***
- Tío, просыпайтесь, - настойчиво повторил Камило, собираясь уже потрясти спящего за плечо, но тот внезапно вскинулся, от чего подростковое сердце упало в пятки. Лицо дяди тут же скрыли непослушные черные кудри, позволив увидеть лишь бледный поджатый подбородок и блестящие от пота острые ключицы. - Tío.. вам нехорошо? Принести воды? - он придвинулся ближе, положил руку на жесткое плечо, неприятно удивленный бесконтрольной дрожью. - Бруно, ответьте пожалуйста. - Вс-се хорошо, m-mi buen, это просто сон, просто сон... Болезненно сиплый голос родственника - ножом по ребрам. Так дело не пойдет. Он все же отошел к столику и налил воды, старательно игнорируя нарисованную на нем посуду. - Вот, держите. Парень помог дяде напиться, придерживая кружку, ведь трясущиеся руки не могли ее нормально удержать. Перед глазами все еще стояла картина, которую он застал при входе в маленькую уютную комнатушку: напряженный до проявившихся под бледной кожей мышц дядя, такой маленький и болезненно хрупкий, будто тронешь - и он пропадет, разорвется как перетянутая струна. Не издающий ни звука, ни шороха, будто его вовсе нет, приученный к незаметному существованию даже во сне, но беззвучно и беспомощно задыхающийся. Кажется, такое он никогда не забудет… - Получше? В ответ качнулась косматая голова, повисла звенящая тишина. Камило хотел бы ее развеять, но в голове не было ни одной шутки, ни одного подбадривающего слова, которое бы обладало нужной силой чтобы успокоить этого человека. - Ты можешь идти, сariño… Мне бы переодеться. Мужчина оттянул прилипшую к коже ткань на груди и зачесал непослушные лохмы назад. Темные покрасневшие глаза блестели, но кожа потеряла болезненную серость и в целом он выглядел куда более собранным. - Тогда я подожду за дверью, выйдем вместе. Юноша тут же покинул помещение и подпер пыльную стену, отпуская с воздухом давящее на ребра волнение. Дядя вышел через несколько минут, заметно посвежевший, и простучал костяшками пальцев дверной косяк и свою макушку. Тогда Камило подарил ему самую теплую и поддерживающую улыбку из всех возможных - тот вернул такую же, пусть и привычно неловкую, с немой благодарностью в уголках глаз.***
Произошедший инцидент в диалогах не поднимался, но Камило, полностью заменивший Мирабель в приглашении дяди на завтрак, теперь держал наготове воду, маленькое полотенце (вытереть испарину с напряженного лба) и целый арсенал подбадривающих улыбок. Как он услышал позднее от тети Джульетты, кошмары мучали провидца еще с юношества, когда негатив и презрение стали расти пропорционально силе его дара. Tía конечно пыталась помочь, но отвары, излечивающие тело, не могли вернуть покой душе. Камило понятия не имел, как можно жить с каждодневными кошмарами и при этом находить в себе силы для улыбок и долгих разговоров, как можно вообще с такой жизнью сохранить желание жить. Дядя, кажущийся любому другому человеку бесхребетным и зажатым параноиком внезапно стал для него олицетворением стойкости и духовной силы, стоило узнать такую нелицеприятную деталь. - Когда мне снились плохие сны, - тихо начал он перед очередным прощанием, привычным движением поправляя свалявшийся плед, - mamá оставалась со мной на ночь. У вас спать особо негде, но я бы мог посидеть немного. - Но тогда ты не выспишься сам, - воспротивился Бруно, смотря на племянника снизу вверх. - Я все равно ложусь позже.. - Но придется лечь еще позднее, мальчик мой, - прервал тот. - Я не смогу простить себе твое плохое самочувствие. - Но и выгнать меня вы тоже не сможете. Он заулыбался сложному выражению лица дяди, который не знал как реагировать на такую наглость. - Я хочу попробовать. И помочь вам. Позвольте всего раз? Бруно мог упереться, мог посмотреть строго, как настоящий взрослый на излишне настойчивого ребенка, но вместо этого лишь сдвинулся на и без того узкой спинке опрокинутого кресла, чтобы племянник смог сесть рядом. И Камило сел, упираясь затылком в подлокотник. - Доброй ночи, tío. - Пообещай что уйдешь, как только начнешь уставать, - с нотками тревоги попросил старший, касаясь его предплечья. - Обещаю. Он крепко обхватил прохладную, немного влажную от переживаний ладонь и опустил замок из рук на свои колени. Бруно же натянул плед по самые уши, что осталась торчать лишь непослушная седая шевелюра. Несколько раз он вошкался, переворачивался на другой бок, но затем возвращался обратно и снова брал племянника за руку, сжимая то сильнее, то едва-едва, будто не мог определиться с границами дозволенного. Или вовсе менял ладонь, предварительно вытирая ее о плед. Камило не чувствовал ни злости, ни раздражения, спокойно дожидаясь, пока тот уснет. Вскоре это тревожное копошение сошло на нет, плечи застывшего в позе эмбриона мужчины стали вздыматься спокойнее и глубже - дыхания лицедей не слышал, как и сопения или похрапывания, в очередной раз поражаясь такой беззвучности. Сонливость в тишине и тепле накатила внезапно. Обещание, данное дяде, парень не выполнил. Утро встретило юношу неприятной тупой болью, растекающейся по шее и плечам. С трудом разлепив глаза и признав в терракотовом окружении дядину комнату, он лениво заворочался, но непривычный вес не позволил даже сесть ровно. Чуть ниже груди лежала вихрастая макушка, а через талию была расслабленно перекинута тонкая дядина рука. - Tío, просыпайтесь, - он легонько потрепал мужчину за плечо, но тот лишь закопался лицом в измятое пончо, чем вызвал несдержанный смешок. - Давайте, Бруно, подъем.. Ладонь с плеча перекочевала на кончики волос, вдруг оказавшихся жесткими, но упругими. Более мягкие седые нити с челки и темечка терялись в черных волнах, оплетали смуглые пальцы тугими кольцами. Захотелось зарыться в смоляные кудри всей ладонью, до запястья. Оцарапать нежную кожу ногтями, до мурашек.. интересно, как бы отреагировал их обладатель? Простые прикосновения, которых он не шугнется - уже достижение, а если они еще и приятные? Камило стыдливо отнял руку от дикости и силы странного желания, чудом не дернув за волосы. Что это на него нашло? Что за мысли? Это ведь родственник.. Да, стремление сделать приятно родному человеку, да еще с такой тяжелой судьбой, как у Бруно, было правильным, но разве так можно? Хотя.. почему нет? Ведь между членами семьи трепать друг друга за волосы было абсолютной нормой, а они с Лори вообще любили делать друг другу массаж.. может, если воспринимать это как массаж, все станет куда проще… Тем временем старший Мадригаль наконец проснулся и сел, рассеянно смотря сквозь племянника. И чем больше осознанности появлялось в его взгляде, тем сильнее он хмурился. - Доброе утро, tío, как спалось? - Доброе, а.. ты давно тут? - Я и не уходил, - неловко признался юноша и наконец поднялся, потягиваясь до хруста и едва сдерживая стон болезненного удовольствия. - Как-то не заметил, как уснул. На щетинистом лице мелькнуло осуждение, но дядя не произнес ни звука, и Камило был ему за это благодарен. - Что же, тогда… н-нам надо бы умыться.. - И на завтрак, - закончил он, помогая мужчине подняться. Лишь за столом дошло осознание - этой ночью дядя спал без кошмаров.