком в ладонь, опустив руку на подлокотник. — Хочу отметить, что вы прекрасно выглядите, Окухара-сенсей. – Хоть Манджиро и не видел его усмешку, он всё равно почувствовал её и закатил глаза от раздражения, матеря про себя директора всеми возможными словами. Окухара улыбнулась и поблагодарила Уоллеса за комплимент. Ей было чертовски неловко, и она как можно скорее хотела попрощаться с ним и умчать, поэтому то и делала, что поглядывала на потихоньку рассасывающуюся пробку. — Могу ли я поинтересоваться, куда вы направляетесь? – небрежно бросил Уоллес, взглянув на стоящие впереди машины, которые вновь начали двигаться. — Шопинг, куда же ещё? – невинно соврала Женевьева и тут же почувствовала, как Манджиро сдержал смешок от её "замечательной" отмазки. Она ощущала горячее дыхание Майки на своих бёдрах, отчего невольно хотела сжать их. Знакомое ощущение внизу живота начинало нарастать с каждой минутой, которые, казалось, тянулись часами. Сохранять спокойствие, а тем более говорить в такой момент было чертовски трудно. Не улучшал ситуацию и парфюм Манджиро. Яркий, но, в то же время, свежий запах витал в воздухе. Увидев, что пробка начала рассасываться, Уоллес и Женевьева попрощались друг с другом. Каждый тронул машину и уехал по своим делам. — Теперь я могу вернуться на место? – спросил Манджиро, всё еще лежа на её бёдрах. — Д-да, конечно! – запнувшись, выпалила Женевьева, и он тут же отодвинулся на место, быстро положив рюкзак на ноги. Капельки пота от волнения стекали по её спине, а руль стал липким от вспотевших рук. — Извини за то, что я вот так притянула тебя, никак не... — Всё нормально, не извиняйся, – перебил её Манджиро. — Я ведь понимаю, как бы это выглядело в глазах этого... – он сделал небольшую паузу, будто хотел обозвать мужчину, и скривился, – ... директора. – Лицо Манджиро по-прежнему было красным, поэтому он старался не встречаться с Женевьевой взглядами. Точно не сейчас. Он сидел, повернувшись к окну и разглядывал проезжающие байки и машины. Наконец приехав до назначенного места, Женевьева и Манджиро вышли из машины. Первым делом девушка хорошенько потянулась, чтобы размять затёкшие от столь долгой поездки мышцы. Ей хотелось подвигаться, и, судя по тому, где они оказались, у неё это точно получится. Они стояли перед входом одного из самых известных парков Токио – Синдзюку Гёэн. Прождав несколько минут в очереди, они купили билеты. Манджиро не дал Женевьеве даже потянуться за кошельком – он сам заплатил, несмотря на протесты учительницы. После этого Манджиро и Женевьева побежали к ближайшему ларьку с едой. И опять Майки, как настоящий джентельмен, не взял с Женевьевы ни йены, говоря, что сегодня она должна лишь наслаждаться прогулкой и отдыхать, все траты он возьмёт на себя. Поначалу ей было жутко неловко, но когда она поняла, что спорить с ним бесполезно, то просто приняла этот факт. Когда они вошли в парк Синдзюку, их встретили ряды цветущей сакуры и нежно-розовый ковёр из уже опавших лепестков. Судя по очарованному взгляду Женевьевы, парк с первых минут запал ей в душу, и это только обрадовало Майки. Ему действительно хотелось угодить ей. Спустя полтора часа нескончаемых разговоров и ходьбы по парку ребятам захотелось присесть и перекусить, так сказать, устроить мини-пикник. Заприметив уютное местечко на газоне в зоне традиционного японского сада, Манджиро вынул из рюкзака небольшой плед, чем приятно удивил Женевьеву, и постелил, чтобы никто из них не сидел на всё ещё прохладной земле. «Он даже плед с собой взял. Так мило, хи-хи», – думала Женевьева, прикрыв ладошкой улыбку, пока наблюдала за  Манджиро. — Прошу, миссис! – радостно прощебетал Сано. Он встал и, словно дворецкий, с поклоном протянул руку Женевьеве, чтобы та уселась вместе с ним. — Майки, "миссис" — это замужняя женщина или вдова. Поэтому будет правильнее сказать "мисс", – Женевьева хихикнула и взяла Манджиро за руку, садясь на плед. — Ну Окухара-сенсе-е-ей, давайте хоть сейчас без вашего английского поговорим, – захныкал он, запрокинув голову. Уловив неловкую тишину, он немного задумался, как вдруг его осенило! — Чёрт, извини! Я опять обратился к тебе официально... – теперь его взгляд был устремлён на газон перед ним, в то время как рука нервно почёсывала шею. — До сих пор не могу привыкнуть к тому, что могу обращаться к тебе на "ты", – он медленно поднял голову и посмотрел на Женевьеву. Солнечный свет озарял её: милое личико, что выдавало её юный возраст, русые локоны, которые сияли так, что, казалось, вот-вот ослепят его, небольшой румянец и блеск в глазах всякий раз, когда она смотрела на него. Её лицо выражало столько эмоций: в один момент она могла возмущаться и тут же смеялась, отводя взгляд в сторону,  любуясь живописным пейзажем парка. Наверняка она возмущалась из-за того, что Манджиро сказал по поводу английского, но, честно говоря, он даже не слушал её. Уж слишком был увлечён разглядыванием её черт. Лепесточек сакуры с мимолетным дуновением ветра приземлился прямо на макушку Женевьевы, но она была слишком увлечена рассматриванием сада, чтобы почувствовать или заметить это, что нельзя было сказать о Манджиро. Его взгляд был по-прежнему прикован к ней, он был будто в трансе, вовсе не обращая внимания на то, о чем она говорила, до тех пор пока она не щёлкнула пальцами перед его лицом. — Майки, ты меня вообще слушал? – Женевьева ближе придвинулась к нему, всматриваясь в его растерянное лицо. Никак не ответив, Манджиро лишь потянулся к ней. Расстояние между их лицами сокращалось всё больше и это заставило лицо Женевьевы вновь вспыхнуть ярким румянцем. «Неужели он хочет?...» – подумалось ей, но нет. Манджиро всего лишь убрал сакуру с её волос и быстро сел на своё место. — Ты что-то говорила? – невинно спросил он, показывая ей лепесток, который держал меж пальцев. — Д-да нет... ничего, – пробормотала Женевьева и отвернулась. Как только золотистые лучи заходящего солнца начали менять свой оттенок на ярко-оранжевый, повествующий о наступлении вечера, Манджиро и Женевьева начали собираться. Их следующим пунктом назначения стала "золотая улица" Синдзюку. Квартал, что оживляется ночью и становится главным островом развлечений. Бесчисленное количество палаток с уличной традиционной едой Японии, яркие красные фонари, бары и другие развлекательные заведения на любой вкус манили и завораживали изумлённые глаза Женевьевы, которая, сама того не замечая, придвигалась к Манджиро всё ближе. К ночи похолодало, весенний ветер обдувал легко одетое девичье тельце. Скинни-джинсы и оверсайз-худи с капюшоном оказались не по погоде, особенно в столь обманчивую пору. Заметив боковым зрением то, как Женевьева дрожала, сложив руки на груди, Манджиро не раздумывая снял с себя куртку. — Надень, – остановившись, Майки протянул ей ее. — Не стоит, Майки! – начала отнекиваться Женевьева, делая вид, что ей вовсе не холодно, но это только заставило юношу закатить глаза и взять всё в свои руки. Он подошёл ближе и накинул ей на плечи свою тёплую куртку. — Я не хочу, чтобы ты простыл! – возмущалась она, догоняя Манджиро, пока тот куда-то направлялся впереди неё. — Уж поверь, в отличие от тебя, я посмотрел прогноз погоды и оделся соответствующе, – он повернулся к ней и показал язык. – Не переживай, у меня под худаком еще и футболка, так что я точно не замёрзну, а теперь иди за мной, сейчас найдём какой-нибудь ятай-киоск и купим чего-нибудь горячего, чтобы ты согрелась. — Что такое ятай-киоск? – поинтересовалась Женевьева с неподдельным интересом. Она впервые слышала это слово. — Ты серьёзно сейчас? – вопрос Женевьевы удивил Манджиро. Он остановился и развернулся к ней лицом. Услышав тихое "угу", подтверждающее, что она действительно не понимает о чём речь, он продолжил, — Ну-у-у, это передвижные киоски со столиками и стульчиками, где готовят еду быстрого приготовления. Только не говори, что никогда не была в таких местах? — Манджиро сузил глаза и взглянул на Женевьеву. После того, как она подтвердила ранее сказанное, он громко ахнул, прикрыв рот ладошкой. — Я шокирован, ты и жизни не жила, если не пробовала еду из ятая! – бубнил он себе под нос, подходя с ней к киоску. Вдоволь наевшись и согревшись, ребята направились в неизвестном направлении, но только Женевьева не знала, куда они идут. Воспользовавшись советом дедули, Манджиро решил завершить их экскурсию смотровой башней. Он игнорировал её вопросы, наслаждаясь тем, какая она милая в моменты любопытства. Подходя к кассе, Манджиро вновь оплатил их с Женевьевой билеты и повёл её внутрь. Он хотел завязать ей чем-нибудь глаза, но она отказалась, говоря, что если она упадёт или сломает себе что-нибудь, то это будет на его совести. Да и выглядеть будет странно, поэтому с поражённым вздохом он отбросил эту идею. Войдя в лифт, Манджиро нажал на самый верхний уровень, высота которого составляла четыреста пятьдесят метров. Ночной город, украшенный яркими огнями, словно новогодними гирляндами, было первое, что бросилось в глаза Женевьевы. С этой высоты всё было как на ладони. Каждый из них взял себе по напитку и стал любоваться видом, временами болтая друг с другом, пока время на часах не перевалило за полночь. Приехали домой они только в начале третьего ночи. Оба уставшие, но такие довольные. Если бы не практика Женевьевы, на которую ей нужно было вставать уже через несколько часов, то она бы согласилась и дальше гулять с Манджиро по городу, но увы. Поблагорив его за прекрасный день, Женевьева пожелала ему спокойной ночи и скрылась за дверью, в то время как Манджиро шёл домой, уже предвкушая утренний разговор с Шиничиро.