Я хочу лишь тебя
Дэнни Джонсон — мастер своего дела: он в совершенстве овладел искусством наблюдать за людьми, будучи их тенью, и даже при ярком свете он всё ещё здесь — незримый, ожидающий. В густых кустах удобно прятать белоснежный лик маски, капли крови на которой исчезают вместе с последней жертвой в небесах. Ох, паучья королева его балует, но не даёт десерт, за которым Джонсон ведёт наблюдение с Розвилла. Она шлёпает его нетерпеливые руки, что тот тянет в сторону беззащитных людей у костра в попытке ухватиться за полицейскую форму и оттащить во тьму, где власть теней, где не скрыться от пытливого взгляда убийцы. Мужчина ведёт наблюдение и чувствует, как осколки терпения впиваются в лёгкие. Он начинает совершать ошибки, потому что из четырёх человек никто не она. Каждый раз он изучает четвёрку, прежде чем устранить одного за другим. Убийства это весело: будь Дэнни художником, то изобразил бы агонию каждого на холсте в палитре красного; будь Дэнни музыкантом, из криков он бы создал симфонию, соперничающую с классиками; но в руках Дэнни камера, и он запечатлевает картины смерти на плёнке, которую никогда не проявит. В этом старом салуне он находит лишь троих, и закрадывается надежда: быть может, в этот раз Сущность позволит ему украсть вишенку с кусочка торта, который выделила? Дэнни любит растягивать удовольствие, любит дразнить и дразниться, прежде чем погрузить лезвие по рукоять в чью-то плоть. Ладно, ему нужно погрузить лезвие в конкретную плоть офицера, которую не мог убить из-за связи, но здесь правила не действуют, здесь властвует хаос и насилие напополам с надеждой. Он любит топтать последнее армейскими ботинками, любит дробить кости пальцев, тянущиеся к люку. «О, бедняжка, ты думала, у меня есть сердце?» — говорит Джонсон сквозь смех и делает несколько фото. Со смертью третьего люк открывается рядом, поэтому Дэнни ждёт, когда последний явит себя. В нём тоже есть небольшая надежда, хоть он и устал надеяться. Он никогда не скажет, что скучал и скучает, а мелкую дрожь пальцев спишет на предвкушение охоты. Она проходит мимо его взгляда, она не видит его, когда скрывается в зовущей тьме, но для Дэнни эти мгновения тянулись в замедленной съёмке: полицейская форма синих оттенков, шрам на щеке (которого нет у него) и тот полыхающий огонь вызова во взгляде, который хочется уничтожить. Сущность выделила ему кусочек торта, но лишь поманила возможностью украсть вишенку — стоило протянуть руку, как заветное лакомство убрали с глаз подальше. Это восхитительная пытка, и Дэнни не назовёт это любовью, он игнорирует волнение, не было сильного удара сердца и последующего тепла. В неспокойных тенях вблизи к выжившим он пытается снова протянуть руки к свету, сжать выглаженный воротник и протащить за собой в царство теней, где неоспоримый властитель, но Она мешает, завлекает сладкими обещаниями потом, чуть позже, терпение вознаграждается. Дэнни вновь не удаётся схватить свою вишенку, в этот раз Джонсон был быстрее: устранил всех, закрыл люк рядом и следил за воротами, когда горящие трещины испещрили землю под ногами и где-то вдалеке раздался крик, который не был рождён его руками. Он чертовски зол и разочарован твоим поведением. В погоне за другими убийца ошибается и ловит грубые удары по лицу, промахивается и позволяет четырём сбежать. Тот побег — последняя капля. Как, мать твою, офицер Монаган избегает его? Как скрывается до финальной точки? Она знает, что где-то рядом бродит Дэнни и не хочет поприветствовать своего любовника? Это больно, дорогая, если ты намеренно избегаешь мужчину, то он отплатит вдвойне за пренебрежение. Никто так не поступает с Дэнни, и ты не будешь исключением, мисс полицейская.Там, где был рай… начинается ад