Бесконечность

      Затаённая ярость в глазах Люцифера остановила от возражений и попыток отыскать оправдание на это заявление, — показалось даже, шум вокруг нас прекратился вместе со вздохами Беверли, и меня пробрало холодом. Кофе оставлял на языке кислотное послевкусие. Каждый удар сердца сопровождался пульсацией в голове. Я понимала, что находилась на острие ножа, а сидевший напротив мужчина сохранял терпение исключительно усилием воли.       — Мне тоже надо на воздух, — наконец, сказала я, отводя взгляд от приоткрывшихся в оскале губ дьявола. Он не стал задерживать или отпускать неприятное замечание, и я воспользовалась дарованной возможностью улизнуть из-под гнёта его внимания. Нельзя было надеяться на то, что Денница проникнется пониманием к маленькому человеку, которого не просветили по поводу многих очень важных моментов, и, конечно, на милость. Люцифер Морнингстар не знал жалости. Он преследовал и убивал загнанного бога, об этом стоило помнить, прежде чем предпринимать шаги. На палубу в пасмурное раннее утро никто не выходил, только незнакомец в вязаной шапочке и толстой поношенной куртке пускал слюни в воды пролива. В тот момент мне было всё равно, свалится ли этот тип прямиком в пучину или уснёт под моросящим дождём, — страх и отчаяние туго сковывали цепью. Пальцы в ложбинке груди отыскали триксель. Морфеус просил не сомневаться в нём, вернее, в его чувствах, однако партия, которую Владыка Снов вёл против дьявола, не имела к этому отношения. Вероятно, неспроста Бесконечный навестил посреди ночи в спальне, хотя прежде такого никогда не делал: предвидел начало Охоты и чем обернётся путешествие? Беверли, сама того не подозревая, выдала тайну покровителя, и Люцифер ухватился за ниточку. Сколь изощрённую месть он бы выдумал для Морфеуса? На какие преступления было способно самое хитроумное и жестокое в мире существо? Денница уже отобрал мою душу, частично стёр память, с него станется полностью уничтожить меня как личность или же превратить в марионетку, вытеснив разум собственным. Давно следовало прислушаться к друзьям, особенно к Джону, который оценивал происходящее с высоты своего опыта, а не из мимолётных впечатлений. Мы не были на одной стороне с Люцифером. Не как сообщники в деле. Не как союзники на войне. Только потенциальные жертвы его колоссальной силы. Вероятно, я утратила бдительность из-за постоянного общения с Мэйзикин, из-за личных отношений с демоном, которые каким-то образом повлияли и на мнение о её хозяине. Безусловно, Светоносный умел очаровывать и благодаря особому обаянию пленил сердца тысяч и тысяч несчастных. В его присутствии расцвела Беверли, чья жизнь сводилась к скучным рабочим будням и заботе о сумасшедшей матери. Наверное, что-то и во мне изменилось, если Морфеус смотрел с болью и отказывался от близости.       — Музыкант, точно как есть, — раздалось глухое бормотание пьянчужки. — Рок-звезда. Или нет? Я бы не спутал такого выпендрёжника с другими артистами, этот слишком приметный.       — С чего вы взяли, что Морнингстар музыкант? — зачем-то вмешалась я в монолог, лишь позже осознав, чем именно привлёк внимание бородач.       — Морнингстар, ну да. Его так зовут, — кивнул мужчина и громко икнул. — Люцифер Морнингстар. У рок-звёзд прозвища сейчас… библейские. Мода что ли пошла на религию?       — Стоп. Вы видели выступление Люцифера Морнингстара? Когда? Где?       — Да если бы… Ик! Где-то тут, в Ирландии, — незнакомец в смешной шапке обвёл пространство рукой. — И чего они в Ирландию повадились? Мёдом что ли намазано?       — Кто они?       — Да певцы эти… Но у Морнингстара голос красивый, не поспоришь. Я бы вечность слушал! Талант!       — И вы уверены, что с нами на пароме едет он? Может, просто похожий? — спросила на всякий случай, в надежде, что алкоголь не полностью атрофировал мозги случайному попутчику.       — Не, это он, сто процентов, — раздалось в ответ.       «Клянусь, Самаэль… Был голос. Голос! Я не мог противиться», — в ушах звенело мученическое признание Михаила, и оно странным образом накладывалось поверх фразы «голос у него красивый»; мысли стремительно неслись вперёд, и вот уже парень с внешностью убитого архангела в моих представлениях напевал где-нибудь в переулках Дублина, и таких, как этот бедолага, завораживала искусная игра на инструментах, как кобр — загадочные действия факира. Предвкушение и непреодолимое предчувствие скорых перемен совершенно овладело сердцем. Сжимая ледяные скользкие перила, я задавалась вопросом, попался ли Михаил в ловушку из-за того, что преступник имел лицо его брата, и сколько ещё мы будем блуждать в тумане, полагаясь исключительно на самих себя. В другой ситуации показания пьяницы сошли бы за чепуху, но мне очень уж хотелось получить зацепку и разорвать, в конце концов, чёртов контракт. Сгодилась бы любая мелочь.       Обратно с палубы я вернулась в самый удачный момент, как выяснилось, — останься ещё на минуту, и пропустила бы уникальное зрелище, какое, наверное, не видел даже Морфеус со своими четырнадцатью миллиардами лет жизни в космосе. Ладонь Беверли смачно вписалась в красивое лицо нашего друга, и Люцифер, резко умолкнув, с удивлением прижал пальцы к темнеющей щеке.       — Что это было? — произнёс он, не замечая моего присутствия возле столика.       — Я дала тебе пощёчину, — спокойно отозвалась ирландка.       — Ты дала мне пощёчину?       — Я так и сказала. Не надо повторять за людьми, это выглядит глупо.       Почему-то она не боялась бросать дьяволу вызов. Не известно, понимал ли Люцифер, что тогда произошло, да мне и самой не сразу открылось, но Беверли Уолш больше не производила впечатление униженной и жалкой женщины, она стала внушительной, гордой, кем-то, чьё мнение претендовало на истину. Могло ли на такое преображение повлиять стремительное бегство из дома, или же загнанный бог брал верх над природой человека?       — Как ты посмела ударить меня по лицу? — прорычал дьявол, похоже, не подозревая, сколь убого себя вёл в сравнении с оппоненткой. Я со стороны наблюдала, как тускнеет его фигура и медленно уступает лидирующую позицию в дуэте Беверли.       — Ты был жесток и, что хуже, напыщен, — соизволила сообщить ирландка, не уклоняясь от неистовства янтарных глаз Денницы, а напротив, дерзко и с интересом рассматривая в ответ.       — Во Вселенной мало тварей, что не страшатся моего гнева. Звёзды гаснут, лишь бы не столкнуться с моим взглядом, — с оскорблённым достоинством Люцифер готовился идти в атаку, жаждал доказать, кто он есть, однако ярость уступила место несвойственному для него смирению, и мужчина вдруг выдал: — Только одно существо однажды посмело меня ударить.       — Ну, теперь нас двое. И тебе же хуже, если все будут следовать твоим приказам. Так и засранцем недолго стать, — отчеканила Беверли, после чего сосредоточила на мне внимание и с тяжким вздохом удручённо пожаловалась: — Элис, он не хочет спасать мою мать! Говорит, охотники уже прибыли.       Не похоже, чтобы она сильно переживала, скорее, отдавала дань времени и труду, потраченным на родного человека, от которого в тайне давно мечтала избавиться. Я бы, например, кричала и устроила настоящую истерику, если бы кто-то нагрянул в Сан-Франциско к маме и Хэнсону, на эмоциях призвала бы всех крылатых и бессмертных, — ирландка же просто держалась за голову и театрально охала. Впрочем, беды Беверли меня практически не волновали, в мыслях я всё переваривала слова того пьяницы, и потому, игнорируя причитания женщины, хладнокровно спросила:       — Как боги вычислили, где ты живёшь? Кровь Ахиллеса?       — Нам надо поторопиться, — оповестил Люцифер, покидая столик.       — Стоп, — в мозгах опять перемкнуло. — А как же «Люкс»? Теперь они будут искать Беверли по вашим следам и в первую очередь нагрянут в клуб!       — Да, опять придётся ремонтом заниматься, — с лёгкостью согласился он, изображая некую озабоченность.       — А Мэйзикин? Ей грозит опасность!       — Нет, у Мэйз другие дела. Я планировал путешествовать как смертный, но раз Вечные отыскали дом загнанного, времени совсем не осталось, — сказав это, Люцифер коснулся быстрым взглядом моего лица и криво улыбнулся. — Ну же, лисёнок, не хмурься, я телепортирую вас быстро.       Поправлять дьявола не стала, хотя раньше в подобные моменты отпускала встречные шутки. Морнингстару в принципе не следовало знать, какие мысли навещали девушку, которую он использовал как животное, — да и, признаться, унижения, угрозы и насмешки не заставили бы повторить поступок Беверли, я не чувствовала себя достаточно уверенной для вызова.       — Ох, мне плохо. В смысле, я должна страдать, плакать? Это ведь мама. Моя мама! — приговаривала наша спутница, ожидая какой-то реакции, но Люцифер откровенно плевал на проблемы людей, он показательно отвернулся, даже на часы уставился. Мне тоже ответить было нечего. Тревога сожрала всё хорошее. Беверли могла бояться собственной психопатии, неспособности переносить боль утраты, но здесь ей никто бы не помог.       — Не у тех спрашиваешь, — наконец, произнёс Денница глухим тоном, и женщина, громко всплакнув и утерев нос, вразвалочку потащилась за нами в укромный угол. Схватив обеих буквально за шиворот, как котят, дьявол отправился сквозь пространство и тьму в далёкие земли, и я порадовалась, что пила только кофе, когда Беверли стошнило «Карлингом» на кроссовки. Скачки туда-сюда через кротовые норы сопровождались огромной нагрузкой на организм, но бессмертные, увы, не страдали низменными человеческими слабостями.       Над холмами возвышался каменный особняк с треугольной башней, как у католической церквушки. Люцифер упоминал Йоркшир, и окружающая природа действительно смахивала на северную Англию. Промозглость, ветер, дикие зелёные луга и небо с низкими густыми облаками — внезапно накатила ностальгия, и я ощутила тоску по родине. Вернуться бы в Лондон… В тихую захламлённую квартиру, которую по ночам наполнял свет от фонарного столба. Если сравнивать это и нынешнее место в Лос-Анджелесе, при всех его преимуществах выигрывала старая обитель. Там я дурачилась с подругой Ирэн Коулман, а затем познакомилась с лордом Морфеусом. Там была жизнь, с которой Люцифер покончил.       — Не так давно я понял, что ни разу за тысячелетия не строил дом, — сказал Денница, когда мы отдышались и разогнули спины. — Защитить загнанного бога — вполне подходящий мотив для воплощения мечты, когда ещё представится случай? Теперь у меня есть дом. И он отражение меня самого. Сотворён не из ресурсов планеты, а исключительно силой и волей.       — А Мэйзикин знает? — зачем-то брякнула я, желая подколоть высокомерного начальника.       — Нет, — Светоносный выждал паузу, прежде чем полюбопытствовать. — Думаешь, она поэтому рассердилась?       — Вы построили дом и не пригласили её, — пояснила, едва сдерживая усмешку.       — Мэйзикин… Это она била тебя по лицу? — вдруг вмешалась Беверли.       — Как ты узнала? — резко спросил Люцифер, ощетинившись. Невинная провокация застигла его врасплох.       — Вы ведёте себя иначе, когда слышите имя, — сказала ирландка, не стесняясь прямоты. — Мэйзикин! Звучит красиво.       — Я отказываюсь обсуждать своего партнёра по бизнесу.       Денница твёрдым шагом направился к особняку, а у меня вновь завертелась фраза «партнёр по бизнесу» наравне с отпущенными ранее замечаниями о голосе, пленившего архангела. Копилка пополнялась идеями. Беверли мечтательно улыбалась, вероятно, пыталась изобразить загадочную женщину, сумевшую завоевать сердце самого дьявола, но я не торопилась сообщать ей, что для такого подвига необходимо хранить преданность миллионы лет и побеждать в Аду демонов, а не соблазнять танцами живота. Вряд ли кто поднял бы планку, достигнутую Мэйзикин. И когда она успела побить своего хозяина? Я боялась даже представлять эту сцену.       Голова грозного сатира на массивной входной двери внушала гостю определённые сомнения насчёт посещения особняка. Не было вычурности, только строгая готика, уместная для этого дождливого мрачноватого края, — всё в стиле мелкопоместного дворянина голубых кровей, отшельника. Считал ли дьявол себя таковым после добровольного отречения от власти или пытался освоить новую роль, как всегда, сводя с ума наблюдателей и заставляя гадать о его следующем шаге? Люцифер не таил самодовольства, когда завёл нас в просторный холл и сообщил, что здесь, под крышей дома мы в полной безопасности и ни одно существо во Вселенной, будь то божество, демон или ангел, не пересечёт порог без ведома и согласия. «Я надеюсь, ты позаботишься о мисс Уолш, пока я забочусь об охотниках», — сказал напоследок. Во взгляде отразилось предупреждение, вынудившее меня покорно кивнуть. И позабыть о своих вопросах. В конце концов, Денница делал это ради освобождения от пророчества, а не из симпатии к Беверли, — он ненавидел саму мысль о зависимости от ситуации и судьбы.       Интерьер изобиловал оттенками красного, и, признаться, попасть сюда после холодной улицы оказалось приятно: сочетание цвета производило согревающий эффект. Люцифер удалился, и мы сиротливо оглядывались по сторонам, не зная, куда приткнуться. На второй этаж из холла вели две изгибающиеся лестницы. Я вытащила телефон и проверила наличие интернета: работало. Хэнсон всё же прислал кое-какие материалы об аренде «Люкса». Скинул файлы на почту. Ещё утром, как раз после знакомства с Одином, их не было.       — Ты практически всё время молчишь, — подметила Беверли. По правде, после зрелища с расчленением греческого воина и ванной, полной крови, я не испытывала желания поддерживать диалог.       — Прости. Просто меня не особенно волнует Дикая Охота, — призналась после продолжительной паузы. — Я занята поисками убийцы Михаила. Архангела Михаила.       — О? — раздалось удивлённое восклицание.       — Да. Кое-кто сразу после прихода дьявола на Землю заманил в ловушку этого несчастного архангела и накачал магической взрывчаткой. В Лос-Анджелесе чёрти что тогда творилось. В итоге всё закончилось благополучно для людей, но не для Небесного войска и не для Михаила. Он умер у Люцифера на руках. Как ты уже догадалась, наш друг в ярости. Даже согласился разорвать контракт и освободить мою душу, вот я и ломаю голову, какая тварь всё это устроила.       — Хм, а я всё гадала, что же с тобой не так? — задумчиво прошептала под нос ирландка.       — В смысле?       — Зачем заключать с дьяволом контракт? Не похоже, чтобы тебя волновали богатство и роскошь, как Фауста.       — Вообще-то подобные контракты почти всегда вынужденная мера, — уязвлённо ответила я, воскрешая в разуме момент, когда Денница, совершенно обнажённый, с кожистыми огромными крыльями, высокий и опасный, касался моего лба. — Обстоятельства загоняют в угол, как тебя сейчас охотники, и не остаётся ничего, только признать поражение. Без понятия, знает ли Люцифер, что я начала вспоминать прошлое. Амнезия отступает потихоньку. Но внутри всё ещё холодно.       От взгляда из-под блестящих стёкол очков бросало в дрожь. Это не простое любопытство, а болезненный, почти аморальный интерес учёного к разрезанному лягушачьему тельцу, — в который раз я напомнила себе, что общаюсь с убийцей, то ли отъявленной социопаткой, то ли скрытой психопаткой. Беверли неотступно следовала за мной вверх по лестнице, игнорируя убранство помещений, сосредоточив внимание исключительно на скромной девчачьей персоне. Трудно было сказать, какое я производила впечатление со стороны, а по правде, пусть и совсем немножко, всё же рассчитывала на благоразумие и способности мисс Уолш. Один вытащил с того света троянского героя, прославленного опытным, несокрушимым бойцом, а эта дамочка с рогами и пышными хвостиками на голове прикончила Ахиллеса за жалкие полчаса. Дьявол тоже не ожидал такого поворота и — странное дело — начал подстраиваться под Беверли, хотя обычно заставлял подстраиваться других. Даже простил пощёчину. Втайне я завидовала стойкости, уверенности и поразительному самообладанию этой женщины.       — Не важно, — одёрнула себя. — Давай осмотримся и решим, что будем делать. Сражение с богами может занять часы, а может и недели.       — Элис? Что произошло между тобой и Люцифером на пароме? — не унималась ирландка. Проницательность и упрямство обещали хорошо ей сослужить.       — Ты когда-нибудь слышала о Бесконечных? Это древние могущественные боги, появившиеся вскоре после рождения Вселенной. Полагаю, кое-кто из них вмешался в предыдущую Охоту. Не дал уничтожить твою душу. И я как бы подружка этого бога.       — О? Элис, ты полна сюрпризов!       — Всё очень сложно. Ему четырнадцать миллиардов лет, и у него целое царство, дворец, армия снов и в придачу титул Короля преисподней. Я влипла по самое не могу.       Вдаваться в подробности не хотелось, тем более личные вопросы ни коим образом не касались Дикой Охоты, и тему с Морфеусом я предпочла бы хранить в гробовом молчании, нежели трепаться о чувствах с первой встречной. Но из-за проникновенного выражения лица Беверли слова потекли рекой.       — Я знаю, что люблю его, и это знание даёт силы бороться с неизбежностью, — закончила мысль, прежде чем успела всё обдумать.       Ведь даже Мэйзикин я не говорила, как сильно меня привлекает и смущает красивый черноволосый бог снов, явившийся, будто из сказки. Впервые удалось вот так открыть сердце.       — Как зовут твоего бога?       — Морфеус. И не называй его «моим богом». Это странно. Будем говорить о мальчиках?       — Почему нет? Лучше о них, чем об охотниках.       — Знаешь, ты удивительно оптимистична.       — Я просто рада, что больше не нужно таскать продукты и выносить утки из-под матери, которая каждый день меня проклинала. Ты ладишь со своей матерью?       — Да. И с отчимом тоже.       — А родной папа?       — Его никогда не было в моей жизни. Поначалу я не принимала выбор мамы, Хэнсон казался придурковатым. Но когда он встал между мной и Люцифером, я поняла, что не желаю иметь другого отца, только его. Мы часто ошибаемся во мнении о людях.       Беверли с важным видом кивнула.       Как выяснилось чуть позже, она не собиралась ограничивать себя краткими сведениями о бессмертных и поэтому с тяжким вздохом миновала уютную комнату с камином, а затем кухню, решив, что лучше искать библиотеку вместе. Люцифер как знатный коллекционер и интеллектуал обязан был иметь собрание редких книг, древних рукописей, изданий, которых не печатают в типографиях, — я искренне надеялась на это, пока исследовала особняк. Мы вроде как находились в безопасности, и хотелось с толком потратить время, нежели сидеть и ждать возвращения хозяина, словно послушные домашние питомцы. Когда в коридоре обнаружился рыжий кот, я едва сдерживала хохот: нас, оказывается, тут трое. Денница не только построил здание, но и забавы ради приютил животное, ничего не сообщив верной, дорогой Мэйзикин. «Мужская берлога», не совсем типичная, но всё же…       Библиотека впечатляла. И нет, вовсе не из-за своих размеров. А из-за сокровищ, которые приводили в полный восторг. В мире много больших библиотек, огромных библиотек, но они не похвастают наличием священных откровений, изложений о магии, о природе вещей, написанных первыми пророками и колдунами тысячи лет назад, когда люди только осваивали Землю. На тщательно оберегаемых материалах, пергаменте, бересте, глиняных табличках, которых Люцифер убрал под стекло, угадывался чаромутный язык. Амнезия поглотила воспоминания о дружбе, взаимоотношениях, но не затронула сухие научные сведения, изученные ранее факты и истины, — иностранный язык и даже латынь я помнила так же хорошо, как географию и биологию, а потому наречие, используемое магами для составления свитков, сопровождалось пусть не пониманием сути текста, но его узнаванием: Джон Константин демонстрировал подобные манускрипты и, будучи чародеем, умел расшифровывать тайные письмена. Я зажмурилась и обратилась к очередному всплывшему воспоминанию: тёплая ламповая атмосфера подвала, шуршание страниц, бутылка светлого фильтрованного на столике, мужчина, сидевший позади в кресле и дающий ценные наставления, как правильно делать перевод… На какой результат рассчитывал дьявол, оставив наедине с книгами? Входило ли это в далеко идущие планы или Люцифер действовал по наитию и попросту не догадался спрятать библиотеку? Может, не особо-то верил в мою компетентность? Гордыня и заносчивость часто мешала бессмертным разглядеть в человеке серьёзного противника. В любом случае я не собиралась упускать шанс.       С контрактом нужно было заканчивать.       Плевать на Охоту. На Верховного Аса, вообразившего, что спасает мир через жертвоприношения. На Голод, Честь, Жажду и прочих примитивных сущностей, которых одолевала скука. Мой долг — возвратить душу, а не подыгрывать своему насильнику, чтобы снискать довольство. Люцифер подвержен собственническим чувствам, он будет упираться до последнего и, скорее всего, не отдаст трофей, даже если Морфеус притащит убийцу архангела за шкирку и бросит к его ногам. Денница посмеётся над Королём Снов и скажет, что «слишком привязался к лисёнку» или подобную чушь, лишь бы уязвить бога. Беверли ждала помощи, не подозревая, насколько я не заинтересована в её проблемах. Она убила Ахиллеса, она убьёт Одина, если придётся. Мне нечего предложить женщине, которая дерзко ударила самого дьявола. Цинизм стягивал внутренности тонкой и прочной леской. Стягивал до кровавых ран, которыми покрылась бы душа, будь она на месте. Я жадно впивалась взглядом в старинный том, пыльный от времени и обожжённый по краям, словно Люцифер вытаскивал книгу из пламени. Название прочёл бы каждый, кто владеет грамотой.       «Codice Inferni».       Кодекс Ада.       — Ладно, в чём твоя беда? Как этот засранец уломал договор заключить? — Беверли, раздражённая из-за долгой тишины, прервала ход размышлений. — Почему ты с ним?       — Из праздного любопытства спрашиваешь? — прохладно отозвалась я, жалея, что дамочка не спустилась вниз на кухню, а всё ещё торчала рядом и вдобавок досаждала разговорами.       — Мы обе пленницы. Сейчас логично действовать сообща.       — Советую во всё это не вмешиваться. Как только Люцифер разберётся с Вечными и Одином, начнёшь новую жизнь. Лучше сразу беги, не пытайся с нами сближаться.       — Я не хочу бежать, — угрюмо поведала ирландка. — Если бы набралась смелости раньше, в прошлых воплощениях… Если бы бросила охотникам вызов…       — А может, бросила? Все считали, что загнанный уничтожен. Тысячу лет верили в то, чего на самом деле не случалось.       — Ну, эти дуралеи ошиблись.       В последний раз с тоской поглядев на заманчивый фолиант на витрине, я повернулась к собеседнице со слабой надеждой, что потом, когда услышит разгадку, она всё-таки позволит уединиться. В своих рассуждениях я опиралась на предположения, а не факты; правду сообщил бы Морфеус, но звать сюда Бесконечного, злить Денницу было плохим вариантом. Это крепость дьявола, должна ею и оставаться. Вообще-то нам даже повезло: здесь очень тепло, спокойно и есть чем заняться.       — Думаю, ты вовсе не умирала там, где охотники настигли тебя в последний раз. Царство Снов —единственное место во Вселенной, где можно спрятаться от кого угодно, одолеть любого врага. Да, это определённо Грёзы. Ты нашла пристанище у лорда Морфеуса. Вот откуда он знал, где и в каком обличии загнанный вернулся. Убийство бедного оленя — его собственная искусная иллюзия. Очевидно, ты заключила с Королём Снов сделку, и он пошёл на это, невзирая на… — немного взволнованная, я сбилась на намёке, что спаситель Беверли являлся её палачом. — На участие Люцифера в Охоте. Уверена, мы все за это поплатимся.       — Но какова суть сделки? Почему Морфеус помогал мне?       — Боги требуют дорого. Что есть у загнанного, чего нет у других?       — Панты? — женщина забавно вцепилась в ветвистые рога.       Чтобы мисс Уолш не настаивала на компании, нам удалось прийти к компромиссу: пока я пыталась осилить Кодекс, Беверли искала в интернете музыканта под псевдонимом Морнингстар. Клянусь, эта чудачка и дальше бы продолжала нависать над душой, но, получив задание, мигом переключилась, утратив интерес к вопросу о моём контракте. На протяжении целого дня я корпела над текстом, желая вынести из прочитанного действительно значимые вещи — юридических нюансов хватало. Кодекс писали кровью, но я подобного ожидала: в преисподней не пользовались гелевыми ручками. Удивляло другое — кому кровь принадлежала. К первой главе я возвращалась снова и снова, желая удостовериться, что глаза не обманывали, а латинские слова не обрели иных смыслов из-за содержания последующих абзацев. Беверли приносила чай с бутербродами, просила отдохнуть, — наверное, одиночество её гложило, — но я боялась разлучаться с артефактом так скоро, ведь Люцифер обещал в любой момент переступить порог дома, и тогда плакала моя душа… Незаметно наступил вечер, за окном смеркалось. Время беспощадно лишало возможности раскрыть секрет, на перевод всего Кодекса ушли бы месяцы, тогда как я располагала часами. Однако кое-что из прочитанного имело колоссальный смысл, вопрос заключался в том, как правильно распорядиться сведениями. Конечно, стоило сперва сказать Морфеусу — это было важно в первую очередь для него.       — В соцсетях встречаются упоминания о Морнингстаре, — деловитым тоном оповестила ирландка, когда я спросила, нашлась ли какая-нибудь информация о загадочном певце с красивым голосом. — Но нет ни одной фотографии. Пользователи сокрушаются, что не засняли его выступления. Этот человек играет только на улицах по ночам, в разных городах, и у него нет своей странички, нет канала на Ютьюбе. Он как призрак.       — Ещё странности есть?       — Ну, все жаждут послушать его музыку. Просят повторить композиции у знатоков, кто разбирается в нотах, но почему-то не могут вспомнить, как звучали мелодии.       — Значит, нашему призраку не нужна слава на сцене или в интернете, — заключила я, потирая виски, и задумчиво посмотрела на Беверли. — Тогда зачем устраивать уличные концерты? Собирать толпы на один вечер? Да ещё примерять образ дьявола? Мне это совсем не нравится.       — И почему не Америка? Логично попытать счастья в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе, а не в Ирландии и Шотландии. Тут по сравнению со Штатами захолустье, — накидав задачек в дополнение к основной проблеме, женщина беспомощно пожала плечами и перевела на Кодекс жадный любопытный взгляд. — Ты весь день головы не поднимала. Что-то интересное удалось выяснить?       — О, да. Угадай, кто писал свод законов для падших?       — Наш засранец?       — Мимо, — я усмехнулась. — Оказывается, Люцифер никогда не был Королём Ада. Он находился там в наказание, как и другие преступники. Но лишь потому, что Ад пустовал и не нашлось ангела, способного возглавить сопротивление, Светоносный взял власть в свои руки.       — Обалдеть!       — Ага. История — одна сплошная ложь. Преисподняя вовсе не его мир. Это мир для жестоких, жадных, утонувших в ненависти безумцев. Мир крови и тьмы. Противоположность Рая. Изначально там никто не обитал. Это днище мироздания.       — Которое стало тюрьмой, — с пониманием ответила мисс Уолш, а затем прикусила губу и отпустила колкость. — Разве ты не говорила, что у твоего дружка титул Короля Ада?       — Морфеус правит Грёзами. Получается, сейчас, как и Люцифер ранее, Сон из Бесконечных также не является истинным хозяином тюрьмы. А значит, не отвечает за всё, что там происходит, — в погоне за стремительно удаляющейся мыслью я порывисто вскочила с кресла. — Вот же чёрт, а что случится, если Грёзы и Ад смешаются? В Царстве Снов воплощаются не только мечты, но и глубинные страхи человека. А если страхи воплотятся в Аду? Не родится ли новое существо, которого так боятся?       Поймав на лице Беверли выражение замешательства, мне пришлось быстро исправиться, напомнить себе, что собеседнице про альтер-эго Яхве ничего не известно.       — Прости, увлеклась. Ты спрашивала, кто написал Кодекс.       — У меня полно вопросов накопилось, — едко подметила она.       — Ладно. Это не слишком сложно, если отталкиваться от Евангелий. После смерти на кресте и до воскрешения минуло достаточно времени, чтобы составить свод правил для жителей тёмного царства, — мои губы тронула улыбка, когда мисс Уолш от удивления распахнула рот. — Да, автор Кодекса Иисус. Ты поняла верно.       — Иисус был в Аду? — громко воскликнула Беверли.       — Легенды гласят, он сломал врата и выводил души на свет Божий.       — Как Люцифер на такое согласился? «Звёзды гаснут, лишь бы не столкнуться с моим взглядом!» — женщина издевательски передразнила Денницу. — Он что, просто посадил пророка на трон, дал перо и пергамент?       — Иисус не обычный пророк. Effector. Кодекс начинается со слова «effector». Слушай, в словаре одно из значений эффекта — физическое явление. А в переводе с латыни «effector» — это создатель. Иисус пришёл в Ад как физическое явление Яхве. А преисподнюю и Рай сотворил Господь. Вот почему дьявол не препятствовал. Это как если бы Морфеус заявился в Царство Грёз, кто бы его туда не пустил? Он Король своего мира, его мир — это он сам. В тот момент все жители Ада и даже демоны являлись подопечными Иисуса.       — Ладно, это всё интересно, но как разрешает нашу проблему?       — А кто ещё в курсе о планах судьбы, кроме самой Судьбы и Господа, который Судьбу сотворил?       — Хочешь спросить у Бога, что делать?       — Возможно, Он уже это написал. Осталось прочесть послание, — под острым взглядом, полным скепсиса, я указала на обожжённый фолиант.       — Удачи, — фыркнула Беверли и, всячески демонстрируя озабоченность Охотой, покинула библиотеку, оставив наедине со старинными свитками и табличками. Со вздохом и тянущей болью в животе из-за пропущенного обеда и ужина, проклиная своё везение попадать в разные фантастические неприятности, я вновь занялась переводом, благо интернет работал и смартфон от истощения пока не отключился. Латинские слова имели свойство менять смысловое значение в зависимости от контекста, из-за чего приходилось каждое предложение по нескольку раз перестраивать. Кодекс содержал законы для всех существ во Вселенной без исключения, не только для грешников из числа людей; попалось даже упоминание о нефелимах, хотя последние из них сгинули при Потопе. Вероятно, Господь предвидел рождение новых нефелимов, если уделил им целую страницу, собственно, как и лилимам, «ответственным за развращение сердец нетронутых». Речь Иисуса звучала поэтично. Иногда автор скатывался в категоричный тон, например, неким «изменникам» предрёк следующее: «Поскольку сотворили мерзость, какую не творили проклятые, и хитростью избежали наказания, положено им платить Аду десятину в положенный срок».       Хотелось позвонить Константину и похвастать находкой: детектив бы наверняка стащил книгу, если бы та принадлежала не дьяволу, а какому-нибудь колдуну типа Феликса Фауста. Или Бёрджесса. Хлопнув себя по лбу, что не догадалась раньше этого сделать, я натаскала побольше свечей на столик и нащёлкала на камеру большую часть фолианта: к сожалению, зарядного устройства с собой не взяла, телефон был близок к отключению, а мне ещё хотелось пробежаться по документам Хэнсона. Беверли пропадала где-то внизу, наверное, знакомилась с домом, Люцифер не объявлялся, так что, вернув Кодекс на витрину, я позволила себе забраться с ногами в кресло и сосредоточилась на письме от отчима. Всё-таки раскрытие преступления было не менее важно, чем вопрос о прекращении контракта, а может, и поспособствовало бы ему — в зависимости от настроения Денницы. Хэнсон сухо сообщал о банкротстве фирмы, которая недавно выкупила землю под «Люксом» и самоубийстве её владельца, прислал также сведения о банкротстве всех компаний, которые когда-либо в прошлом скупали территории в Лос-Анджелесе с начала застройки города.       Самоубийство. Опять самоубийство — ведьмы ковена покончили с собой после приезда Люцифера в Штаты. Кто-то активно зачищал следы после магического вмешательства. Конечно, можно допросить душу умершего бизнесмена, но я была убеждена, что кроме красивого голоса он ничего не вспомнит, точно как и Михаил тогда в подземелье. У лорда Морфеуса достаточно власти, чтобы проверить данные о жертве, и если мои опасения подтвердятся, — наш противник действительно ведёт полномасштабную войну, к которой готовился не одно столетие.       Наверное, Люцифер этого заслуживал.       Но не другие пострадавшие. Особенно архангел.       Я омыла ладонями лицо, растирая мышцы и стряхивая усталость, и, поразмыслив немного над спрятанным за стекло Кодексом, решила наконец спуститься к Беверли. Голова гудела от избытка информации, следовало бы отвлечься на пустяки, на те же разговоры о мальчиках, — сгодилась бы любая тема, отличная от контракта или крови Христа на страницах книги. Йоркшир накрыла ночная темень, за окнами едва виднелись очертания холмов. Время неслось очень быстро… Я преодолела половину пути к кухне, когда услышала голоса в гостиной. Женский принадлежал мисс Уолш, а второй…       Сердце прострелило насквозь от неожиданности.       Там в комнате находился Один. В кряхтении и тяжёлом дыхании угадывались неприязнь и брезгливость, которых он испытывал к сидевшей у камина Беверли. «Зачем ты впустила его?» — вместо крика из горла вырвался сиплый шёпот, но и этого хватило, чтобы заработать чужие взгляды. Один занимал диван в довольно расслабленной позе и, учуяв моё присутствие, лениво обернулся. Пламя в камине освещало серое вытянутое лицо. Женщина воинственно держала меч, явно пытаясь произвести на скандинава впечатление.       Откуда вообще у дамочки меч? Выкрала из хранилища Люцифера?       — Я решила не ждать, когда боги меня прикончат, — оповестила эта безумная с хитрой улыбкой. — Игра будет развиваться на моём поле. А дом дьявола подходящая территория для охоты.       — Где ваши друзья? — бросила я Верховному Асу, отчаянно желая знать, нет ли здесь других.       — Там же, где ваш спаситель, — покорно ответил Один и лукаво добавил. — Нам не помешают.       — Всю жизнь я провела в клетке, — меж тем с неистовством продолжала Беверли. — И вот теперь, когда моя мать мертва, почему я должна, как дура, отдать судьбу в руки Люцифера?       — Потому что мы не бессмертны, — с нарастающим раздражением я возразила ирландке. — Ты обрекла нас обеих!       — О, едва ли. Особняк выстроен для моей защиты. Этим веют стены и полы. Будто всё затаило дыхание. Плинтуса трещат от переполняющей их ярости. Жажда крови грозит выплеснуться из труб. Ты же чувствуешь это, повелитель Вальхаллы? — спросила она у бога, который замер после жестоких слов. — Ты не пошевелишь и пальцем, чтобы меня убить. Иначе дом поглотит тебя. Навсегда.       «Подумай о земле, о зыбучих песках… Корни деревьев оплетают ноги и руки, проникают в жилы, врастают внутрь», — вспомнила я Джона Константина, когда тот пытался изобразить суть природы Морфеуса. Беверли и впрямь копнула глубоко. Денница предупреждал, что не использовал ресурсы планеты для строительства. Особняк был его зеркалом, утробой, частью самого владельца. Один тоже проникся идеей, я заметила, как на небритое лицо легло выражение крайнего неудовольствия.       — Осталось сделать последний шаг, — произнесла мисс Уолш с предвкушением. — Пролить кровь ещё раз, и я стану свободной!       — Ты не можешь, — хрипло отозвался Ас. — Ты ведь загнанный бог!       — В прошлом, да. Однако больше никто не загонит меня в ловушку. Я изменилась!       Беверли смело направила острие меча на противника. В коричневом свитере крупной вязки, круглых очках, с рогами и хвостиками она, вопреки откровенно жалкому внешнему виду, внушала чувство уважения. Охотник не предпринимал никаких действий, молча разглядывал странного человека перед собой, и на инерции я задала вопрос:       — Почему её преследовали? Как выбрали на роль жертвы? В чём отличие загнанного?       — Невинность, — сказал Один. — Мы искали чистое непорочное творение в целой Вселенной, во всех существующих мирах, и нашли бога, рождённого в центре звезды.       Знала ведь, откровение мне не понравится.       Судьба играла нечестно.       — Ты была прекрасна, — сокрушённо сообщил мужчина возвышавшейся над ним Беверли. — Святая. Чистая. Мы знали, твоя кровь остановит рождение зла. Люцифер осквернил суть Охоты. Хотел прервать цепь перерождения загнанного, чтобы ритуал не состоялся вновь, однако… Лорд Сон задумал нечто более извращённое. Позволил богу вернуться в человеческом теле, чтобы ты умылась грязью из порочных поступков, запятнала себя грехами и утратила ценность. Признаться, Сон из Бесконечных весьма меня удивил! Я гадал до последнего, почему Морфеус подарил загнанному плоть хомо сапиенса.       — Значит, загнанный теперь не подходит для ритуала? — уточнила я слабым голосом, медленно отступая назад к двери.       — Нет. Кровь Беверли Уолш — помои, желанные разве что голодным упырям, — ответил Ас, а затем холодные голубые глаза жадно вперились в мои, проникая за оболочку внутрь, в мысли, в сознание, в историю. — Первая Охота состоялась, когда Землю не населяло людское племя. Пришлось выбирать среди богов и асов. Странно, никогда прежде не думал… Не думал, что священной жертвой может стать человек!       — Спятил? Я тебе не Бэмби! — с накатывающей истерикой вскричала я.       Один блудливо улыбался.       — Беги. Беги, Элис, я задержу его! — опомнившись, воскликнула Беверли и кинулась с мечом на бога, однако тот с лёгкостью отклонил выпад. Чёрная тень в плаще устремилась в мою сторону. Пусть худощавый, в драной одежде и похожий на бомжа, он всё равно представлял серьёзную опасность. Вверх по лестнице, дальше по коридорам в мрачные закоулки дома — побег сопровождался ударами об стены; стараясь не поскользнуться на гладком ламинате, я пыталась сообразить, где спрятаться. Позади падала мебель, взрывались стёкла. До сих пор не верилось, что Один решил принести в жертву меня, однако, судя по агрессивному настрою, сроки Охоты поджимали, и жажда крови разыгралась не на шутку, если ради победы он согласился сменить мишень. Беверли преследовала его, но не могла остановить, собственным оружием Один парировал её удары мечом.       Тысячу лет назад загнанный пересекал Вселенную, чтобы защититься от лютых хищников. Я вновь и вновь, задыхаясь, повторяла имя Люцифера, с ужасом понимая, что деваться некуда, снаружи особняка на лужайке меня бы достали быстрее. И какого чёрта Беверли понадобилось рисковать? Приключений мало? На мгновение взгляд зацепился за приоткрытую дверь в кладовую. Один ещё не поднялся по лестнице, он бы не увидел, в какую комнату я направилась. Быстро приняв решение, проскочила во тьму каморки и, заперевшись изнутри, присела на корточки. Шум и треск ещё какое-то время наполнял дом, но потом всё стихло, и я вдруг почувствовала, что палач там, прямо за дверью. Нас разделяли считаные сантиметры.       Почему Люцифер не реагировал на призывы о помощи?       Я не знала, когда это случилось точно. Наверное, когда Ас вырывал дверь вместе с петлями, и моё внимание целиком занимало безобразное сосредоточенное лицо, поэтому шевеление в кладовке обнаружилось слишком поздно для обоих. Стоило ему шагнуть за порог — тьма превратилась в зыбучие пески, и Один, заметив движение, тут же отбросил клинок и вцепился двумя руками в откосы. Я видела только страх в блестящих глазах, на крики сил не хватало — от шока тело полностью оцепенело. Было ли это паром или щупальцами? Непроницаемыми водами? Бездонным колодцем? Оно затягивало вниз, глубже и сильнее, после чего послышался истошный рёв Одина, осознавшего, что угодил в дьявольскую ловушку. На краю коридора замаячила макушка Беверли, и я успела только сказать: «Нет, назад, не ходи сюда!» — прежде чем тьма сомкнула свои челюсти.       Пробуждение, судя по ощущениям, состоялось не скоро и получилось крайне болезненным. Боль напоминала первый вдох при рождении. Лёгкие горели, сквозь пересохшие губы норовил выйти кашель. Ресницы слипались, однако я, сморгнув влагу, всё-таки сумела различить неподалёку знакомую фигуру.       Скандинав, весь в саже и копоти, потрёпанный, смиренно стоял на коленях. Ни ярости, ни превосходства во взгляде — Один утратил гордость и, как провинившийся мальчишка, желал объясниться.       — Её жертва спасёт от большего кровопролития, — медленно выговаривал Ас, каждое слово вынуждало его грудную клетку вздыматься. — Ты не можешь быть таким эгоистичным.       — Замолчи, — сурово раздался голос прямо надо мной. Почему так сложно пошевелиться?       — На карту поставлена судьба мира. Отдай девушку… — упорствовал противник, хотя уже потерпел поражение. Довести просьбу до конца не успел, кто-то наверху отрезал тихим, но твёрдым тоном:       — Я отдам Хоронзону твою голову.