Teacher's Pet

Токио встретил Женевьеву и её пушистого компаньона довольно хорошей погодой. Середина мая в этом году выдалась очень жаркой, да такой, что даже среди глубокой ночи девушка не побоялась открыть окна, запуская в салон машины тёплый ветер. Дорога была длинной, но не тяжёлой: Женевьева периодически останавливалась на заправках, чтобы перекусить и немного передохнуть, ну и конечно же, выгулять своего питомца, который любопытно разгуливал по незнакомой местности. Она с интересом наблюдала за тем, как резво Ричи расхаживает, осматривая всё в округе, и задавалась вопросом, понравится ли ему их новый дом? Несмотря на «перерывы» Женевьева успела вымотаться – поездка длиною в девять часов дала о себе знать: сонливость, красные глаза, капилляры которых полопались от вечной концентрации на дороге, затёкшая задница и просто усталость. Ей всегда нравились длинные поездки, но только если она была в роли пассажира! Именно поэтому она сомневалась, стоит ей брать машину отца или нет. К счастью, владелец дома, который она арендовала во время практики, не успел сдать его новым жильцам. Как и в первый раз, он не заставил себя долго ждать: в обговорённые ими заранее девять утра он стоял у дома и, махая рукой, приветствовал Женевьеву. На подъезде к зданию уже знакомое тепло разлилось в груди Женевьевы. Она скучала по этому дому всем сердцем, и даже увидев его издалека она почувствовала, как на её лице расплылась счастливая улыбка. Нельзя было сказать, что её квартира в родном городе была плохой, вовсе нет. Венсан при её покупке опирался на вкус дочери – в ней всё было именно так, как она хотела. Но этот небольшой домик, находящийся чуть дальше центра города, украл её сердце и не собирался возвращать. Было в нём что-то такое... манящее, что-то родное. Как только все документы об аренде были подписаны, а сумма за первые два месяца оплачена, Женевьева и арендодатель попрощались друг с другом, и она осталась наедине с Ричи. — Вот и ты – дом, милый дом, – вздохнув полной грудью, произнесла Женевьева, оглядывая фасад. К счастью, никого из соседей не было видно поблизости – это означало, что никто раньше времени не узнает об её приезде. «Никто» по имени Манджиро наверняка в это время находился в школе, как он ей и обещал. На самом деле, от него уже накопилось более пяти смс, которые Женевьеве совсем не хотелось читать, ведь если она это сделает – пойдет на поводу у эмоций, и весь её план падёт крахом. Поэтому она просто игнорировала его, как бы ей этого не хотелось. Женевьева быстро вышла на улицу, чтобы загнать машину во двор, после чего стала доставать чемоданы из багажника, пока семейства Сано не было видно на горизонте – уж лучше они узнают об этом завтра. Всё, чего ей сегодня хотелось, это разобраться с вещами, немножко убраться, ведь скопившаяся пыль была видна невооружённым глазом, и хорошенько вздремнуть перед первым рабочим днём. И пока она обживалась, её питомец вовсю обнюхивал новую обитель, тихонько рыча себе под носик, словно вёл диалог со своей хозяйкой. Уборка в доме затянулась чуть дольше, чем Женевьева планировала. Лёгкая одержимость чистотой и порядком, которая, к несчастью, передалась ей от матери, заставила её потратить на это около шести часов. Лёгкое протирание пыли перетекло в генеральную уборку всего дома. И только тогда, когда каждый сантиметр дома был чист, Женевьева смогла со спокойной душой прилечь, чтобы нормально отдохнуть. Казалось бы, покончив с уборкой, Женевьева должна была быть удовлетворена. Дом теперь полностью чист, всё лежало на своих местах, не хватало лишь развешенных гирлянд, но чувство полноценного уюта так и не приходило. «Неужели это чувство было связано с Манджиро?..» — Женевьева лежала на мягкой кровати и, бездумно смотря в потолок, размышляла над тем, чем же было вызвано то самое чувство комфорта в этом доме во время практики. Если так подумать, то большую часть времени они были вместе. Более того, с тем, как часто Манджиро был у неё в гостях, можно было смело говорить, что теперь это его второй дом. От воспоминаний уголки губ невольно дрогнули и поднялись вверх, образовывая на лице едва заметную улыбку, с которой девушка в итоге и уснула, забыв снять с себя уличную одежду. Небольшой обеденный сон продлился почти до ночи. Проснулась Женевьева только к десяти часам, но если быть точнее, разбудил её проголодавшийся питомец. Единственное, чего не хватало в доме – еды, как для Женевьевы, так и для Ричи. Это и заставило её нехотя встать с кровати, чтобы переодеться и сходить в магазин. Неизменным «нарядом» Женевьевы были серые леггинсы и белый топ с горлышком – теперь в ночное время суток погода позволяла одеваться легко. Дополнительным аксессуаром она выбрала кепку, ведь взглянув перед этим в зеркало, девушка поняла, что с тем ужасом, что творился у неё на голове, на люди лучше вообще не выходить. Захватив с собой небольшой рюкзачок, Женевьева и её верный друг вышли из дома. В планах был лишь поход в магазин, но, почувствовав майский ветерок, что так приятно обдувал тело, Женевьева задумалась и решила немного перестроить свой маршрут. Погода была настолько хороша, что возвращаться домой так быстро ну уж совсем не хотелось. Частично такому решению послужило и то, что она смогла хорошенько выспаться и теперь её организм был в состоянии бодрствования – хотелось походить где-нибудь, осмотреть район получше, ознакомиться с ним, ведь в этот раз Женевьева была решительно настроена остаться в Токио если не с концами, так точно на весьма длительный срок. Магазинчики вдоль улочек сменялись одни за другими, в основном все они были продуктовыми. Но был один, который на их фоне выделялся – S.S MOTOR. На его витрине было выставлено множество мотоциклов и, судя по всему, именно на них он и специализировался. — Интересно... Я смогу сюда обратиться, если у меня возникнут вопросы с машиной?... – бубнила себе под нос Женевьева, пытаясь разглядеть магазинчик изнутри сквозь витрину. Если бы не Ричи, что тянул её дальше на приключения, она бы и дальше продолжила. — Да идём мы, идём... Следующей их остановкой был бар, что находился не так уж и далеко от магазина с байками. Громкая музыка басом разносилась на всю улицу. Желание зайти и посмотреть на него изнутри изъедало Женевьеву, но из-за того, что она была с питомцем, этого бы сделать не получилось, поэтому ей оставалось лишь разглядеть его со всех сторон снаружи. Небольшое одноэтажное здание, украшенное неоновыми вывесками оранжево-красного цвета. Возле входа стояло множество людей, вышедших из помещения, чтобы покурить. Запах дешёвого табака мигом ударил в нос, заставив Женевьеву зажать его пальцами. Чтобы больше не вдыхать едкий дым, она пошла дальше, мысленно сделав заметку о том, что этот бар обязательно нужно будет посетить. Сделав небольшой круг вокруг района, Женевьева всё же дошла до пункта назначения. Первым делом, зайдя в уже знакомый ей круглосуточный магазин, она подошла к полкам с продуктами быстрого приготовления, после же – сладости и снеки. Собачий корм, алкогольные и энергетические напитки стали завершающими в списке покупок. Расплатившись за всё, Женевьева и её маленький спутник вышли из магазина. Ждать до дома, чтобы открыть баночку холодного пива, совсем не хотелось. Поэтому, завернув за угол, Женевьева сразу же открыла одну, с довольной улыбкой вслушиваясь в до боли знакомый звук жестяного щелчка и тут же зашипевших дрожжевых пузырьков. Первый глоток был лучшим завершением дня. Тёплый ветер ласкал обнаженные плечи, развевая блондинистые волосы, освобождённые из-под кепки и завязанные в высокий хвостик, в то время как бодрящий напиток проникал в организм, заставив его обладательницу закатить от наслаждения глаза. Один глоток перерос во второй, а потом и в третий, и вот половину поллитровой банки уже нет. Женевьева сама от себя такого не ожидала, это стало понятно по её удивлённому взгляду и вскинутым бровям, когда она потрясла банку. Допивать она не стала, решив оставить до дома и допить её уже под фильм, возможно после переходя к другой. И словно в воспоминании наяву, Женевьева услышала мужские голоса, как и месяц назад, на том же месте и почти в то же время. Ей навстречу (примерно в семи метрах от неё) шла компания ребят – они были слишком увлечены своей болтовнёй, чтобы обратить на Женевьеву внимание, что нельзя было сказать про неё. Ноги замерли на месте, как только до слуха донёсся смех – чертовски знакомый и некогда родной смех. — Манджиро... – прошептала Женевьева, глядя на юношу. Сердце больно ёкнуло. В глубине души ей хотелось быть причиной его смеха и разделять его вместе с ним. Хотелось также беззаботно прогуляться с ним в столь хорошую погоду. Хотелось рассказать ему обо всём, что творилось в её мыслях. Хотелось вновь увалиться с ним на диван и включить фильм, который всё равно никто из них не удостоит вниманием, ведь будут слишком заняты своими разговорами. Хотелось. Но это желание нужно было обрубить на корню. Придя в себя, пока Манджиро и его компания не успели подойти поближе, Женевьева опустила взгляд, натянула кепку пониже, вставила для вида наушники и пошла им навстречу, надеясь, что никто из ребят не узнает её. С каждым метром, что сокращал их дистанцию, сердце стучало всё быстрее, оглушая весь окружающий шум, будто пелена. Заметив девушку, идущую им навстречу с пакетом в одной руке и с поводком и открытой банкой пива в другой, ребята расступились, пропуская её. Она прошла мимо них максимально быстро, оставляя за собой лишь шлейф из сладких духов, запах которых тут же заставил светловолосого юношу повернуть голову вслед за ней. Манджиро остановился и повернул голову на уходящую из его поля зрения «незнакомку». Манящий парфюм, который он слышал лишь у Окухары; невысокой рост; пёс на поводке, длинные блондинистые волосы – этого было мало, чтобы что-либо утверждать наверняка, но всё же, это заставило извилины его мозга затормозить. «Будь это и вправду Окухара, она бы дала знать о своём возвращении», – рассуждал Манджиро, всё ещё глядя вслед объекту своего внимания. Он считал, что причин для того, чтобы скрывать такую новость, просто не было. «Да ну, бред», – Манджиро покачал головой и отвернулся обратно, отгоняя навязчивые мысли. — Майки, ты чего застыл? – поинтересовался Дракен. Он наблюдал за другом ровно с того момента, как тот стал, как вкопанный, полностью позабыв о ребятах. Более того, он был настолько погружён в свои мысли, что совсем не слышал того, как его звали. Дракен махнул рукой остальным, безмолвно говоря о том, чтобы те не останавливались и шли без них, и продолжил стоять рядом с Манджиро, внимательно вглядываясь то на него, то на женскую фигуру вдалеке. — Да забей, показалось, – неуверенно отмахнулся Майки, подходя к Дракену. — Просто показалось? Ты даже не слышал, как тебя Баджи звал, – скептицизм так и сочился в тоне Дракена. Он смотрел на друга с лёгкой ухмылкой, которая так и кричала: «Колись давай!», но говорить это вслух не стал. Пройдя пару минут в тишине, Манджиро наконец произнёс: — Кенчик, – начал он, привлекая внимания Дракена, – она не показалась тебе знакомой? – брови юноши были нахмурены. Как бы он не старался отгонять мысли о возможном возвращении Женевьевы, они продолжали всплывать в голове. — Ты о ком? – удивлённо спросил Дракен. Он не ожидал услышать что-то подобное после столь длинного и неловкого молчания. — Я о той девушке, что прошла только что. Высокий юноша с татуировкой дракона обернулся назад, как будто старался собрать все фрагменты воспоминаний, что были пару минут назад. Он нахмурился и начал вспоминать образ девушки, на которую толком и не обратил внимания. — Да вроде ничего особенного, – Дракен пожал плечами и перевёл внимание на Майки. — А что такое? Ты знаешь её? — Забей, Кенчик, – Манджиро напялил улыбку и похлопал друга по плечу. – Пошли быстрее, иначе опять будем выслушивать жалобы от Баджи! – громкий смех раздался по улице, когда Майки рванул с места, оставляя Дракена позади так, будто они начали играть в догонялки. И пока ребята веселились, явно не переживая о том, что их громкие похождения разбудят соседей в округе, Женевьева проводила ночь в компании красного полусладкого, что присоединилось сразу вслед за выпитым пивом. Будь это любой другой день, она бы с наслаждением смаковала алкогольные напитки, включила бы интересный фильм, создала уютную атмосферу и погрузилась в неё, пребывая в хорошем настроении. Однако встреча с Манджиро подкосила её и заставила вновь усомниться в правильности сделанного выбора. «Что мне ему сказать, увидев завтра в школе? Что ответить на то, почему я не читала его сообщения? Почему не предупредила о возвращении? И, самое главное, как просто взять и оборвать общение с человеком, с которым тебе так хорошо?!» Пока голова забивалась подобными вопросами, глаза Женевьевы начало неприятно пощипывать, и прежде чем она успела потереть их, одинокая слезинка стекла вниз по щеке. Затем ещё одна. И ещё, и ещё... Алкоголь, попавший в организм, сделал своё дело, из-за чего и без того сентиментальная Женевьева расчувствовалась ещё больше, поддавшись унынию, в котором так и уснула – лёжа на диване в гостиной, в обнимку с Ричиком и полупустой бутылкой вина. К счастью, чтобы не проспать, будильник она поставила сразу после возвращения из магазина, поэтому проснулась вовремя, правда немного помятая и опухшая. — Блять, блять, блять, блять! – ругалась себе под нос Женевьева, когда увидела своё отражение в зеркале. Холодной воды из под крана не было достаточно для того, чтобы снять отёки. Возможно, если бы у неё было время в запасе, она бы уделила умыванию намного больше времени, однако сейчас, когда ей нужно было максимально быстро собраться, этот вариант отпадал. Поэтому, как только она оделась и накрасилась, решила освежить лицо, открыв холодильник и уткнувшись в него лицом. Холод как нельзя лучше успокаивал кожу, а кубики льда из морозильной камеры, которыми Женевьева водила по лицу, потихоньку начали улучшать ситуацию. Понимая, что времени на завтрак нет, она схватила из холодильника холодную бутылочку воды с кусочками алоэ внутри, насыпала корм питомцу и, чмокнув его в макушку со словами: «не скучай тут без меня!», вышла из дома. Дорога до школы на машине оказалась быстрой. Каждый минувший метр, что приближал Женевьеву к школе, заставлял её сердце стучать всё быстрее, и причины было две: волнение перед первым рабочим днём в роли учителя и встреча с Манджиро, хотя она свято надеялась на то, что он вновь забил на учёбу. Заприметив на школьной парковке свободное место, Женевьева быстренько припарковалась и лишь выйдя из машины, заметила, что рядом с ней стояла чёрная иномарка директора – как всегда идеально чистая и сверкающая. «Значит, он уже в школе», – подумала она и аккуратно, чтобы не дай бог не зацепить рядом стоящую машину, открыла дверь. Новое место работы встретило её громким гулом, что доносился от учащихся по длинным коридором – оставалось не более пяти минут, прежде чем прозвенит звонок на урок, после чего все умолкнут, возвращаясь в свои кабинеты. На первом этаже школы, в основном, учились средние классы – с шестого по девятый, на втором же – старшие. Ребята носились по коридорам, не обращая внимания на дежурных, и останавливались лишь тогда, когда замечания делали учителя. Первый этаж был сущим бедствием для учителей и сегодняшнее утро в очередной раз это доказало. Поднимаясь тоненькими шпильками по лестнице на второй этаж, в одной руке Женевьева держала папку с документами, в другой – на первый взгляд маленькую, но довольно вместительную чёрную сумочку. Держаться за перила она посчитала ненужным, и это решение оказалось очень опрометчивым. Ученик, судя по росту, средних классов, выбежал из-за поворота на лестницу и совершенно нечаянно столкнулся с молодой учительницей, сбив её с ног. Немой крик норовил вырваться из её груди, ведь равновесие было потеряно, и громкое падение с лестницы, которое захватит за собой и несчастного ученика, уже стояло перед зажмуренными от страха глаза. Как вдруг пара сильных рук обвили её за талию сзади, предотвращая выдуманный исход событий. Они притянули её к широкой груди, нежно, но в то же время прочно, сжимая хрупкое тельце и разворачивая его к себе лицом. Даже не раскрывая глаз, по запаху одеколона ей стало ясно, кто был её «спасителем». — Не думал, что именно так встречу вас, Окухара-сенсей, – произнёс директор Уоллес, одаривая девушку манящей улыбкой. Он глядел на неё сверху-вниз, внимательно всматриваясь в растерянное выражение её личика. Его руки всё ещё покоились на теле Окухары, хотя необходимости в этом уже не было. — З-здравствуйте, Уоллес-сама! – стеснённо пробубнила Женевьева, избегая зрительного контакта. Понимая, что опасность миновала, она отстранилась от директора и натянула черную юбку-карандаш пониже. — Стоит признаться, я тоже не думала, что встречу вас в столь неловкой ситуации... Несмотря на то, что действия директора не несли в себе ничего такого, что могло бы доставить юной преподавательнице дискомфорт (в конце концов, он приятнул её к себе лишь для того, чтобы та не упала), она всё равно его почувствовала. Толпа мурашек неприятно пробежала по её позвоночнику, заставив поёжиться. Женевьева была слишком брезглива в этом плане. Даже малейшее соприкосновение с незнакомцем заставляло её в раздражённости состроить гримасу, после которой она медленно отодвигалась. Её тактильность распространялась лишь на отца, питомца, мать (ради приличия ей приходилось терпеть её объятия) и... Манджиро? Отчитав маленького нарушителя школьного порядка, Уоллес предложил для начала пройти в его кабинет, где он займётся оформлением её документов. Как и всегда, в этом помещении витал запах крепкого кофе и дорого парфюма. Не изменяя традициям, войдя внутрь, Уоллес предложил Женевьеве расположиться на диване, пока его секретарь будет делать им кофе. И пока Женевьева попивала бодрящий напиток, Уоллес занимался бумагами, параллельно поддерживая разговор, то и дело поглядывая на то, как элегантно лежали её ноги друг на друге, одетые в тонкие капроновые колготки телесного цвета, что так красиво отсвечивали в солнечных лучах, светивших сквозь его окна. Строгая юбка не позволяла взгляду директора блуждать дальше – оставляла место его воображению, чему он лукаво ухмыльнулся, вновь переводя внимание на рабочий стол. В меру обтягивающая белая рубашка, верхние пуговицы которой были расстёгнуты, открывала вид на ключицы Женевьевы, на которые ниспадали блондинистые локоны, что так нагло вылезли из пучка. Тихо прокашлявшись, Уоллес встал с места и подошёл к Женевьеве, предлагая ей перейти в учительскую и вновь познакомиться с остальными преподавателями, после чего – на следующем уроке – он представит её выпускному классу, с которым у неё как раз будет первое занятие. Повторное знакомство с коллегами, как и в первый раз, прошло гладко. Все были довольно добры к ней, с радостью приветствуя юную Женевьеву в своих рядах. Косые взгляды от преподавателей постарше, что так и не успели стать замеченными Окухарой, тут же были перебиты Уоллесом – одного лишь его холодного взгляда, лишённого каких-либо эмоций, хватило для того, чтобы те одумались и вновь нацепили на свои кислые мины маску приветливости и радушия. На самом деле, в какой-то степени старшее поколение учителей можно было понять: слухи о вынужденном уходе Ямасаки-сенсей быстро разлетелись среди коллег. Кто-то верил в это, кто-то же нет. Но те учителя, которые проработали с Ямасаки долгое время, с уверенностью могли сказать, что её уход был выгоден лишь директору. И теперь та самая причина, по которой он без зазрений совести выпер из школы проверенного временем преподавателя, стояла прямо перед ними: молоденькая девица, которая пришла и так быстро получила отдельный кабинет. Возражать они бы точно не стали, ведь в их планы точно не входило лишиться работы, поэтому, как и было велено, они с натянутой улыбкой будут общаться с Женевьевой, если того потребует ситуация, на большее они не подписывались. Время в учительской пролетело незаметно: Женевьева не успела и опомниться, как прозвенел звонок на перемену. Взяв тетрадь с конспектами, журнал и учебник, она вместе с директором направились к кабинету, в котором у неё по расписанию стоял урок. Видя, к какому именно кабинету они приближаются, шаг Женевьевы невольно замедлился, чем она и обратила внимание Уоллеса. Он повернулся и устремил на неё взгляд – он был мягким, будто наполненным нежностью; такой, которому хотелось доверять. — Окухара-сенсей, не стоит переживать, — начал Уоллес, явно спутавший истинную причину её ступора. Он думал, что причина этому – волнение, а, может, и вовсе страх перед чем-то новым. — Уж вам-то точно не стоит волноваться, – мужская рука аккуратно легла на плечо Женевьевы; большой палец выводил круги на рубашке, миллиметры которой отделяли её кожу от прямых прикосновений. Всё, что ей оставалось, это ответить на утешения директора лёгкой улыбкой и кивком, подтверждающим, что всё хорошо. — Вот и славно. А теперь, пройдёмте, — ровно по звонку произнёс Уоллес. На тот момент, когда Уоллес и Окухара вошли в кабинет, почти все ребята были в сборе. Многие из них тут же оживились, увидев перед собой девушку, что несколькими неделями ранее практиковала у них. Не дав ученикам поперешёптываться между собой, Уоллес громко прочистил горло, чем и остановил тихий гул класса. Он прекрасно понимал взбудораженное состояние детей, из-за чего не мог в полной мере злиться на них из-за их рассеянного внимания, в то время как Женевьева то и делала, что подавляла смешок, смотря то на директора, то на класс. — Всем доброе утро, — начал директор, когда в классе воцарилась полная тишина. — Хочу начать его с новости о том, что, – Уоллес развернулся корпусом к Окухаре, переключая взгляды учащихся на неё, и одарил её улыбкой, – как вы видите, с сегодняшнего дня вашим новым учителем иностранного языка будет Окухара-сенсей. Именно она будет... Дверь кабинета медленно раскрылась, в класс вальяжной походкой вошёл Кейске, но было это ровно до того момента, как он заметил перед собой директора и Окухару. — Окухара-сенсей?! — выпалил чернявый парниша, поправляя очки на переносице так, будто бы и вправду носил их по назначению. — И тебе здравствуй, Баджи-кун, – с приторной улыбкой съязвил Уоллес, оглядывая опоздавшего с ног до головы. Волнистые волосы торчали со всех сторон даже несмотря на то, что были завязаны в пучок; его школьная рубашка была расстёгнута и помята; галстук был ослаблен и телепался как какой-то аксессуар; рюкзак его и вовсе был наполовину раскрыт, что позволяло всем увидеть его содержимое. — И-извините, Уоллес-сама! Я просто в шоке с того, что Окухара-сенсей вернулась! — начал бормотать Баджи, не сводя глаз с Женевьевы. — Причина опоздания? — Ну-у-у... — Карие глазки забегали, не в силах как можно скорее придумать убедительную отмазку. — У нас ведь нет английского, ну, точнее его не было, вот я и не... — Вообще-то, попрошу заметить, вместо занятий по английскому языку у нас стояли факультативы по другим, не менее важным предметам, – шепеляво и совершенно бесцеремонно в разговор влез отличник с первой парты. В его тоне слышалась некая надменность, ему явно хотелось поставить Кейске на место, ведь он мог себе позволить прогуливать уроки, а тот нет. В тот момент Баджи чертовски хотелось вмазать умнику, да так, чтобы оправа его круглых очков впечаталась ему в лицо. По крайней мере, он дал это понять по взгляду, который так и кричал: «Пизда тебе после урока, мамкин чмошник». — Как я мог забыть... — Баджи состроил нахмуренное лицо, будто старался вспомнить, когда именно он забил на факультативы. — Садись уже, – цокнул Уоллес, после чего продолжил, – так вот. Именно Окухара-сенсей будет вести занятия по иностранному языку у старших классов и подготавливать выпускников к экзамену. Прошу любить и жаловать, и не заставляйте меня краснеть за ваше поведение, – директор кинул украдкой взгляд в сторону Баджи. — Уоллес-сама, не стоит, — смутилась Женевьева. — Я ведь уже работала с ребятами, и прекрасно знаю, какие они молодцы. Вам не о чем переживать. Директор довольно улыбнулся и вышел из кабинета, оставляя Женевьеву наедине с классом. И пока она расспрашивала учеников о последней теме, которую они изучали с Ямасаки-сенсей, Баджи со скоростью света набирал сообщения Манджиро, выделяя их жирным капсом, который подчеркивал всю важность его смс. — МАЙКИ!!!!! — ДУЙ В ШКОЛУ — БЫСТРО — ГОСРОДЬ УСЛВШАЛ МОИ МОЛИТВЫ И НАМ ПОСЛАЛИ ЧУДО УЧИЛКУ — ОКУХАРА ВЕРГУЛАСЬ