Teacher's Pet

Оживлённый гул школьных коридоров в последний раз встретил Окухару. Собранные чемоданы уже стоят на пороге квартиры, билет забронирован, осталось лишь провести последний урок, сдать ключи арендодателю и уехать. То ли из-за недосыпа, то ли из-за чувства скорого расставания в груди Женевьевы неприятно покалывало с тех пор, как она перешагнула порог учебного заведения. Первый урок в её расписании был контрольным и ей искренне хотелось, чтобы ребята, у которых она преподавала этот месяц, написали всё на «отлично». Проблемных учеников ей, к счастью, не попалось, и это радовало. Все быстро подхватывали преподнесённый ею материал и хорошо относились к ней, что было редкостью, ведь многие старшеклассники при молодых практикантах начинают забывать о рамках приличия, считая, что раз учитель молод, его можно и не слушать. По звонку все ученики уже были в классе, дожидаясь учителя. Кто-то впопыхах писал шпаргалки, стараясь запихнуть их в укромные уголки под партой и на ней, в рукава и куда только можно было. Кто-то же спокойно повторял выученный заранее материал, совершенно не переживая. И как только практикантка вошла в кабинет, цокая лакированными туфлями-лодочками, все быстро отложили свои занятия и поприветствовали её. — Доброе утро, ребята! — Женевьева положила классный журнал на учительский стол и подошла к центру доски. — Сегодня у нас с вами последнее занятие, которое мы закончим контрольным тестом. — Бóльшая часть класса разочарованно промычала, явно расстроившись прощанию с учительницей английского, которая за месяц им так успела полюбиться. Это заставило Женевьеву грустно улыбнуться. — Много времени на разговоры мы тратить не будем, поэтому сразу скажите мне отсутствующих, после чего мы начнём. — Окухара уселась за стол, перекинув ногу на ногу и открыла журнал, готовая отмечать отсутствующих. Староста класса поднялась с места и начала перечислять всех отсутствующих. — Накамура по уважительной. «А как же, — хмыкнула Окухара, записывая фамилию прогульщика. — У меня таких «уважительных» в старшей школе было по штук десять за неделю» — А Мацуда и Сано по боле… — Громкий хлопок двери перебил старосту, заставив подпрыгнуть от неожиданности. В класс зашёл, нет, залетел Манджиро Сано со сбитым дыханием. Несколько секунд он стоял, сгорбившись и оперевшись ладонями о колени, стараясь привести дыхание в норму, в то время как одноклассники смотрели на него с недоумением. Впервые за долгое время юноша наконец-то появился в школе, так ещё и в форме! Расстегнутые пуговицы вверху рубашки и небрежно ослабленный галстук открывали вид на ключицы, по которым стекали капельки пота, а на голове был низкий хвостик, который вот-вот норовил полностью распасться. — Извините за опоздание, можно войти? — на выдохе произнёс Манджиро, наконец-то выровнявшись. Его взгляд был прикован к Женевьеве, которая сидела напротив и смотрела прямо на него, изо всех сил подавляя улыбку. Сегодня на ней не было привычного школьного наряда — юбки и рубашки; на ней было чёрное обтягивающее платье с рукавами три четверти, немного выше колена длиной. Ничего особенного, но в то же время это ничем не приметное платье даже в сидячем положении идеально подчёркивало её фигуру. Именно это и приковало взгляд Манджиро. — Ты как раз вовремя, Сано-кун. Заходи и садись, мы начинаем писать контрольный тест. Кивнув, Манджиро быстренько направился к своему месту, по пути обменявшись рукопожатием с Кейске, который всё это время то и делал, что ждал, пока друг обратит на него внимание. Сано сел позади Кейске и начал доставать ручку с тетрадью, подготавливаясь к тесту. — Ты писал шпоры?! — шёпотом спросил Баджи, повернувшись к другу. — Нет, а зачем? — небрежно ответил Манджиро и откинулся на стул. На лице Баджи читалось недоумение. Он смотрел на друга с наитупейшим взглядом, приоткрыв рот, не веря, что тот не взял шпоры, ведь он всегда их приносил! Правда, не всегда они в итоге помогали… — Ты идиот? А как нам тест писать? — Баджи отчаянно похлопал себя по голове, давая Сано понять, насколько серьёзно нужно отнестись к ситуации. Каждые пять секунд брюнет оборачивался в сторону Окухары, проверяя, не закончила ли она писать на доске основные правила, которыми они смогут пользоваться в течение урока. Вид на её платье со спины был ещё лучше, из-за чего Манджиро с трудом вникал в то, что ему агрессивно нашёптывал Баджи. — Блять, Майки, ты меня слушаешь? — Баджи хлопнул Манджиро по руке, и тот нехотя перевёл взгляд на него. — Та дам я тебе списать, только отъебись и заткнись! Закончив с доской, Женевьева стала раздавать тестовые бланки всем ученикам. Она ещё раз напомнила о самом основном, и ребята принялись за работу. Учебников на партах не было, лишь бланки, черновые листы и пеналы. Первое время Женевьева сидела за столом, сложа руки, и наблюдала за классом. Стояла гробовая тишина, и лишь изредка слышалось шуршание бумаги, на которой наверняка были написаны шпоры. Просидев за столом добрых пол урока, Женевьева решила встать и размяться; походить по рядам и позаглядывать в бланки; посмотреть, как обстоят дела у ребят. Почти ни у кого не возникло вопросов, все продолжали писать тест, опустив головы в бланки. Все, кроме Манджиро. Он, как обычно, раскачивался на стуле, бессовестно наблюдая за учительницей. Решив, что он бездельничает, Окухара медленно направилась к его парте, сложив руки на груди. — Сано-кун, чего бездельничаем? — Окухаре было чертовски непривычно обращаться к нему по фамилии. Ей казалось, что сейчас это звучит как-то фальшиво и неправильно. По тихому смешку Манджиро можно было сказать, что он того же мнения. — А я всё уже написал, Окухара-сенсей, — с ухмылкой протянул Манджиро, зная, что Женевьеве не нравится, когда он её так называет. Но сейчас они в школе, и он был просто обязан к ней так обращаться. Женевьева удивлённо вскинула бровь и со словами «дай-ка мне посмотреть» отобрала у Сано бланк. Варианты ответов в тестах были отмечены верно; письменные задания с развернутым ответом тоже были правильно составлены, за исключением нескольких орфографических ошибок. Юноша с ожиданием наблюдал за выражением лица Женевьевы, словно выискивал одобрения, но этого не случилось. Если бы она так и сделала, Манджиро бы продолжил бездельничать всю оставшуюся часть урока; кинув на его бланк недовольный взгляд, Женевьева заставила мальца напрячься и невольно засомневаться в правильности своих ответов. Она без слов отдала ему бланк и уселась на место, в то время как Сано нахмуренно перечитывал каждый вопрос и ответ, совершенно позабыв о безделье. По звонку все ученики принялись сдавать бланки и выходить на перемену. Некоторые ребята сразу же подошли к Женевьеве, интересуясь своими оценками, пока другие хватались за каждую секунду, чтобы списать, пока на это была возможность. Как только толпа возле учительского стола рассосалась, Женевьеве открылся прекрасный вид на то, как впопыхах списывал Кейске, сосредоточенно высунув язык. Она решила, что в последний день практики можно расслабиться и выйти из образа строгой учительницы. Поэтому, чтобы не отвлекать брюнета от столь важного задания, она тихо обошла класс, и, когда уже подошла к Кейске со спины, нагнулась над ним и прямо на ушко спросила: — Баджи-кун, я тебе не мешаю? От испуга Кейске выронил ручку и быстро скинул с парты все шпоры, оправдываясь, что он не списывал, в то время как Женевьева и Манджиро, всё ещё сидящий позади него, заливались смехом. — Давайте сюда бланки, — она вытянула руку, и парни послушно отдали ей листочки. Баджи остался в классе причитать себе под нос о том, что вновь незаслуженно получит низкий балл, а Манджиро поплёлся за Женевьевой, желая поговорить с ней в её кабинете. — Окухара-сенсей! — Манджиро окликнул девушку, заставив обернуться. — Мы можем… — Майки, ну наконец-то, блять, ты вышел! — на радостях прокричал юноша из параллельного класса и приобнял Сано за шею рукой, явно позабыв, что находится в школе. — Ты не забыл, что мы сегодня едем к… — парень притормозил, как только заметил присутствие Окухары, и поспешно отодвинулся от Сано, виновато поклонившись перед учителем. — Извините, Окухара-сенсей! Я не заметил вас! Женевьева угукнула, и, в последний раз кинув на Манджиро взгляд, поспешила в учительскую, оставив парней наедине. Было понятно, что после месяца отсутствия школьные друзья Манджиро соскучились по нему, и им хотелось восполнить всё то время, которое они провели без него. Конечно, и ей хотелось нормально попрощаться с ним, но после того, как она увидела горящие радостью глаза его друга, решила не отвлекать. Но на что она не обратила внимание, так это на то, каким недовольным был Манджиро. — Чифую, ты не мог подойти чуть позже? — раздражённо сплюнул Манджиро и направился обратно в класс, попутно выслушивая о планах своих друзей, в которых он сегодня не горел желанием участвовать. Пока ребята обсуждали план действий на вечер, Женевьева пошла «отчитываться» перед директором за практику. Пока Уоллес вчитывался в её записи, она сидела на диванчике, потягивая кофе, который он ей любезно предложил, чтобы скоротать ожидание, пока он ставит печати и пишет её производственную характеристику, временами поглядывая на её нахмуренное личико. — Окухара-сенсей, вы чем-то расстроены? — поинтересовался Уоллес и перевёл взгляд на Женевьеву. — Да нет, с чего вы взяли? — со смешком ответила Окухара, заёрзав на месте. Натянутая улыбка и поникший взгляд сразу бросились в глаза Уоллесу. Он отложил бумаги в сторону, полностью переведя внимание. — По вам видно. Вы будто думаете о чём то… Соскучились по дому? — с улыбкой предположил Уоллес, вспоминая о том, как сильно был рад её отец, увидев дочурку. — Я бы так не сказала, честно говоря. Женевьева прекрасно знала, что, вернувшись домой, она вновь погрузится в состояние апатии. Здесь она чувствовала себя живой; понимала, что у неё есть свои обязанности, которые она должна выполнять; у неё есть работа, на которую она должна ходить; и у неё есть человек, с которым ей хочется выходить гулять, а не сидеть дома, вливаясь в прокрастинацию. Ответ Окухары удивил Уоллеса. Он считал, что молодой девушке не так уж и интересно проводить время за объяснением несносным подросткам одного и того же по несколько раз в день. Многие на её месте сейчас хотят получить диплом лишь для галочки, не более. — Не берите в голову! — с нервным смешком ответила Женевьева после небольшой паузы. — Думаю, я просто немного устала, вот и лезет в голову всякое! Уоллес взглянул на Женевьеву и хмыкнул, покачав головой, после чего вернулся к бумагам, ставя последние подписи и печати. Закончив с дневником практики, он встал из-за стола и передал бумаги в руки Женевьеве. — Когда уезжаете? — поинтересовался он, стоя напротив Окухары. — Через два часа уже нужно быть на станции. — Вас отвезёт кто-нибудь? — А-а-ам… — запнулась Женевьева. — Я планировала вызывать такси, а что? — Позволите мне вас отвезти? Успеваемость учеников поднялась с вашим приходом. Даже самые заядлые прогульщики и двоечники подтянули свои оценки. Будет просто непростительно с моей стороны, если я хоть как-нибудь не отблагодарю вас в последний раз, — настаивал директор, не прерывая зрительного контакта. — Ну раз вы так настаиваете, — начала Женевьева и в этот момент на лице Уоллеса расплылась самодовольная ухмылка. — Тогда я не в праве вам отказывать, — лёгкий смешок вырвался из груди Окухары, разбавив тишину кабинета, в котором слышалось только тиканье настенных часов. — Только мне нужно будет заехать домой и отдать ключи арендодателю, это много времени не займёт, вы не против? — Для вас — всё, что угодно, Окухара-сенсей, — сладость его тона так и сочилась, оставляя липкие пятна на щеках Женевьевы в виде румянца. Директор прошёл к двери и открыл её перед девушкой, перед этим сказав «Прошу», после чего они вместе направились на парковку. Дорога до её уже прошлого места жительства прошла довольно скучно. По крайней мере, так считала Женевьева. Школа и универ были единственной темой, которую они обсуждали. Все попытки Уоллеса завязать разговор на другую тему были провалены. Конечно, Женевьева отвечала на его вопросы, стараясь хоть как-то разбавить неловкую тишину, но больше двух-трёх предложений из неё не выходило, и всё возвращалось к начальной точке. «А вот если бы Манджиро был вместо Уоллеса, вы бы не затыкались!» — шептало подсознание, от чего ей становилось ещё грустнее. Встретившись с арендодателем, Женевьева отдала ему ключи, в то время как Уоллес загружал её чемоданы в багажник машины. Взглянув на дом, который и вправду стал для неё домом, а не просто временным жилищем, Окухара с грустью улыбнулась, прокручивая в голове все тёплые моменты, которые она пережила вместе с Манджиро. Мимолётную ностальгию прервали громкие крики из дома Сано. Судя по звукам, Мансаку в очередной раз отчитывал своего старшего внука и на минуту Женевьева словила себя на том, что этого ей будет не хватать. Она будет скучать за рёвом мотоциклов, которые по выходным собирались у соседского дома и будили её раньше времени; за частыми ссорами, которые были слышны из открытых окон, и, конечно же, за занятиями с Манджиро. Окухара даже не заметила, как выпала из реальности, погрузившись в эти мысли, пока рука Уоллеса не легла на её плечо, выводя из транса. — Окухара-сенсей, вы готовы? — Д-да, Уоллес-сама! Можем ехать, — Женевьева улыбнулась и последний раз кинула взгляд на дом, прежде чем сесть в машину и уехать прямо на станцию. С каждым минувшим километром на сердце становилось всё тяжелее. Музыка по радио казалась слишком громкой и раздражающей. Ехала бы она одна, к чертям бы выключила его, но, сидя в машине Уоллеса, ей приходилось слушать радио, пока тёплый весенний ветер из приоткрытых окон обдувал её тело, развевая распущенные волосы. Оставалось около получаса до отправления поезда. Директор Уоллес помог Женевьеве занести багаж, после чего настал момент прощания. — Что ж, Уоллес-сама, — начала Женевьева. — Спасибо за то, что подвезли и помогли с чемоданами. — В ответ на это Уоллес лишь отмахнулся, говоря о том, что это сущий пустяк. — Также особенно хочу поблагодарить вас за предоставленную мне возможность работать, хоть и временно, под вашим чутким руководством. — Она взяла руку Уоллеса в свою, накрыв другой рукой, и поклонилась, выражая уважение и благодарность к старшему. На мгновение это смутило мужчину — это было видно по тому, как расширились его глаза, но он быстро пришел в себя. — Это был замечательный и очень ценный для меня опыт! Ещё раз спасибо вам, Уоллес-сама! Арканджело позволил себе немного рассмеяться, после чего накрыл её руку своей. — Мне тоже было приятно работать с вами, Окухара-сенсей. Я рад, что именно в нашу школу направили столь грамотного и способного выпускника. Надеюсь, что это не последняя наша встреча. Если у вас вдруг возникнут какие-то проблемы с трудоустройством, хотя я в этом очень сомневаюсь, прошу, не стесняйтесь, звоните мне, я с радостью вам помогу, — закончив, Уоллес поцеловал тыльную сторону ладони Женевьевы, не отрывая взгляда от её лица. — Спасибо, Уоллес-сама, я буду иметь это в виду! — Женевьева убрала руку и отодвинулась от Уоллеса. — Думаю, мне уже стоит садиться, обычно за десять минут до отправления проверяют билеты… — Да-да, я всё понимаю. Удачной вам дороги, Окухара-сенсей! — Уоллес одарил её своей фирменной улыбкой, и, кивнув, скрылся в толпе, оставив Женевьеву. На огромном циферблате, что висел на станции, ярким зелёным цветом светилось точное время. Сорок минут второго, до отбытия у Женевьевы оставалось двадцать минут. Как раз в это время в школе заканчивался шестой урок, который Манджиро решил прогулять. Если быть точнее, он хотел уйти ещё после первого урока, вслед за Женевьевой, но учитель математики, которому он задолжал целую кучу конспектов, сразу же заметил Сано в коридоре и чуть ли не за шкирку повёл за собой на урок, который, как назло, был у его класса следующим. Поэтому сбежать со школы он смог только после второго. К нему следом присоединились и Баджи с Чифую. Не теряя времени они рванули домой к Казуторе. У парниши мама уехала на целую неделю, и было бы просто непростительно упустить такую возможность, не отметив выход с больничного их лучшего друга. Запах энергетиков, алкоголя и никотина смешался воедино в просторной квартире Ханемии. Ребята начали веселиться, не дожидаясь вечера. Слабоалкогольные напитки пошли в ход сразу за энергетиками. Пили все, за исключением Манджиро. Ему не хотелось предаваться алкогольному веселью прямо сейчас, потому что по его мнению лучше было бы дождаться вечера и выпить где-нибудь в другом месте. Пил он только энергетики, временами балуясь электронными сигаретами. — Опять эта старая пизда придёт на следующей неделе, — ни с того ни с сего начал ныть Баджи, запрокинув голову на спинку дивана. Его волосы были распущены, без привычного школьного хвостика, и под действием вентилятора, что стоял недалеко от него, разлетались прямо в лицо Сано, на что тот агрессивно отбрасывал их в сторону. — О ком это ты? — поинтересовался Дракен, сидя по другую сторону. Он не спеша попивал пиво, уделяя внимание то разговорам друзей, то футбольному матчу, что транслировали по телевизору. — О Ямасаки-сенсе-е-ей, — чуть ли не плача протянул Баджи. — А что с той молоденькой училочкой? — с лисьей ухмылкой спросил Казутора, не по-доброму хихикая. Несмотря на то, с каким сосредоточенным видом он скручивал самокрутку, он не пропускал ни единого слова. — Она, вроде как, больше не будет у нас практиковаться. Эх, а ведь она была единственной, кто нормально объяснял и по-божески относился к списыванию, — мечтательно произнёс Баджи. Когда речь зашла о молодой практикантке, разговор стал намного оживлённее. Только Манджиро молчал, что было очень удивительно, учитывая, что ему лучше других удалось с ней сблизиться. Он смотрел в одну точку, медленно потягивая энергетик. Казалось, он был полностью погружён в свои мысли, пока локоть Кейске не встретился с его рёбрами, заставив поперхнуться. — Я с тобой говорю, алло! — брюнет рявкнул, устремив взгляд на Сано. — Какого хуя, Баджи? — выругался Манджиро, уже готовый отвесить другу смачный подзатыльник. — О, он заговорил! — рассмеялся Казутора, и остальная компания подхватила его смех. — Мы тут об Окухаре твоей говорили. Когда она там уезжает? Упоминание Женевьевы моментально выбило Манджиро из мыслей. Он быстро зашевелился, стараясь как можно скорее найти свой телефон. — Сколько время?! — кричал он, перерывая подушки дивана вверх дном. Поведение Сано удивило друзей, они смотрели на него с недоумёнными выражениями на лицах, полностью проигнорировав вопрос, пока он вновь не повторил его, но уже в более грубой форме. — Сколько, блять, время? И где мой телефон? — Манджиро нервно скинул все подушки на пол и начал осматривать комнату в надежде найти свой телефон. — Боже, да успокойся ты, — начал Чифую, наблюдая за припадком друга со стороны. — Без двадцати два сейчас, а телефон твой вон, — он кивнул в сторону кухни, — ты сам оставил его там заряжаться. Что такое? Манджиро схватил телефон и ключи от байка Дракена, не обращая внимания на крики и вопросы, и выбежал из квартиры, без конца повторяя «блять-блять-блять-блять-блять» себе под нос. Поезд Женевьевы отправлялся ровно в два часа, и парень изо всех сил хотел успеть до его отправления, чтобы как следует попрощаться. От дома Ханемии до станции было не так уж и далеко, и если хорошенько поднажать, он бы мог успеть. Крепко сжимая руль, Манджиро гнал на скоростях, за которые бы его уже давно оштрафовали, полностью игнорируя правила дорожного движения и сигналы возмущённых водителей. Всё, что его сейчас волновало, это время, которого у него становилось всё меньше и меньше. — До отправления осталось десять минут! Просим всех пассажиров пройти в вагоны и занять свои места, — объявил диспетчер по громкоговорителю, чуть не оглушив Женевьеву. Она недовольно сморщила лицо, накрыв уши руками. Ей хотелось как можно быстрее надеть наушники и, наконец-то, отправиться. Люди, не прекращая, заходили в вагон и создавали ещё больший шум, который начинал вызывать у Женевьевы лёгкое подёргивание глаза. Пенсионеры, которые будто соревновались, кто кого громче переспросит; бестактные подростки, которые, казалось, с рождения не слышали о таком том каким должно быть поведение в общественном месте и транспорте; ну и, конечно же, маленькие не затыкающиеся дети — вишенка на торте. Раздражению Женевьевы не было предела, и сейчас бы ей не помешало хорошее успокоительное и тишина. Но вместо этого она получила телефонный звонок от Манджиро. — Алло? — удивлённо ответила Женевьева, сильно прижав телефон к уху, а второе закрывая рукой, стараясь хоть как-то заглушить окружающий шум. — Ты где? — прокричал Манджиро. Было трудно разобрать, то ли это у неё слишком шумно, то ли у него на заднем фоне. — Выезжать сейчас уже буду! К чему вопро… — Я спросил где ты, а не «чем ты сейчас занимаешься»! — перебил он Женевьеву. Возможно, немного грубо, но сейчас это было в самом низу списка его забот. — Скажи номер вагона! — Т-третий, а зачем те… — не успела она договорить, как Сано отключился, оставив девушку в полном замешательстве. Она сидела на кровати одноместного купе, втыкая в заблокированный экран телефона. Женевьева не совсем понимала, к чему был этот телефонный разговор, но одно она знала точно — после него её сердце забилось чаще. Без пяти два. Оставалось пять минут до отправления. В вагоне стало немного тише, что позволяло слышать голос кондуктора, который проходил по купе, проверяя наличие билетов. Но резкий топот и хлопки дверьми со словами «Простите!» вновь внёс крупицу хаоса в только-только успокоившийся вагон. И чем ближе слышался голос извиняющегося, тем узнаваемое он становился для Женевьевы. Она встала с кровати, уже готовая выйти из купе, как вдруг дверца громко распахнулась, открывая вид на запыханного Манджиро. «Нашёл!..» Было единственным, что облегчённо сорвалось с его вздымающейся груди, прежде чем он притянул Женевьеву к себе, впиваясь в её губы. Его руки медленно перешли с её талии на лицо, обхватывая горячими ладонями её щёки. Он боялся, что если уберёт их, она тут же отстранится от него, но как же он ошибался! Несмотря на то, как неожиданно это произошло, так ещё и без её предварительного согласия, Женевьева позволила его языку, на котором до сих пор ощущалась сладость ранее выпитого энергетика, проникнуть ей в рот и слиться с её собственным, словно в игре за право доминирования. Довольный стон вырвался из её груди, но был тут же поглощен напористым поцелуем Манджиро, когда её тело наконец-то расслабилось и придвинулось к юноше ближе, обвивая его шею руками. Мозолистые подушечки пальцев нежно гладили румяные щёки Окухары, притягивая её настолько близко, насколько это вообще было возможно. Теряя равновесие, девушка облокотилась о невысокий столик, упираясь в него одной рукой, пока вторая так и покоилась на шее Сано. В таком положении она чётко ощущала твёрдую выпуклость, что упиралась ей в низ живота, но зацикливать внимание на этом не стала, а лишь сильнее притянула Манджиро к себе, не прерывая поцелуй. Тихие удовлетворённые стоны отскакивали от стен небольшого купе, делая столь маленькую «комнатушку» ещё жарче. Несмотря на нехватку воздуха в лёгких, им не хотелось отстраняться друг от друга. Наоборот, им будто хотелось испытать друг друга, узнать, кто отпрянет первым. И их маленькое соревнование продолжилось бы и дальше, если бы их не прервал кондуктор, который тактично прокашлялся, отводя взгляд в сторону, но не отходя от купе. Женевьева с Манджиро тут же отлипли друг от друга, переводя дыхание. Девушка быстро показала билет кондуктору, после чего тот удалился, напоследок сказав им обоим поторопиться. Смущённо угукнув, Окухара захлопнула дверь купе и уставилась на Манджиро, который, в свою очередь, сидел на кровати, пытаясь прикрыть краем рубашки образовавшийся стояк. — Манджиро… — Думаю, с моей стороны сейчас было было уместно извиниться, но я не хочу этого делать, — резко выпалил он. — Если бы я этого не сделал, я бы винил себя в этом, а так… можешь влепить мне пощёчину, если хочешь, но я выйду из твоего купе, ни о чем не жалея. — Натянув подол рубашки достаточно, чтобы скрыть эрекцию, Манджиро встал с кровати и подошёл к Женевьеве. — Это неправильно, — дрожащим голосом прошептала она, избегая зрительного контакта. По разгоряченным щекам потекли слёзы, которые Окухара попыталась скрыть за волосами, но у неё не вышло. Заметив это, Манджиро стал к ней вплотную, смахивая одинокие слезинки большим пальцем. — Разве? — с улыбкой спросил он, на что она подняла свой заплаканный взгляд. — Ты ведь больше не моя учительница. — Манджиро продолжал круговыми движениями растирать слёзы о её щеки. — Но я был бы не прочь онлайн занятий с вами, Окухара-сенсей, — игривый тон заставил девушку рассмеяться сквозь слёзы и легонько шлёпнуть его в грудь со словами «дурак». — Не плачь, тебе не идёт быть грустной, — произнёс Манджиро и с трепетом поцеловал Женевьеву в обе щеки. — Поезд отправляется! — проинформировал голос диспетчера. — Тебе пора, Манджиро, — грустно улыбнулась Женевьева и открыла дверь купе, смахивая оставшиеся слёзы. — Так и быть, я подумаю над тем, чтобы быть твоим репетитором онлайн, — со смешком ответила она, вызвав на лице юноши тёплую улыбку. — А теперь иди. Попрощавшись, Манджиро ещё раз поцеловал Окухару в щеку и ушёл, минуя длинный коридор, пока её голос не заставил его обернуться. Она громко крикнула «стой!» и выбежала к нему навстречу. Ничего не объясняя, она притянула его за щёки, как он сделал ранее, и в последний раз поцеловала его, размазывая блеск с запахом вишни по его губам. — Всё, теперь точно можешь идти, — прощебетала Женевьева, отстранившись от Манджиро. — И не гоняй так быстро на байке! — грозно прокричала она ему вслед, на что он также громко ответил: — Как скажешь, мамочка! — Вот же засранец, — смущённо пробубнила Окухара, быстро заходя в купе, пока недоумённых взглядов пассажиров не стало ещё больше от бесячего прозвища, которым Сано уж больно часто разбрасывался в последнее время, хоть это и было в шутку. Как только поезд тронулся с места, Манджиро поднял байк, который он в спешке бросил прямо на станции и уехал прочь, не обратив никакого внимания на знакомую иномарку чёрного цвета, которая всё это время стояла неподалёку. — Интересно… — пробормотал мужчина, сидящий за рулём, после чего завёл машину и уехал, в последний раз бросив взгляд на станцию.